Последний день Гарапинильоса

Последний день Гарапинильоса

Возвратившись с Каспе, Серов вместе с Рыцаревым и Альфонсо до наступления темноты не уходил от самолетов, у которых работали механики и оружейники под руководством инженера эскадрильи.

Необычно рано Сильвия и Тереза накормили летчиков ужином, после которого Серов отправил всех спать, строго предупредив, чтобы никто не появлялся на аэродроме.

Антонов насторожился.

— Тут что-то не так, — сказал он Степанову, — командир словно воды в рот набрал, Альфонсо перестал улыбатьсяи выдает оружейникам по счету зажигательные патроны. Пойду-ка разузнаю, в чем дело.

— Ложился бы ты, тезка, спать, — посоветовал ему Евгений.

Но Антонов все же отправился на КП, где Серов, склонившись над полетной картой, ожидал приезда комиссара Филиппа Агальцова.

— Ну как там на Каспе? — безразличным тоном спросил Антонов.

— Каспе на месте. У Еременко новый заместитель — Адриашенко. Только что с Северного фронта прибыл. Высокий, худой такой, по-моему, строгий.

— Это не страшно. Я дисциплину люблю.

— Так почему бродишь по аэродрому, когда приказано отдыхать? — неожиданно напустился на него Серов.

Антонов опешил: никогда комэск так не разговаривал с ним.

— Видишь ли, Толя… — начал он.

— Вижу, что ты занялся наземной разведкой, в которой ничего не смыслишь, — перебил его Серов. — Спать пойдешь или отстранить от завтрашних полетов?

Нет, сегодня командир эскадрильи явно не был расположен к разговорам. А тут еще приехавший на Бахаралос Филипп Агальцов устроил Антонову настоящую головомойку, заметив, что Антонио, кажется, совсем отбился от рук.

— Ушел комиссар с Анатолием и этим молчуном Рыцаревым на стоянки, а нам никакого внимания, — натягивая на голову одеяло, жаловался Степанову Антонов после своей неудавшейся разведки.

— Успокойся. Утро вечера мудренее.

— Ладно, дождемся утра. Но чувствую я, что в воздухе пахнет грозой. Ну скажи, разве можно в такой обстановке нормально спать?

— Вот я тебя за дверь выставлю, тогда узнаешь, можно или нет! — пригрозил проснувшийся от громкого разговора Сюсюкалов.

Тревожным был сон летчиков Арагонского фронта в ту ночь на 15 октября 1937 года. До рассвета на аэродромах работали у самолетов инженеры, механики и оружейники. Не гас свет в штабах. Перекликались телефонистки из узла связи штаба авиации с коммутаторами аэродромов…

Степанов проснулся от нарастающего гула моторов.

Одевшись, вышел во двор. Над Бахаралосом гасли звезды. По склону горы, поросшему густым кустарником, лениво тянулись клочья тумана.

У калитки, держа в руке зажженную папиросу, стоял Серов.

— Не спится, командир?

— Выспался. Где Антонов?

— Ботинки чистит.

Серов взглянул на светящийся циферблат часов.

— Пошли. Догоняй нас, Антонио.

Недалеко от стоянок Серов остановился и коротко рассказал своим спутникам о замысле предстоящей операции.

— Смело задумано! — восхитился Антонов. — Смело.

— Времени, ребята, у нас на разговоры не осталось. Что бы со мной сегодня ни случилось, помните: самолеты фашистов на Гарапинильосе должны гореть. В этом вылете вы оба мои заместители… Беспокоит меня одно: не висят ли над Гарапинильосом истребители? Вон сколько авиации они туда стянули.

— Рановато. Еще темно, — с сомнением проговорил Степанов.

— По-твоему, мы умные, а они… У истребителя комэска их ожидали всю ночь не сомкнувшие глаз Агальцов, Рыцарев и Альфонсо.

— Ставь, Анатолий, задачу, — сказал, поздоровавшись, комиссар. — Через десять минут майор Альфонсо обещал прямо к самолетам подать кофе и бутерброды.

Серов был краток. Назвал состав звеньев, идущих в штурмовой налет на Гарапинильос, указал время нахождения над фашистским аэродромом и количество заходов на цель. Сообщил о составе группы прикрытия. Предупредил, что основной удар наносится по самолетным стоянкам. Ну, а если кто будет подбит, спустится на парашюте или вынужденно сядет, — Антонов, Степанов или Финн садятся рядом и на крыле вывозят попавшего в беду летчика; остальные их прикрывают.

Потом говорил Агальцов:

— Сегодня ваша эскадрилья выполняет главную задачу. Впервые в истории авиации истребтели применяются для уничтожения большого скопления самолетов противника на земле. Каждый из вас должен знать, чго налет на Гарапинильос, наряду с борьбой за господе!во в воздухе, является и морально-политическим ударом пофранкистам. Не забывайте, что вместе с вами в налете частвуют две испанские истребительные эскадрильи, большинство летчиков которых совсем недавно обрели крылья. Успеха вам, ребята! — закончил комиссар.

— По самолетам! — скомандовал Серов.

Над Бахаралосом повис гул заработавших двигателей.

Выстрел ракетного пистолета Выбросив из патрубков мо юра длинный язык пламени, в воздух рванулся «чато» Анатолия Серова, вслед за ним взлетели еще десять истребителей. Через три минуты «чатос» развернулись на северо-запад, к большой петле реки Эбро.

Рядом с комэском летели Евгений Степанов, Илья Финн и Семен Евтихов; правее и выше ведущего звена — Евгений Антонов, Никита Сюсюкалов и Виктор Кустов; слева — Николай Соболев, Григорий Мастеров, Алексей Горохов и Григорий Попов.

На Бахаралосе в готовности номер один остались Анатолий Сидоренко, Том Добиаш, Яков Ярошенко, Вальтер Короуз и Добре Петрович. Такие же небольшие отряды на непредвиденный случай были оставлены на всех аэродромах.

Вскоре показалась подернутая сизым туманом долина Эбро. На петле сбора кружилось несколько эскадрилий.

Серов качнул крыльями самолета: «Внимание!» С юго-востока появились «чатос» Чиндосвиндо. И сразу с высоты спикировал И-16 Еременко. Подойдя к самолету Серова, он резкими взмахами руки дал сигнал ложиться на курс к Гарапинильосу.

Оттянутые уступом назад, истребительные эскадрильи, правее которых шли скоростные бомбардировщики Александра Сенаторова, напоминали занесенный над головой врага меч, острием которого были «чатос» Анатолия Серова и Гонсалеса Чиндосвиндо.

Над Арагоном разгоралась утренняя заря. Первые лучи солнца, прорезав мглу, догнали мчавшиеся к фашистской авиабазе истребители.

Евгений взглянул на карту. До цели — сорок километров…

Птухин стоял на выступе скалы у вершины горы Монте-Оскуро и напряженно всматривался в сторону Сарагосы. Сюда, на наблюдательный пункт, уже пришли доклады о взлете эскадрилий, но генерал Хозе не мог скрыть своего волнения. Слишком многое должно было решиться в это утро 15 октября…

Он перешел на нависшую над глубоким ущельем площадку, где были установлены телефоны и стереотрубы. Здесь дежурили Кутюрье и испанский офицер-наблюдатель.

Послышался далекий гул авиационных моторов. Птухин насторожился.

— Идут! — радостно сказал Кутюрье. Генерал молча кивнул.

— Авьон! — воскликнул офицер-наблюдатель. Из-за поворота ущелья одна за другой вырвались две эскадрильи. «Чатос» шли так близко Друг к Другу, что казалось, будто они связаны.

— Серов и Чиндосвиндо. Но где Еременко? — оглядывая небо, проговорил Птухин.

И тут же, образуя в рассветном небе гигантскую воздушную «этажерку», появились эскадрильи И-16 и серебристые СБ.

Вскинув к глазам бинокль, Птухин неотрывно следил за приближавшимися самолетами.

— Где же Еременко? — спросила Александровская.

— Смотри, Соня, вот он идет, — указал на три едва видимых темных крестика Евгений Саввич. — За ним Мануэль Сарауз своих ведет Ниже — эскадрилья Александра Гусева, видишь? Он увеличивает скорость, ведь ему дальше всех выходить на рубеж прикрытия. А еще ниже идут эскадрильи Плещенко и Девотченко. Только «москас», которые взлетели с Ихара, мы не увидим. Они раньше повернули на свой рубеж. А те, что отражают лучи солнца, это «катюши» Сенаторова.

Кутюрье и шофер Сервандо вслух считали пролетающие над Монте Оскуро самолеты.

Еще хорошо были видны эскадрильи И-16 и СБ, когда в стороне, где находился Гарапинильос, горизонт озарился багровой вспышкой. Это «чатос» пошли в атаку…

Справа остались каменистые берега Эбро и железная дорога Сарагоса — Таррагона. Под крыльями истребителей промелькнула линия фронта. Степанов напряженно всматривался в светлеющий горизонт. Скоро цель.

Едва он подумал об этом, как эскадрилья Чиндосвиндо круто повернула к Сарагосе. И тут несколько раз качнулся «чато» Серова. Внимание!

Они проскочили над поросшей редким лесом горой.

И сразу Евгений увидел освещенное лучами восходящего солнца летное поле Гарапинильоса. По границам аэродрома плотно стояли фашистские самолеты; у нескольких истребителей работали двигатели.

Первая цель — стоянки «мессершмиттов». «Чатос» с ходу ринулись вниз. Рассветный воздух разорвали пулеметные очереди. Огненным вихрем эскадрилья промчалась над аэродромом Уже ничто не могло остановить ее решительный натиск.

Развернувшись и набрав высоту, «чатос» устремились к северной границе аэродрома, где стояли бомбардировщики. Сюда как раз в этот момент подошли несколько автобусов с летными экипажами. Огонь! Из автобусов выскакивают люди, бегут к укрытиям, падают. Огонь!

Еще заход. Евгений вслед за Серовым круто разворачивает истребитель и бросает его к земле. Там, где только что пронеслась эскадрилья, клубится дым и бушует пламя. И все же два «мессершмитта» попытались подняться в воздух. Тот, что оторвался от земли, попал под трассы «чато» Антонова. Горящим метеором он обрушился на стоянку «юнкерсов». Раздался взрыв, вверх полетели обломки. Второго «мессера» пригвоздил к земле Илья Финн.

Опомнились фашистские зенитчики. Но, не разобравшись в происходящем, они сосредоточили огонь на появившейся как раз в это время над Сарагосой эскадрилье Сенаторова. И тут на позиции зенитчиков обрушились «чатос» Гонсалеса Чиндосвиндо…

Четвертый заход. Полыхают пламенем самолетные стоянки. Падая под пулями, в разные стороны бегут фашистские солдаты и офицеры. Соболев и Попов расстреливают серебристые резервуары бензохранилища. Горящий бензин хлынул на землю. Все горит.

После этого захода Евгений Степанов потерял в дыму Серова и Финна.

Пятый, шестой заходы. Как привидения, выскакивают из дыма и пламени тупоносые истребители, поливая пулеметным огнем фашистский аэродром. «А ведь было приказано сделать две-три атаки», — наконец вспоминает Степанов. Но видно, не он один забыл об этом; и никто не уходит от Гаранинильоса.

Расстреляв на земле трехмоторный бомбардировщик, Евгений боевым разворотом набирает высоту. Рядом никого нет. Из дыма выскакивает Антонов. Он показывает рукой вниз — под ними камуфлированный ангар. «Чатос» всаживают в гофрированную коробку длинные очереди, И вдруг — взрыв. Ангар раскалывается, как скорлупа ореха, на несколько частей.

Истекало время полета, когда воздух потряс новый, самый мощный взрыв. Глыбы земли взметнулись к черному небу. Истребители расшвыряло в стороны. Евгений ощутил во рту горький привкус взрывчатки. «Наверное, склад боеприпасов взлетел на воздух», — мелькнуло в голове. И тут он заметил кружившийся над западной границей Гарапинильоса «чато» Серова. К комэску уже подстраивались выскакивавшие из дыма самолеты. Степанов и Антонов последними заняли свои места в строю эскадрильи.

Огибая Сарагосу с севера, «чатос» легли на курс отхода. Все ли целы? Степанов пересчитал самолеты: в звене Соболева отсутствовал правый ведомый — Горохов. Евгений тревожно посмотрел на Серова, но тот постучал пальцем по доске приборов: «Время».

По Французскому шоссе к Гарапинильосу мчались грузовики, наполненные солдатами, и красные пожарные машины Комэск перевел истребитель в пике. Атака!

Линию фронта прошли на небольшой высоте. Было видно, как бойцы республиканских войск размахиваю! привязанными к штыкам винтовок шарфами. Степанов в последний раз обернулся в сторону Гарапинильоса, но, кроме черного дыма, закрывшего весь горизонт, ничего не увидел. Он не знал, что там, в дыму, на отходе наносят удары по пылающей авиабазе эскадрильи Сарауза, Девотченко и Гусева.

Последними от аэродрома ушли эскадрильи Плещенко и Чиндосвиндо, которому немало хлопот доставили фашистские зенитки, прикрывавшие авиабазу со стороны Сарагосы…

Бахаралос напоминал растревоженный улей. Со всех концов аэродрома к заруливавшим на стоянки истребителям бежали люди.

Выключив двигатель и отстегнув привязные ремни, Степанов прислушивался к наступившей тишине. Истребительстоял на том же месте, откуда полтора часа назад ушел в рассветное небо. Всего полтора часа… Евгений устало откинулся на сиденье, заново переживая разгром фашистского аэродрома. Положив руки на борт кабины, чуть наклонившись вперед, рядом неподвижно застыл Анатолий Серов. Сняв шлем и подставив светловолосую голову прохладному ветру, не двигался с места Евгений Антонов. Зажав губами незажженную папиросу, чему-то улыбался Илья Финн. Все были здесь. Не хватало только Алексея Горохова.

Как бы нехотя летчики стали покидать кабины. Степанов подошел к Серову.

— Ты Алексея не видел? — хрипло спросил Анатолий. Евгений молча пожал плечами. Они стояли рядом, глядя на грязные, закопченные лица подходивших к ним пилотов.

И тут с юга послышался едва слышный звук мотора.

Все напряглись. Из-за домов вырвался «чато».

— Горохов! — радостно крикнул обычно сдержанный Соболев.

— Ну сядь только, стервец! Сядь! Я тебе дам прикурить! — потрясая кулаком, радостно закричал Серов.

Между тем Горохов сел. Зарулив истребитель, он как ни в чем не бывало направился к командиру эскадрильи.

— Ты быстро ходить можешь, чертушка?! — взорвался Серов.

Схватив Алексея в охапку и прижав к себе, он долго не отпускал летчика.

Как оказалось, после шестого захода Горохов в дыму оторвался от своего ведущего Соболева и выскочил к Сарагосе. Тут он попал под огонь зенитных пулеметов и возвратился к Гарапинильосу. Пройдя над горящим аэродромом, на который уже пикировали И-16, и расстреляв последние патроны, он уклонился к югу и через Ихар и Каспе добрался до Бахаралоса.

— Ох и тосковал я без вас, ребята, — признался Горохов.

— В следующий раз привяжу к костылю своего истребителя, — сердито пообещал Алексею переволновавшийся за него Соболев.

Счастливое возвращение Горохова разрядило напряжение. Все разом заговорили, задвигались. Затянутые и кожу парни обнимали и целовали своих механиков и оружейников. Подъехавшие с КП к стоянке Агальцов и Рыцарев тоже попали в объятия летчиков.

Испанцы, с присущей им горячностью, сорвав с головы береты, подбрасывали их вверх и громко кричали:

— Викториа! Победа!

Серов, усмехнувшись, посмотрел на Антонова:

— Это ты, Антонио?

— Конечно, я, — закопченное лицо летчика сверкнуло его обычной улыбкой. — Да ты на себя посмотри, — он провел пальцем по куртке Анатолия, на которой лежал жирный слой сажи.

— Не летчики, а пожарная команда, — засмеялся Серов.

— Хозе! — крикнул кто-то.

По центру летного поля к стоянкам неслась «испано-сюиза». Не ожидая команды, все выстроились перед командирским истребителем.

Машина еще не остановилась, а Евгений Саввич, открыв дверцу, выпрыгнул на землю. Приложив руку к закопченному шлему, навстречу Птухину шагнул Серов Генерал Хозе остановил его движением руки:

— Все видел. Видел и благодарю.

Окружив плотным кольцом Птухина и Агальцова, летчики наперебой рассказывали о своих впечатлениях, Незаметно к стоянке подъехал небольшой грузовичок, оттуда спрыгнул майор Альфонсо. Вслед за ним, держа в руках подносы, уставленные бокалами с шампанским, появились улыбающиеся Сильвия и Тереза.

Все подняли бокалы.

— За Испанию! За победу! — прозвучало над летным полем.

— А теперь как можно быстрее меняйте аэродром. Придут в себя фашисты и непременно попытаются взять реванш, — Птухин на карте показал Серову, куда следует перелететь эскадрилье.

Когда машина генерала скрылась за оливковыми посадками, Серов скомандовал:

— По самолетам! Идем на Сабадель.

Через три дня после налета на Гарапинильос эскадрилья Анатолия Серова возвратилась на Бахаралос Здесь летчиков застал приказ о создании истребитель ной авиагруппы «чатос», командиром которой назначалcяАнатолий Серов. В группу вошли эскадрильи: 1-я — Евгения Степанова, назначенного вместо Серова, 2-я — Гонсалеса Чиндосвиндо, 3-я — Хуана Комаса и четвертая, находившаяся в стадии формирования.

В этот же день на подходе к Каспе летчики Мануэля Сарауза в воздушном бою сбили «мессершмитта». Пиют — майор германских ВВС — спасся на парашюте. На допросе в штабе авиации он рассказал о последнем дне Гарапинильоса.

Оказалось, что штурмовой удар республиканских истребителей, совпавший с подготовкой к вылету нескольких фашистских авиационных эскадр, явился для них полной неожиданностью. Большую часть экипажей первая атака «чатос» застигла у самолетов. Из более сотни фашистских самолетов, находившихся на аэродроме, в результате налета восемьдесят были уничтожены, а остальные сильно повреждены. Сгорели многие объекты авиабазы, в том числе склады горючего и боеприпасов.