16. ВОЙ С ФАШИСТСКИМ РЕАКТИВНЫМ САМОЛЁТОМ

16. ВОЙ С ФАШИСТСКИМ РЕАКТИВНЫМ САМОЛЁТОМ

23 февраля 1945 года, в день двадцать седьмой годовщины Советской Армии, мы собрались на аэродроме и в приподнятом, боевом настроении слушали приказ Верховного Главнокомандующего.

Сколько памятного связано у меня с этим торжественным днём! Я вспомнил, как слушал приказ товарища Сталина на тыловом аэродроме в Средней Азии 23 февраля 1942 года. В ту тяжёлую пору на протяжении огромного фронта от Северного Ледовитого океана до Чёрного моря наша армия вела ожесточённые бои, чтобы, измотав немецко-фашистские войска, изгнать их из пределов нашей Родины. Теперь Советская Армия не только освободила родную землю, но и перенесла войну на территорию фашистской Германии.

Настали долгожданные дни!

Но окончательная победа сама собой не приходит. И мы это хорошо знали. Фашисты бросали в бой все сохранившиеся резервы. Они пытались «напугать» нас, лихорадочно старались применить новую технику, в частности самолёты с реактивными двигателями.

После встречи командира полка с двумя вражескими реактивными истребителями никто из нас больше их не видел. Встречали их ещё лётчики из соседних частей. На нашем фронте эти самолёты появлялись только в одиночку, ограничиваясь атакой на повышенной скорости. Но в бой, как правило, они не вступали, предпочитая действовать «из-за угла».

И вот мне довелось встретиться с вражеским реактивным самолётом.

24 февраля я вылетел в паре с Титоренко на свободную «охоту».

Внимательно слежу за воздухом. Вижу, из-за дымки на высоте трёх тысяч пятисот метров внезапно появляется самолёт. Не замечая нас, он идёт вдоль Одера на скорости, предельной для наших «Лавочкиных». Всматриваюсь: это безусловно реактивный самолёт. Быстро разворачиваюсь, даю мотору полный газ и начинаю его преследовать. Лётчик-фашист, очевидно, и не смотрел назад, надеясь на большую скорость своего самолёта. Я опасаюсь, что, заметив нас, он, по обыкновению, уйдёт. «Выжимаю» из машины максимальную скорость, стараясь сократить расстояние и подойти под вражеский самолёт.

Мой товарищ не отстаёт от меня. Зная его горячность, предупреждаю, чтобы он не терял хладнокровия, не начинал действовать без моей команды.

Хочется подробно, поближе рассмотреть реактивный самолёт и, если удастся, открыть по нему огонь.

Снижаюсь и подхожу под вражеский самолёт со стороны хвоста на расстоянии двухсот метров. Удачный манёвр, быстрота действий и скорость — всё это позволило мне приблизиться к реактивному самолёту.

И вдруг в него полетели трассы — Титоренко не выдержал! Я был уверен, что «старик» испортил план моих действий, и в душе нещадно ругал его. Но, оказывается, его трассы неожиданно улучшили моё положение. Самолёт врага стал разворачиваться влево, в мою сторону, и на мгновение подставил мне свою «спину». В этот миг, развив предельную скорость, которую только может дать мой самолёт, я сблизился с врагом.

Вот уже нас отделяет совсем короткая дистанция. С волнением открываю огонь. Реактивный самолёт, разваливаясь на части, стремительно падает вниз, на территорию врага.

Через несколько дней собралась фронтовая конференция. Было приглашено несколько лётчиков нашей части, в том числе Титоренко и я. В своём сообщении я постарался проанализировать и проведённый нами бой с реактивным самолётом и всё, что мне было известно о тактике действий новых вражеских самолётов. На конференции выступили лётчики из других частей и рассказали о единичных встречах с вражескими реактивными самолётами.

Мы убедились, что реактивные самолёты противника недалеко ушли от поршневых, что, наскоро изготовляя их, фашисты пустились на очередную авантюру. Рассчитывая главным образом на психологическое воздействие, они выпускали самолёты с реактивными двигателями и пытались применить их, совершенно не освоив.

Гитлеровские лётчики боялись летать на этих машинах, не решались выполнять на них фигуры пилотажа. Их «мастерство» ограничивалось полётами по прямой, небольшим снижением и «горкой». Их реактивные самолёты не были маневренны, боеспособны, они имели чисто показной характер.

Русские учёные Жуковский и Циолковский первые в мире создали теорию реактивного движения. По указанию великого Сталина, советские конструкторы и инженеры первые создали сверхскоростные машины. Переход к реактивной технике, к её освоению совершался у нас последовательно. Подлинное новаторство и тщательная подготовка позволили советским лётчикам овладеть сложнейшей техникой. Они первые в мире выполнили высший пилотаж на реактивных самолётах. Только лётчики сталинской авиации смогли освоить групповой пилотаж на сверхскоростных машинах.

Забегая вперёд, скажу, что командир нашей части Чупиков оказался в рядах первых лётчиков, которые освоили групповой пилотаж на реактивных самолётах.