15. Без даты. Москва

15.

Без даты.

Москва

Моя хорошая, добрая Наташа!

Сегодня я на высоте своего душевного блаженства, сегодня я получил твое письмо от 30 ноября, где ты простила меня. Спасибо, на сердце отлегло, почувствовал, что с моих плеч свалилась тонна груза.

Я хочу написать о своей любви к тебе. Давай разберемся сообща, что это за чувство? Во-первых, я люблю тебя не потому, что ты красивая или хорошенькая. Люблю тебя не потому, что ты умна, образована. Тут есть что-то другое. Я подумал, мог ли я любить тебя, если бы ты этой бензиновой бутылкой (в результате взрыва бензинового пара) сожгла себе лицо до безобразия и ослепла на оба глаза. (Не дай Бог, подумать страшно!) Нормальный человек, который хочет построить жизнь, спросил бы себя: «Что же я буду делать с этой безобразной, слепой женой, ведь я свою жизнь обрекаю на муку?» Но я в данном случае еще больше бы любил, женился бы сразу. Если бы ты была горбатая, безобразная, старая — все равно я тебя любил бы до бесконечности. Ведь я тебе всегда говорил: «Ты можешь вернуться ко мне, когда тебе будет за семьдесят. Ты можешь вернуться, когда разочаруешься в людях: в их верности и совершенстве. Ты можешь вернуться даже после того, как заимеешь хоть Двадцать законных мужей, одного за другим. Мне безразлично, я тебя буду любить всегда и всегда приму тебя». Извини, Наталка, что плохо пишу, опять трясется рука.

Что это означает? Мне кажется, что я люблю в тебе не то, что воспринимаю глазом, т. е. не материальную Наташу, а Наташу духовную, воспринимаемую мною интуитивно. Ты мне нужна совсем по другой причине. Но мне кажется, ты этого не ценишь. Вообще я схожу с ума. Дай мне, Бог, силу выдержать эти душевные муки.

Ты доказываешь, что незачем ускорять смерть. Ты права: я должен идти к цели, к йогической практике, если не смогу сделать этого, то не хочу бесцельно жить, как живут или жили два с половиной миллиарда людей. Если я буду ученым-философом, учение которого будет известно всему миру и принесет много пользы, то и этого недостаточно, чтобы жить; не говоря о физике, в области которой я могу работать и создавать атомные бомбы и пр. Я, видимо, не буду самоубийцей, но, наверно, погибну от недугов, скорее, в сумасшедшем доме, ибо там мне не придется мучить себя оправданием жизни.

Совершенство в четвертой стадии зависит от человека, которого я нашел. Прости, прости, что я опять иду по пути, который и раньше тебя раздражал Но я уверен, что ты все это поймешь. Как хорошо и идеально было бы, если бы ты оценила меня надлежащим образом. Ты пойми, что я претендую на нежность. Нет, ты поступай так, как находишь нужным. Меня ведь никто никогда (за исключением матери) в жизни не ласкал, и какое же право я имею на ласку?

Очень странно твое отношение ко мне сейчас. Ты пишешь, что хочешь меня видеть, что тебя тянет ко мне, что ты думаешь обо мне каждый день, что мои письма доставляют тебе радость, потому что люблю тебя, и т. д. Все это не моя фантазия, а фразы из твоих писем. Что все это значит? Значит ли это, что ты жалеешь меня, как жалеют больного, как страдальца. Твое отношение ко мне совершенно непонятно. Или ты смеешься надо мною, или любишь меня не животной, а какой-то высокой, духовной любовью. В первом случае я на тебя не обижаюсь, можешь издеваться надо мной как угодно, но я тебя буду любить всегда, везде и постоянно. Если взять второй случай: все, о чем я думал и мечтал, исполняется.

Как я писал выше, мне кажется (я уверен), что я люблю тебя как раз не животной любовью, я люблю твою душу. Но это – несокрушимая любовь; если ты — так же, то мне ничего больше не нужно.

Я устал, продолжать писать письмо не могу. Прости, Наташа, до свидания.

Твой Биди. Целую, моя хорошая.