Новогодние вести

Новогодние вести

Несколько заглавий из новогодней газеты: "Расторжение договоров", "Величайшие военные маневры", "Погребение жертв", "Расстрелы", "Бандиты в окрестностях города", "Переговоры в опасности", "Новые беспорядки", "Корабельная забастовка", "Украденные дворцовые сокровища", "Ожесточенное сражение".

Таким порядком вступает в жизнь и этот новый год; мы писали как характеристику его — "Год великих борений. Год огненных стремлений к истине. Год рвения к жизни духовной. Год охранения сокровищ Культуры. Год меча мужества и доспеха светлого". Кому-то эта характеристика, может быть, показалась слишком напряженно суровой. А что скажет он, прочтя только что приведенные заголовки? Можно добавить, что содержание отпечатанных статей не только не сглаживает жестокого смысла заголовка, но даже во многих случаях усиливает его.

Итак, опять нужен великий оптимизм, чтобы усмотреть в проходящих нагромождениях созидательство. Казалось бы, чем больше созидательных знаков, тем и сумма их будет привлекательно-строительнее. Так должно бы быть. Предположим теперь, что каждое из перечисленных заглавий в основе своей стремится к тому или другому строению. Но не странно ли, что складывая все эти части вместе воедино, вы получаете нечто угрожающее в мировом масштабе. А ведь мы привели пример из сравнительно небольшой местной газеты, а что же сейчас освещают огромные газеты, выходящие в десятках страниц? Мы и то еще не упомянули, что чета Линдбергов будет свидетельствовать перед судом по позорнейшему для человечества делу варварского похищения и убийства их ребенка. А ведь одно это сообщение о неизреченном современном варварстве, разве оно не является мрачным знаком одичания?

Тут же, на тех же страницах, звучит и новогодняя молитва, начинающаяся словами: "О, Бог Всевышний, мы молим о любви". Прекрасное и всегда нужное моление о любви — "на земле мир, в человеках благоволение". Может быть, если бы действительно весь мир одновременно на всех наречиях, всеми своими лучшими словами одновременно воззвал о любви и благоволении, то, наверное, какое-то величайшее чудо совершилось бы. Но возможно ли, чтобы весь мир одновременно воззвал о благоволении? Все новейшие способы сообщения, вся та скорость ради скорости должны бы помочь такой возможности единовременного повелительного моления всего мира. Но скорость и стремительность ради стремительности о том ли мыслить будет?

Сейчас так модно устраивать всякие плебисциты и звать всех высказаться. А что, если бы устроить такой всемирный предварительный плебисцит о благоволении и любви? Кто бы оказался первым откликнувшимся? В каких формулах и с какими ограничительными условиями накоплялись бы эти голоса? Ведь одна такая последовательность оказалась бы несказанно поучительной в исследовании просвещенности мира.

Могли сказаться самые непредусмотренные неожиданности. Кто знает, может быть, наиболее сердечные благожелания пришли бы от совсем неожиданных людей из неожиданных мест. Кто знает, может быть, те, кого считают малоцивилизованными, очень сердечно восприняли бы повелительность этого зова. Может быть, там, где любовь повторяется чисто формально, там и такой плебисцит показал бы истинную сущность.

Один великий художник, сравнительно недавно умерший, любит говорить, что хотя бы раз в жизни человеку все-таки придется показать истинный паспорт. Такой воображаемый плебисцит — не доказал ли бы он также и несколько истинных паспортов? Конечно, не будем сомневаться том, что все опрошенные выразились бы утвердительно; так, когда один мэр города, обсуждая вопрос пьянства, предложил — "кто за пьянство, прошу встать". Конечно, даже самые отъявленные пьяницы продолжали сидеть. Так же и не один человек не выскажется против любви и благоволения, но будут характерные ограничения, будет знаменательная проволочка, пока сосед выскажется, наконец, будут иронические пожимания плечей о несвоевременности и вообще как бы о странности такого вопроса, бесцельно вторгающегося в быт жизни. Действительно, благоволение и любовь часто вторгнутся в такой быт, что даже выразительней будет такая несовместимость. Опять-таки любопытно бы посмотреть, где произойдут случаи наиболее острой такой несовместимости, в городах или среди природы? В скопищах ли людских или в пустыне?

С улыбкою вспоминаю, как некий ученый доктор, когда его спросили о Пакте для сохранения культурных сокровищ, сказал: "Боюсь, что этот Пакт будет препятствовать ведению войны". К сожалению, по обстоятельствам нельзя было усмотреть ту тонкую иронию, которая могла бы быть уместна. Не поможет ли так почитаемая скорость и необыкновенные способы сообщений выяснить многие уместности или прискорбные несовместимости.

Наверное, в наступающем году будут еще быстрее передвигаться, в необыкновенных полетах покрывать новые пространства. Пусть эти полеты способствуют сосредоточению человеческого сознания на том, чем жив дух человеческий.

"1935 г."

Публикуется впервые