VII. Поронинское совещание и раскол в социал-демократической фракции
VII. Поронинское совещание и раскол в социал-демократической фракции
Во второй половине сентября 1913 года Ленин созвал членов ЦК РСДРП для обсуждения неотложных дел. Совещание состоялось в местечке Поронино, неподалеку от Кракова, где в ту пору жил Владимир Ильич. На совещание были приглашены также депутаты-большевики.
На совещании обсуждались доклады представителей местных партийных комитетов и работа социал-демократической фракции в думе. Были обсуждены такие актуальные вопросы, как национальный, о партийном съезде и партийной печати, о стачечном движении и работе большевиков в легальных обществах.
Выступая на совещании, депутаты рассказывали о трудном положении во фракции и о том, что стачечная борьба в Петербурге и других промышленных центрах страны нарастает. По их примерным подсчетам в прошедшие месяцы 1913 года в забастовках участвовало не менее миллиона человек. Товарищи, прибывшие на совещание из разных мест России, также подтверждали усиление революционных настроений среди пролетариев. И хотя по-прежнему полицейская слежка, доносы и аресты наносят большой урон партии, теперь положение уже изменилось: на место десятка упрятанных в тюрьмы большевиков приходит добрая сотня рабочих, в основном молодежь; вместо одной разгромленной подпольной типографии возникали две новые. Это были отрадные вести, они подтверждали, что подспудно в России идет сильнейшее революционное брожение, зреет политическое сознание пролетариата, близится срок новой решительной схватки народа с тиранами.
На нескольких заседаниях обсуждались дела в думской фракции. По этому вопросу выступили Ленин и другие члены ЦК. Совещание еще раз подтвердило линию партии, состоящую в том, что главной задачей рабочих депутатов остается всемерное использование думы как открытой трибуны для революционной агитации, а вовсе не для того, чтобы участвовать в бесполезной заседательской суетне, поскольку царская дума никогда не поддержит и не примет законов, которые облегчали бы жизнь рабочего класса.
О положении в думской социал-демократической фракции на Поронинском совещании было принято отдельное решение.
«Совещание находит, — записано в этом решении, — что единство с.-д. фракции в области думской работы возможно и необходимо.
Однако совещание констатирует, что поведение 7 депутатов (то есть меньшевиков. — Прим. авторов.) серьезно угрожает единству фракции.
7 депутатов, пользуясь случайным большинством одного голоса, нарушают элементарные права 6 рабочих депутатов, представляющих громадное большинство рабочих России…
6 депутатов представляют громадное большинство рабочих России и действуют в полном согласии с политической линией его организованного авангарда.
Совещание поэтому находит, что только при полном равноправии двух частей фракции и только при отказе 7 депутатов от политики подавления будет возможно сохранить единство социал-демократической фракции в области думской работы.
Несмотря на непримиримые разногласия в области работы не только думской, совещание требует единства фракции на указанных выше началах равноправия двух ее частей.
Совещание приглашает сознательных рабочих высказать свое мнение по этому важному вопросу и способствовать всеми силами сохранению единства фракции на единственно возможной основе равноправия 6 рабочих депутатов».
На Поронинском совещании было также решено предъявить меньшевистской части фракции требование выставлять ораторов в думу поровну от меньшевиков и большевиков, произвести перевыборы в бюджетную комиссию и Международное социалистическое бюро, назначить другого секретаря фракции. А если меньшевистская семерка не пойдет на эти условия, тогда идти на полное размежевание, раскол фракции и обратиться к рабочим России с открытым объяснительным письмом по этому принципиальному партийному вопросу.
Таким образом, депутаты-большевики получили четко разработанную программу действий. Теперь оставалось выяснить, как поведут себя и чем ответят меньшевистские депутаты после предъявления им этих требований.
В перерывах между заседаниями депутаты-большевики часто беседовали с Владимиром Ильичем. Его заразительная энергия, глубина и гибкость мысли, огромные знания, деловитость и вместе с тем почти детское простодушие, дружелюбие, искристый, от души, смех, когда он был в своем кругу, — все это притягивало к нему, хотелось подольше быть рядом с ним, смотреть на него, слушать его быструю, с легкой картавинкой, веселую, гневную, горькую или тихую задумчивую в часы дружеской беседы речь.
Григорий Иванович Петровский оставил небольшую запись о днях, проведенных в Поронино вместе с Лениным.
«…Как-то вечером мы сидели на веранде, — вспоминает Петровский. — Во дворе за верандой Владимир Ильич поправлял велосипед. Потом он вдруг подскочил, уцепился за перила, подтянулся на руках и перескочил через перила на веранду. Мы помимо воли засмеялись. Владимир Ильич сказал, что скоро закроется почта и он может опоздать отправить сегодня материал совещания товарищам в Париж, Лондон, Берлин, Женеву и другие места, а товарищи с нетерпением ожидают наши резолюции. В России происходит революционный подъем, во время революции мешкать нельзя.
Нам, депутатам, стало неудобно за свой смех.
В дни напряженной работы совещания в Поронино Ленин находил возможность организовать для нас и отдых. Мы ходили в небольшое курортное местечко — Закопане. Там Владимир Ильич играл в шахматы, шутил, спорил. Но и во время отдыха он всегда помнил об основном — о революционной работе. Он расспрашивал нас, какой очередной вкладной лист дать в «Правде», как лучше организовать работу редакции…»
Владимир Ильич поручил Петровскому после возвращения в Петербург побывать у Алексея Максимовича Горького и попросить его стать ближе к «Правде», привлечь к сотрудничеству в газете прогрессивных писателей и помогать ей материально. Петровский был очень горд этим поручением Ленина и, приехав в столицу, посетил знаменитого пролетарского писателя, который с февраля 1914 года жил в финском селении Мустомяки, неподалеку от Петербурга.
Это была дружеская, задушевная встреча. Разговор шел непринужденно. Горький, недавно вернувшийся в Россию из за границы, с любопытством выспрашивал Петровского о делах рабочих депутатов, а Петровскому было важно узнать, как Горький относится к революционному движению в России.
Петровский долго рассказывал Горькому о своей депутатской работе, о росте политического сознания пролетариата. Горький расспрашивал о новостях в партии, о трудностях нелегальной работы, о «Правде», о положении на фабриках и заводах. Петровский едва успевал отвечать на его многочисленные вопросы.
Потом они договорились, чем и как нужно помочь «Правде» и что берет на себя лично Горький. К сожалению, Алексей Максимович не сумел ничем помочь «Правде», вернее не успел, так как 8 июля 1914 года правительство отдало распоряжение о закрытии ее. Большевики потеряли свою единственную массовую легальную газету.
Осенняя, третья, сессия думы началась 15 октября 1913 года.
На другой же день, выполняя решение Поронинского совещания, большевики на заседании социал-демократической фракции предъявили семерым депутатам-меньшевикам ультимативное требование о восстановлении подлинного равноправия во фракции. Большевики заявили, что если их условия будут отклонены, то они выходят из фракции. Одновременно в «Правде», в номере от 18 октября, они напечатали письмо с призывом к рабочим поддержать требование шестерки. В ответ на это письмо в газету начали поступать резолюции рабочих собраний, в которых осуждались действия меньшевиков и выражалось согласие с позицией большевистских депутатов.
Однако меньшевики держались прежней линии. Никакого ответа на требование большевиков семерка не давала и по-прежнему продолжала выступать в думе от имени всей социал-демократической фракции с соглашательскими, путаными речами. А большевики, ожидая ответа, перестали вовсе участвовать в заседаниях фракции.
Наконец 25 октября меньшевистская семерка высказала свое мнение — требования депутатов-большевиков и тем самым Поронинского совещания были ею отклонены. Таким образом, раскол фракции практически совершился. Теперь уже нужно было идти до конца. 26 октября «Правда» опубликовала обращение большевистской шестерки ко всем рабочим с разъяснением всего, что произошло, и извещением о том, что теперь большевики организуют в думе самостоятельную фракцию.
Это был один из ответственных моментов в истории РСДРП. До сего времени вопрос о возможном расколе социал-демократической фракции обсуждался только в партийных организациях, а сейчас волею обстоятельств он выносился на суд рабочих масс; от их решения зависело, по какому пути пойдет дальнейшая революционная борьба в России.
Ленин и большевики верили, что пролетариат сумеет правильно разобраться в существе дела. Это подтвердилось потоком писем и резолюций в «Правду», в которых рабочие мощно подняли свой голос за линию большевиков. Видя, что с каждым днем их позиции слабеют, меньшевики обратились за поддержкой в бюро II Интернационала — представителем от Российской социал-демократической партии там был Плеханов, на поддержку которого рассчитывали меньшевики. Но Плеханов не только отказался ехать в Лондон, где заседало Международное социалистическое бюро II Интернационала, но и послал туда письмо, в котором всю вину за раскол фракции возлагал на меньшевиков; в том же письме Плеханов извещал, что в связи с этим партийным конфликтом он выходит из состава бюро II Интернационала как представитель РСДРП. Меньшевики и тут потерпели провал.
Первое заседание самостоятельной большевистской фракции состоялось 27 октября. И хотя регистрация и бюрократическое оформление этой новой фракции натолкнулись на сопротивление не только председателя и президиума думы, но и меньшевистской семерки, в конце концов после различных оттяжек дума была вынуждена признать и зарегистрировать шестерых большевистских депутатов как самостоятельную полноправную фракцию.
Об этом депутаты послали телеграмму Владимиру Ильичу, который, собрав членов ЦК партии, поздравил их с образованием в царской думе самостоятельной революционной фракции РСДРП.