Глава 15. Заговор социал-демократической фракции Государственной думы

Глава 15. Заговор социал-демократической фракции Государственной думы

 Вторая Государственная Дума по своему составу существенно отличалась от Первой. Отличалась она также характером заседаний. В то время как в первой Государственной Думе социал-демократов было очень немного, а социалистов-революционеров официально совсем не было - теперь во Второй Думе обе эти социалистические фракции были представлены десятками членов, среди которых имелись хорошие ораторы. Но и другое крайнее крыло, отсутствовавшее в Первой Думе, сейчас также выросло: во Второй Думе было немало депутатов-монархистов, выступавших с думской трибуны, не скрывая своих взглядов. Руководящая роль в Государственной Думе принадлежала партии конституционалистов-демократов, которая решила изменить характер деятельности Думы и стремилась доказать, что она способна к так называемой органической работе, и с этой целью создала много комиссий, рассматривала правительственные законы, вырабатывала свои законопроекты. Для П.А.Столыпина уже очень скоро выяснилась невозможность работать с этой Государственной Думой, так как несмотря на изменение тактики кадетов, они по существу все же выставляли совершенно неприемлемую для Столыпина программу. Но положение делалось особенно невозможным ввиду той активной тактики, которую вели думские социалисты, особенно социал-демократы. Они были гораздо более активны во Второй Государственной Думе, чем в Первой. Они действовали более организованно и много внимания уделяли работе в армии, возлагал серьезные надежды на военные восстания. В этой связи они с трибуны Государственной Думы произносили агитационные речи по вопросу об армии, о положении солдат, возбуждая в них недовольство и т.д. Такого рода выступления вызывали большое раздражение. Особенно острый инцидент был связан с речью депутата социал-демократа из Тифлиса Зурабова.

Во время обсуждения одного законопроекта военного ведомства, Зурабов произнес речь, оскорбительную для армии, что армия умеет только пятки показывать неприятелю. Министры во главе со Столыпиным заявили решительный протест против подобных выражений, добились лишения Зурабова слова и исключения его из заседания Государственной Думы. Столыпин ждал, что офицерство будет со своей стороны активно реагировать на это оскорбление, и был очень разочарован тем, что никаких выступлений с его стороны не последовало. "Из-за каких-то пустяков они готовы друг друга в гроб отправить, а вот когда все офицерство оскорблено, никто и не подумал о вызове на дуэль", — говорил он. Помню, мы затронули вопрос о мотивах такого поведения офицеров и сошлись на том, что главную роль в этом случае играет тот факт, что помощником Главнокомандующего войсками Петербургского военного округа является генерал Газенкампф. Это был широко образованный юрист, участник русско-турецкой войны, сотрудник либерального журнала "Вестник Европы". Состоя помощником при великом князе Николае Николаевиче, он имел большие полномочия, чем обычно, так как в функции командующего округом входило утверждение приговоров военных судов, а вовлекать великого князя в политическую борьбу и тем самым ставить его под непосредственные удары террористов считалось неудобным. Своими правами генерал Газенкампф пользовался в целях смягчения судебных приговоров и в то же время оказывал на офицеров петербургского гарнизона влияние в либеральном духе.

Столыпин не раз возвращался к этой теме относительно военной агитации социал-демократов, указывая на необходимость принять самые решительные меры против развития такой агитации в дальнейшем. У социал-демократов, как и у социалистов-революционеров, существовали специальные военные организации, издававшие нелегальные газеты и прокламации для солдат и устраивавшие нелегальные собрания. Деятельность военной социал-демократической организации находилась под моим постоянным наблюдением. В числе моих секретных агентов была, между прочим, Екатерина Шорникова, известная под кличкой "Казанская". Она была из Казани и там была завербована в секретные сотрудницы жандармским офицером Кулаковым. Летом 1906 года Кулаков был переведен в Петербург на должность моего помощника и в разговоре сообщил мне, что сотрудница Шорникова переехала в Петербург вслед за ним и хочет здесь работать. Я повидался с нею. Она произвела на меня впечатление человека серьезного, достаточно хорошо знакомого с партийной литературой и партийными отношениями и потому вполне подходящего для работы в качестве агента в Петербурге. Я разрешил Кулакову принять ее на службу. Когда Кулаков в начале 1907 года заболел, Шорникова перешла в ведение полковника Еленского, который отзывался о ней в разговорах очень хорошо. Шорникова с самого начала работала в военной организации в качестве пропагандистки, иногда выполняла обязанности секретаря, что давало ей возможность быть осведомленной о всех делах организации. Именно она первая сообщила о попытках социал-демократических депутатов непосредственно связаться с военными организациями.

29 апреля 1907 года в общежитии Политехнического Института состоялось собрание распропагандированных солдат, на котором присутствовал член Государственной Думы социал-демократ Герус. На этом собрании было решено послать от имени социал-демократической военной организации делегацию в социал-демократическую фракцию Государственной Думы и представить ей особый наказ (петицию) с изложением пожеланий солдат. Составление наказа было поручено литератору Войтинскому. Охранное отделение сделало попытку арестовать собрание, но, предупрежденное о приходе полиции, оно успело разойтись. Шорпикова присутствовала на этом собрании и подробно о нем доложила. Еленский, имевший от меня особую инструкцию относительно наблюдения за связями депутатов Государственной Думы с военными организациями, немедленно доложил мне о результатах состоявшегося 29 апреля собрания, Так как я имел от Столыпина прямое указание никаких арестов членов Государственной Думы и никаких обысков в связи с ними ие предпринимать без его разрешения (он ие хотел напрасно раздражать Государственную Думу), то я при первом же очередном докладе сообщил Столыпину о предстоящем появлении в социал-демократической фракции Государственной Думы делегации солдат Петербургского гарнизона. Прежде чем принять решение, Столыпин пожелал ознакомиться с тем наказом, который будет вручен членам Государственной Думы от лица солдат, и Шорникова, участвовавшая в подготовке солдатской делегации, смогла доставить копию этого наказа. Ознакомившись с текстом, Столыпин заявил, что такая солдатская делегация ни в коем случае допущена быть не может и что должны быть произведены аресты, хотя бы это и повлекло за собой конфликт с Государственной Думой. Он потребовал, чтобы аресты были произведены в тот момент, когда солдатская делегация явится в социал-демократическую фракцию, чтобы так сказать депутаты были схвачены на месте преступления.

Согласно этим указаниям, я подписал ордер на производство обыска в помещении социал-демократической фракции, поручив Еленскому организовывать все дальнейшее. Филеры должны были проследить момент прихода солдатской делегации, и по их сообщению отряд полиции должен был немедленно явиться в помещение фракции для ареста, 5 мая в 7 ч. 30 мин. вечера в помещение фракции, находившейся тогда на Невском проспекте, 92, явилась делегация солдат. Филеры немедленно дали знать в Охранное отделение. Меня в это время там не было. Не знаю почему, Еленский несколько задержался, и потому, когда отряд явился в помещение фракции для ареста, го делегации солдат он там уже ие застал. После я узнал, что для самой социал-демократичеcкой фракции появление этой делегации оказалось полной неожиданностью, что большинство депутатов было очень недовольно появлением переодетых солдат, — а потому, приняв от них наказ, депутаты поспешно выпроводили их из помещения через черный ход. Отсутствие солдат несколько смутило чиновника Охранного отделения, явившегося для производства обыска. Несмотря на бывшие у него прямые и точные инструкции, он замешкался с приступом к пересмотру имевшихся во фракции документов, дав тем самым возможность членам Государственной Думы, ссылавшимся на свою депутатскую неприкосновенность, уничтожить целую массу компрометирующих бумаг, в том числе и только что полученный ими наказ. Только часа через два, после того как явились представители судебной власти, было приступлено к обыску. Несмотря на все эти обстоятельства, найденные документы оказались достаточными для того, чтобы установить полную связь социал-демократической фракции с нелегальными партийными организациями вообще и специально с военными организациями. Делегация солдат, успевшая скрыться из помещения фракции, была арестована в казармах, ее личный состав через Шорникову был нам в точности известен. На первом же допросе один из арестованных солдат (матрос морского экипажа Архипов) вполне откровенно сознался и рассказал все, как было. Так как наказа при обыске не было обнаружено, то по просьбе прокуратуры я сообщил ей ту копию наказа, которая у меня имелась. Арестованные солдаты подтвердили тождество этой копии, и она была присоединена к делу и фигурировала на судебном процессе [1].

У Столыпина состоялось совещание с прокурором судебной палаты и с министром юстиции Щегловитовым о дальнейшем направлении дела. Решено было предъявить Государственной Думе требование о выдаче социал-демократических депутатов для суда, не останавливаясь, в случае ее несогласия, перед роспуском Думы. По существу Столыпин рассчитывал именно на несогласие Государственной Думы. К этому времени окончательно выяснилось, что с Государственной Думой в этом составе работать немыслимо. В течение всего мая месяца шла подготовка избирательного закона, так как Столыпин пришел к убеждению, что при старом

Виттевском законе состав Государственной Думы неизбежно будет левым, не представляющим верно всю страну. Случилось так, как ожидали. Несмотря на колебания в некоторой части конституционалистов-демократов, большинство Государственной Думы отказалось немедленно выдать социал-демократических депутатов суду, и 3-го июня Вторая Государственная Дума была правительством распущена. Социал-демократические депутаты были арестованы и осуждены Особым присутствием Сената, большинство - на каторжные работы.