34. СТАЛИН, КАКИМ Я ЕГО ЗНАЛ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

34. СТАЛИН, КАКИМ Я ЕГО ЗНАЛ

Описывая эти годы в России, я старался воздерживаться от высказываний о личности Сталина, если это выходило за рамки моей собственной истории. Мои отношения были главным образом с режимом, а не с человеком. Однако после 1941 года, когда Гитлер отверг отчаянные попытки Сталина добиться мирного урегулирования и тем самым вынудил его пойти на союз с демократиями, в Англии и Америке стало модно не только прощать грубую силу его характера, но даже восхищаться ею. Это большая ошибка, и я думаю, будет полезно, если я расскажу о том, как он виделся тем людям, которые работали с ним долгие годы и в награду получили смертный приговор.

Я много раз встречался со Сталиным и видел его на протяжении тринадцати лет не только на парадах и перед восторженной публикой, но и за работой в кабинете. Я также был дружен с братом его второй жены и единственным человеком, которому он доверял, Павлом Аллилуевым. От Павла я постепенно узнал горькую судьбу его сестры, ее замужества и смерти в 1932 году, загадочность которой породила столько слухов. У меня также были дружеские отношения с несколькими секретарями Сталина, а с одним из них некоторое время жил в одной комнате. Теперь этого человека уже, возможно, нет в живых, но я точно этого не знаю и не могу раскрыть его имя. Мы часто и доверительно говорили с ним о Сталине и обо всем, что было с ним связано. Например, я заранее, еще до того как это стало известно партии, узнал, что принято решение об изгнании Троцкого.

Я говорю об этом не потому, что считаю, что слухи, даже из первых уст, могут заменить личные впечатления, а для того чтобы показать, что мои личные впечатления подкрепляются многочисленными свидетельствами моих знакомых, которые были близко с ним связаны. Мне трудно отделить сведения, полученные из бесед с этими людьми, от моих собственных впечатлений, с которыми они тесно связаны. Мне кажется, что я достаточно хорошо знаю этого человека, и не буду утверждать ничего, в чем сам не уверен.

Впервые я увидел Сталина в 1922 году на Четвертом конгрессе Интернационала Тогда это был еще простой смертный и он отнюдь не считался выдающимся деятелем партии или советского правительства Он был одним из секретарей Центрального Комитета партии, то есть занимал второстепенный пост, носивший в известной степени технический характер, однако скоро он сумел превратить этот пост в такое сосредоточие власти, которое не снилось русским царям. Но в то время нам, конечно, не могло прийти в голову, что секретарь ЦК, даже старший из трех секретарей, занимавший к тому же второстепенный правительственный пост комиссара Рабоче-крестьянской инспекции, может через два года стать ведущей политической фигурой, а через десять лет почти божеством. Его относительная малозначительность была очевидна для всех участников конгресса В то время как такие ведущие лидеры, как Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Радек, Раковский и еще с полдюжины других, были постоянно окружены делегатами из различных стран, а их выступления слушали с огромным вниманием, Сталин всегда ходил один.

Я увидел Сталина как раз в тот момент, когда он выходил из Георгиевского зала, где проходил конгресс. На нем была серая военная шинель, сапоги и гимнастерка полувоенного покроя. Он уже спускался по лестнице, когда к нему подбежал какой-то мелкий служащий из аппарата Коминтерна и задал какой-то вопрос. Я сидел в нескольких шагах, курил и наблюдал за делегатами конгресса. Служащий Коминтерна был очень мал ростом и, как это часто бывает у низкорослых людей, компенсировал этот недостаток чрезмерной активностью. Сталин и сам был невысок, но этот клерк доставал ему только до плеча. Сталин, возвышаясь над своим собеседником, спокойно слушал, иногда кивал или вставлял одно-два слова. Маленький человечек прыгал вокруг Сталина, дергал его за рукава, за лацканы и пуговицы и безостановочно говорил, что даже у меня стало вызывать раздражение. Но что привлекло мое внимание и заставило запомнить эту сцену, было удивительное терпение, с которым Сталин слушал своего собеседника. Я подумал, что он, должно быть, идеальный слушатель. Он уже собирался уходить, но вместо этого в течение почти часа спокойно слушал собеседника, был так нетороплив и внимателен, как будто у него был неограниченный запас времени и он мог без конца слушать этого маленького суетливого клерка. В его манере было что-то монументальное.

Первое впечатление навсегда осталось в моей памяти. Это было впечатление о человеке какой-то удивительной стабильности и уверенной силы. Терпение – довольно редкая черта у людей дела. Она редко сочетается с «капризностью», «нелояльностью», «грубостью» и опасной жаждой власти – как раз теми четырьмя чертами характера, которые Ленин отметил у Сталина в своем предсмертном письме к съезду партии, известном как его «завещание».

В реальной жизни Сталин сильно отличается от его ретушированных фотографий, которые доносят его облик до мира. Он более груб, прост и меньше ростом. У него лицо землистого цвета, изрытое оспой. Черные волосы начинают седеть, проблески седины заметны в его усах и густых бровях. У него темно-коричневые, иногда кажущиеся карими, глаза. Его лицо никак не отражает его мысли. На мой взгляд, в нем есть какое-то сочетание тяжести и угрюмости. Он не похож ни на европейца, ни на азиата, но представляет собой какую-то смесь этих двух типов.

Полувоенный костюм, в котором я впервые его увидел, стал постоянной одеждой, пока наконец не превратился в нынешнюю внушительную форму маршала. Для этого могло быть несколько причин. Одна, я думаю, заключается в его комплексе власти. Из-за физических дефектов – усохшей руки и двух сросшихся на ноге пальцев – он был признан негодным к военной службе в царской армии. Военная форма, видимо, дает ему некоторую компенсацию за это.

Но главная причина его постоянства в одежде, наверное, тоньше. Чтобы тоталитарная система была устойчивой, необходимо, чтобы большинство населения обожествляло лидера. Для этого им нужен постоянный образ. Неизменность – один из атрибутов божества, и Сталин достаточно умен, чтобы чувствовать это.

На публичных мероприятиях Сталин никогда не сидит в центре, а где-нибудь сбоку или сзади. Когда он поднимается для выступления, то для вида всегда досадливо отмахивается от аплодисментов, хотя очевидно, что они ему приятны, а жизнь того человека, который получит больше аплодисментов, чем Сталин, не стоит и ломаного гроша. На государственных приемах для стахановцев, героев труда, полярных летчиков и т. п. он держится с расчетливой простотой, как близкий друг для каждого, особенно для робких провинциалов. Когда он принимает гостей дома, то сам выбирает пластинки для патефона и ставит их. Сам он никогда не танцует, но поощряет других, заставляет гостей преодолевать робость от присутствия вождя. Может даже найти партнершу для молодого человека.

На партийных мероприятиях и деловых совещаниях он обычно молча слушает, курит трубку или папиросу. Слушая, рисует бессмысленные узоры на листе своего блокнота. Два личных секретаря Сталина, Поскребышев и Двинский, однажды писали в «Правде», что иногда в таких случаях Сталин пишет в своем блокноте: «Ленин – учитель – друг». Они утверждали: «В конце рабочего дня мы находили у него на столе листки бумаги с этими словами». Нельзя исключать, что Сталин сам инспирирует подобные рекламные трюки, но это совсем не значит, что нам следует верить в его сентиментальность.

Перед войной Сталин редко выезжал из Москвы, если не считать его поездок в отпуск на Кавказ. Его поездка в Ленинград после убийства Кирова стала эпохальным событием. Парадные выезды его царственных предшественников не отвечают ни его стилю, ни его политике. Он осторожный человек и лучше всего чувствует себя дома. Он также понимает, что, дистанцируясь от всех, он приобретает какой-то налет таинственности. Если не считать коротких похоронных процессий, когда он идет по короткому маршруту, заранее расчищенному ОГПУ, или когда он появляется на Мавзолее в дни государственных праздников, Сталин, насколько я помню, только один раз ходил по улицам Москвы. Его спонтанная прогулка от Большого театра до Кремля произвела Фурор, и на следующий день все советские газеты дали ее красочное описание.

Сталина многие считают таинственной личностью. Для этого есть несколько причин. Во-первых, он сам культивирует такой образ как элемент техники современного абсолютизма, он носит таинственность, как цари носили пурпурную мантию. А кроме того, у него нет и не может быть близких людей. Человек, который отправляет на смерть одного за другим своих ближайших соратников, должен держать свои мысли при себе.

Однако для тех из нас, кому довелось работать со Сталиным, он не казался таинственным; это был человек с комплексом неполноценности, очень обидчивый, мстительный и подозрительный. Это был безжалостный и беспринципный человек, сконцентрированный на проблеме собственной власти и отчасти по этой причине, а также в силу природной ограниченности не обладавший подлинно-государственным виденьем. Соображал он медленно, осторожно, с подозрительностью. Бела Кун, незадачливый лидер неудачной большевистской революции в Венгрии, называл Сталина «тугодумом». Его французский биограф Анри Барбюс, который неустанно собирал о нем всевозможные легенды и мифы, раболепно сравнивал его с осторожным львом. Сам Сталин как-то высказался следующим образом: «Здоровое недоверие – самая хорошая основа для сотрудничества». Для Сталина это не просто афоризм, а концентрированное выражение его темперамента и рабочего стиля. По существу, эта идея пронизала жизнь всего Советского Союза; она искорежила жизнь ставосьмидесятимиллионного народа.

Троцкий отзывался о Сталине как о «посредственности», и с точки зрения таланта, вкуса, знаний и интеллекта – это недалеко от истины. Но факт остается фактом – именно эта «посредственность» свергла Троцкого с его пьедестала, изгнала из России, приговорила к смерти и привела в исполнение этот приговор за рубежом. По некоторым своим качествам он далеко не посредствен: сила воли, терпение, коварство, способность выявлять человеческие слабости и с презрением использовать их в своих интересах и, наконец, высший дар – способность идти к цели неуклонно, не останавливаясь ни перед чем. Этими талантами Сталин одарен в полной мере. Он может думать медленно и осторожно, но умеет действовать быстро и беспощадно, если он принял решение.

Многие посторонние люди задавались вопросом, почему в своем «завещании» Ленин упомянул как недостаток такое качество Сталина, как грубость, которое для пролетарского революционера может считаться достоинством.

Это происходило потому, что они не могли себе представить, до какой степени грубости мог дойти Сталин в своем неуважении к товарищам. Хорошим примером может служить его замечание, которое он сделал, ознакомившись с «завещанием» Ленина, но я, к сожалению, не могу привести его в этой книге.

Хотя Сталин, может быть, не менее культурен, чем средний политик, но по сравнению с Лениным и его ближайшими соратниками он невежда. Это был еще один фактор в формировании его комплекса неполноценности. Верхний эшелон лидеров большевистской революции принадлежал к среднему классу или аристократии и был воспитан на культурном наследии не только своей страны, но и Европы в целом. Они знали по нескольку иностранных языков. Многие обладали литературным талантом, были не чужды искусству. Среди них Сталин был исключением. Он был наименее способным из них – ни оратор, ни публицист, ни теоретик. В отличие от других, он очень мало времени провел за границей. Даже в российских масштабах его кругозор был ограничен провинциальным происхождением.

Русский язык он начал учить в возрасте девяти лет и никогда так и не овладел им в полной мере. Он пользуется им как тупым и неуклюжим орудием. У него не только чувствуется сильный акцент в устной речи, но и его письменный стиль неестествен и бесцветен. Несмотря на многие годы ссылки – «революционные университеты», – он, в отличие от других большевистских лидеров, так и не приобрел сколько-нибудь глубоких познаний в литературе и общественных науках. Даже его хваленая настойчивость не позволила ему сколько-нибудь продвинуться в изучении немецкого языка, и он бросил это занятие. Не лучше были и его успехи в изучении эсперанто, к которому он обратился как к будущему языку Интернационала. Этот лидер, хвастливо заявлявший, что нет таких крепостей, которые большевики не могут взять, сам не одолел ни одного лингвистического бастиона. Это его угнетает. Не владея ни одним иностранным языком, он никогда не мог составить свое собственное представление о жизни за пределами России.

Речь Сталина монотонна и утомительна для слуха. При жизни Ленина он обычно сидел на заседаниях Политбюро отдельно от всех и молчал, будучи неспособным принимать участие в оживленной дискуссии, которую считал пустой болтовней.

Тот факт, что человек таких интеллектуальных и духовных качеств смог стать абсолютным властителем на одной шестой части Земли, осуществлять полный контроль над жизнью сотен миллионное людей, используя по своему усмотрению знания и силы других, должен послужить предупреждением тем, кто склонен свысока относиться к нормам, обеспечивающим демократию.

В написанной Анри Барбюсом биографии Сталина, которая является скорее собранием легенд, чем фактов, утверждается, что, в отличие от Ллойд-Джорджа, у которого было двадцать два секретаря, Сталину помогает в его сверхчеловеческом труде только один, Поскребышев. В мое время Поскребышев был главным личным секретарем Сталина и одновременно являлся заведующим секретным отделом ЦК. До него этот пост последовательно занимали Товстуха и Братновский. В дополнение к этому у Сталина есть еще около дюжины личных секретарей, которые готовят для него материалы и его письма по конкретным вопросам: военным и военно-морским делам, в области торговли, промышленности, сельского хозяйства, финансов, иностранных дел, международной прессы и информации, советского аппарата, партийного аппарата и т. п. Каждый личный секретарь имеет пару помощников, которые могут использовать любые ресурсы соответствующего наркомата в сфере своей компетенции. Доклады такого секретаря обычно имеют больший вес, чем материалы наркома, официального члена правительства. Официально эти люди именуются помощниками секретаря Центрального Комитета и объединены в секретный отдел ЦК – любопытное свидетельство о природе единоличной власти.

Другой отдел личного секретариата Сталина занимается его личной перепиской с советским народом, которая является огромной по объему. Я думаю, что переписка Сталина с простыми людьми превышает переписку любого лидера в истории. Специальный секретарь со штатом помощников занимается этой перепиской. Ни одно письмо не остается без ответа, и на многих ответах есть личная подпись Сталина. Поскольку он всемогущ и вездесущ, все обращаются к нему – колхозники, студенты, школьники, ученые, инженеры, солдаты, рабочие, – все просят его совета в житейских делах и в вопросах марксистско-ленинской теории, по политическим, научным и литературным проблемам; присылают ему инженерные и научные проекты, изобретения, книги, картины, скульптуры, изделия народных промыслов – одним словом, все. Жалобы на местных советских и партийных руководителей, начальников всех степеней и отраслей составляют значительную часть этой корреспонденции. Еще один важный сектор этой переписки составляют поздравления и пожелания, иногда в стихах, иногда в виде каких-то подарков. Анри Барбюс утверждал, что Сталин лично читает каждое письмо! Если это действительно так, то он должен быть богом, но ему удается создавать у людей такое впечатление.

Вот два примера из газеты «Правда».

Старая колхозница, поблагодарив вождя за счастливую жизнь под его руководством, просит принять в подарок то, что для нее самое дорогое – ее корову. В ответе из Кремля Сталин собственноручно благодарит колхозницу за щедрый подарок, объясняет, что он не может принять корову и просит сохранить ее в память о товарище Сталине.

Другой пример. Стахановец, награжденный медалью за ударный труд на производстве, предлагает свою медаль, самое ценное, что у него есть, любимому вождю, считая, что Сталин более достоин этой награды. Вождь скромно отвечает:

«Медали не для тех, кто уже хорошо известен. Они предназначены для тех достойных людей, которые еще никому не известны, но заслуживают уважения и почета».

Я был знаком со многими из личных секретарей Сталина. Его главный секретарь, круглолицый, розовощекий и лысеющий Поскребышев, с которым я познакомился в 1923 году в доме отдыха «Марино», учил меня играть в бильярд. За пятнадцать лет нашего знакомства он стал важным и помпезным человеком. Многие годы личным секретарем Сталина по кадровым вопросам был старый большевик и старый алкоголик Селитский. Двинский отвечал за контроль над ОГПУ. Гришин, который раньше отвечал за финансы и внешнюю торговлю, был впоследствии переведен в Наркомат финансов. Старая большевичка с подпольным стажем, Стасова, которая когда-то сама как Сталин была секретарем ЦК, отвечала за Коминтерн, Профинтерн, МОПР и другие международные организации. Радек занимался внешней политикой и прессой, ему помогал Тивель, который когда-то возглавлял комитет Коминтерна по индийской революции; позже он был расстрелян по обвинению в терроризме. Сообщалось, что Литвинов после своей отставки в 1938 году три года занимал бывший пост Радека в секретном отделе ЦК.

Некоторые из секретарей Сталина впоследствии поднялись очень высоко. Мехлис, который когда-то занимался прессой, стал редактором «Правды» и позже заместителем наркома обороны. Ежов, еще один личный секретарь, возглавил ОГПУ, а потом, в зените своей власти, исчез в небытие.

Любимым секретарем Сталина был молодой паренек по фамилии Каннер, который попал к нему почти ребенком. Сталин презирал своего старшего сына, но очень любил Каннера, во всяком случае берег его как сына. У Каннера еще не было среднего образования, а Сталин сделал его своим секретарем по тяжелой промышленности.

После десяти лет преданной конфиденциальной службы Каннер попросил отпустить его для продолжения образования. Новость об этом стала сенсацией. Сталин дважды или трижды отказывал ему. Наконец еще большая сенсация – Сталин отпустил его и Каннер пошел учиться в Промакадемию. Довольно великодушное решение! После окончания академии Каннер получил назначение на один из самых ответственных постов в Наркомате тяжелой промышленности. Это был почти кронпринц новой тоталитарной аристократии. К тому же он обладал несомненными способностями и его будущее казалось гарантированным. Но в ходе чисток Каннер был объявлен «врагом народа» и исчез. Я подозреваю, что единственным преступлением этого молодого человека было то, что он мог слишком горячо защищать перед Сталиным подчиненных ему директоров трестов наркомата, которые обвинялись в самых фантастических преступлениях.

Сталин был женат три раза. У него было трое детей, два сына и дочь. Его первая жена, простая грузинская женщина, умерла в 1907 года. Его сын от этого брака, Яков, не переносил отца и это чувство было взаимным. Я слышал, как Сталин в присутствии своих секретарей называл сына «мой дурень». Когда Сталин женился во второй раз, он взял Якова жить с собой в Кремль, и это была очень несладкая жизнь. Сталин бил своего сына так же, как в свое время его отец, вечно пьяный сапожник, бил его самого. (Согласно не очень умной теории Эмиля Людвига именно эти впечатления были решающим фактором, сделавшим из Сталина революционера) Яша не отличался особыми талантами, но учился в институте. Когда он подрос, то отец приказал ему держаться подальше от Москвы, и он жил в разных городах России. Несколько лет о нем не было ничего слышно, но вскоре после начала войны в газетах сообщалось, что немцы взяли в плен младшего офицера артиллерии, сына Сталина. В 1917 году Сталин познакомился с шестнадцатилетней девушкой Надеждой Аллилуевой, которая стала его второй женой. Это была очень живая девушка с большими, как у ее матери-грузинки, черными глазами. Ее отец был старый большевик, рабочий, который укрывал Ленина когда тот был на нелегальном положении. В 1918 году он сам вступил в партию большевиков. Вскоре после этого Надежда Аллилуева стала одним из секретарей Ленина. Спустя год, когда ей уже было восемнадцать, она по служебным делам попала на Царицынский фронт, где Сталин был комиссаром. Сорокалетний ветеран влюбился в молодую красавицу, и они поженились. От этого брака у него было двое детей: сын Василий и любимая дочь – Светлана Василий является полковником советских ВВС, имеет звание Героя Советского Союза. Он женат и имеет двоих детей. Об этом, насколько я могу судить, нигде еще не сообщалось, может быть, потому, что Сталин не хочет, чтобы о нем знати как о дедушке.

То, что началось на фронте как пылкий роман, вскоре стало для Надежды тяжелым испытанием, а с превращением Сталина в диктатора – просто невыносимым. Я уже упоминал, что был знаком с братом Надежды, простым и симпатичным парнем, очень способным управленцем, который в одно время со мной работал в Наркомвнешторге. Как только упоминалось имя его сестры, он мрачнел. Он был очень сдержан в рассказах о ее жизни, но из того, что я узнал, у меня сложилось убеждение, что она была несчастлива. Умная и чувствительная женщина, серьезная и сдержанная, она была окружена подхалимами и льстецами, которых презирала. Даже после рождения двоих детей она продолжала учебу в Промакадемии, надеясь сделать самостоятельную карьеру в народном хозяйстве. У нее была своя жизнь и свои интересы.

На нее тяжелым грузом давила растущая жестокость сталинского режима и изменившееся отношение к старым боевым товарищам. Сама активный член партии, она была глубоко оскорблена неуважительным отношением к себе Сталина. А он в компании Ворошилова иногда по нескольку дней проводил на дачах в увеселениях, которые ему организовывал шеф ОГПУ Ягода. Несколько раз Надя заставала своего мужа во время такого времяпровождения, это были безобразные сцены, и диктатор обходился с ней очень грубо.

Я видел ее вместе с братом на праздновании 15-й годовщины Октября. Через три недели она должна была получить в Промакадемии диплом инженера-химика. Она выглядела очень бледной и усталой и не интересовалась тем, что происходило вокруг. Ее брат тоже выглядел очень обеспокоенным.

Через два дня, 9 ноября 1932 года, было объявлено о скоропостижной смерти Нади Аллилуевой. Причина смерти никогда официально не называлась. Был слух о том, что ее убили. Этот слух приобрел некоторую правдоподобность, особенно среди тех, кто знал об имевшем место прецеденте: Буденный во время ссоры убил свою жену выстрелом в спину и позже женился на молодой актрисе. Престиж Буденного как военного героя был настолько велик, что дело замяли, он не понес никакого наказания и стал одним из пяти Маршалов Советского Союза. Если престиж Буденного высок, то престиж Сталина несравненно выше – так распространялся этот слух. Но я знаю из уст брата подлинную причину смерти Надежды Аллилуевой. В тот вечер на даче Ворошилова, которая была расположена по соседству с дачей Сталина, она высказала критические замечания относительно политики на селе, которая обрекла крестьян на голод. В ответ Сталин грубо и непристойно оскорбил ее перед лицом своих друзей. Надя вернулась домой и выстрелом в голову покончила с собой. В официальном сообщении говорилось только о том, что она «безвременно и скоропостижно скончалась».

Вскоре после смерти Надежды мы узнали, что Сталин женился на сестре Кагановича. До сих пор, однако, в советской печати об этом не было сказано ни слова.

Еще один случай, который особенно ярко показывает, как прав был Ленин, когда он говорил о «нелояльности» Сталина, касается убийства Енукидзе. Если Каннер был для него как сын, то Енукидзе долгие годы был для него как брат. Еще в самом начале революционной карьеры, когда молодой Джугашвили (Сталин) был известен как Коба, Енукидзе учил его марксизму и применению этой теории к русским условиям. Это было около сорока пяти лет назад. С той поры они были ближайшими товарищами и друзьями. Они вместе боролись за свержение царизма, они вместе были в тюрьме и ссылке, они вместе росли в рядах партии и советского правительства, которое они помогали устанавливать. Если положение Калинина как Председателя Центрального Исполнительного Комитета можно определить приблизительно как президента Союза, то Енукидзе как секретарь ЦИК должен был бы считаться вице-президентом, а как друг Сталина он неофициально обладал почти неограниченной властью.

Как это нередко бывает в мужской дружбе, Енукидзе и Сталин обладали диаметрально противоположными характерами. Там, где Сталин был черств и груб, Енукидзе был добр и отзывчив к чувствам и нуждам других людей. Несмотря на свое возвышение, он остался прежним простым другом и товарищем, каким был всегда, человечным и отзывчивым. Часто выходил за рамки негибкой большевистской доктрины, которая считает, что между личной и политической дружбой не должно быть никакой разницы. Енукидзе навещал старых друзей, оказывал им помощь, хотя они были из лагеря оппозиции. Все это знали, Сталин знал это лучше всех. Он также знал, как знали и все остальные, что Енукидзе, который был несгибаемым большевиком все сорок пять лет их дружбы, никогда не станет принимать участие в каких-либо антисоветских действиях, независимо от того, какую личную помощь он оказывал старому другу дореволюционного периода, сейчас оказавшемуся в оппозиции.

Я знаю одну такую семью, которая очень многим обязана благородству Енукидзе. Вместе с отцом этой семьи, меньшевиком, Калистратом Гогуа, Сталин и Енукидзе в 1900 году создали в Тифлисе организацию социал-демократической партии. Все трое вместе были арестованы и отбывали тюремное заключение. Все трое были влюблены в одну и ту же девушку, но она досталась меньшевику. Они поженились, и у них родилась дочь. Хотя отец подвергался преследованиям за его меньшевистские убеждения, Енукидзе не забывал его. Он помог жене и дочери переехать в Москву, помог дочери, Ирине, получить работу в «Международной книге», где в тот период работал и я.

Я познакомился с ней в 1925 году. Тогда ей было двадцать три года и мы часто виделись. Ее отец был в ссылке, и я с ним никогда не встречался, но я знал ее мать, с которой она жила в Машковом переулке. Я знал круг их друзей, с которыми они жили в одном доме. Наиболее примечательными из соседей были жена Горького, Екатерина Пешкова, и его издатель, Ладыжников. Эти люди сочувствовали большевикам еще до революции, но после прихода большевиков к власти они от них отдалились. Моя дружба с Ириной началась с острого спора как раз по этому вопросу, но, несмотря на наши политические разногласия, Гогуа и их друзья очень хорошо ко мне относились и часто приглашали к себе домой.

Именно в этой семье я однажды в 1925 году познакомился с Авелем Енукидзе. В доме его встретили с большой любовью, как старого друга. Из разговоров было понятно, что он нередко бывал тут и проявлял заботу о материальном благополучии семьи. После его ухода Ирина подтвердила мои предположения. Эта семья, как и многие другие семьи, находившиеся в таком положении, полностью зависела от благородства и человечности Енукидзе. Единственное, чего Енукидзе не мог сделать, – возвратить из ссылки отца, человека, который был более счастливым соперником Сталина в любви. Гогуа больше никогда не было разрешено жить вместе с женой и дочерью.

Когда я в 1932 году вернулся из-за границы, Ирина уже была замужем и перешла работать в аппарат ЦИК к Енукидзе. Под его покровительством она была в безопасности, но в 1935 году, после убийства Кирова, в обстановке паники и террора случилось невероятное – Сталин снял с высокого поста своего ближайшего друга и отправил его на Кавказ. Однажды, в один из дней в конце этого года, мне доставили большой пакет с обратным адресом ЦИК. Я открыл его с любопытством, но там не было ни строчки, а только большая пачка старых фотографий. Это были снимки меня одного, с Ириной и ее друзьями, которые были сделаны в последние десять лет. У меня сжалось сердце, это был четкий сигнал. Он говорил, что Ирина готовилась к обыску и аресту. И она защищала меня от возможных последствий.

Поскольку сведений об опале Енукидзе еще не поступало, это было мне абсолютно непонятно. В то время я лежал в постели с гриппом и пытался неоднократно звонить ей, но никакого ответа не получил. Наконец стало известно о том, что Енукидзе снят со своего поста. Это сопровождалось лживыми и оскорбительными нападками в тех же самых газетах, которые еще две недели назад печатали правительственные указы за его подписью. На следующий день я встретил подругу Ирины, которая сообщила мне о ее аресте и высылке в неизвестном направлении.

Авель Енукидзе был расстрелян как предатель в 1936 году. Дружба Сталина и Енукидзе была легендой в партии. Те, кто знали об их длительной связи, говорили, что Каин убил своего брата Авеля.

Патологическая мстительность Сталина настолько очевидна, что не нуждается в комментариях. Он как-то сам однажды признался Каменеву, что самое большое наслаждение ему доставляет расставить капкан жертве, потом захлопнуть его и отправиться спокойно спать. Его чистки доказывают именно это. Он, видимо, наслаждался безграничной местью всем тем, кто когда-либо что-то сказал против него. Все его личные враги, насколько они нам известны, уже мертвы. Но для нас, которые пережили эти кровавые годы, месть, уготованная его врагам, еще ничего не говорит о них. У меня такое чувство, что Сталин испытывает какое-то извращенное наслаждение, отправляя на смерть своих друзей.

Балтиморский архиепископ Майкл Керли в 1941 году заметил, что Сталин отправил на смерть больше людей, чем кто-либо в истории человечества. Чтобы увидеть его в истинном свете, достаточно вспомнить, что в речи на съезде партии, состоявшемся в самый разгар чисток, он спокойно заявил:

«Из всех богатств, которыми располагает государство, самым ценным является человеческая жизнь».