ОРДЕН ЛЕНИНА
ОРДЕН ЛЕНИНА
По пути из Жестелева в Шкуринскую, на одной из крупных узловых станций, я купил свежий номер «Правды». Раскрыл и вижу: напечатано постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР о награждении комбайнёров и комбайнёрок орденами Советского Союза:
За отличную работу на комбайне, давшую превышение нормы на 100–400 процентов, — наградить орденом Ленина убравших больше 600 гектаров за сезон…
Список лиц, удостоенных этой высокой награды, начинался с Семёна Полагутина, комбайнёра Старо-Порубежской МТС Саратовской области. За ним следовали другие фамилии.
Семнадцатой по счёту стояла моя фамилия.
— Лида, — вбежал я, запыхавшись, в вагон, — орден!..
— Какой орден? Кому орден?
— Я награждён орденом Ленина, слышишь? На, читай «Правду». — И я протягиваю ей газету.
Лида обняла меня, радостно засмеялась. Аня захлопала в ладоши. Она догадалась, что произошло что-то значительное.
— А что такое орден? — спросила она.
— Орден — это почётный знак, это высокая награда. А орден с портретом Ленина — это, доченька, самая большая награда.
Нам с Лидой вместе было немногим больше тридцати лет, когда под Москвой в Горках скончался Владимир Ильич. На улице стояли сильные январские морозы, такие морозы, когда обычно жестелевцы отсиживались в избах, а на сельской читальне висел замок.
Но в тот вечер в избе-читальне народу было полно. Из Нижнего Новгорода приехал рабочий, одетый в поношенную шинель, на которой были видны штопаные-перештопанные дырки — следы пуль. Он рассказал о том, как встретил Ленина при жизни, слушал его выступление на III Всероссийском съезде комсомола.
Проходил этот съезд в трудном двадцатом году. На делегатах, прибывших в Москву с разных концов, были старые, как у самого рассказчика, шинели, а на некоторых бушлаты. Ленин разговаривал с делегатами, как отец толкует детьми. Посланцам комсомола он задал вопрос: что сейчас самое главное?
В тот год в стране не утихала гражданская война. Многим делегатам казалось, что самое главное — это добить врага, наседавшего на молодую республику, очистить родную землю от вражьей нечисти. А Ленин видел дальше. Он звал молодёжь учиться. Самое главное — учиться. И для людей моего поколения сказанное Владимиром Ильичем шестнадцать лет назад оставалось тоже самым главным.
Где бы я потом ни работал, где бы ни находился, я всегда помнил о ленинском самом главном: и в Москве когда отчитывался перед руководителями партии и правительства, и в Жестелеве, когда отвечал на вопроси дяди Фёдора, и в Новочеркасске, где однажды задержался наш состав.
Новочеркасск — город вузов, рабфаков. «Хорошо бы на один из них поступить, — думалось мне, — а потом уж можно держать экзамен: и в сельскохозяйственный институт». Его закончил несколько лет назад старший агроном Щербатых. Он утверждал, что комбайнёру мало знать одну технику. Сельский механизатор, — рассуждал Владимир Петрович, — имеет дело не только с машиной, но и с живым организмом — с зерном.
Хлеба, которые я убирал в разные годы, имели разные биологические особенности. Были среди них и высокостебельные, и низкорослые, ровные, как стена, и полёгшие, запутанные, как будто по ним целый табун лошадей прогнали. Были и легко вымолачиваемые и трудно вымолачиваемые. Один сорт пшеницы можно было косить не более семи дней, а на восьмой зерно начинало осыпаться. А другой сорт мог подождать и даже при полной спелости простоять на корню несколько дней.
Каждое растение требует к себе особого подхода. Если косишь пшеницу «Украинку» — машину настраиваешь на среднюю «ноту», и барабан молотилки делает в минуту девятьсот — тысячу оборотов, зазоры между зубьями следует увеличивать. А когда переходишь на уборку черноусого «Мелянопуса» — берёшь более высокую «ноту», и ход барабана увеличивается до тысячи — тысячи ста пятидесяти оборотов, зазоры между зубьями барабана и декой требуется уменьшить. Убираешь подсолнечник — выдёргиваешь из молотильного аппарата зубья, и вращение барабана уменьшается в два раза.
Не только от полеводов, но и от нас, комбайнёров, Щербатых требовал, чтобы мы знали каждый сорт пшеницы, интересовались его историей, его биологическими особенностями. Владимир Петрович до тонкости знал своё дело. Он совсем не походил на ту «породу» агрономов, о которых теперь поют: «Учит нас любить деревню, а сам в городе живёт».
Правда, в молодости Щербатых жил в городе, работал на руднике имени Артёма. В тридцатых годах комсомол направил его в станицу Морозовскую. Здесь Владимир Петрович заведовал агитпропом райкома комсомола, и молодёжь между собой называла его «большая сила».
Он и впрямь в станице был большой силой: помогал молодёжи устраивать быт, участвовал в комсомольском походе за культуру деревни, мечтал о переделке природы. Говорил горячо, его любили слушать, но сельского хозяйства не знал.
Однажды на собрании его крепко поддел пожилой станичник:
— Скажи, агитация, для чего нам нужны чёрные пары?
— Какие — чёрные? — переспросил не понявший подвоха Щербатых. — Из воды в котлах при нагреве только белые пары получаются…
В избе-читальне раздался раскатистый хохот. Щербатых не сразу понял, в чём дело. Он, городской житель, знал только водяные пары. Для их образования существуют котлы закрытые резервуары. Знал он и о паровых двигателях, и о паровых турбинах, но чтобы вспаханную землю назвать паром — об этом он слышит впервые. Откровением для юноши было и то, что пары разные: чёрные — они же незанятые; поздние или ранние — майские, занятые. И не в котлах их подымают, а пашут обычным плугом, в открытом поле под посев.
Получился конфуз.
Щербатых понял, что нельзя вести агитацию «вообще», что надо самому хорошо знать земледелие. История с чёрными парами заставила морозовского агитпропа засесть за учебники.
Осенью он поступил в Новочеркасский сельскохозяйственный институт, проучился там без малого четыре года, но защитить диплом не удалось. Незадолго до защиты партия послала Щербатых в Шкуринскую.
Ехал в командировку на месяц, а дела сложились так, что пришлось пробыть в станице целых восемь лет. Понравился станичникам молодой, энергичный агроном, и они, как и морозовские комсомольцы, почувствовали в Щербатых «большую силу».
Владимир Петрович дважды защитил свой диплом, своё право называться агрономом: и на кафедре института, где он изучал науки, и в степи, где под его началом год от года выращивались высокие урожаи.
В горячую пору полевых работ Щербатых перебирался из станицы в степь, поближе к хлебам; он по нескольку дней не заглядывал домой; боясь, как бы не упустить чего в поле, не запоздать с уборкой урожая. Летом его беспощадно палило жаркое степное солнце. И осеннее ненастье и злые метели часто застигали агронома в открытой степи, где от станицы до станицы двадцать— двадцать пять километров. Приходилось и ночевать в поле. Но, если бы Щербатых предложили сменить его беспокойную профессию на любую спокойную, он бы только посочувствовал не понимающим его чудакам. Владимир Петрович был твёрдо уверен, что при всех трудностях и неудобствах, которые выпадают на долю агронома, «великое счастье им быть».
Щербатых не раз говорил мне: «Хочешь достичь успехов в агрономии — будь готов отдать ей не четверть и не половину, а всю жизнь…»
— О чём, Костя, задумался? — прервала мои размышления Лида.
— О человеке, которого ты ещё не знаешь.
— О ком же?
— Об агрономе Владимире Петровиче. Он здесь, в этом городе, кончал институт, а теперь в Шкуринской агрономом работает. Душа-человек! Вот приедем в станицу, познакомлю тебя с ним.
… Проехали Ростов, Кущевку. До Шкуринской оставалось рукой подать. Наконец показалась и околица станицы. Смотрю в окно и удивляюсь: весь перрон заполнен народом.
— Что за праздник? — спрашивает Лида.
— Не знаю, право.
К нашему вагону подбегает Афанасий Максимович. В руках у него — большой каравай. Следом — Клава Вороная шагает с цветами. В толпе замечаю Максима Безверхого, Николая Ушакова, Михаила Назаренку, семью Тумановых…
Догадываюсь, друзья решили прямо на вокзале устроить торжество. Признаться, такой встречи я не ожидал. Юлия Ивановна протягивает мне свежий номер районной газеты. На первой странице напечатана телеграмма секретаря Азово-Черноморского краевого комитета партии и председателя краевого исполнительного комитета депутатов трудящихся, адресованная мне:
Поздравляем с высочайшей наградой правительства — орденом Ленина. Уверены, что вы будете и в дальнейшем работать по-стахановски, чтобы закрепить славу лучших комбайнёров страны за Азово-Черноморьем.
Я был тронут и телеграммой и встречей. Я и не подозревал, сколько тёплых, дружеских чувств питают станичники ко мне.
А вечером пришёл секретарь райкома комсомола Григорий Верин. Разговор и тут пошёл о Москве, о совещании механизаторов, обо всём, что мне удалось увидеть и перечувствовать за эту поездку.
— Хорошо, — сказал под конец нашей беседы Гриша, — когда в районе есть прославленный механизатор, по не дело, когда этот механизатор не состоит в комсомоле. Это наш промах. Тебя надо немедля принять…
— Куда принять?
— В комсомол.
— Но я же член партии с 1932 года.
— Знаю, знаю. А на совещании в ЦК заявлял, что молод? Заявлял. Об этом в газете сказано. — И он протягивает мне «Комсомольскую правду», — Читай сам.
На всю первую полосу крупными буквами стояло!
Я МОЛОД. ПОТОМУ ЧТО ЖИВУ В СОВЕТСКОЙ СТРАНЕ,
ГДЕ ХОРОШО ВОСПИТЫВАЮТ, ГДЕ ХОРОШО ЖИТЬ.
— Твои слова? — спрашивает, улыбаясь, Григорий.
— Верно, мои, я от них и не отказываюсь.
— Говоришь — молод, а в нашей районной комсомольской организации не состоишь. В крайкоме спрашивали: «Неужели Борин не комсомолец?» Нескладно, Костя, получается.
— А что тут нескладного?
Напрасно я пытался доказать, что и без «оформления» я крепко-накрепко связан с комсомолом. В нашем экипаже работает несколько комсомольцев. Мы учимся друг у друга, помогаем друг другу. Но Верин стоял на своём. Так, вопреки обычным правилам, я, будучи уже членом партии, вступил в комсомол. Конечно, с честью я принимал на себя это почётное звание. Удивляла только необычность вступления в комсомол.
Забегая вперёд, скажу, что примерно через двадцать пять лет меня приняли в почётные пионеры. Произошло это в Москве, в Колонном зале Дома Союзов, на торжественном пионерском слёте, посвящённом дню рождения Владимира Ильича Ленина. Выступая там перед пионерами, я рассказал им о своём трудовом пути, о том, как всю жизнь мечтал учиться и как нелегко мне далось высшее образование. И вдруг слышу, кто-то из ребят предлагает избрать меня почётным пионером.
Зал ответил аплодисментами, и детские руки бережно повязали на шею яркий, как пламя, красный галстук — символ единства трёх поколений. Я принадлежу к самому старшему, на плечах которого лежат заботы о детях, Мы хотим, чтобы они были здоровыми, образованными, трудолюбивыми, чтобы уважали своих отцов и матерей и были верными патриотами своей родины.
Когда я ходил в школу, в нашей глухой деревушке не было пионерского отряда. Он был создан позже, когда я уже повзрослел.
Пионер — это человек, идущий впереди, прокладывающий в жизни новые пути-дороги. Как много значит для меня это слово! А почётный пионер — особенно. Это признание твоих скромных заслуг перед детворой.
Безграничное детское доверие глубоко тронуло и взволновало меня. Пионерский значок я храню вместе с орденами и медалями. Он мне так же дорог, как и награды, полученные за труд и за боевые дела…
Не успел уйти Верин, как в дом пожаловал Максим Безверхий с ребятами. Выложил все шкуринские новости. Из «Ростсельмаша» прибыли два новых комбайна. Одну машину намечено дать ему, другую — мне.
— А кто на «Коммунаре» будет работать?
— Твоего «Коммунара» передают Клаве Вороной. Она снова на курсы собирается. К весне вернётся. У нас теперь будет своя Анка-комбайнёрка, сказал Безверхий. Из моего рассказа он уже знал, что на заседании в ЦК выступала Анна Кофанова.
До полуночи двери нашего дома не закрывались. Люди шли и шли — каждому хотелось послушать, как принимала нас Москва и москвичи.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
Первый орден
Первый орден В освобожденном от фашистов Моздоке доброволец Васька Велегура прошел курс молодого бойца. На фронт в четырнадцатую гвардейскую стрелковую дивизию прибыли на рассвете. Его определили бронебойщиком номер два. Первым был обстрелянный солдат, Петр Гаврюшов.
ОРДЕН ЛЕНИНА
ОРДЕН ЛЕНИНА По пути из Жестелева в Шкуринскую, на одной из крупных узловых станций, я купил свежий номер «Правды». Раскрыл и вижу: напечатано постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР о награждении комбайнёров и комбайнёрок орденами Советского
Орден без справки
Орден без справки Просматривая «Литературную газету» от 16 декабря минувшего 1987 года, наткнулся на статью «Если говорить о чести», подписанную Михаилом Алексеевым, Егором Исаевым и Иваном Стаднюком. И заинтересовался. Я всегда знал, что подписавшие статью имеют о чести
ОРДЕН
ОРДЕН Когда вернулся с «Мосфильма» домой, Галя вручила мне значок с двуглавым орлом, который купила возле метро «Кировская»:— Ты наш защитник, и я тебя награждаю орденом.Через два дня все кончилось. Защитники победили. Мы радовались началу новой жизни. Светлой и
Миф № 110. История с "отравлением Ленина". Миф о причастности Сталина к умерщвлению Ленина
Миф № 110. История с "отравлением Ленина". Миф о причастности Сталина к умерщвлению Ленина Автором этого мифа является Троцкий. Зачем он это сделал — наверное, нет особой нужды объяснять. Что касается анализа сути мифа, то позвольте процитировать книгу авторитетного
Возвращаю орден!
Возвращаю орден! Уважаемый тов. И.Н. Бажанов!Письмо Ваше о переуступке мне второго Вашего ордена в награду за мою работу — получил.Очень благодарен Вам за теплое слово и товарищеский подарок. Я знаю, чего Вы лишаете себя в пользу меня и ценю Ваши чувства.Тем не менее, я не
Толедский орден
Толедский орден В 1921 году вместе с филологом Солалинде я открыл для себя Толедо. Приехав из Мадрида поездом, мы пробыли там два или три дня. Я вспоминаю представление в театре «Дона Хуана Тенорио» и вечер, проведенный в борделе. Не испытывая никакого желания иметь дело с
Орден Ленина имени Ленина
Орден Ленина имени Ленина На Малом Гнездниковском, в Министерстве кинематографии, мне вручили направление в Ленинград, на студию научно-популярных фильмов. Замминистра (это был, кажется, Баскаков) поздравил меня с назначением.— Но я же только диплом неигровой снимал, а
Орден
Орден …Вечером позвонил порученец члена Военного совета, неопределенного возраста капитан по фамилии Юношев. Шепотом, точно это могло обеспечить сохранение тайны, он сказал, что решением Военного совета «за активное участие в боях и отвагу, проявленную при освобождении
Орден Ленина
Орден Ленина Летом 52 года моего отца внезапно вызвали в Москву. Этот вызов был сделан необычно. Ему позвонил Министр рыбной промышленности СССР Ишков и сказал:— Вылетай срочно. Через четверо суток ты должен быть в Москве.И он очень строго оборвал отца, когда тот пытался
ОРДЕН НА ЗНАМЕНИ
ОРДЕН НА ЗНАМЕНИ Т. Ф. УМАНСКИЙ, бывший командир 240-й стрелковой дивизии, генерал-майор запаса, Герой Советского СоюзаСлавный боевой путь 240-й стрелковой дивизии проходил и по буковинской земле. Весной 1944 года войска 40-й армии, в составе которой действовала дивизия,
ОРДЕН
ОРДЕН Меня отвезли в Подлипки. Экипаж оказал штурману достойную встречу. Валя и Полина шумно веселились и кричали:— Никаких запасных штурманов! Никого нам не нужно! Ни с кем больше не полетим, наша Маринка вышла!Мы занимали большую дачу. Кроме нас, здесь еще жили: муж
Собственный орден
Собственный орден В 1907 году Алистер Кроули решил, что настала пора прекращать работать по мелочам и основывать собственное дело — в смысле магический орден имени себя. Что он и сделал. Найдя сподвижника — некого Джона Фредерика Чарльза Фуллера, он основал Орден
Еще один орден
Еще один орден В 1912 году в Лондон приезжает колоритный персонаж — Теодор Ройс. Это был «салонный анархист», то есть любитель попугать радикальными идеями почтеннейшую публику. Одновременно Ройс под кличкой Мерлин являлся Внешним Главой Ордена восточных тамплиеров
Первый орден
Первый орден Стояла глубокая осень тысяча девятьсот сорок первого года. Линия фронта. Неубранные поля. Вся земля в рубцах окопов, обуглившаяся там, где горели танки, со скорбными памятниками печных труб на местах пожаров.Полк воевал на крымской земле. То и дело
Орден улыбки
Орден улыбки Образцов не был обойден наградами. У него было три Ордена Ленина (1967, 1971, 1981), два ордена «Трудового Красного знамени» (1946, 1961), румынский орден «Офицер культуры» (1945), югославский орден «Братство и единство» (1945), «Золотая медаль борца за мир» (1969). Он поочередно