29. Бонус Давидьяна

Решение Intel оставить за бортом всех вторых источников компании, включая AMD, при разработке чипа 386 стало победой Энди Гроува. Еще пятнадцать лет назад Гроув яростно выступал против продажи лицензий на технологии компании другим коммерсантам. Но тогда верх взяли Боб Нойс и Гордон Мур: Intel нуждалась в быстром притоке наличных средств и невозможно было убедить потребителей покупать устройства у новичка при отсутствии второго источника. К моменту, когда соглашение 1982 года с AMD об обмене технологиями стало трещать по швам, обе эти причины отпали. Микропроцессорный бизнес переживал бум, и Intel не нужно было в спешке собирать средства. Она стала крупнейшим в мире поставщиком микропроцессоров, поэтому идея оказать сопротивление принятой практике вторых источников, была вполне реальной.

Но для того чтобы превратить идею единственного источника в реальность, Intel нужно было сделать две вещи. Во-первых, повысить как количество, так и качество своих продуктов. Чип 80186 показал, что в этой области предстоит еще много поработать, поскольку Intel оказалась неспособной осуществлять поставки в требуемых количествах, не говоря уже о сроках. Дошло до того, что в марте 1984 года клиенты Intel обратились к прессе. В "San Jose Mercury-News" приводились высказывания аналитиков, считавших, что Intel способна обеспечить лишь от одной пятой до одной трети текущего спроса на этот чип. К тому же компания подняла цену на чип до 79 дол. Официально повышение объяснялось тем, что Intel хочет "покрыть издержки энергичных усилий в производстве", но взбешенные потребители сочли скачок цены наглой попыткой нажиться на дефиците. Энди Гроув понимал: для того чтобы осуществить свой шаг, Intel должна стать намного более надежной.

Хотя компания и определила свой курс, разорвать существующие соглашения о вторых источниках было не просто. Intel выдала не менее двенадцати лицензий на чипы 8086 и 8088, а это значило, что многие компании владели комплектами шаблонов процессоров Intel и знали секреты производства самых ходовых продуктов компании, которые в 1984 году все еще хорошо раскупались. По данным исследовательской компании Dataquest, в 1984 году было продано 75 млн. 8-битных и лишь 10 млн. 16-битных процессоров, разработанных Intel после заключения сделок со вторыми источниками. Для того чтобы аннулировать лицензии, выданные Intel, а также взаимные лицензии на обмен между Intel и другими лидирующими в отрасли компаниями, требовалось время и немалые усилия.

Однако для устранения вторых источников было недостаточно просто прекратить лицензионную программу компании. Intel предстояло стать более агрессивной в преследовании пользователей ее стандартов, не имевших лицензий. Драгоценностью в короне Intel был набор инструкций процессора 8086: программистские компании по всему миру вкладывали миллиарды долларов в разработку программ, использовавших 133 инструкции этого чипа. Но Intel никому не могла запретить разрабатывать чип с такими же инструкциями, поскольку это не являлось нарушением ни авторских прав, ни патентного законодательства.

Имелось, правда, одно утешение: американское законодательство об авторских правах, традиционно применявшееся для защиты произведений искусства, в 1980 году было распространено и на компьютерные программы. Поэтому можно было установить авторские права на "микрокод" — набор из сотни миниатюрных программ, хранящихся на самом чипе и используемых им для интерпретации сложных инструкций и разложения их на более простые шаги.

В 1979 году Энди Гроув пришел к выводу, что в будущем компании понадобятся более мощные способы защиты интеллектуальной собственности. Он поднял этот вопрос на одной из регулярно проводившихся встреч один на один с Роджером Боровым, тогда еще занимавшим должность генерального юрисконсульта компании.

"У меня появилась идея, — сказал Гроув, — Я думаю, шаблоны также нужно защитить авторскими правами. У нас есть патенты на схемы, однако на них у всех есть перекрестные лицензии. Это замечательно, но на разработку чертежей этих чипов тратится столько времени и сил, а фотолитография становится все лучше и лучше… У нас могут возникнуть ситуации, когда кто-нибудь скопирует чип, срезая слой за слоем и фотографируя их".

Боровой посмотрел на него. Они оба знали, что в американском законодательстве в то время не была предусмотрена защита интеллектуальных затрат на разработку шаблонов. Что предлагает Гроув — чтобы компания единолично попыталась изменить закон?

— Сделай это, — попросил Гроув.

Боровой стал встречаться с конгрессменами, представлявшими районы, где были расположены предприятия Intel. В 1980 году он привез группу конгрессменов на экскурсию в отдел автоматизированного проектирования, чтобы показать им, сколько усилий тратится на разработку шаблонов и как полезно было бы для американской индустрии защитить эти усилия от копирования иностранцами. Вполне естественно, они попросили его составить законопроект, и Боровой, ранее не имевший ни малейшего отношения к составлению законопроектов, начал вместе с Энди Гроувом обсуждать ключевые моменты, которые надо было постараться ввести в будущее федеральное законодательство.

Законопроект не сразу прошел через Конгресс. К тому же конгрессмены узнали, что Боровой не сказал им всей правды, когда уверял, что законопроект Intel поддерживает вся индустрия. Слушания состоялись в 1981 году в Сан-Хосе. К разочарованию законодателей, адвокаты из National Semiconductor и Fairchild Semiconductor заявили, что им не нравится законопроект Борового. И только в 1984 году измененная версия законопроекта стала законом. И все-таки Акт о защите полупроводников стал ярким примером того, как идеи Энди Гроува успешно перемещались прямо в свод законов.

"Законопроект стал гораздо длиннее, со всевозможными исключениями и дополнениями, — вспоминает Боровой, — Но, должен сказать, по крайней мере треть или даже половина из того, что внес я, осталась".

Как оказалось, стратегическая юридическая битва за контроль над архитектурой х86 разгорелась вокруг микрокода.

Оппонентом выступала Nippon Electric Company (NEC). В типичном для японцев стиле NEC приобрела лицензии на микропроцессоры Intel 8086 и 8088, затем негласно внесла в чипы некоторые изменения и усовершенствования, выпустив их в Японии с большой помпой как свои собственные. Более того, NEC отказалась осуществлять лицензионные платежи с продаж новых процессоров. К концу 1984 года терпение Энди Гроува лопнуло. И без того раздраженный вторжением японцев на рынок памяти, он не собирался идти на компромиссы в отношении микропроцессоров. Том Данлэп, сменивший Роджера Борового на посту главы юридического отдела Intel, а теперь получивший звание генерального юрисконсульта, предупредил нарождающуюся индустрию, которая уже начала клонировать машины IBM, что любая фирма, использующая чипы NEC в ЭВМ, продаваемых в США, рискует оказаться оппонентом Intel в суде.

Но NEC не Seeq, т. е. не бедная начинающая компания, вынужденная считать каждый пенс для разработки своих продуктов — японская фирма имела капитал в 7 млрд. дол. и по размерам в четыре раза превосходила Intel. Она легко могла себе позволить истратить несколько миллионов долларов на судебный процесс стратегического значения. При помощи американской юридической конторы NEC сразу же подала иск против Intel за ограничение торговли и добилась от федерального окружного суда на севере Калифорнии признания того, что ее процессоры в действительности не нарушают авторских прав Intel на микрокод.

Слабым местом в деле Intel являлось то, что американские суды прежде никогда не сталкивались с вопросом, можно ли получить авторские права на микрокод. Даже если можно, то владельцы авторских прав должны были подтвердить свои претензии, показав, что на всех лицензированных копиях материала, защищенного авторскими правами, имеется указание на владельца таких прав. А в лицензиях Intel, выданных NEC, Fujitsu и Mitsubishi в период с 1981 по 1984 год, от лицензиата не требовалось указывать на чипах владельца авторских прав на микрокод. Более ранние лицензии на 8086 давали Intel право потребовать указания владельца авторских прав, но компании тогда не приходило в голову воспользоваться этим правом. Она даже разрешила AMD наносить на чип, содержащий микрокод Intel надпись "© AMD 1982". В результате более 10 % из 28 млн. проданных микропроцессоров, содержащих микрокод 8086, не имели ссылки на авторские права. Чтобы выиграть это дело, Intel должна была убедить суд, что чипы без ссылок, число которых составляло около 3 млн., являются "сравнительно малым" количеством копий.

На суде NEC выступила с заявлением, что микрокод вообще не подпадает под действие авторских прав, а если бы и подпадал, то Intel утратила эти права, нарушив правило о ссылке на авторские права. Более того, японская компания добавила еще один аргумент, ставший полной неожиданностью для Intel: она заявила, что микрокод серии ее процессоров V20, V30 и V40 вообще не был скопирован с микрокода Intel. Хотя NEC и признала, что имела полный доступ к микрокоду Intel, она утверждала, что микрокод ее чипов написан молодым японским инженером-программистом Хироаки Канеко независимо, с нуля. Располагая сведениями о сомнительной интеллектуальной собственности столь многих компаний, Intel, естественно, отнеслась к этому заявлению с презрением.

Микрокод NEC состоял из девяноста различных мини-программ, и многие из них на первый взгляд очень походили на мини-программы Intel. Данлэп постарался, чтобы до сведения суда были доведены мельчайшие подробности вопиющих случаев копирования NEC и другими японскими компаниями, имевших место в прошлом, а также свидетельства того, что NEC имела легкий доступ к микрокоду Intel. Ответ на возникавший вопрос напрашивался сам собой: мог ли леопард так легко сменить пятна?

Казалось, суд стал склоняться на сторону Intel. Но прежде чем дело могло быть закрыто, американские адвокаты NEC высказали процедурное возражение. Они сослались на то, что судья сообщил о получении доходов в инвестиционном клубе старых армейских приятелей, членом которого он являлся, но при этом не упомянул, что через этот инвестиционный клуб он владеет акциями Intel стоимостью 80 дол. Соответственно, юридическая контора попросила судью отказаться от участия в этом деле — удалиться, созвать второе слушание и передать дело в ведение другого судьи. Судья, возмущенный обвинением в том, что он мог продать свое доброе имя за несколько долларов дохода от пары акций Intel, о существовании которых он даже не помнил, наотрез отказался. Адвокаты NEC подали апелляцию. Судья передал ее на рассмотрение третьему судье; третий судья пришел к заключению, что судья Ингрэм, владевший акциями Intel, не должен устраняться от ведения дела. NEC подала еще одну апелляцию. На этот раз Ингрэм сдался. Весь процесс нужно было начинать сначала.

Когда открылся второй процесс, NEC уже знала свое самое слабое место. Она должна была убедить нового, скептически настроенного судью, что косвенные свидетельства в доказательство утверждения Intel о копировании, нужно отбросить. Шансы NEC на успех были призрачными. Поэтому адвокаты компании из известной в Сан-Хосе фирмы Skjerven, Morrill, MacPherson, Franklin & Friel решили подготовить страховой полис для NEC на случай победы Intel. Чтобы NEC могла продолжать продавать свои процессоры серии V, юридическая контора посоветовала ей написать микрокод заново, но на этот раз так, чтобы можно было доказать отсутствие копирования. Таким образом, даже если судья решит, что микрокод подпадает под действие авторских прав и авторские права Intel действительны, NEC сможет предъявить свой новый микрокод.

Предлагая такую стратегию, юристы основывались на том, что закон четко различает идею и способ ее воплощения. Закон не позволяет устанавливать авторские права на идеи; чтобы защитить идею, ее нужно запатентовать. Под действие авторского права подпадает только воплощение идеи. Суды выдвинули также доктрину, названную "слиянием". Эта доктрина говорит следующее: в случае, когда идея и ее воплощение неразделимы, закон не позволяет владельцу авторских прав преследовать нарушителя. ("В противном случае, — заявил судья Браунинг на крупном процессе 1971 года, — зашита воплощения давала бы владельцу авторские права на идею, освобождая от условий и ограничений, введенных патентным законодательством".) Поэтому адвокаты NEC планировали ссылаться на доктрину слияния для создания нового микрокода, защищенного от нападок.

Вот как все это должно было сработать. Когда юридические маневры вокруг отстранения первого судьи были закончены, NEC поручила Skjerven, Morrill найти исполнителей для создания нового микрокода. Молодой юрист Дэн Сигал придумал изящный способ доказать, что в данном случае речь не идет об авторских правах. Нужно было нанять двух консультантов: первый изучал бы чип 8086 и составлял спецификацию для микрокода — набор инструкций, основанный на схеме чипа и на данных о его поведении. Затем второй консультант при помощи этой спецификации должен был написать микрокод. Консультантам запрещалось общаться друг с другом. В роли "брандмауэра" между ними собирался выступить Сигал, и все общение между двумя консультантами должно было происходить в письменном виде, причем Сигал следил бы за тем, чтобы послания не содержали ничего, что способно повлиять на чистоту нового микрокода. В результате Intel могла бы призвать NEC к ответственности за новый микрокод, если только ей удастся доказать, что Сигал и его фирма солгали.

Сигалу предстояло найти двух блестящих инженеров-программистов. Первым из них стал Ричард Белгард, один из лучших консультирующих экспертов по микропроцессорам на рынке. Задача Белгарда состояла в том, чтобы "спроектировать наоборот" микрокод 8086 и написать спецификацию. Найти второго консультанта оказалось сложнее. Требовался эксперт по микрокодам, не знакомый с наиболее популярной на рынке архитектурой микропроцессоров. После нескольких запросов Сигал позвонил молодому инженеру Гари Давидьяну, который писал микрокоды еще с колледжа. Давидьян работал в Data General, а затем в калифорнийской компании Rational, и готов был присягнуть, что никогда не видел внутренностей 8086.

Время играло большую роль. NEC необходимо было получить работающий микрокод на случай, если она проиграет дело и будет вынуждена прекратить продажу существующей линии процессоров. Однако всем было ясно, что "брандмауэр" между двумя консультантами, их неведение относительно того, кто находится по другую сторону, не говоря уже о невозможности личных встреч, значительно замедлят процесс создания микрокода. По расчетам Сигала, Давидьяну на эту работу могло потребоваться до полугода и даже больше. Поэтому с разрешения NEC Сигал предложил молодому инженеру на выбор два контракта — в каждом оговаривалась стандартная стоимость и премиальные за досрочное завершение. Но поскольку Давидьян ничего толком не знал о проекте, он не стал выбирать, сказав, что его устроит любой вариант. Единственным условием было то, чтобы общая сумма контракта могла компенсировать ему уход с работы в Rational и потерю льгот по акциям. NEC сделала выбор сама, предпочтя контракт с меньшей стандартной суммой и более высоким бонусом.

В августе 1986 года Давидьян уволился, получил у Сигала компьютер и том с документацией, подготовленной Белгардом, и приступил к работе за обеденным столом в своем доме в Маунтин-Вью. Его методы работы могли привести в смущение даже самого заядлого компьютерного фаната.

"Я работал целыми днями, — вспоминает он, — и даже не выходил из дома. Для приготовления пищи пользовался микроволновой печью. Я садился за компьютер в семь утра и работал до полуночи или до двух часов ночи". С двадцатичетырехчасового цикла он перешел на двадцативосьмичасовой и работал так шесть дней подряд, а затем устраивал свободный день, чтобы пройтись по магазинам и постирать белье.

Перед Давидьяном стояла цель разработать микрокод для процессора NEC таким образом, чтобы он прошел ряд проверочных тестов, подготовленных Белгардом и переданных ему Сигалом. В конце каждого рабочего дня он посылал Сигалу свои вопросы. Сигал передавал их Белгарду. К тому времени, когда Давидьян просыпался, у Сигала уже имелись для него готовые ответы.

"То, что все это ходило туда-сюда, очень усложняло дело, — продолжает Давидьян, — [Чтобы сэкономить время], я указывал в своих вопросах детали, которые могли предвосхитить ответы и служить в качестве вытекающих из них вопросов".

Через неделю после начала работы над проектом Сигал сообщил ему, что уходит в отпуск, но берет с собой модем. Поскольку в 1986 году Интернет еще не использовался столь широко и дешевых переносных факсимильных аппаратов в то время также не было, Давидьян дозванивался со своего модема до компьютера Сигала в его офисе в Саннивэйле. Сигал, путешествовавший на машине по Тихоокеанскому побережью штата Вашингтон, затем звонил на эту же машину с переносного компьютера, который он взял с собой, и принимал сообщения.

К удивлению как самого Сигала, так и его заказчиков из NEC, Давидьян представил полный микрокод, прошедший все проверочные тесты, через пятнадцать дней. В результате он заработал 250 тыс. дол. всего за две недели. Справедливости ради надо сказать, что оставалось еше много мелочей, над которыми пришлось поработать в последующие месяцы (симулятор, используемый Белгардом, содержал некоторые ошибки, и написанная им документация оказалась не совсем корректной), но для полного завершения работы к началу 1987 года Давидьяну приходилось трудиться всего несколько дней в месяц. Как-то в январе 1987 года Давидьян, вдохновленный мыслью о том, что обеспечил себя на несколько лет вперед, увидел по CNN репортаж о приземлении космического "челнока" Voyager в аэропорту в пустыне, что находится в полутора часах езды от Лос-Анджелеса. Совершенно спонтанно он вытащил карту, отыскал место, где расположен аэропорт, вышел из дома, сел в машину и поехал посмотреть на приземлившийся "шаттл".

NEC окупила средства, выплаченные Давидьяну, хотя и не так, как рассчитывала. К огромному разочарованию инженера, его микрокод не был внедрен в процессорах NEC. Однако он был использован в качестве козырной карты в новом процессе и помог NEC выиграть дело, причем самым неожиданным образом.

Новый судья пришел к заключению, что микрокод подпадает под действие авторских прав, но Intel фактически утратила свои права, не предприняв разумных мер к обеспечению ссылок на авторские права, после того как обнаружилось, что чипы не были должным образом маркированы. Поэтому Intel проиграла дело. Но самая жаркая дискуссия разгорелась по вопросу "слияния". Юристы из Skjerven, Morrill доказали в зале суда, что схема 8086-го процессора накладывает очень узкие ограничения на разработку микрокода и именно этими ограничениями, а не копированием, можно объяснить большое сходство между микрокодами NEC и Intel, существование которого признали обе стороны.

Сигал привел такой пример: два человека едут из Сан-Хосе в Сан-Франциско. "Добраться туда можно по-разному, наверное, существует бесчисленное множество способов, но, скорее всего, вы выберете [шоссе] 101 или 280,— сказал он, — Таковы два разумных пути до Сан-Франциско, но тот факт, что оба поехали по 280-му шоссе, еще не означает, что один копирует другого".

В доказательство своей точки зрения NEC представила код, созданный Давидьяном в "чистом" эксперименте. Сигал сумел доказать, что этот код написан совершенно независимо, без какого-либо копирования, и Intel не смогла его дискредитировать, хотя во многих отношениях он более походил на оригинальный микрокод Intel, чем разработка Хироаки Канеко, японского инженера, которого Intel обвиняла в наглой краже ее кода.

Ко времени окончания суда Гари Давидьян нашел себе новую работу в компании Apple Computer. Поэтому он мог отложить свои четверть миллиона долларов на будущее. NEC получила право и впредь продавать свои процессоры серии V и при этом не отчислять ни пенса в качестве лицензионных платежей. Но и Intel тоже одержала своего рода победу. Хотя NEC внесла ритуальное возражение по поводу претензий на защиту микрокода авторскими правами, это не стало важным аргументом на процессе. Придя к заключению, что микрокод может быть защищен авторским правом, судья вручил Intel таким образом бесценный приз. Соперники, которые готовы были пойти тем же тернистым путем, что и NEC, могли дублировать микрокод 8086. Но те, кто просто скопировал бы его бит за битом, был бы атакован Intel при поддержке всей силы закона.