Глава I

Глава I

Через полтора месяца, после прохождения обязательной в таких случаях врачебно-лётной комиссии и подписания приказа Главнокомандующего о назначении, я прибыл на новую службу, получив за это время звание «старший лейтенант».

Войдя в лётную комнату, где располагался лётный состав, я увидел вокруг длинного стола большую группу военных, шумными возгласами и энергичными жестами сопровождавших игру двух шахматистов. Это были болельщики, которые спорили и обсуждали очередной ход не только друг с другом, но и с самими игроками, нередко сами передвигая фигуры на доске. Игрок же или утверждал ход молчаливым кивком головы, или возвращал фигуру на место, сопровождая это действие какой-нибудь риторической фразой, например: «Этот ход не достоин моего партнёра». Это была самая настоящая коллективная игра. Когда меня представили, все взоры обратились на короткое время ко мне больше с удивлением, чем с любопытством. Вопросов не задали, игра возобновилась, и я, присев на край дивана, огляделся. Вокруг были одни старшие офицеры в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Каждый занимался своим делом: кто-то подрёмывал в кресле, одни читали, другие играли или беседовали друг с другом. И если бы не отдельные из них, заходившие в лётной форме, можно было подумать, что сегодня полётов нет. Каждый раз, когда кто-либо из офицеров проходил мимо, я вскакивал, приветствуя стоя, как положено по Уставу. Через несколько минут стройный, высокий майор лёгкой упругой походкой подошёл ко мне и представился:

— Кузнецов Александр, можно просто Саша. Ты что всё вскакиваешь, как «Ванька-встанька»?

— Но как же мне быть, я ведь должен приветствовать?

— Если ты так будешь вскакивать целый день, то когда же ты будешь заниматься делом? Эти полковники — твои старшие товарищи, а не начальники. Такие же лётчики, только гораздо опытнее.

— Всё это для меня очень сложно сейчас.

— Ничего, начнёшь работать — привыкнешь.

Этот весёлый, не лишённый чувства юмора лётчик со значком мастера спорта на кителе, родом из Средней Азии, был хорошо эрудирован, любил литературу и прошёл нелёгкий путь, прежде чем стать испытателем.

Следом подошли ещё два офицера. Один, высокий и мощный, как колосс, капитан — с удивительно большой доброжелательностью протянул свою ручищу и произнёс мягким басом:

— Виталий Жуков. Ты где остановился?

— Сказали, что до получения квартиры буду жить в гостинице.

— Значит, будем вместе. Если что непонятно, подходи, спрашивай, хорошо?

— Спасибо, обязательно.

Виталий, уроженец Украины, из запорожских казаков, прибыл незадолго до меня и, кажется, был единственным холостяком среди лётного состава. Вторым протянул руку майор с солидной внешностью, широким лицом и густыми иссиня-чёрными волосами.

— Майоров Вячеслав. Тебя в какую эскадрилью зачислили?

— В первую.

— Я тоже в первой!

— Чем же вы занимаетесь?

— Авиацией ПВО.

— Но я ведь с ВВС!

— Это не важно. Начнёшь на своих летать, а потом всё равно комплексником станешь.

— Что это значит?

— Каждый из нас должен найти в работе главное направление, чтобы стать высоким специалистом, но это не исключает участия в испытаниях объектов других родов авиации.

Неожиданно, как по команде, все офицеры встали, прекратив свои дела. В комнату решительным шагом вошёл широкоплечий седовласый мужчина в лётной куртке. На его смуглом, властном лице и в карих глазах можно было прочесть силу воли, твёрдость характера и доброту души.

— Прошу садиться, — произнёс он на ходу спокойным, низким голосом и сел, окидывая всех внимательным, всё понимающим взглядом.

— Кто это? — спросил я шёпотом у соседа.

«ВГ», — ответил он коротко. Я непонимающе взглянул на него, но тут заговорил командир.

— Ставлю задачу. Завтра боевая работа: уничтожение беспилотной мишени новой опытной ракетой «воздух–воздух» с самолёта Е-155. Ведущий лётчик полковник Кабрелёв, прошу доложить готовность.

Поднялся офицер, годившийся мне в отцы:

— Бортовая РЛС функционирует, контрольные готовности ракет к пуску проходят, электроцепи управления вооружением проверены, — не торопясь, вдумчиво доложил лётчик.

— Садитесь, Пётр Филиппович. Лётчик облёта мишени? — вопросительно обратился к собравшимся «ВГ». Поднялся стройный подполковник со Звездой Героя на груди:

— Мишень облётана, замечания устранены, программа полёта уточняется.

— Должен сказать, что вероятность уничтожения мишени новой ракетой пока невелика. Ответственный за боевую работу, Вы выделили пару истребителей для подстраховки? — обратился «ВГ» к молодому, симпатичному полковнику.

— Так точно! Лётчики — подполковник Плюшкин и подполковник Гудков.

— Где они?

Все повернули головы в одну сторону. В самом углу, в кресле, с книгой в руках сидел коренастый светловолосый офицер и, казалось, слегка подрёмывал.

— Плюшкин! — воскликнул «ВГ», и сидевший в кресле открыл глаза. — Вам что, нечего сказать?

— Да что тут говорить, Василий Гаврилович, Вы же знаете, всё будет, как надо. Никуда она от нас не денется, — ответил лётчик уверенно.

— А где второй? — наступило всеобщее молчание. — У нас что, не всем лётчикам… — начал было «ВГ» сурово, с расстановкой, нахмурив брови. Но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Гудков с виноватым и одновременно радостным выражением на лице.

— Вы где ходите? — спросил командир явно недовольным тоном.

— Я тут, рядом, на свалке немного пошарил… — комната вздрогнула от хохота.

— Гудков, я знаю, что у Вас, как говорится, руки золотые, но надо, чтобы на службе и голова золотая была, — улыбаясь, сказал «ВГ». Лётчик смущённо пригладил на голове свои каштановые волосы и выразительно развёл руками. — Хорошо, будем считать, что все всё поняли. Но завтра быть готовыми в полном объёме, как штыки. Свободны!

Продолжая сидеть, я смотрел в окно неподвижным отсутствующим взглядом и думал: «Сколько же мне надо работать, чтобы стать равным среди них? Хватит ли у меня сил и способностей, чтобы освоить всё необходимое?». Но желание стать испытателем было так огромно, что я решительно отбросил эту трусливую мысль. Вдруг моё внимание привлекло что-то движущееся за окном. Я всмотрелся и остолбенел — по рулёжной дорожке мимо проруливал необычный самолёт. И не просто необычный, а уродище какое-то! Он имел широкий хвост с двумя килями и широкими, огромными соплами от двух двигателей. В носовой части фюзеляжа, по бокам, бросались в глаза большие прямоугольные воздухозаборники. Мало того, самолёт был окрашен не в обычный и уже привычный для нас серебристый цвет, а в тёмно-серый, что придавало ему какой-то мрачный и даже таинственный вид.

— Что это? — воскликнул я изумлённо.

— «Фантомас», — ответил стоявший рядом Кузнецов и, видя мой удивлённый взгляд, пояснил: — Е-155, скоростной высотный перехватчик для ПВО, опытный экземпляр, проходит государственные испытания.

Так я впервые увидел известный потом всему миру самолёт МиГ-25П. Сейчас уже никого не удивить такой конструктивной схемой. Они летают по всему миру: F-15, МиГ-29, F-18, Су-27.

— Да-а, — протянул я восторженно, — неужели и мне придётся полетать на таком?

— Сынок, — засмеялся Саша, — не горюй, проживёшь с моё — и не на таких полетаешь.

С этого дня и на долгие годы меня так и звали — «Сынок». Небольшое двухэтажное здание в жилом городке называлось «лётной гостиницей», потому что в ней, кроме молодых испытателей, не успевших получить квартиру, проживали и «старики», решившие сохранить свои московские квартиры и несколько лет, оставшихся до пенсии, прожить так — «по-холостяцки». В первые же вечера я узнал там много интересного. Оказалось, что «ВГ» — это начальник службы лётных испытаний. На испытательную работу был направлен во время Великой Отечественной войны, прямо с фронта. Незаурядные способности позволили ему, с семиклассным образованием, стать не только прекрасным испытателем, но и руководителем самих испытаний. Его заместитель, Пётр Кабрелёв, окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского и, конечно, «знал, что такое интеграл». А командир эскадрильи В. С. Котлов, Герой Советского Союза и Вьетнама, скромный трудяга, не одну машину испытавший на штопор, был заядлым рыбаком и охотником. В. Г. Плюшкин единственный лётчик, кто испытал МиГ-21 на инерционное вращение, а в штопоре он чувствовал себя «как дома». Не один раз представлялся к званию Героя, но так и не получил. По характеру малоразговорчивый, он иногда мог часами читать наизусть стихи Пушкина. Занимавшийся испытаниями самолётов-мишеней Ф. Д. Богданов был известен тем, что 27 раз катапультировался только потому, что в своё время мишень Ил-28 не могла взлетать без лётчика. Фёдор приводил её в зону сбития и… покидал навсегда.

С первых же шагов пришлось изучать неписаные законы внутренней жизни лётчиков. Сижу, к примеру, изучаю Инструкцию, и вдруг тишина. Оглянулся никого. «Странно, — подумал я, — скоро обед, а всех как будто ветром сдуло». Через час лётчики шумно ввалились в комнату:

— Сынок, что это ты обед пропускаешь?

— А куда вы так внезапно исчезли?

— Ты что, не слыхал команду?

— Какую?

— «Две минуты».

— Ну, и что?

— Это и есть команда для отъезда в столовую. Через две минуты все должны быть в автобусе.

Однажды ко мне, как к самому молодому, в очередной раз подошёл один из полковников и попросил:

— Сынок, съездил бы ты за минералкой.

Я был погружён в изучение Инструкции и с нетерпением ожидал тот день, когда, наконец, взлечу на новом для меня самолёте.

— Вы же видите, как я занят. Некоторые ничего не делают, пусть съездят.

Офицер отошёл, не сказав больше ни слова. Зато на первом же собрании «старики» так аккуратно пропесочили меня, что в дальнейшем я уже никогда не отказывал коллективу. А Пётр Филиппович Кабрелёв ещё подлил масла в огонь:

— У нас появились молодые лётчики, которые только и думают, как бы за ручку подержаться (имеется в виду «любят полетать»). Может быть, они считают, что у них достаточно инженерного образования для профессии лётчика-испытателя?

Такой «тонкий» намёк в мой адрес подстегнул меня в этом же году подать документы в МАИ, на вечерний факультет.