К «желтой» земле

К «желтой» земле

После скудных пайков во время пятидневной дорожной тряски рацион путников неожиданно поменялся. Губернатор Полторацкий, брат знаменитого исследователя Азии H.A. Северцова, отнесся со всем вниманием к приему своих гостей. О путешествиях он знал не понаслышке и сам ездил в 1867 году с бароном фон Остен-Сакеном по Тянь-Шаню до Кашгара в Китае. Еще в Москве Финш и Брем обсуждали с пионером азиатских исследований Семеновым-Тян-Шанским свои планы, и тот известил Полторацкого об этом проекте. Губернатор планировал встретиться с гостями в рамках своей ежегодной проверочной поездки по Алтаю, чтобы проехать вместе с ними по этой горной системе.

Прежде чем расстаться с путниками, он пригласил Брема и Финша на охоту в Аркатские горы, которые лежали на их пути. Лагерь был уже разбит: семь богато украшенных коврами, со всеми удобствами, в том числе и мебелью, юрт. Место для пикника было расположено на плато, окаймленном горами. К полудню при очень плохой погоде добрались до района Аргали. Верблюды везли юрты и посуду. Непогода заставила отсиживаться в укрытиях. На следующий день дождь сменился на снег, и охоту пришлось заменить на этнический праздник.

Вечером 6 мая от юрт вернулись на главную дорогу, по которой быстро двинулись вперед при полной луне. Вскоре показались пики Тарбатайских гор. По дороге путешественникам встречались караваны, которые везли товары из Ташкента в Семипалатинск — расстояние почти в 2000 километров!

По прибытии в Сергиополь их встречали казаки в парадной форме. Во время привала Брем написал жене письмо: «Мой дорогой вайберль![25] Поскольку здесь имеется почта, пишу эти строки из нашего гнездышка, где мы остановились. Мы проехали всю ночь, и я очень устал, так что проспал большую часть дня для того, чтобы укрепить себя на предстоящий вечер. Мы пускаемся в путешествие сегодня, так как у нас мало времени, чтобы добраться до южных гор и Китая. На самом деле поездка будет все больше похожей на охоту на ведьм из-за огромного расстояния, на которое у нас слишком мало времени. Жаль, что мы проскакиваем через интересные места без остановки, нет возможности даже заносить их в дневник. Степи захватывают меня все больше и больше: какой роскошный материал для лекций! Я собираю жуков и черепа для Хорста, но собрал немного. С другими коллекциями работаю мало. Дневник для меня важнее всего. Каждый день и час думаю о тебе и детях и жду часа, который принес бы вести о вас. Со многими тысячами наилучших пожеланий снова и снова. Ваш верный старик».

Упомянутый в письме дневник — это не дневник в привычном смысле слова, а отрывочные зарисовки Брема, вошедшие потом в его работы, эссе о ландшафтах и животном мире, но особенно об обычаях и образе жизни коренных народов. Особо привлекательны с этой точки зрения личные наблюдения автора, его фиксация увиденного. Ведь здесь не было ни временного, ни эмоционального разрыва между событием и записью.

Эти записки пронизаны горечью, а порой и гневом из-за вечной спешки.

Несколько часов, отводимых на отдых, приходилось отдавать записям, а о систематической работе и говорить было нечего. На каждой почтовой станции Брем заполнял листки из блокнотов, которые постепенно собирались у его жены, — всего 19 блокнотов. Она расшифровывала каракули мужа и переписывала их аккуратным почерком.[26]

Казацкий кортеж сопровождал путников из Сергиополя в юго-западном направлении. Дорога на первом этапе шла нормально. Волнистая степь была вся испещрена белыми пятнами соли. Повсюду виднелись голые каменистые холмы, но вскоре показались цепи гор и снежная вершина Алатау, южная точка в их путешествии.

Следующий день принес знакомство с Ала-Колем (Пестрым озером). Лагерь был разбит примерно на 10-метровой высоте над уровнем озера. Место было выбрано удачно. На переднем плане раскинулось озеро, чей противоположный берег едва угадывался. На западе и востоке выступали острова, а горы замыкали живописную панораму. По берегам рос тростник — настоящий птичий рай, в котором тем не менее находили себе пищу немало хищников — как рыб, так и зверей.

Из дневника: Птичий рай

«Кто только не живет в этих зарослях — волк, кабан, следы которого мы нередко встречали, малый подорлик, ворон, певчие птицы, воробей, овсянка, хищники, чибисы, перепела, трясогузки, лебеди… Заросли тростника служат надежным убежищем для выведения птенцов».

Жизнь в лагере была приятной и разнообразной. Юрты оказались наиболее удобным жилищем и для научной работы, и для комфортного размещения.

Позади раскинулась степь, которая в то время выглядела как настоящий цветник. Между юртами паслись лошади и верблюды. Сопровождавшие группу казаки и казахи были в живописных мундирах. Все было бы полной идиллией, если бы не тучи комаров, роившихся вокруг юрт.

Дальнейшее путешествие продолжилось через каньоны засушливых предгорий Алатау. Несмотря на плохую погоду и снег, общий вид местности был непередаваем: цветущие пионы образовывали на склонах бескрайний красный ковер.

12 мая отряд достиг казацкой станицы в долине Лепса. Обилие воды вдохновило на земледельческие работы даже не проявлявших симпатии к этому занятию казахов. Брем назвал это местечко раем, впрочем, отметив при этом: «Вряд ли нужно утверждать, что здесь могло бы быть в сто раз больше полей и садов, чем в настоящее время находится под плугом и бороной, только если бы они захотели на этой земле по-настоящему работать».

В дополнение к сельскому хозяйству здесь разводили пчел: для бортничества богатая флора была прекрасным подспорьем.

Деревня лежала у подножия горы, в 900 метрах над уровнем моря. Окружающие горные цепи Джунгарского Алатау смягчали дневную жару. В зимний же период здесь случались сильные бураны.

15 мая совершили вылазку в предгорья. Тысячи цветов и пышная трава покрывали голые, безлесные склоны, на которых еще местами лежал снег. Вдали виднелись отроги гор на китайской границе. Хребет переходил в широкое плато, на котором в летнее время паслись стада.

Дальнейшая дорога привела путешественников к русско-китайской границе. Местный владыка Аир Даиров решил по-своему поприветствовать группу. В Удж-Арале царило оживление. Это был первый случай, когда иностранцы появлялись здесь в таком числе. Обрядившись в лучшие одежды, жители преподнесли на белой скатерти хлеб и соль.

20 мая они прибыли в русский пограничный пункт Багти. Контингент, служащий здесь, менялся раз в год, но офицеры жили подолгу, так что визит внес хоть какое-то разнообразие в их жизнь. Климат тут был нездоровым. Летом обычно стояла жара, зимой преобладали снежные бураны, которые бушевали по многу дней, так что люди, бывало, не выходили из дома неделями. Погода резко менялась. Всего за несколько минут полный штиль мог стать бурей и проливным дождем.

Для запланированного визита китайский губернатор по ту сторону границы подготовил целый ритуал встречи. По крайней мере сорок всадников в черных, синих, красных и желтых шелковых кафтанах организовали джигитовку. Около тридцати казаков на лошадях выстроились вдоль маршрута. Недалеко от Чукучака, резиденции губернатора, путешественников уже ожидал говоривший по-киргизски офицер, который имел приказ доложить вышестоящему командиру о прибытии гостей.

Город Чукучак в это время был почти полностью разрушен. Под влиянием мощного антифеодального восстания тайпинов (1851–1864) угнетенные национальные меньшинства мусульман-дунган на северо-западе Китая восстали против династии Цин. Поскольку правительственные войска были заняты подавлением тайпинского восстания в Восточном Китае, выступления поначалу были успешными. Это позволило дунганам в провинции Ганьсу осадить в 1867 году Чукучак. Однако разногласия, внутренняя борьба за власть и отсутствие централизованного руководства у восставших — все эти факторы позволили властям подавить выступления.

Во время ожесточенных боев город Чукучак, где в настоящее время располагалась резиденция губернатора, был опустошен.

Гостей пригласили на банкет. На столе стояли небольшие чаши со всевозможными фруктами, овощами и сладостями. Мяса явно не хватало. Была подана рисовая водка в маленьких чашечках. Брем лишь пригубил глоточек из интереса. После «обеда» пытались завязать разговор, который не клеился из-за того, что вопросы и ответы произносились на четырех языках — русском, немецком, китайском и киргизском — и возникало непонимание. Хозяева и гости ограничились лишь отдельными репликами. Все поспешили разойтись по своим юртам, к тому же захворал Финш, и ему понадобилось несколько дней покоя. Именно это время Брем с пользой потратил на охоту, наблюдения и приведение в порядок своих записей.

Рядом с лагерем находился аул калмыков. Брем посетил его несколько раз и раздобыл для дневника ценные этнографические сведения. Их главное богатство, как и у всех кочевых народов, состояло в крупном рогатом скоте.

Хотя здоровье Финша не улучшилось, решили двигаться дальше. Путь лежал через долину реки Эмель. Везде виднелись следы разрушений. Можно было ехать в течение нескольких дней, не увидев ни единого человека.

Чем дальше проникали на территорию России, тем больше ситуация менялась. До сих пор пустынная степь оживала. Появлялись селение за селением. Начались дома. Наконец показался Бургусутай, казачий форпост в этих местах. 25 мая местный доктор осмотрел Финша и нашел, что тот уже поправился и все могут двигаться вперед.