По следам Наполеона

По следам Наполеона

В ходе своего путешествия Брем и его спутники следовали по пути, которым шла военная экспедиция Наполеона Бонапарта. Помимо военных в этом походе участвовало множество ученых, поскольку император полагал использовать достижения науки и в военных целях. В армии находилось 175 ученых самых разных областей знаний. (Многие из них вскоре составят костяк образованного позднее парижского Египетского института.) Среди них физик Гаспар Монж (1746–1818), врач и химик Клод-Луи Бертолле (1748–1822), натуралист Этьен Жоффруа Сент-Илер (1772–1844), химик Николя Конте (1755–1805), врач Доминик Жан Карен (1766–1842). Официальный отчет о работе всей этой команды составлял художник-график Доминик Виван Денон (1747–1825). До этого завсегдатай модных парижских салонов, он нашел свою судьбу в Египте. Но завоевал он эти земли не с оружием, а с карандашом в руках. Он всегда был в центре событий, но его интересовали не детали боевых действий, а особенности древних культурных памятников. В сопровождении генерала Дезэ он осмотрел некрополи Гизы, царскую усыпальницу пирамиды Хеопса, могилы в Саккаре, зарисовал храмы Эсна и Эдфу. В 1802 году Денон опубликовал книгу «Путешествие по Верхнему и Нижнему Египту», которая произвела сенсацию в Европе, поскольку открыла миру неведомую до сих пор великую древнюю цивилизацию.

Из дневника: «Возвышающее впечатление» от памятников

«Все египетские памятники величавы, но безжизненны и суровы; греческие храмы и другие образцы зодчества и ваяния своими оживленными формами воспламеняют и возвышают дух; кто видел греческие образы, тот останется равнодушен к египетским. На мой собственный взгляд, только три рода памятников древнеегипетского зодчества производят истинно возвышающее впечатление, именно: пирамиды, царские гробницы и скалистые храмы Абу-Симбела. Все остальные древнеегипетские постройки поражают или громадностью каменных плит, из которых они сложены, или неподражаемой отчетливостью и тонкостью резьбы иероглифов, которые в любопытнейших сочетаниях стоят длинными рядами, без всякого соблюдения перспективы; дивишься колоссальным планам всех этих работ, но поражаешься только размерами, а не красотою форм. Фигуры священных древнеегипетских письмен пропадают при сравнении с греческими фресками и даже с арабесками — суровые колоссы бледнеют перед оживленными, изящными изваяниями греков. В этих последних отражается вся цветистая поэзия мифологии, а в первых таится мрачная важность богослужения, посвященного Исиде. Только тогда, когда первоначальное назначение того или другого египетского храма находится в связи с явлениями, которые и ныне нам сродны и понятны и в нас самих возбуждают соответственные чувства благоговения и грусти, только тогда они и в нынешних людях возбудят мощные впечатления».

24-томный труд участников экспедиции, выпущенный в 1803–1813 годах, вобравший весь собранный материал, представлял высокую научную ценность. Важно и то, что помимо описания исторических памятников в нем нашли отражение вопросы зоологии, ботаники и географии.

Мир, полный чудес, открывался перед изумленными европейцами. Путь к современной египтологии был проложен. У его начала стоял и Жан-Франсуа Шампольон (1790–1832) с его расшифровкой древнеегипетских иероглифов в 1822 году.

За несколько лет до Брема, в 1842–1846 годах, по долине Нила проехал другой немец — Карл Лепсиус (1810–1891), увенчавший свой многолетний поиск великим трудом «Памятники Египта и Эфиопии».

Следует заметить, правда, что собственные концессии для работ по изучению древностей египетское правительство получило лишь в начале XX века. Последовали успешные работы американца Теодора Дэвиса в 1902 году, а затем и всем известная находка усыпальницы Тутанхамона Говарда Картера в 1922-м, открывшая дорогу в Египет миллионам туристов. А во времена Брема большинство останков фараонов и их приближенных еще покоились в своих могилах, окруженные крутыми горными склонами Долины Царей…

Великие храмы в Луксоре и Карнаке, как и греческие развалины, произвели на Брема неизгладимое впечатление. Как мы уже говорили, он пробыл здесь всего несколько часов, поэтому его заметки достаточно субъективны.

Благоприятный попутный ветер был на руку путешественникам, и к 13 октября они достигла города Иены, а еще через три дня — и Асуана, пограничного города у ворот Нубии. Древняя Сиена была известна с глубокой древности своими каменоломнями. Вырезанные здесь колоссы использовались для украшения многих храмов по всему Египту. Во времена Брема здесь еще можно было найти следы прежних работ: в глубоких шурфах сохранились клинья и следы опалубки, благодаря которым отливались огромные формы весом в сотни тонн.

Из дневника: Сколько стоит красивая египтянка?

«Нынешний Асуан, пожалуй, вовсе не заслуживает названия города. В нем очень мало лавок, да и те самые плохие, в которых иногда не бывает ни продавцов, ни покупателей, но зато здесь находится резиденция египетской таможни, где все товары, идущие в Судан или из Судана, платят пошлину. За невольников, которые на Востоке повсюду рассматриваются как обыкновенный товар, пошлина очень высокая. Во время нашей остановки в Асуане тут было несколько торговцев невольниками, задержанных, вероятно, оценкою своих негров и негритянок. Нам предлагали очень красивую девушку за 1800 пиастров; негритянские мальчики и девочки стоили гораздо дешевле».

Напротив Асуана лежит остров Элефантина с храмовыми постройками Тутмоса III и Аменхотепа. Рев воды на перепадах первого нильского порога можно было услышать в самом городе, штаб-квартире египетских таможенных органов. Пять десятилетий спустя в 6 километрах выше по течению была построена первая 45-метровая плотина, ставшая сенсацией в начале прошлого века. (Позже при щедрой поддержке Советского Союза возвели большую плотину «Аль-Садд аль-Али» в 28 километрах вверх по течению.)

Поскольку лодки были не в состоянии перебраться через пороги, оборудование экспедиции на руках перенесли к верблюдам, которые и доставили все имущество на остров Филэ, где два других судна уже были готовы продолжить вояж ко второму порогу Вади-Хальфа. Жителей окрестных поселков местные власти обязали вручную тянуть кораблики вверх по течению. Брем с жалостью смотрел на тяжелый труд нильских бурлаков, но таковы уж были безжалостные законы этой страны.

Разрушенная крепость Ибрихм напомнила им об одном из последних оплотов сопротивлявшихся до последнего патрона мамлюков.[2] Только с помощью дальнобойных орудий Мухаммеду Али удалось покорить твердыню. Многие следы жестоких боев еще долго вспоминались молодому и впечатлительному Брему… «Заброшенные поля, покинутые города, разоренные жители говорят без слов о том, какие беды обрушились на эти земли», — с горечью писал будущий ученый.