Случай с пароходом «Пелей»
Случай с пароходом «Пелей»
18 января 1944 г. из Киля вышла подводная лодка U-852 под командованием капитан-лейтенанта Хайнца Вильгельма Экка. Это было его первое плавание в статусе командира подлодки и осталось в людской памяти как одно из самых кровавых. Покинув порт, субмарина, пройдя Балтийское море, прошла вдоль побережья оккупированной немцами Норвегии, отправилась в Атлантику, а потом на юг, лишь по ночам всплывая на поверхность.
Чрез три недели рыскания по морям в поисках добычи, вечером 13 марта с лодки был замечен пароход «Пелей». Экк отдал команду преследовать судно и после наступления темноты атаковал, выпустив две магнитные торпеды. Их попадание привело к разламыванию судна на две части, затонувшие за несколько минут. Но все-таки много людей с парохода успело спастись на шлюпках и плотах. Командир лодки приказал снять нескольких из них (среди них оказался третий помощник капитана) и допросить на борту субмарины. После этого пленных вернули обратно на их плот, и начался настоящий ад.
Так описывает действия Экка Н. Н. Малютин в книге «Последний фюрер рейха. Судьба гроссадмирала Дёница»: «Проплыв примерно полмили, он приказал зарядить пулеметы, взять маузеры и ручные гранаты и вынести их на мостик, а затем повернул обратно. Приблизившись к плотам, он и его вахтенный офицер выбрали один — тот, на котором офицер пытался спасти выживших из воды, — и он приказал подойти ближе к нему. Когда это было выполнено, он приказал открыть огонь с мостика, и на выживших полился поток пуль из пулемета. Затем на них направили прожектор и стали забрасывать гранатами — и тех, кто находился на плоту, и тех, кто оставался в воде».
Экк повторил эту операцию и с плотом третьего помощника капитана, а остаток ночи провел среди обломков кораблекрушения, по большей части досок и бревен, за которые цеплялись выжившие, расстреливая их из пулемета. На этот раз пулеметами командовали его вахтенный офицер Хофман, который также бросил несколько гранат, его механик Ленц, один унтер-офицер, один моряк и, самое поразительное, судовой врач Вальтер Вайспфениг. Все, согласно свидетельствам, совершенно спокойно убивали на протяжении пяти часов.
Экк на суде пытался защититься, заявив, что он пытался уничтожить все следы потопления корабля, чтобы не выдать своего расположения самолетам. Но так как третий плот от него ускользнул, а деревянные обломки кораблекрушения и пятна вытекшего из баков горючего так или иначе были бы хорошо заметны с самолета, это объяснение суд отверг.
Этот эпизод был расценен как хладнокровное убийство, совершенное несколькими офицерами, которые явно находились в здравом уме. В течение долгого времени и в темное время суток подлодка, если бы она желала избежать встречи с самолетом, могла отойти на значительное расстояние.
Следует допустить, что Экк действовал весьма двусмысленно, если он выполнял именно этот приказ. Или же он получил другой, особый, от Дёница или Шнивинда[55] во время инструкций в Берлине — не оставлять выживших? Иначе в его действиях не было смысла; ведь он действительно подвергал риску свою лодку, так как в этой зоне океана, как было известно, вели патрулирование самолеты, базировавшиеся на острове Вознесения и во Фритауне, в Сьерра-Леоне.
Суд не принял никаких абстрактных возражений, предложенных его адвокатом, — о том, что война изменила всех людей и нельзя оценивать их поступки теми же стандартами, что применялись во времена «Лландовери Касл».[56] Экк, его вахтенный офицер и его судовой врач были приговорены к расстрелу, вся остальная команда — к тюремному заключению. За десять дней до исполнения приговора Экк был вызван на Нюрнбергский процесс защитой Дёница. Ему задали вопрос: «Получали ли вы приказы от Дёница расстреливать выживших?» — «Нет». — «Слышали ли вы о таком приказе, данном Дёницем или от его имени, что выжившие или обломки кораблекрушения, которые помогли бы им спастись, должны уничтожаться?» — «Только теперь, в Лондоне, я услышал от английских властей, что такие приказы существовали».
Он шел на смерть, отрицая, что Дёниц или какой-либо другой офицер из морского командования имел какое-либо отношение к бойне после уничтожения «Пелея». Но это было не единственное преступление немецких подводников, получившее после окончания Второй мировой войны широкую огласку во всем мире и вызвавшее судебные процессы…