Глава 19 ТРОМСЁ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 19

ТРОМСЁ

Тромсё — город, расположенный на 70-м градусе северной широты, является одной из самых северных норвежских гаваней. Построен он на острове, и улицы его выходят в порт. Главная улица — длинная, плохо вымощенная Киркегатен, на которой стоят на разном расстоянии друг от друга деревянные домики, придающие Тромсё вид небольшого городка на американском Западе. На причалах около фабрик по производству рыбных консервов стоят на якорях крепкие широкие куттера, ожидая сезона ловли сельди в районе Лофотенских островов. Более элегантно выглядят китобойные суда. Запахи от разложенной для просушки подобно табачным листьям сельди относятся ветром. В мирное время на улицах было постоянно видно много лопарей — мужчин, женщин и детей в ярко расшитых одеждах. Они появлялись в городе для продажи мехов и покупки разнообразных бытовых мелочей.

В октябре 1944 года подобная картина в городе не наблюдалась. Суда бездеятельно стояли у причалов, трубы фабрик не дымились. Рыба стала редкостью. Зато на улицах появились беженцы из района Финмаркена. Их насчитывалось уже более десяти тысяч. Люди эти покинули свои дома и хижины, оставив оленьи стада и лодки. Немецкие войска, отходившие под натиском русских, наступавших от Мурманска, уничтожали все, предавая огню. Преодолев узкий Зунд на паромах и лодках, люди надеялись найти покой на острове.

В городе находилось около 15 000 солдат вермахта. Ратуша, церковь, большинство домов, складских помещений и даже больница были заняты солдатами и беженцами. Эллиг, глава Красного Креста, был не в состоянии помочь всем нуждающимся.

Петер Ларсен, бургомистр, да и другие коллаборационисты наблюдали с опасением, как вчерашние господа и победители превращались в побежденных. Патриоты вздохнули с облегчением. День освобождения был уже недалек. Эги Линдберг, человек небольшого роста, заросший щетиной, смотрел в будущее с некоторым опасением. Нет, он не рассчитывал на победу немцев, как раз наоборот. Дело было в том, что он уже привык к опасному образу жизни, который вел с 1942 года. Линдберг был сотрудником метеорологической станции, окна которой выходили в сторону пролива между Тромсё и островом Квалё, и имел передатчик. Он поддерживал постоянную радиосвязь с англичанами. В большинстве случаев он выходил в эфир с чердака больницы, в которую входил и выходил свободно. Немцы считали его вполне безобидным.

На другой стороне Зунда, как раз напротив метеорологической станции, находилось подворье Харальда Эриксона, который принял к себе семью Вайбов. Сам Вайб, патриот, устроился на работу в банк, директором которого являлся вышеупомянутый Петер Ларсен. Жена Вайба — блондинка Гунвор — была счастлива оказаться в этом отдаленном уголке земли, где они с мужем были в состоянии прокормить своих четверых ребятишек, самому маленькому из которых, Кнуту, был всего годик. Ночью, правда, в занимаемом ими помещении было тесновато, но днем дети играли на просторе. По вечерам все собирались у радиоприемника, слушая передачи Би-би-си.

Но вот в начале октября прямо перед домом Эриксона появились бульдозеры, начавшие сбрасывать десятки тонн земли и камней в воду. Ни Линдберг, ни Вайб не придали этому никакого значения.

15 октября Линдберг сидел над составлением ежедневного погодного бюллетеня, часто поглядывая на пролив и на далекие горы.

Вдруг он заметил эсминец, вспарывавший носом серебристую поверхность воды. А за ним показались мачты, дымовая труба и орудийные башни — громадный боевой корабль, который тащили буксиры. Корабль остановился прямо напротив подворья Эриксона. Раздались свистки, крики… Когда буксиры ушли, Линдберг смог более внимательно рассмотреть корабль и сосчитать его орудия.

«Так это же „Тирпиц“», — подумал он.

Альта-фьорд, где до недавних пор была стоянка корабля, находился в 80 милях. Линдберг решил сразу же доложить об этом англичанам, выждав лишь, когда будут брошены якоря и швартовы. Корабль был развернут носовой частью в сторону моря.

Гунвор Вайб в это время была занята стиркой. Услышав шумы, она выбежала на лестницу и увидела своих детей Эрика и Кари, державшихся за руки и смотревших на громадный корабль. Она поняла, что ее спокойной жизни пришел конец. Их, скорее всего, отсюда выгонят. А в скором времени могут уже появиться и английские самолеты…

Этим вечером Вайбы передачи Би-би-си слушать не стали и тщательно заперли входную двёрь. На следующий день Гунвор увидела около подворья нескольких немецких матросов. Она тут же позвала ребятишек и не позволяла им выходить одним из дома. Единственной надеждой Вайбов была мысль, что «Тирпиц» скоро уйдет в Нарвик, в Тронхейм или в Германию.

«Тирпиц» встал на якорную стоянку — ставшую для него последней — в Тромсё. Во время короткого и медленного перехода из Каа-фьорда в Тромсё командир корабля Юнге с беспокойством поглядывал с капитанского мостика на носовую часть корабля, на которой брезентами была прикрыта глубокая рваная дыра. Он понимал, что его прекрасный корабль имел серьезные повреждения. 15 сентября английские летчики сбросили здоровенные, похожие на афишные тумбы бомбы, многие из которых упали в воду или на землю, образовав там громадные воронки и уничтожив все вокруг. От взрывов ходила ходуном земля. Одна из первых бомб угодила в носовую часть корабля и взорвалась в его трюмах. Она образовала дыру, в которой совершенно свободно мог бы поместиться баркас. Юнге посчитал за счастье, что корабль мог еще плыть, а тяжелая артиллерия не получила повреждений. За такой исход он должен был благодарить какого-то унтер-офицера вермахта из Каутокейно, который увидел летевшие самолеты и немедленно сообщил ему об этом по телефону. Поэтому у него оказалось достаточно времени, чтобы задействовать дымовые установки и предупредить расчеты зенитных орудий, установленных по берегам фьорда. Когда вражеские самолеты находились в 25–30 километрах от фьорда, капитан третьего ранга Мюллер, командир артиллерийской боевой части, открыл предупредительный огонь из кормовых орудий. Фасбендер определил высоту летевших самолетов — 3000 метров. Первые зенитные снаряды разорвались слишком низко, как ему показалось. Бомбардировщики в это время увеличили скорость. Когда же они оказались на удалении порядка 12 километров, орудия открыли прицельный огонь, но строй самолетов не нарушился. Разрывы первых же бомб подняли высоко в воздух столько воды и ила, что видимость для зенитчиков была затруднена. Погода была безветренной, поэтому потребовалось довольно длительное время, пока «Тирпиц» был полностью закрыт дымовой завесой. Взрыв бомбы, которую корабельные специалисты оценили в 5 тонн, уничтожил в носовой части все, вплоть до поперечной броневой перегородки. Вследствие этого скорость корабля была снижена до 8, максимально 10 узлов. При более быстром движении эта перегородка не выдержала бы напора воды…

«Тирпиц» необходимо было вывести из зоны действий советских войск, продвигавшихся к Нордкапу. И гросс-адмирал Дёниц приступил к выполнению своего плана по превращению корабля в плавучую крепость, с которым согласился Гитлер.

Комиссия, созданная по указанию контр-адмирала Петерса и состоявшая из капитана первого ранга Риде, представителя штаба, капитана третьего ранга Мюллера, артиллериста, и капитана третьего ранга Брутцера, штурмана, отыскала место на норвежском побережье, где уровень воды не превышал 12 метров, а равнинная часть суши обеспечивала обзор более чем на 200 метров. Орудия корабля были предназначены для защиты этого важного в стратегическом отношении пункта. Поскольку норвежские карты большей частью были неточными, а берега скалистыми и обрывистыми, обер-лейтенанту Шмитцу потребовалось продолжительное время для того, чтобы отыскать место, соответствовавшее предъявлявшимся требованиям. Предложенное место стоянки корабля было осмотрено контр-адмиралом Петерсом и одобрено.

Глубина воды там составляла 11 метров под кормой и 12 метров под носовой частью корабля. Ров глубиной 17 метров, находившийся под срединной частью «Тирпица», был предварительно засыпан.

На следующий день после прибытия в Тромсё персонал по обслуживанию машин в количестве 400 человек был списан на берег в подчинение капитан-лейтенанта — инженера Вальтера Зоммера, несшего до того ответственность за котлы и турбины. На борту осталось около 1700 офицеров, унтер-офицеров и матросов. Произошли изменения и в командовании корабля. Капитан первого ранга Юнге 4 ноября покинул корабль, передав командование им капитану первого ранга Роберту Веберу, первому своему помощнику, бывшему в свое время командиром артиллерийской боевой части. В непосредственном его подчинении находились лейтенант Гюльденпфеннинг, адъютант, капитан третьего ранга Вилли Мюллер, капитан третьего ранга Теодор Фар, капитан-лейтенант Фасбендер, командир зенитчиков, и около шестидесяти офицеров различных рангов.

Многие из них прибыли на корабль совсем недавно, и «старики» старались как можно быстрее ознакомить их с тысячами мелочей корабельной службы. Моральное состояние людей было весьма тяжелым. У каждого создалось впечатление близости конца.

Вермахт был вынужден оставить Францию и Италию, американская армия подошла к Аахену. Гиммлер[68] приступил к созданию «фольксштурма» — народного ополчения. Большинство военных кораблей было разоружено, а их экипажи направлены на фронт в пехоту. Гнетущее предзнаменование! Некоторые еще надеялись на обещанное фюрером секретное оружие, с помощью которого Англия будет уничтожена одним ударом…

В Тромсё «Тирпиц» не находился больше под защитой горных склонов, как это было в Фаэттен-фьорде и Каа-фьорде. Здесь его окружали невысокие возвышенности, горные же цепи находились на значительном удалении. Хотя в округе и было установлено несколько зенитных батарей, а на старом норвежском сторожевике смонтированы зенитные орудия (он стоял на якоре в непосредственной близости), люди считали, что корабль защищен плохо. Через некоторое время из Каа-фьорда были привезены противоторпедные сети, тут же установленные вокруг корабля, а на берегу смонтированы дымовые установки. Проку от них, однако, ожидалось мало. Оставалось только надеяться на скорое окончание войны и на возвращение в родные полуразрушенные города, но об этом не говорили даже с близкими друзьями…

Маршал авиации Артур Херрис получил сообщение, что один из разведывательных самолетов обнаружил «Тирпиц» 18 октября на новом месте, в трех милях западнее Тромсё. Он тут же поставил об этом в известность Кохрейна, который в свою очередь сразу же вызвал к себе Тайта, «ланкастеры» которого только что вернулись, отбомбив ракетные установки «Фау-2» на побережье Па-де-Кале.

— «Тирпиц» стоит на якоре в Тромсё, — сказал Кохрейн. — Это облегчает нам нашу задачу. Тромсё находится на 100 миль ближе, чем Каа-фьорд. Готовьтесь к новой атаке.

И опять Тайт склонился над картами. Теоретически «ланкастеры» могли долететь из Лоссимута до Тромсё и обратно, но при встречном ветре им пришлось бы опуститься до самой кромки моря, а такой риск Тайт брать на себя не хотел. К тому же потребуется взять по две тонны дополнительного горючего, что неминуемо приведет к перегрузке самолетов. Он подумал о моторах «Мерлин-24», которыми были оснащены машины 5-й эскадрильи. Они были мощнее моторов, стоявших на «ланкастерах». Тайт затребовал эти двигатели. В Вудхолл-Спа механики работали день и ночь, меняя двигатели «ланкастеров» на новые — по мере поступления «Мерлин-24».

Браун, один из пилотов 617-й эскадрильи, получил задание найти легкие удлиненные емкости. Идея заключалась в том, чтобы снять заднюю экранированную турель воздушного стрелка, просунуть внутрь самолета емкость для резервного горючего и опять установить турель. И все равно вес самолета получался большим.

Тайт получил тогда от Кохрейна разрешение снять пулемет воздушного стрелка и броневое прикрытие пилота. Конечно, это повышало опасность для самолета в случае атаки вражеских истребителей, но было все же лучше, чем вынужденная посадка на море при возвращении на базу.

Во второй половине октября стояла преимущественно плохая погода. Самолеты-разведчики и агентура докладывали, что в районе Тромсё отмечалась низкая облачность. Да и ветер был резким и порывистым. Время, однако, поджимало. С 26 ноября над Тромсё должна была установиться темная полярная ночь. А чтобы обеспечить эффективность «больших парней», их надо было сбрасывать при хорошей видимости с большой высоты.

29 октября погода несколько улучшилась. 36 «ланкастеров» Тайта, сделав промежуточную посадку в Лоссимуте и дозаправившись, вылетели в направлении Тромсё. Они пролетели над Атлантикой, норвежским побережьем и над территорией Швеции. Тайт опасался радарных установок немцев в Тромсё и хотел прикрыться горами. Кроме того, он учитывал и немецкие истребители в Бардуфоссе. В случае их атаки «ланкастеры» оказались бы практически беззащитными. На его счастье, не поднялся ни один.

Когда Тайт вышел в район Тромсё и даже увидел «Тирпиц», ветер сменил направление и стал нагонять низко висевшие черные облака с моря на Зунд. Время пошло на секунды. Двигатели самолетов взревели, пытаясь опередить ветер. Было 14.30. Еще несколько мгновений, и «Тирпиц» будет окутан облачностью не хуже, чем искусственными дымами. 60 секунд… 40… 30… Все, поздно. Даниель тем не менее сбросил бомбу на то место, где только что видел корабль, воскликнув: «Бомба пошла!»

Тайт спустился пониже, чтобы увидеть результат. Ивесон, Фоук и Найтс по внутренней связи доложили, что также сбросили своих «больших парней». Остальные самолеты сделали круг над Тромсё для повторного захода.

Летчик Гамбли сделал даже четыре захода, прежде чем сбросил бомбу. В результате попадания снаряда корабельной зенитки один из двигателей самолета Кери вышел из строя. Несмотря на опасность возгорания горючего, он сделал несколько заходов и все же сбросил бомбу, правда, на авось. После выхода из строя еще одного двигателя самолет продолжал лететь на двух оставшихся, рискуя каждый момент превратиться в пылающий факел. Доложив Тайту о положении дел, Кери повернул в сторону Швеции. За самолетом тянулся черный дымный след. До границы было около 30 миль, но они показались летчику вечностью. И все же ему удалось посадить машину в болото неподалеку от Поргуза. Хотя «ланкастер» рассыпался, экипажу удалось спастись.

Тайту пришлось возвращаться на базу. В Лоссимуте ему сообщили, что пролетавший над «Тирпицем» самолет-разведчик никаких повреждений корабля не обнаружил. А в Вудхолл-Спа его ожидала телеграмма Кохрейна, гласившая:

«Поздравляю с чудесным полетом и с выдержкой. Счастье не всегда будет с „Тирпицем“. В следующий раз вы его обязательно достанете».

«Тирпиц» с его мощной артиллерией был все еще опасным противником. 29 октября одна из сброшенных англичанами бомб упала около кормы и взорвалась в воде на глубине около десяти метров. Взрывом был погнут левый гребной вал, но это уже не имело никакого значения, так как корабль в море больше выходить был не должен. Хуже было то, что он получил крен в один градус.

Превращение корабля в плавучую крепость действовало на мораль офицеров и матросов даже более гнетуще, чем атаки противника.

Новый командир корабля Вебер не только хорошо понимал настроение команды, но и разделял его. Он неоднократно звонил по телефону — через Тромсё — майору Эрлеру в Бардуфоссе и настаивал, чтобы истребители там находились в постоянной боевой готовности. Он даже провел на борту корабля конференцию по вопросу о совместных оборонительных действиях флота и авиации. Авиаторы, однако, позднее утверждали, что никакой конференции вообще не было.

Однажды он собрал весь личный состав корабля и выступил с речью, как это до него делали прежние командиры «Тирпица». В своем выступлении он отметил, что корабль не потерял своей былой огневой мощи, что англичане 29 октября в корабль не попали и никогда не попадут. При этом подчеркнул, что в Бардуфоссе находятся 30 «полярных истребителей» под командованием майора Эрлера, признанного аса, одержавшего 199 побед. Эти истребители без особого труда смогут сбить тяжело нагруженные и не слишком маневренные бомбардировщики противника. Вебер пытался говорить с уверенностью, которой у него самого не было.

В составе команды корабля Вебер находился с 25 февраля 1941 года, и товарищи знали его достаточно хорошо, чтобы расслышать скрытую обеспокоенность в его успокоительной речи. Молча и без убежденности разошлись они по своим местам после окончания его выступления.

— А вы обратили внимание на то, что во время последнего авианалета дымовая завеса не устраивалась? — сказал один из офицеров. — Собственно, это уже не имеет смысла, так как у англичан есть теперь радары, с помощью которых они могут видеть и в тумане.

(Высказывание это на самом деле не соответствовало действительности.)

«Тирпиц» был обречен. Люди чувствовали это. Они знали, что обречены были и они — и это перед самым концом войны. Каждый, однако, надеялся на свою счастливую звезду.

10 ноября 1944 года Кохрейн в сотый раз рассматривал карту Тромсё и его окрестностей. Взгляд его остановился на значке, обозначающем корабль около острова Квалё. Это был «Тирпиц», на который его «ланкастеры» дважды совершали налеты, но безрезультатно.

Кохрейн не принадлежал к числу горе-полководцев, посылавших своих подчиненных на верную смерть. Не мог же он отдать Тайту приказ на вылет, зная, что всего в нескольких милях от стоянки «Тирпица» находилась авиабаза немцев с 30 истребителями. Рассчитывать на неожиданность более не приходилось. Немцы были теперь очень бдительны. Поэтому «ланкастерам» будет устроен весьма горячий прием. Пулеметы бомбардировщиков не шли ни в какое сравнение с пушками немецких истребителей. Так что получится самая настоящая бойня!

Кохрейн хорошо знал своих людей — молчаливого Тайта, Ивесона, Маршалла, Добсона, Аннинга, Найтса, Гинглеса, Кастаньолу, Зандерса, австралийца Сейерса, Росса и многих других. Он не только знал их, но ценил и восхищался ими. Мог ли он послать их на смерть?

Его вместе с тем занимала и другая мысль: Черчилль, генеральный штаб, командование флота хотели, чтобы этот линейный корабль был уничтожен во что бы то ни стало. Если он только выйдет в море и ему удастся перехватить какой-нибудь конвой, это означало бы смерть сотен моряков от разрывов снарядов или пребывания в ледяной воде Норвежского моря и гибель десятков торговых судов.

«Если позволит погода и небо будет безоблачным, придется вылетать», — решил, наконец, он.

11 ноября метеорологи с Ян-Майена и из Тромсё предсказали хорошую погоду. Из окна своего кабинета Кохрейн видел «ланкастеры» на стоянках и Тайта в полосатой рубашке, игравшего в футбол со своими товарищами. Взяв листок бумаги, он написал несколько строк и распорядился передать записку командиру авиагруппы:

«Прекращайте игру и явитесь ко мне, не переодеваясь».

Через несколько минут Тайт уже стоял перед своим шефом в футбольной форме.

— Вылетайте немедленно. Цель — «Тирпиц», — произнес Кохрейн. — 9-я эскадрилья находится в Бардни. Она также вылетит в Лоссимут. В качестве пассажира с нею полетит лейтенант Гейвин. Погода предсказывается благоприятная. Если обстоятельства изменятся, получите в Лоссимуте соответствующее указание.

Тайту и его пилотам не понадобилось много времени, чтобы привести себя в порядок и надеть комбинезоны. Прибыв вечером 11 ноября в Лоссимут, Тайт получил от коменданта аэродрома сообщение, только что доставленное самолетом «москито»:

«Над фьордом стоит туман. Облачность… С восходом солнца туман может рассеяться… Начинается обледенение…»

Сообщение это не воодушевляло. Обледенение — самый опасный враг для бомбардировщиков. Тем не менее Тайт ухватился за выражение: «Туман может рассеяться с восходом солнца».

Он доверял метеопрогнозам, но в то же время полагался на свой опыт и интуицию. Посмотрев на небо, увидел, что оно чистое, усыпано звездами, морозное. Самая летная погода. Переговорив с метеорологами, решил вылетать.

На аэродроме стояли 18 «ланкастеров» 617-й эскадрильи и 20 — 9-й эскадрильи. Кроме того, еще самолет 463-й эскадрильи, предназначенный для лейтенанта Гейвина. Пилотом на нем был лейтенант Бакхем. Вместе с ними летели лейтенант Лофтус с кинокамерой номер один и лейтенант Роджерс с кинокамерами под номерами два и три. Они должны были заснять весь ход авианалета.

В воскресенье, 12 ноября, в 2.30 утра двигатели самолетов взревели, перейдя вскорости на монотонное равномерное гудение, свидетельствовавшее о готовности к взлету.

Тайт уже долгое время не летал на своем ЕЕ-145, получившем над Кембсом попадание зенитного снаряда и вынужденном пройти ремонт. Он был рад снова оказаться в своей машине, на которой ему до сих пор везло. Его экипаж состоял из механика Галлагера, воздушного стрелка Даниеля, радиста Уарда, штурмана Эллиса и еще одного стрелка — Вогена.

Членов экипажа Тайт подобрал сам. Как раз с ними и были совершены два первых налета на «Тирпиц».

Когда Тайт провел рукой по плоскости, то установил, что, несмотря на гликоль, она обледенела. А ведь каждый «ланкастер» нес 7 тонн горючего и 10-тонную бомбу, тогда как общий вес составлял 32 тонны. Это было много, даже очень много. Тайт, кажется, все просчитал и учел, но не лед, который еще более утяжелил машины…

В 2.59 утра первым вылетел австралиец Келл, за ним с интервалом в одну минуту последовали остальные.

Наземный персонал отошел от самолета Тайта. «Ланкастер» вырулил и поднялся в воздух, исчезая в ночи над морем. Было 3.12 утра.

Семь машин 9-й эскадрильи настолько обледенели, что не смогли оторваться от земли. Тринадцать все же взлетели в период между 3.00 и 3.35. Все 18 «ланкастеров» 617-й эскадрильи были в воздухе. Самолет Кастаньолы за номером ДВ-385 был замыкающим.

На невысокой скорости — в целях экономии горючего — Тайт летел в сторону Норвегии. Как всегда, когда он оказывался над морем, летчик включил автопилот и откинулся назад, чтобы немного вздремнуть. Лучше было появиться над целью хоть немного выспавшимся. Погода была хорошей, и над морем стал разливаться молочный свет наступающего утра. На поверхности воды, подобно змеям, извивались подводные течения. В качестве пункта сбора было определено озеро Торнеа Траск в Швеции, находившееся в 100 милях юго-восточнее Тромсё. Поднявшееся солнце осветило изрезанное бесчисленными фьордами побережье Норвегии. Судя по всему, несколько облаков и скоплений тумана должны были скоро развеяться. Тайту вспомнились слова Кохрейна: «Счастье не всегда будет на стороне „Тирпица“». Вполне возможно, что этот момент сейчас и наступил…

В течение всего полета Тайт не заметил ни одного вражеского самолета. А вот и озеро, над которым кружились подлетевшие «ланкастеры».

Тайт подал сигнал световыми ракетами и взял курс на Тромсё. Из-за немецких радаров приходилось идти на бреющем полете. Воздушные стрелки на каждом самолете следили за обстановкой, стараясь вовремя заметить немецкие истребители. За три минуты до цели четырехмоторные гиганты поднялись на высоту 14 000 футов. Видимость была необычно хорошей. Последняя горная цепь, и Тайт должен увидеть внизу остров, на котором находился Тромсё, в виде бесхвостой рыбы, лежавшей на поверхности отблескивавшей металлом водной глади. Заснеженные вершины гор тянулись под плоскостями самолета. Вдруг Тайт увидел на светлой воде маленькую черную удлиненную черточку — «Тирпиц». На этот раз с берегов не поднимались дымы, чтобы укрыть его непроницаемой завесой!

На местности царила полная тишина. Все казалось не совсем реальным. Тайту и его летчикам показалось даже, что цель каким-то образом притягивала их к себе.