Глава 18 «БОЛЬШИЕ ПАРНИ»

Глава 18

«БОЛЬШИЕ ПАРНИ»

Барнесу Уоллису было пятьдесят три года. Он обладал внешностью скромного и застенчивого клерка. Никто не мог бы предположить, что он сможет внести свой собственный весомый вклад в дело победы в войне. По профессии он был техническим чертежником, специализировался на вопросах авиации. Его увлечением были цифры и расчеты. Когда разразилась война, он задался вопросом, каким образом мог бы оказаться полезным своей стране. Он мечтал об огромных самолетах, которые могли бы нести огромные бомбы, и занимался различными типами авиабомб с учетом их размеров, веса и взрывной силы. Он скупил почти все имевшиеся по данному вопросу книги английских и зарубежных изданий и много беседовал с пилотами. Он знал, например, что «веллингтоны», прототип которых вычерчивал в свое время, могли нести бомбы весом не более 250 килограммов, а это, по его мнению, было очень мало. Кроме того, прицельные устройства были весьма несовершенны, из-за чего приходилось сбрасывать несколько бомб в расчете, что хоть одна да попадет в цель. Это заставило его задуматься. И он стал разрабатывать и рассчитывать различные модели, постоянно их совершенствуя, в надежде, что они когда-нибудь будут приняты в производство. Несмотря на свое скромное положение, он не был совсем неизвестным человеком в этой области, продолжая поддерживать связь с заводами «Виккерса», где работал чертежником еще в период Первой мировой войны. Уоллису было известно, что военно-воздушные силы еще с 1939 года были заинтересованы в бомбе весом в 500 килограмм. Через шесть месяцев после начала войны авиационным командованием были даже заказаны несколько штук, хотя в то время преобладало суждение, что не такие крупные бомбы принесут больший успех. Он же придерживался другого мнения, которое, однако, в расчет не принималось.

В здании конструкторского бюро заводов «Веллингтона» в Берхилле он работал над чертежами нового самолета — «уорвика», а после окончания рабочего времени засиживался над проектом своей большой бомбы. Корпус ее должен был быть изготовлен из специальной стали и иметь обтекаемую форму. Вес — 10 тонн, из которых 7 тонн составляло взрывчатое вещество. Бомбу предполагалось сбрасывать с больших высот, чтобы она могла набрать при падении такую скорость, которая обеспечила бы ей уход в землю на глубину до 35 метров. При ее взрыве должна была образовываться громадная воронка, а от взрывной волны и сотрясения почвы разрушаться все сооружения в округе.

Вскоре все мысли Уоллиса были заняты немецкими плотинами в долинах рек с электростанциями, обеспечивавшими электроэнергией важнейшие объекты военной индустрии. Их разрушение могло бы приблизить окончание войны на многие месяцы! Он стал рассчитывать характеристики материалов, примененных при их строительстве. Инженер приобрел значительное число научных трудов и по этой тематике, в том числе газеты, в которых описывалось разрушение опор моста Ватерлоо в 1935 году.

Но куда бы Уоллис ни обращался, повсюду он натыкался на непонимание и скептицизм. Как и большинство изобретателей, он то испытывал воодушевление и подъем, то впадал в депрессию. К его чести, мужества он не терял и начинал все снова. Наконец нашелся человек, заинтересовавшийся его проектами — Артур Теддер, ставший впоследствии маршалом авиации и шефом главного командования британских военно-воздушных сил.

Лорд Теддер обсудил идеи и предложения Уоллиса со своими соратниками. Лорд Бивербрук, бывший тогда министром авиапромышленности, также усмотрел в них рациональное зерно. Будучи человеком дела, не любившим откладывать интересные проекты в долгий ящик, он тут же поставил в известность маршала авиации Уилфрида Фримена. В феврале 1943 года Уоллис был вызван в министерство. Прибыв туда в 9 часов утра, он уже через час покинул здание с довольной улыбкой, но в его взгляде вместе с тем сквозила и озабоченность. Он получил задание на создание 10-тонной бомбы. Фримен, установивший срок работ в пять месяцев и обещавший всяческую поддержку, представил Уоллиса главному инженеру заводов «Виккерса» Чарльзу Крейвену. С того дня инженер Уоллис стал респектабельной личностью, требования которого выполнялись неукоснительно, оставаясь при этом по-прежнему весьма скромным человеком.

Сначала надо было сконструировать прототип, прежде чем запускать бомбу в серийное производство, хотя бы и небольшой партией. Уоллис назвал свою бомбу «виктори» (победа). В министерстве же военно-воздушных сил эти бомбы получили название «толлбойс» (большие парни).

В Великобритании было всего два металлургических завода, на которых могла быть изготовлена необходимая специальная сталь: дело заключалось в том, что бомбы должны были углубиться в землю или пробить броню, не деформируясь при этом. Кроме того, взрыв должен был произойти не при ударе о поверхность объекта, а несколько позже, после проникновения в глубь его. Уоллис лично следил за всеми фазами изготовления стали, постоянно дискутируя с руководством завода. На заключительной стадии он вынужден был отыскать и фирму, на которой могла быть осуществлена «начинка» бомбы — снаряжение ее новым взрывчатым веществом «эрдеиксом». Срок полного изготовления бомбы составлял месяц.

Другой проблемой, которая, правда, Уоллиса непосредственно не касалась, была проблема доставки бомб к цели. Для этого подходили лишь «ланкастеры». Самолет мог взять только одну бомбу, и то в подвешенном состоянии, для чего необходимо было сконструировать специальные подвесные устройства. Следовало также решить и вопрос транспортировки бомб с завода на аэродром.

И вот наступил день готовности первых бомб — чудовищ из синей стали, длиною в 21 фут. Первая бомба во время испытаний была сброшена с «Ланкастера» с высоты 20 000 футов, и удар ее оказался слишком сильным. Другая, несколько измененная, ушла в землю на глубину 24,5 метра. После этого были испытаны снаряженные бомбы. Для определения их разрушительной силы на различных удалениях от цели были установлены приборы, работавшие по принципу сейсмографов.

— Надо бы установить и фотокамеру, — предложил один из офицеров.

— Хорошо, но где?

— Да прямо в центре самой цели. Он вряд ли будет разрушен.

— А вы, пожалуй, правы, — отреагировал Уоллис.

Бомба попала точно в цель, превратив фотокамеру в пыль и образовав воронку, имевшую 33 метра в диаметре и глубину в 27 метров.

Командование бомбардировочной авиации решило использовать первые бомбы, ударив по железнодорожному тоннелю, находившемуся севернее Бордо, по которому немцы намеревались перебросить в тот район танковую дивизию.

Одна бомба, пробив перекрытие тоннеля, взорвалась на рельсах. Другая засыпала вход в него многими тоннами земли. Успех превзошел все ожидания.

Адмиралтейство сразу же оценило новое оружие. Чтобы окончательно разделаться с «Тирпицем», надо было прибегнуть к более действенным средствам, нежели «барракуды». К тому же 15 сентября и 6 октября намечались выходы в море конвоев ЙВ 60 и РА 60, насчитывавших каждый по 30 судов. А они могли подвергнуться нападению «Тирпица». Для охранения конвоя ЙВ 60, который должен был выйти из Лох-Ива с военными материалами для России, намечалось выделение линейного корабля «Родни».

Командование объединенных штабов в Лондоне обсудило складывающуюся обстановку и приняло решение:

«Лучшим средством уничтожения „Тирпица“ было бы использование тяжелых бомбардировщиков, которые смогут совершить промежуточную посадку в Советском Союзе и там дозаправиться».

Разрешат ли, однако, русские посадку английских бомбардировщиков на своих северных аэродромах? Главное командование британских ВВС проконсультировалось по этому вопросу с Эйзенхауэром. 2 сентября тот дал свое согласие. Не возражали и русские.

Маршал авиации Артур Херрис, командующий бомбардировочной авиацией, разработал план, по которому намеревался использовать лишь небольшое число «ланкастеров», каждый из которых должен был нести новую сверхтяжелую бомбу. Если одна из этих бомб попадет в «Тирпиц», то пробьет его бронеобшивку и взорвется внутри корабля. Тогда с этим чудовищем будет покончено.

Бомбардировочное командование имело к тому времени на своем счету успех за успехом. Самолеты беспрерывно бомбили вражеские промышленные предприятия, плотины, гавани, каналы и ракетные пусковые установки «Фау-1» и «Фау-2».[67] Две эскадрильи, специализировавшиеся на разрушении плотин и дамб, получили даже соответствующее название. Это были эскадрильи за номерами 617 и 9, входившие в состав группы, которой командовал двадцатичетырехлетний Й. Тайт.

Тайт был родом из Гламоргена в Уэльсе и производил впечатление совершенно спокойного и молчаливого человека. Разговорчивым он становился, лишь когда речь заходила о самолетах и бомбах, проявляя даже и тогда большую сдержанность. Он казался посторонним людям мыслителем или поэтом, занятым лишь своими мыслями. Получив задание, он внимательно изучал карту, отыскивая наиболее целесообразный маршрут выхода на цель. После принятия решения ничто уже не могло его остановить. На его лице не отражалось ничего, если даже и был сбит кто-нибудь из товарищей. Могло показаться, что он вообще абсолютно бесчувственный человек, на самом же деле его спокойствие и невозмутимость свидетельствовали о необычном самообладании.

Его шеф, вице-маршал Ральф Кохрейн, в период Первой мировой служил в морской авиации.

Маршал авиации Артур Херрис совместно с вице-маршалом Ральфом Кохрейном стали готовить новую атаку на «Тирпиц». Кохрейн в ходе этой подготовки вылетел в Вудхолл-Спа в Ланкашире, где дислоцировались 617-я и 9-я авиаэскадрильи.

— Вы должны будете потопить «Тирпиц», — сказал он Тайту.

Тайт воспринял это сообщение абсолютно спокойно. Для него оно прозвучало, как, скажем, известие о предстоявшей встрече футбольной команды 617-й эскадрильи, капитаном которой он был, с командой ланкаширского полка.

Ральф Кохрейн объяснил ему особенности и трудности предстоящего задания. Прежде всего — расстояние, которое составит 3000 миль в оба конца. В авианалете примут участие 617-я и 9-я эскадрильи. Каждый самолет будет оснащен сверхтяжелой бомбой. «Тирпиц» по-прежнему находится в Каа-фьорде. Основная проблема заключалась в неожиданности налета. «Барракуды» военно-морской авиации успеха не имели, так как действовали слишком медленно. По берегам фьорда немцы оборудовали дымовые установки, которые срабатывали моментально (достаточно было поворота пускового крана). Дымовые установки имелись и на самом корабле. За какие-то пять-восемь минут корабль полностью укрывался дымовой завесой. Следовательно, необходимо было появиться над целью и сбросить бомбы еще до этого.

— Хорошо, сэр, — лаконично ответил Тайт.

После этого он направился в бар, где несколько человек из числа летного состава его эскадрильи сидели за кружками пива. Они помахали ему, приглашая присоединиться к ним. Но он рассеянно ответил на приветствие и, заказав виски, присел у стойки. Его занимала одна мысль — «Тирпиц». О корабле он думал и ранее, но отвлеченно. Ведь цель эта была прерогативой флота. Опорожнив небольшими глотками бокал, он пошел в помещение, где были развешаны разнообразные карты. Промерив расстояние, убедился, что оно действительно составляло 3000 миль туда и обратно. Никогда до этого он не пролетал и половины такого расстояния. Тайт решил проверить расход бензина. На следующий день он отправил на специальное задание три полностью нагруженных бомбами «ланкастера» с не очень опытными экипажами. Полностью заправленные горючим, самолеты должны были облететь вокруг Англии, что соответствовало расстоянию между Шотландией и Каа-фьордом. Четвертый «ланкастер» с половинной заправкой, но без бомб должен был проследовать этим же маршрутом. Этот полет должен был определить количество горючего, необходимого для возвращения.

Когда самолеты приземлились с полностью пустыми баками, Тайт установил, что ни один из них не пролетел требующегося расстояния. Следовательно, «Тирпиц» находился за пределами радиуса действия его самолетов, о чем он и доложил Кохрейну, возвратившемуся в свою штаб-квартиру в Боутри.

Вице-маршал снова незамедлительно прибыл в Вудхолл.

— Стало быть, напрямую не получается, — сказал он. — Но это и несущественно. Мы уже приняли кое-какие меры. Посмотрите-ка на этой вот карте северную часть России. Вот здесь, примерно в 20 милях от Архангельска, находится населенный пункт Ягодник, расположенный на острове в Двине. Вы приземлитесь в Ягоднике, там же заправитесь, решите задачу и возвратитесь в Англию. Два «либерейтора» будут сопровождать ваши «ланкастеры». Они же доставят наземный персонал и запасные части в Ягодник. Расстояние оттуда до вашей цели составляет 600 миль. Все понятно?

— Так точно, сэр. Когда вылетать?

— Вечером 11 сентября. Стартовать должны 39 «ланкастеров». 13 из них будут загружены минами, а остальные — каждый по одному «большому парню». Вполне возможно, что вы получите приказ произвести бомбометание по пути в Россию. В этом случае русские не ознакомятся с нашими новыми бомбами.

Штаб хотел увязать атаку «Тирпица» с запланированным на 15 сентября выходом в море конвоя ЙВ 60.

11 сентября установилась плохая погода. По полученным сообщениям, над местом стоянки «Тирпица» стояла низкая плотная облачность. Поэтому Кохрейн приказал сначала лететь в Россию и уже оттуда совершить налет на цель. Вечером 11 сентября обе эскадрильи, нагруженные бомбами, взяли старт. Они пролетели над Атлантикой, затем повернули на север и на рассвете достигли побережья Норвегии. Затем их маршрут пролегал над шведской территорией, Ботническим заливом и Финляндией. По предсказаниям метеорологов, облачность должна была находиться на высоте 300 метров, в действительности же она оказалась гораздо ниже, так что Тайт ничего не видел. Несмотря на присущий ему оптимизм, он задавался вопросом, сколько же самолетов достигнут Ягодника. Во время полета группа рассеялась. Глядя на свой экипаж, он мог сделать вывод, насколько были вымотаны другие. Тайт летел на высоте 120 метров как над морем, так и над земной поверхностью, на которой не было видно ни населенных пунктов, ни дорог. Он поглядывал на своего радиста, который пытался установить связь с Ягодником. Вдруг воздушный стрелок, канадец Даниель, воскликнул: «Река!» Тайт спустился еще ниже и увидел садившийся «ланкастер» и еще два самолета, делавших круги над аэродромом. Через пять минут и он посадил свою машину.

Он тут же подсчитал, сколько самолетов еще не приземлилось. Не хватало более двадцати. Катастрофа! Ведь через полчаса у них кончится горючее. В течение следующего получаса сели еще семь «Ланкастеров» и оба «либерейтора».

Полет длился в общей сложности двенадцать часов, так что экипажи буквально выбились из сил. Не хватало еще тринадцати самолетов, но в воздухе они уже находиться не могли. Тайт со своими людьми был размещен в бараке, предоставленном им русскими. Он ждал известий, а спать ему совершенно не хотелось. Времени для этого будет еще достаточно.

Ему надо было прежде всего знать, что случилось с так и не появившимися самолетами: смогли ли они приземлиться в этой пустынной местности или же разбились.

Русский переводчик, постоянно улыбавшийся, показывая вставные стальные зубы, наконец сообщил ему:

— Найден один «ланкастер». Все в порядке.

Затем он стал появляться чаще, докладывая:

— Обнаружен «ланкастер»…

Когда Тайт подсчитал, оказалось, что все самолеты достигли России, но находились на различных аэродромах, удаленных друг от друга. Два самолета из 617-й и четыре из 9-й эскадрилий угодили в болота и получили повреждения, которые не могли быть устранены за оставшееся в его распоряжении время.

Поспав несколько часов, Тайт вылетел на стареньком русском самолетике в районы приземления своих машин. Ему казалось, что он летел чуть ли не в гробу, который, однако, летел и приземлялся безукоризненно.

«Ланкастеры» затем сосредоточились в Ягоднике, и экипажи их приступили к подготовке к атаке. Из-за прошедшего дождя взлетная полоса превратилась в болото. На этом болоте они и сыграли в футбол с командой русских летчиков и проиграли со счетом 7:0. При каждом забитом голе русский оркестр играл бравурный марш. Русские продемонстрировали им также военный кинофильм, в котором были показаны танки на марше, советские солдаты-победители и сотни трупов немцев…

15 сентября на безоблачном небе появилось бледное солнце.

Задолго до рассвета в район цели вылетел самолет-разведчик. Когда он возвратился и его пилот доложил, что над Альта-фьордом стоит хорошая погода, экипажи уже сидели в машинах. Через несколько минут 28 «ланкастеров» взлетели, взяв направление на запад. Тайт летел первым на небольшой скорости, чтобы дать возможность остальным догнать его и образовать боевой строй. Он приказал соблюдать абсолютное радиомолчание. Чтобы не быть обнаруженными, самолеты шли на высоте 300 метров. Их маршрут пролегал южнее озера Инари с замерзшими берегами, затем — над безлюдными Хохландом и Финмарком. То и дело разбегались стада оленей, напуганные шумом моторов. За сто километров до цели Тайт поднялся на высоту 3500 метров. Следовавшие за ним самолеты выдерживали установленный строй.

Под самолетами проплывали каменистые и обрывистые берега фьордов, похожие с высоты на рельефные карты, столь тщательно ими изучавшиеся перед полетом. Тайт думал о дымовых установках, надеясь, что немцы его не обнаружат, так как их наблюдательные посты находились в Стьернё и на Зейленде с ориентацией в сторону моря. Ему хотелось появиться над фьордом неожиданно и успеть сбросить «больших парней» на корабль. Он увеличил скорость полета. Моторы ревели, оставляя за собой длинные белые полосы на небосклоне.

Самолеты были все же замечены, и за пять минут до цели Тайт увидел поднимавшиеся над фьордом черные клубы дыма. Тут же открыли огонь зенитки.

Оставалось еще три минуты… Секунды тянулись бесконечно медленно… Еще две минуты…

Воздушный стрелок Даниель затаил дыхание, увидев впереди «Тирпиц», постепенно закрывавшийся дымовой завесой, становившейся все гуще.

— Вижу цель! — воскликнул он.

Корпус корабля скрылся уже в дыму, просматривались только верхушки мачт. Еще несколько секунд, и будет поздно. Даниель нажал на кнопку сброса «большого парня». Облегченный самолет был подброшен вверх. Тайт крепко держал в руках штурвал, совершая маневры, чтобы увернуться от огня зенитных орудий. Сброшенная бомба набирала скорость, и траекторию ее падения изменить было уже нельзя… Другие самолеты стали сбрасывать свои бомбы в центр дымового облака. Тайт оглянулся. Одна из бомб взорвалась совсем близко от «Тирпица». Этого было вполне достаточно, чтобы нанести кораблю ощутимые повреждения. Точно судить он все же не мог. Несколько «ланкастеров», не успевших сбросить бомбы, стали делать второй заход на цель. Дым к этому времени стал густым и черным, как чернила, так что не было видно ни корабля, ни даже берегов фьорда.

Самолеты стали возвращаться в Ягодник. После посадки воздушный стрелок Вудс утверждал, что будто бы видел, как бомба, сброшенная Тайтом, взорвалась прямо на корабле. Но это вряд ли соответствовало действительности. Русские лишь усмехались скептически, считая, что налет англичан прошел безуспешно. Несколько «ланкастеров» возвратилось с бомбами на борту. Их экипажи не стали сбрасывать «больших парней» куда попало, надеясь на повторную атаку на следующий день. Но она уже не состоялась.

17 сентября английские самолеты вновь заправились и возвратились в Шотландию. Один из них по непонятным причинам упал над Норвегией. Командиром машины был Леви, а экипаж — чисто еврейским. Вообще-то Леви был опытным летчиком, участвовавшим в ряде налетов на Германию.

Когда Кохрейн узнал о неудачном исходе операции, то воскликнул:

— Если бы вы оказались над целью хотя бы на одну минуту раньше, то есть до постановки дымов, то смогли бы покончить с «Тирпицем». Я так и знал, что эти проклятые дымовые установки создадут для вас серьезные проблемы!

В тот раз он не сказал Тайту, что планирует нанести новый удар по «Тирпицу».

А через две ночи Тайт со своими людьми находился уже в районе среднегерманского канала Дортмунд — Эмс.