Глава 38

Глава 38

19 апреля — пятница. Какое, оказывается, счастье встать рано утром, выйти во двор и увидеть солнце! Четыре месяца, проведенные в Шалажи, превратились для меня в одну длинную зимнюю ночь. Какой бы ни был уютный теплый дом и радушные хозяева, плохо, когда из него нельзя выйти.

Прервав мои воспоминания, Джохар потихоньку позвал меня в комнату. Я отнесла таз и кувшин с водой для умывания и, поливая ему на руки, начала делиться своей радостью. «Как жаль, что тебе нельзя сейчас выйти на задний двор, чтобы посмотреть на апрельский рассвет. Золотое солнце чуть показалось и исчезло, скрывшись в розовом тумане. Туман, пронизанный миллиардами солнечных частиц, опять закрыл лесистые склоны гор». «Ладно, — засмеялся Джохар, — ожила пчелка после зимы!»

Днем мы поехали в лес звонить по телефону, на меня опять не хватило времени, впрочем, это меня не огорчило. Важно было то, что я рядом, я его видела и наивно полагала, что ничего плохого, пока я с ним рядом, случиться не может. Когда мы вернулись, я прочитала ему стихи, которые как-то сами собой начали звучать у меня в голове. Мне даже казалось, что я их только перенесла на бумагу.

Что мне сказать тебе еще?

Ты видишь, вечер настает,

На горы опустилась ночь,

Но день, конечно же, придет.

Из сизой мглы и черных туч

Вдруг ярко брызнет солнца луч?

И засияет все вокруг,

Катя волшебный солнца круг.

И мы с тобою в том кругу

Войдем под радугу-дугу.

Пойдем с тобой мы в никуда,

Туда не ходят поезда,

Там время замедляет ход

И все идет наоборот.

Там будем вместе: ты и я,

А рядом все наши друзья:

Все те, кто пал и уж не встал,

Кто честь и совесть не продал.

Плывет над океаном зла

Наш остров света и добра!

В этих строках было все, что я тогда чувствовала, но Джохар сказал, что они слишком простые. Затем он снова заговорил о том, что надо как можно скорее уходить в горы. «Нельзя подставлять село, бомбят уже совсем близко. В Шалажи из-за нашего телефона полностью уничтожили две улицы». Большие крытые грузовики были приготовлены. Перед отъездом Джохар успел позаботиться и о жене Башира, которая до сих пор не могла оправиться после смерти дочки. Он договорился отправить ее в один из санаториев Нальчика, к знакомым, подлечиться. Я тут же с энтузиазмом подхватила эту идею. Только Башир отчаянно упирался. Последнее время я с ним «воевала» из-за затвора на дверь маленькой кухоньки, в которой я готовила и где всех кормила. Одна дверь вела в нашу комнату, другая открывалась прямо на двор, и меня видел каждый, кто заходил. Я боялась, что из-за меня узнают, где находится Джохар. С первого дня нашего приезда я просила Башира поставить на дверь задвижку или замок. Но он был большим лентяем и всячески уклонялся:

— Где я тебе в такое время замок возьму?

— Тогда крючок сделай из проволоки.

— Проволоки тоже нет.

— Слушай, простую палку из леса можешь привезти? На нее дверь закрывать можно! — уже всерьез начинала злиться я.

Последнее время Башир часто уезжал, снабжая мясом ополченцев в Янди-Кутаре, когда старики резали для них корову.

— Кого-нибудь из наших знакомых видел? — встречала я его на пороге.

— Нет!

— А как же ты корову передал?

— Положил в условленном месте.

— А вдруг ее собаки съедят? А замок привез?

В конце концов я его так допекла, что однажды утром он взъерошенный, выскочил из своей комнаты и, потирая затылок, ошарашенно сказал, что всю ночь во сне я требовала у него замок для двери. Сейчас Башир предлагал, в целях нашей безопасности, переехать в совершенно пустой дом, стоящий на противоположной стороне улицы, через три дома. Еще раньше там были выгружены наши вещи: новенькие ящики с типографией, компьютеры и документы. Замка опять не было и поэтому мы вчетвером: Мовлихан, Деги, Магомед и я — перенесли их в подвал дома Башира. Джохар из деликатности, как всегда, чтобы не обременять хозяев, соглашался переехать. Только я горячилась: «Если переедем — нас сразу же обнаружат! Долго скрываться мы там не сможем, ведь в дом надо привозить воду, хлеб и дрова. Соседи обратят внимание и обязательно придут знакомиться, мальчишки свободно перелезают через невысокий забор, я их видела, они сразу узнали и меня, и охрану».

Сельчане уже привыкли, что к дому генерального прокурора Магомета Жаниева постоянно подъезжают военные машины. У Башира тоже всегда полно военных. Но то, что сейчас в нем живет Президент, им и в голову не приходило. Джохар, как и раньше по ночам, объезжал наш Юго-Западный фронт, появляясь то тут, то там, постоянно бывая рядом с теми, кто удерживал позиции. А российские средства массовой информации передавали, что «Неуловимый Джо» больше трех-четырех часов на одном месте не остается, поэтому изловить его или уничтожить практически невозможно!

20 апреля была суббота. С утра я поставила греть большущую кастрюлю с водой на газ. Кастрюля была без крышки. Потом позавтракала вместе с Петик (как всегда яичница, и чай с сыром). Очень болел бок, который я ушибла во время бомбежки в среду. Джохар рассказал совсем коротенький отрывок из того сна, который запомнил ночью: «На улице сидела полная, пожилая женщина, похожая на тех, кто митинговал против войны в Чечне. Она попросила приколоть значок Ичкерии прямо на грудь». Значок — символ чеченской Свободы.

Насколько верно этот сон передавал происходящее на площадях и улицах Грозного! Шли многотысячные митинги чеченских женщин и стариков возле разбитых и разоренных домов. Под автоматными очередями оккупантов, под пулями, проносящимися над их головами, бесстрашно несли они лозунги с призывами «Свободу Ичкерии», плакаты с портретами Джохара — первого Президента непокоренной республики, кровью омывающей свою любовь к Свободе. И чем больше проливалась кровь, тем активнее Ичкерия противостояла и не смирялась, все больше и больше ополченцев вставало в ее ряды.

Потом я вышла на кухню и отчетливо услышала гудение большого самолета. Неужели опять будут бомбить? Выбежала на крыльцо — самолета не видно! Я попросила Джохара выйти и прислушаться, неужели кастрюля может издавать звук летящего самолета? Удивительно, что она была без крышки. Тогда в Шалажи точно так же гудел чайник перед самой страшной бомбежкой… но он был с крышкой. Я еще подумала, что тон звука зависит от расстояния между крышкой и водой, теперь эта версия отпадала. Видимо, нас снова будут бомбить, тогда мы спаслись только чудом…

А вода опять подавала нам знак. Я вспомнила, как в далеком детстве я смеялась над своей бабушкой Лелей, пережившей две войны. Иногда она вдруг начинала тревожиться, прислушиваясь к гудению чайника, ее опасения обычно подтверждались. Как правило, это бывало перед какой-нибудь бедой.

Джохар весь день провел за чтением книги, сидя на подоконнике, поближе к дневному свету. Это была совершенно новая книга, изданная совсем недавно, с Кремлем на обложке. К сожалению, я не успела ее прочитать и поэтому не запомнила названия. Впервые за долгие дни я видела его таким. Джохар, как будто ненадолго, на один предпоследний свой день оказавшись в детстве, сидел, как мальчик, поджав ноги, и читал до тех пор, пока не погас последний солнечный луч…