Глава пятая. КТО ТЫ, МОИСЕЙ?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава пятая. КТО ТЫ, МОИСЕЙ?

Безусловно, проще всего заявить о том, что Моисей является совершенно вымышленной фигурой, сказочным персонажем, порожденным исключительно народной фантазией. Тогда все вопросы отпадают сами собой. В этом случае попытка воссоздать более-менее достоверную биографию Моисея стоит не больше, чем попытка написать научную биографию Иванушки-дурачка или монографию о жизни и творчестве царевны Марьи Моревны. Однако, как уже говорилось в предисловии к этой книге, фигура Моисея предстает со страниц Библии настолько живой и противоречивой, настолько реальной, что трудно найти даже одного серьезного историка, который берет на себя смелость однозначно утверждать, что речь идет исключительно о фольклорном персонаже.

Даже те ученые, которые твердо убеждены, что исхода евреев из Египта в том виде, в каком описывает это событие Библия, никогда не было, как не было и десяти «казней египетских» и завоевания Ханаана; что на самом деле евреи уходили из Египта и проникали в Ханаан постепенно, волнами и в течение нескольких веков, сливаясь постепенно с некоторыми из живших там племен и вытесняя другие... Так вот, даже эти ученые отмечают, что в основе рассказа о Моисее, вне сомнения, лежат какие-то реальные исторические события, и выдвигают версию, что прототипом Моисея как величайшего общенационального вождя и пророка мог стать лидер одной из групп евреев, покинувших Египет и кочевавших затем по Синаю, пока они наконец не осели в Ханаане. Другие не исключают, что речь идет о неком собирательном образе лидеров сразу нескольких еврейских племен.

Одной из принятой у историков и чрезвычайно любимой популяризаторами Библии является гипотеза, по которой Моисей стал лидером восстания рабов, начавшегося во время государственной смуты или очередного военного похода, вследствие чего мощная египетская армия не могла быть сразу брошена на его подавление. Значительную часть рабов, вставших под поднятые Моисеем знамена, действительно составляли евреи, однако к ним присоединилось и огромное множество рабов из других народов и рабов-египтян, о чем также предельно ясно говорится в Библии — прежде всего, в тех ее главах, которые рассказывают, как евреи впали в грех поклонения золотому тельцу.

Таким образом, говорят эти историки, реальному историческому Моисею удалось сделать то, что спустя многие столетия не сумел сделать Спартак. Возглавив восстание рабов и одержав ряд блестящих побед над римской армией, Спартак, как известно, так и не сумел вывести свою армию за пределы Римской империи. В таком случае не удивительно, что освобожденные рабы превратили Моисея в своего величайшего героя.

Но как тогда объяснить то, что Моисей стал не только политическим, но и духовным, религиозным лидером формирующегося еврейского народа и, по существу, определил его религиозное мировоззрение на все последующие тысячелетия? На каком религиозно-философском фундаменте он создал свое стройное учение этического монотеизма, которое затем — через иудаизм — легло в основание христианства и ислама?!

В поисках ответа на этот вопрос целый ряд исследователей почему-то решают отказать Моисею в еврейском происхождении и объявляют его египетским жрецом, якобы страдавшим проказой и вставшим во главе восстания, поднятого в Египте прокаженными и рабами, с целью вывести их из страны и дать возможность жить по своим законам... Эта версия в различные времена неоднократно использовалась зоологическими антисемитами, включая нацистов, в качестве доказательства «неполноценности» или «ущербности» еврейской нации основу которой якобы составили изначально больные люди. Версия эта принадлежит египетским жрецам Манефону и Херемону, которые в своих трудах утверждали, что имя Моисея взял на себя египетский жрец из Гелиополя Осарсиф названный так в честь бога Осириса, и, видимо, на ней же строил очерк о Моисее Э. Шюре, когда писал своих «Великих посвященных».

Суть гипотезы Манефона и Херемона, отождествлявших гиксосов с евреями, можно свести к следующим положениям.

Первое - вторгшись в Египет, гиксосы, они же евреи, правили им в течение 511 лет, пока фараон Тутмос IV в ходе тяжелой войны изгнал захватчиков, которые в итоге сосредоточились на территории площадью 10 тысяч арур вокруг своей столицы Авариса.

Второе: сын Тутмоса III, Тутмос IV с войском в 480 тысяч человек осадил Аварис и в результате осады заключил с гиксосами-евреями договор о том, что даст им беспрепятственно уйти из Египта со своим имуществом. При этом Манефон утверждал, что гиксосов-евреев называли также «прокаженными», что для египтян было синонимом слова «проклятые».

Третье: уйдя на восток, гиксосы-евреи потеснили жившие там народы и основали свое государство Иудею со столицей в Иерусалиме.

Четвертое: через множество лет фараон Аменхотеп III решил избавить Египет от прокаженных и, собрав 80 тысяч человек, больных этим заболеванием, направил их на работы в каменоломни к востоку от Нила. Спустя какое-то время обращенные в рабов прокаженные начали просить фараона представить им для отдыха и убежища бывший город гиксосов Аварис. Здесь они поставили своим царем бывшего жреца Осарсифа и поклялись ему во всем повиноваться. Осарсиф потребовал от прокаженных во всем ему повиноваться, отказаться от служения старым богам, начать демонстративно есть мясо священных египетских животных и — самое главное — готовиться к восстанию против Аменхотепа III.

Пятое: для реализации своих планов Осарсиф обратился за помощью к гиксосам и те направили в Египет 200-тысячную армию. Аменхотеп III вынужден был бежать от гиксосов и восставших рабов в Эфиопию и скрывался там 13 лет, пока вместе с сыном Рамсесом не изгнал Осарсифа и его армию прокаженных рабов из страны, которые ушли в Ханаан и слились там с гиксосами.

Ирония истории заключается в том, что приведенная выше версия известна нам по книге еврейского историка Иосифа Флавия «О древности еврейского народа. Против Апиона». Флавий же цитировал Манефона исключительно для того, чтобы, представив точку зрения египтян на еврейскую историю и личность Моисея, показать всю несостоятельность их версии.

«Мне остается ответить ему несколькими возражениями, касающимися Моисея, — писал Флавий. — Египтяне считают его человеком необыкновенным и божественным, а потому, желая видеть в нем своего соотечественника, они с невероятной дерзостью утверждают, что он был одним из гелиопольских жрецов, изгнанным вместе с остальными прокаженными. Однако наши письменные памятники говорят, что он родился за пятьсот восемнадцать лет до этого и увел наших предков из Египта в страну, которую мы теперь населяем. А то, что он не страдал подобным телесным недугом, выясняется из того, что он сам говорил. Ибо прокаженным он запрещает оставаться в городе или жить в деревне; им надлежит по одиночке бродить в разодранных одеждах, а всякого, кто прикоснется к ним или окажется с ними под одной крышей, он считает нечистым. И даже если болезнь будет излечена и человеку возвратится его прежний вид, он предписывал различного рода очищения, омовения ключевой водой и острижение всех волос, и лишь после того, как он совершит множество всяких жертвоприношений, он позволял ему войти в священный город. А между тем, казалось бы, человек с таким недугом должен был отнестись к больным с той же болезнью с большей заботой и вниманием. Его постановления касались не только прокаженных, но всем, кто имел малейший телесный изъян, он запретил участвовать в священнодействиях. И даже если во время священнодействия с кем-то случалось подобное несчастье, он лишал его этой чести. Потому возможно ли, чтобы он принимал постановления против самого себя и издавал законы себе же на позор и во вред? Кроме того, совершенно не похоже на правду и то, как он поменял имя. "Звали его Осарсиф", — говорит Манефон. Это слово для соответствующего изменения не подходит...»

Разгромив Манефона, Иосиф Флавий переходит к рассмотрению версии Херемона, также утверждавшего, что Моисей был прокаженным и вождем прокаженных, но настаивающим, что причиной изгнания евреев было видение Изиды, явленное Ааоаону Аменофису. При этом Иосиф указывает на полную противоречивость версий Манефона и Херемона, на имеющиеся в обеих исторические неточности и на этом основании делает вывод, что обе эти версии — ложные.

Тем не менее, видимо, желание доказать, что Пятикнижие и Библия в целом — продукт компиляции и измышлении гораздо более позднего времени — было настолько велико, что к версии о том, что Моисей был египетским жрецом, возвращались снова и снова. И каждый раз ее сторонники получали достойный отпор от того или иного авторитетного ученого.

Так, еще в начале XX века В. В. Струве, опираясь на многочисленные египетские источники, доказал всю несостоятельность версии о том, что гиксосы и евреи могли быть одним и тем же народом, хотя и допустил при этом, что какие-то элементы гиксосской истории в трансформированном виде вошли затем в еврейские легенды, а оттуда перекочевали и в текст Пятикнижия. Тем не менее и после В. В. Струве находилось немало популяризаторов Библии, пытавшихся поднять на щит именно египетскую, а не еврейскую версию развития событий.

Любопытно, что наиболее полно и последовательно эту версию изложил не историк, а человек весьма далекий как от исторической науки, так и от библеистики. Тем не менее написанный 3. Фрейдом в 1934—1938 годах цикл очерков «Моисей и монотеизм» стал классическим и цитируется во многих как популярных, так и научных исследованиях, посвященных Библии — и это при том, что сам Фрейд не раз говорил, что он понимает всю шаткость исторических обоснований этой своей работы.

«Лишить народ человека, которым он гордится как величайшим из своих сынов, не является делом, предпринимаемым с охотой и легкомыслием, и тем более если сам являешься представителем этого народа. Но мы не можем позволить, чтобы какие-либо подобные соображения побудили нас отказаться от истины в пользу того, что принято считать национальными интересами», — пишет Фрейд в самом начале первого очерка «Моисей-египтянин».

Как выясняется из дальнейшего чтения, Фрейд был убежденным сторонником точки зрения, по которой исход евреев из Египта произошел в период смуты, последовавшей во времена фараона реформатора Аменхотепа IV — Эхнатона (1364—1347 годы до н. э.) и продолжившейся и после его смерти. Эхнатон, как известно, ввел в стране культ бога солнца Атона и провозгласил его не просто главным, но и единственным божеством. Опираясь на работы современных ему египтологов, Фрейд утверждает, что, по сути дела, Эхнатон стал провозвестником идеи монотеизма, которая лучше всего подходила для идеологии разросшейся египетской империи — «один бог на небе, один царь на земле». Причем монотеизм Эхнатона, согласно Фрейду, носил этический характер, то есть следование человека нравственным предписаниям объявлялось им куда более важным, чем исполнение неких религиозных ритуалов. Само Солнце, по мнению Фрейда, было для Эхнатона лишь символом единого Бога, но никак не его зримым воплощением. Фараон, объявил Эхнатон, также отнюдь не является живым воплощением Бога, а лишь его жрецом и пророком.

Но, как известно, не только египетские жрецы, но и большая часть египетского народа не приняла культа нового бога и Эхнатона поддержала лишь часть египетских аристократов. Не удивительно, что после его смерти (кстати, последовавшей при весьма загадочных обстоятельствах) начались преследования его сторонников.

И вот на этом основании Фрейд и выстраивает свою, следует признать, весьма стройную версию жизни Моисея. Он предполагает, что Моисей был каким-то вельможей при дворе Эхнатона, разделявшим его веру в единого Бога и, возможно, бывшим наместником провинции Гесем, где влачили рабское существование евреи. В связи с близостью Моисея к Эхнатону становится понятным, почему он бежал в соседний Мадиам — очевидно, ища политического убежища.

Однако затем Моисей Фрейда возвращается в Египет, одержимый великим замыслом: если египтяне отвернулись от идеи единого Бога, то он объединит вокруг нее угнетенных евреев, под ее знаменем выведет их из Египта и подарит им новую родину, на которой они будут исповедовать эту религию. То есть если народ отверг великую религиозную идею, то нужно попробовать создать для этой идеи новый народ.

Не исключено, пишет Фрейд, что в качестве наместника Гесема Моисей пользовался у евреев симпатией и уважением, но он все равно был для них чужаком. Не исключено также, что он не говорил или не очень хорошо говорил на иврите, и именно поэтому ему и понадобился Аарон в качестве посредника и переводчика (в некоторых переводах Библии на древние языки функция Аарона так и представляется - переводчик). Отсюда по Фрейду становится понятным, откуда берет свое начало версия что Моисей был заикой и косноязычным - таким он казался тем, к кому обращался, то есть евреям.

Одновременно Фрейд пытается объяснить происхождение левитов и ту путаницу в числе колен еврейского народа, которая возникает у рядового читателя писания. Напомним, что у праотца Иакова, согласно Пятикнижию, было 12 сыновей, и отсюда - 12 колен Израиля; однако затем он объявляет сыновей Иосифа Ефрема и Манассию отдельными коленами, и их становится 13, но Земля обетованная все равно делится между двенадцатью коленами, так как колено Леви не получает своего надела. По версии Фрейда, левиты поначалу вообще не были коленом Израиля — они были египтянами, чем-то вроде личной гвардии Моисея, беззаветно преданной ему лично. В дальнейшем они не получают свой надел в Эрец-Исраэль — Земле Израиля, но становятся кастой священников, призванных хранить учение Моисея. Часть из них служила в Храме и охраняла его, а часть жила среди всех остальных евреев и укрепляла их в верности идее единого Бога.

Любопытно (хотя Фрейд об этом не упоминает), что слово «левит» в иврите можно произвести от слова «левайа» — «сопровождение», и таким образом, в самом этом слове при желании можно усмотреть правоту версии Фрейда — левиты как бы сопровождали Моисея, во время любых народных волнений занимали его сторону и четко выполняли его приказы.

Однако, развивает Фрейд свою версию дальше, следует понять, что Моисей-египтянин не мог быть принят еврейским народом в качестве вождя, и для того, чтобы Моисей мог войти в эту роль, и понадобилась легенда о том, что на самом деле он родился в еврейской семье, но волею Бога оказался во дворце фараона, где и рос и воспитывался. Тем не менее евреи продолжали считать Моисея чужаком, и именно этим, по мысли Фрейда, и объясняются то и дело вспыхивавшие против него бунты в пустыне, и прежде всего бунт Корея (Кораха). Наконец, именно в связи с тем, что он по крови не принадлежал к еврейскому народу, Моисей отдал обязанности первосвященника Аарону, и от последнего начался отсчет рода священников-коэнов, единственных, кто был наделен правом вести храмовые службы и прежде всего совершать жертвоприношения Богу.

В пользу версии Фрейда говорит и определенная хронологическая близость смуты, начавшейся после смерти Эхнатона и исхода евреев из Египта: между двумя этими событиями, если принять во внимание еврейскую хронологическую версию, проходит всего 34 года. Это — вполне реальный отрезок времени для того, чтобы Моисей, будучи наместником Гесема, мог стать признанным политическим и духовным лидером рабов-евреев.

Фрейд доходит до того, что начинает утверждать, что во время одного из бунтов евреев против Моисея последний был убит, и чувство вины за это убийство якобы гнездится в массовом подсознании еврейского народа.

Одновременно Фрейд вовсе не настаивает, что Моисей был лидером всего еврейского народа и что именно он является единственным создателем целостной концепции иудаизма. По его версии, Моисей вывел из Египта лишь часть евреев, которым передал концепцию этического монотеизма Эхнатона. Однако возле горы Синай евреи столкнулись либо с родственными им семитскими племенами, либо даже со своими соплеменниками, которые вышли из Египта чуть раньше и служили у Синая, бывшего в тот период вулканом, богу этой горы. Не исключено, что у этой группы семитов был другой духовный и политический лидер, разработавший систему ритуалов такого служения.

В результате слияния этих двух начал — ритуального и этического — и сложилась, по версии Фрейда, та монотеистическая концепция, которая и по сей день лежит в основе иудаизма.

Однако как в религиозных, так и в научных кругах имеется немало противников версии 3. Фрейда.

Во-первых, они напоминают о продолжающихся спорах вокруг хронологии египетской истории, а значит, и сомнительности того факта, что исход евреев из Египта имел место вскоре после царствования Эхнатона. К примеру, в одном самом авторитетном труде по истории Древнего Востока В. В. Струве период правления Эхнатона датируется 1419— 1402 годами до н. э., и таким образом, его от Моисея отделяло почти столетие.

Во-вторых, они обращают внимание на то, что хотя религиозная концепция Эхнатона и в самом деле была существенным шагом вперед по сравнению с египетским язычеством, ей все равно еще было очень далеко до монотеизма Моисея, и нет никаких оснований утверждать, что иудаизм вырос из единобожия Эхнатона.

Да, безусловно, мировоззрение Эхнатона было огромным духовным и интеллектуальным шагом вперед — настолько огромным, что его народ попросту оказался не готов принять эти взгляды. проходит всего 34 года. Это — вполне реальный отрезок времени для того, чтобы Моисей, будучи наместником Гесема, мог стать признанным политическим и духовным лидером рабов-евреев.

Фрейд доходит до того, что начинает утверждать, что во время одного из бунтов евреев против Моисея последний был убит, и чувство вины за это убийство якобы гнездится в массовом подсознании еврейского народа.

Одновременно Фрейд вовсе не настаивает, что Моисей был лидером всего еврейского народа и что именно он является единственным создателем целостной концепции иудаизма. По его версии, Моисей вывел из Египта лишь часть евреев, которым передал концепцию этического монотеизма Эхнатона. Однако возле горы Синай евреи столкнулись либо с родственными им семитскими племенами, либо даже со своими соплеменниками, которые вышли из Египта чуть раньше и служили у Синая, бывшего в тот период вулканом, богу этой горы. Не исключено, что у этой группы семитов был другой духовный и политический лидер, разработавший систему ритуалов такого служения.

В результате слияния этих двух начал — ритуального и этического — и сложилась, по версии Фрейда, та монотеистическая концепция, которая и по сей день лежит в основе иудаизма.

«Подобные идеи мы не привыкли приписывать людям, жившим около четырнадцати столетий до н. э. Новый дух повеял над омертвелым традиционализмом Египта... невольно проникаешься удивлением перед царем, в чьей душе возникли в подобный век такие мысли. Он постиг идею мирового владыки, как Творца природы, в которой царь видел обнаружение благих замыслов Творца в отношении ко всем своим творениям, даже самым ничтожным; птицы, порхавшие в светло-зеленых нильских воротах, казалось ему, поднимали крылья в знак поклонения перед своим создателем; и даже рыба в реке прыгала, славословя бога... Вселенский промысел Бога, по мнению Эхнатона, выражался в его отеческой заботе, равной для всех, независимо от расы и национальности... Эта сторона ума Эхнатона особенно замечательна», — отмечают Д. Брестед и Б. Тураев в своей «Истории Древнего Египта». Все это и в самом деле очень близко к идеям Моисея, но вслед за этим в той же монографии называется и принципиальное отличие идей Эхнатона от идей Моисея:

«Хотя Эхнатон тем самым ясно признавал могущество, а также в необычайной степени и благость Бога, тем не менее, он не приписывал своему божеству более высоких духовных и этических качеств, чем те, которые уже раньше приписывались Амону. Царь не возвысился заметным образом от идеи благости Бога к идее справедливости и требования им этой последней от людей».

К тому же не следует забывать, что основой мировоззрения египтян было учение о загробной жизни и посмертном воздаянии. Оно составляло важную часть и учения Эхнатона. Если бы Моисей и в самом деле был египтянином, он неминуемо внес бы элементы этого учения в создаваемую им религию. Но нет — нигде в Пятикнижии не говорится о существовании души после смерти, не приводится никакого описания загробного мира и вообще, по мнению большинства специалистов, понятие о вечности души у евреев возникает очень поздно и, вероятнее всего, под влиянием греческих философов. И с этой точки зрения иудаизм не имеет никаких корней в египетском паганизме.

«Существует предположение, что Моисей заимствовал идею единого Бога от тайных последователей Эхнатона, которые могли сохраниться до его времени. Но эта гипотеза, в сущности, ни на чем не основана. В религии Моисея слишком ясно выражена связь с верой еврейских праотцев, и, кроме того, мы не находим в ней никаких следов солнцепоклонства. Бури, тучи, пламя и дым — вот постоянные символы ветхозаветных Богоявлений. Образ Солнца в них никогда не участвует. Оно не включено ни в один из поэтических эпитетов Ягве во всей Библии», — писал по этому поводу отец А. Мень.

К этому же выводу в итоге приходит и П. Джонсон. «Где бы Моисей ни заимствовал свои идеи, религиозные или правовые (которые были, разумеется, неразрывно связаны в его сознании), он их взял только не в Египте. На самом деле деятельность Моисея была направлена на отрицание всего, на чем зиждился Древний Египет», — пишет Джонсон, деликатно называя позицию Фрейда «удивительной».

Далее противники версии 3. Фрейда отмечают ее совершенную психологическую немотивированность: с какой стати знатному египетскому вельможе было оставлять свою благополучную жизнь и вставать на защиту толпы рабов, идя при этом против интересов своей страны и своего народа, если он и в самом деле считал Египет своей страной, а египтян — своим народом?

Есть еще целый ряд весомых возражений против версии о том, что Моисей мог быть египтянином, которые будут рассмотрены чуть ниже. Пока же заметим, что если проводить какие-то параллели между историей религии и историей науки, то разница между монотеизмом Эхнатона и монотеизмом Моисея напоминает разницу между создателем периодической таблицы элементов Д. И. Менделеевым и его предшественниками. Как известно, многие ученые до Менделеева пытались расположить известные на тот момент науке элементы по степени возрастания их атомного веса, но именно Д. И. Менделеев сумел сформулировать фундаментальный периодический закон, даже не подозревая, какие тайны строения атома скрыты в этой периодичности. Точно так же и монотеизм Моисея, перекликаясь с духовными поисками великих людей прошлого, в итоге означал выход на принципиально новый уровень познания Бога, а вместе с этим — подлинный духовный и моральный переворот в человеческой истории. При этом, как верно отмечал все тот же отец Александр Мень, величие Моисея состояло в том, что если Эхнатон имел все необходимые военные, экономические и политические рычаги для утверждения исповедуемого им монотеизма, но все равно потерпел поражение, то Моисей одержал победу, не имея ни одного из этих рычагов, не имея для своей победы, по существу, вообще ничего!

С точки зрения еврейских теологов само появление теорий о нееврейском происхождении Моисея объясняется в основном двумя причинами.

Первая из них заключается в нежелании признать истинность версии Пятикнижия, так как такое признание невольно предполагает и веру в Божественное откровение, во вмешательстве Бога в человеческую историю. Словом, если называть вещи своими именами, признание истинности версии Пятикнижия в значительной степени означает и признание существования Бога. Поэтому возможность того, что Пятикнижие говорит правду, ими даже не рассматривается. Его рассказ заведомо воспринимается как ложный, а, следовательно, в противовес ему надо всенепременно выдвинуть некую альтернативную версию, базирующуюся на материалистическом мировоззрении.

Вторая причина продиктована неверием в духовный потенциал и творческие силы еврейского народа, в неготовность и в нежелание признать, что он мог породить фигуру такого масштаба, как Моисей. Однако если мы проследим за историей евреев с древности до наших дней, то увидим, что этот народ подарил миру немало замечательных людей, и сама эта история свидетельствует о его мощном духовном и творческом потенциале, который, кстати, с равным успехом может быть использован как во благо, так и во зло. В эссе «Парадигма Моисея» известный популяризатор науки Р. Нудельман доказывает, что история жизни Моисея не просто психологически обоснована, но и не раз повторялась в истории еврейского народа (да и, заметим вновь, в истории других народов) и еще не раз повторится в будущем. «Парадигма Моисея, запечатленная в библейском рассказе, кажется удивительно современной — если читать этот рассказ вне его религиозного контекста, — писал Нудельман. — ...Что же такое эта парадигма? Вот перед нами талантливый еврей, который вырос в чужой культуре, на ее верхах, не зная ограничений и дискриминации, выпавших на долю его более "простых" современников, не зная, в сущности даже не помня, что он — еврей. Вот он внезапно для себя входит в конфронтацию со своей средой и режимом. Заметим: конфронтация эта не имеет чисто еврейского характера. Моисей убивает надсмотрщика, который избивает раба; тот факт, что раб этот оказался евреем, в значительной мере случаен, да Моисею поначалу и неизвестен. Трудно предположить внезапную вспышку "национального достоинства" в этом египетском принце, избалованном вседозволенностью и вседоступностью, привычкой, что любая его прихоть будет исполнена немедленно. Тогда что же руководит им? Скорее, врожденное отличие характера от окружающих; возможно, даже генетически национальное отличие, которое он, тем не менее, не осознает. Скажем так — врожденное чувство отвращения к маленьким деспотам, унижающим слуг и рабов. Зародыш инакомыслия, помноженный на врожденное упрямство. Этакая поперечность поступка и мысли, обусловленная склонностью и привычкой к свободе. К долголетней свободе привыкают ведь так же, как к долголетнему рабству, — и тогда любое ограничение ее кажется нестерпимым. ...Режим, конечно, допустил ошибку. Прости он Моисею аристократическую прихоть (ну, побаловался принц, всего делов-то), раздвинь слегка границы дозволенного своемыслия — может, остался бы Моисей при дворе. Может, и фараоном со временем бы стал. А место бы его в истории занял бы, конечно, кто-нибудь другой. Свято место в истории пусто не бывает». И далее Нудельман делает очень точное наблюдение: «Ситуация его была сложной. Еврей по рождению, он духовно был полукровкой. Определение это не означает степени генетической принадлежности к народу. Оно призвано лишь напомнить, что поначалу моисеи не ощущают своих национальных корней. Кровная принадлежность для них формальна, культурная — сущностна. Они должны поэтому заново создать свою связь с народом, фактически — изобрести для себя "свой" народ. Парадигма Моисея — это схема судьбы глубоко одинокого индивидуалиста. Моисеи выбирают народ как оружие личного освобождения. Но раз выбрав, они ощущают моральный долг и необходимость его выплаты. Поэтому они решают — принуждают себя — разделить судьбу "своего" народа». На рубеже ХIХ—ХХ веков мы видим как минимум две фигуры, являющиеся воплощением этой парадигмы. Основоположник политического сионизма Теодор Биньямин Зеэв Герцль был в куда большем смысле слова немцем, чем евреем. Блестящий журналист, человек немецко-австрийской культуры, воспитанный на ее ценностях, он был крайне далек и от религии, и от культуры народа, к которому принадлежал по крови. Более того — он даже не знал языка этого народа и порой стеснялся своих соплеменников. Однако процесс Дрейфуса задел его чувство справедливости — как, впрочем, задел он то же чувство и у великого француза Эмиля Золя. Однако если для Золя это был процесс о клевете, то для Герцля он стал чем- то много большим. Он разбудил его национальное чувство, он навел его на мысль о том, что евреям нужно возродить свое государство на своей земле, побудил его написать об этом книгу. И вот уже отставлена в сторону карьера журналиста, писателя и драматурга, вот уже Герцль мечется со своей идеей по всему миру, просаживает на организацию первых Сионистских конгрессов все свое состояние и приданое жены, упорно не желая замечать, что широкие народные массы отнюдь не поддерживают его идеи. В итоге он скоропостижно умирает, так и не пожав каких-либо плодов своих рук, однако на основе заложенной им идеологической и организационной базы спустя сорок с лишним лет после его смерти возникает государство Израиль — возникает именно там, где он мечтал создать его. Еще одним «моисеем» XX века можно назвать Владимира Жаботинского — другого лидера сионистского движения, ставшего основоположником его правого, ревизионистского крыла, создателем первого Еврейского батальона, взгляды которого во многом определили развитие современного Израиля. Однако в молодости Жаботинский числил себя русским, еще в юности он приобрел известность в качестве одного из ведущих журналистов России и многие критики прочили ему будущее великого русского писателя. Проза и публицистика Жаботинского доказывают, что прогнозы эти вполне могли бы сбыться, если бы... не одесские погромы 1905 года. И хотя он лично мог в любой момент уехать из города, и эти погромы ему ничем не грозили, они становятся поворотным пунктом в его сознании. Отныне Жаботинский посвящает себя борьбе за осуществление мечты Теодора Герцля и служит ей до последнего вздоха. Что любопытно — и Герцль, и Жаботинский почти не знали языка своего народа. Для первого родным был немецкий, а для второго — русский, но это отнюдь не помешало им стать национальными лидерами первой величины. Таким образом, Моисея и в самом деле в определенном, духовном смысле слова можно считать египтянином, ставшим евреем. Но это лишь еще больше возвышает его личность в египетских источниках его времени.

Еще одну, довольно стройную и вполне обоснованную теорию происхождения Моисея выдвигает Л. Мёллер. При этом Мёллер утверждает, что ему удалось сделать то, в чем потерпели неудачу все остальные историки, — отыскать следы Моисея. В поисках этих следов Л. Мёллер решил идти «от обратного». Он задался вопросом: а имеет ли место в общеизвестной египетской истории рассказ о дочери фараона, которая усыновила бы чужого ребенка и попыталась бы сделать его наследным принцем? И довольно быстро он обнаруживает подобную историю в египетских хрониках: у дочери Аменхотепа I Нефруры был приемный сын Сененмут. До нас дошли некоторые статуи этой принцессы с приемным сыном на руках, причем на голове мальчика царское украшение, свидетельствующее о том, что он является наследником престола (вспомним мидраш о том, что однажды маленький Моисей надел диадему фараона. — П. Л.). Само имя Сененмут, по Мёллеру, переводится с египетского как «приемный сын». Более того — хроники говорят о том, что он был взят у родителей «низкого происхождения», под которыми, по мнению Мёллера, следует понимать евреев. Звезда Сененмута, согласно хроникам, стремительно восходила при дворце фараона, возможно, в какой-то момент он даже стал считаться вторым человеком в государстве. Однако затем он совершил «нечто ужасное», возможно, злоупотребил властью, после чего его статуи разрушаются, а его начавшая строиться гробница (а они у знатных египтян начинали строиться едва ли не сразу после рождения ребенка) подвергается осквернению. У Мёллера нет почти никаких сомнений, что под словами «нечто ужасное» следует понимать убийство египетского надсмотрщика. Всего Л. Мёллер находит свыше тридцати параллелей между жизнеописаниями Сененмута (по известной монографии Дж. Тилдесли «Египет: Возвращение утерянной цивилизации») и Моисея, которые сводит в следующую таблицу:

Сененмут

1. «Сын смиренных родителей».

2. «К сожалению, нам не известно, когда Сененмут начал свою блистательную карьеру правителя».

3. «Движимый желанием забыть о своем низком происхождении...»

4. «Он стремительно поднимался по карьерной лестнице от одного поста к другому».

5. «...прежде чем уйти из армии...».

6. «...чтобы войти в состав управленческого аппарата дворца правителя».

7. «...и тогда, рассчитав все до мельчайшей детали, принял решение связать свое будущее с Хат- шепсут».

8. «Он являлся близким другом царской семьи».

9. «Чаще всего изображался, держащим девочку Нефруру на руках».

10. «...сидящим с Нефрурой... положив ее под углом на колени, как обычно кормящие матери держат своих детей».

11. «Соответственно, Сененмут становился правителем Египта».

12. «Обнаружение гробницы (общей) Рамуза и Хатнофер, родителей Сененмута, подтверждает предположение о том, что последний был родом из низкого слоя общества».

13. «Рамуз и Хатнофер не принимали активного участи в общественной жизни страны».

14. «Нет также свидетельств тому, что Сененмут вообще вступал в брак... »

15 . «Остался неженатым, что в глазах современников выглядело странным...»

16. «Свидетельствует о том, что близкие Сененмута были потрясены внезапной катастрофой».

17. «...на плохо сохранившемся фрагменте текста ...имеются слова "плен" и "Нубия", рядом с которыми приводятся изображения бегущих солдат».

18. Сененмут поселяется во дворце вместе с Нефрурой и Хатшепсут, «пока последняя не вступила на престол».

«...в которой отмечается, что Сененмут был в подчинении у царя Тутмоса I».

19. «На усыпальнице Сененмута, вместо обычных рисунков похорон, изображен бог с головой крокодила, обнимающий Хатшепсут...»

20. «Сененмут был неожиданно лишен всех привилегий и при загадочных обстоятельствах исчезает».

21. «Его неиспользовавшиеся могилы были осквернены».

«Его памятники были варварски уничтожены или разрушены, а ею статуи и рельефы целенаправленно испорчены, чтобы стереть имя Сененмута и любое упоминание о нем в египетской истории».

22. «До наших дней сохранились, по крайней мере, 25 статуй из прочного камня. Для простого частного лица это необычайно большое количество артефактов».

23. «Можно предположить, что большинство из них были подарками от царицы».

24. «Очень близкие отношения с царицей позволили Сененмуту сделать стремительную карьеру».

25. «Близость к богам считалась исключительно царской прерогативой».

26. «Наследный принц...»

27. «Что удивительно, Сененмут мог выбрать себе каменный саркофаг любой формы» (только для царских особ).

28. «Строительные работы были внезапно прекращены, хотя гробница Сененмута была практически завершена».

«Гробница № 71 пострадала от сильного разрушения. ...Повреждения были сделаны целенаправленно».

29. «Остается загадкой, почему в летописях не приводится описание смерти Сененмута».

30. «Что же случилось с Сененмутом? Загадка его неожиданного исчезновения в течение многих десятилетий не давала покоя египтологам...»

31. «После смерти Сененмута многие из его памятников подверглись разрушению, целью которого было полное уничтожение упоминаний о нем в истории Египта — равно как и его изображений и имени».

32. «Все описания Сененмута основываются на четырех сохранившихся изображениях его лица», «нос с высокой переносицей», «орлиный нос».

Моисей

1. Сын рабов-евреев (Исх.).

2. Моисей был найден дочерью правителя (принцессой) в корзине из тростника в Ниле, когда ему было три месяца (Исх.).

3. Родители Моисея принадлежали к «низкому» сословию рабов (Исх.).

4. Будучи рожденным рабом, стал наследником престола (Исх.).

5. Был генералом (Флавий).

6. Его подготавливали к принятию поста фараона (Исх.).

7. Единственной «ниточкой», связывавшей Моисея с дворцом и властью, была усыновившая его принцесса-мачеха.

8. Царская семья приняла его, как сына (Исх.).

9. Выдвигаемая в этой главе (книги Л. Мёллера. — П. Л.) гипотеза утверждает обратное: Нефрура держит Моисея на руках.

10. "Выдвигаемая в этой главе (книги Л. Мёллера. — П. Л.) гипотеза утверждает, что, согласно египетской традиции, женщина держит на руках младенца мужского пола, то есть Нефрура держит Моисея.

11. Он должен был стать фараоном, но до своего побега из Египта был соправителем (Исх.).

12. Родители Моисея были рабами (Исх.). (Оба они умерли в Египте. — П. Л.)

13. Родители Моисея не принимали участия в общественной жизни Египта (Исх.). (Ошибка Мёллера: по еврейским источникам, отец Моисея Амрам был одним из лидеров еврейской общины. — П. Л.)

14. Живя в Египте, Моисей был холостым (Исх., Флавий).

15. Он женился, только придя в землю Мадиамскую.

16. Неизвестно. Однако допускается такая возможность, что известие о побеге Моисея потрясло его семью.

17. Будучи командующим египетскими войсками, организовывал военные кампании в Нубии (Эфиопии), в которых одерживал победы (Флавий).

18. Моисей вырос во дворце (Исх.), являясь приемным сыном принцессы (Нефруры), которая позднее стала царицей Хатшепсут.

В Библии ничего об этом не говорится, но выдвигаемая нами гипотеза утверждает то же самое.

19. Для египтян происхождение Моисея крылось в реке Нил (Исх.), где водилось множество крокодилов. Имя женщины, которая нашла мальчика в реке, было Хатшепсут. Она была бесплодна.

20. Моисею пришлось в срочном порядке спасаться бегством из-за совершённой им роковой ошибки — убийство египтянина (Исх.). Он скрылся в земле Мади-амской и за несколько дней потерял все, что имел в Египте (Исх.).

21. Моисей умирает в стране, которая сегодня носит название «Иордания» (Исх.), поэтому места, предназначенные для его захоронения, не были использованы. Вполне разумно предполагать, что его гробницы будут осквернены, так как он совершает побег или предательство семьи фараона.

Такое отношение вполне можно было ожидать после того, как Моисей предал семью фараона (Исх.). Всякое упоминание об израильтянине было уничтожено египтянами.

22. Он не был простым частным лицом, так как являлся наследником престола (Исх.).

23. Принцесса, которая впоследствии стала царицей, приходилась Моисею мачехой (Исх.).

24. «Близкие отношения» сына и матери (Исх.). Существуют гипотезы, утверждающие, что они были любовниками.

25. Он был членом царской семьи (Исх.).

26. Да (Исх.).

27. Он был членом царской семьи (Исх.). Выбор места и формы погребения являлся царской привилегией.

28. Моисей совершил побег из страны (Исх.), предав семью фараона. Разрушение гробниц и других объектов, связанных с Моисеем, было вполне закономерно.

29. Египетские историки по понятным причинам не хотели выяснять, что произошло с Моисеем (Исх.).

30. Ответ на эту загадку нужно искать в библейской Книге Исхода, которая посвящена описанию жизни Моисея (Исх.).

31. В египетской истории упоминание о Моисее отсутствует.

32. Моисей был приемным ребенком, будучи по происхождению евреем (Исх.). В большинстве своем израильтяне имеют «орлиную» форму носа, что не характерно для египтян.

Таким образом, приходит к выводу Мёллер, все свидетельствует о том, что принц Сененмут и Моисей — это одно и то же лицо. Согласно Тильдеслею, в 18 лет Моисей был объявлен наследником престола, а его мать Нефрура — регентшей, что вновь перекликается с еврейскими источниками. В это время, по Мёллеру, Нефрура принимает имя Хатшепсут и делает приемного сына своим мужем. Такие отношения были весьма приняты в Египте того времени и укрепляли право Моисея на престол как «мужа дочери фараона». Сам Сененмут в соответствии со своим новым статусом получает имя Тутмоса II.

После побега Сененмута-Моисея Хатшепсут сохраняет титул соправительницы Египта, а место исчезнувшего принца- соправителя занимает Тутмос III, которого сменяет на троне Тутмос IV, также женившийся на Хатшепсут и принявший царский титул Аменхотеп III. Последний назначает своим наследником и соправителем своего старшего сына, десятилетнего Тутанхамона.

Но, как известно, Тутанхамон внезапно умирает в возрасте восемнадцати лет, а вскоре после этого умирает и его отец Аменхотеп III, и это нарушает порядок наследования трона. Эти и последующие события Мёллер напрямую связывает с событиями Исхода: внезапная смерть Тутанхамона была, по его мнению, следствием казни первенцев; Аменхотеп вместе со своей армией погиб при чуде рассечения Чермного моря, что повергает и правящий дом Египта, и всех египтян в смятение. На основании всего этого, сверив еврейскую и египетскую хронологии, Мёллер приходит к выводу, что Сененмут-Моисей родился в 1526 году до н. э., бежал из Египта в 1486 году, а исход евреев из этой страны произошел в 1446 году. Умер Моисей, соответственно, в 1406 году до н. э.

Все это звучит весьма любопытно, если бы не явные хронологические неувязки теории Мёллера. Согласно принятой в науке датировке, Хатшепсут правила в 1505—1484 годах до н. э., то есть могла быть — в рамках гипотезы Мёллера — приемной матерью Моисея, но не свидетельницей его побега. Тутанхамон же вообще наследовал Эхнатону и взошел на трон в 1352 году до н. э.

В результате подобных нестыковок вся красивая теория Мёллера явно «расползается по швам». И тем не менее, учитывая всю проблематичность египетской хронологии и множество белых пятен в истории Древнего Египта, ее тоже не стоит сбрасывать со счетов.

На страницах этой книги мы будем еще не раз возвращаться к поднятым в этой главе вопросам, а пока давайте проследим за первыми шагами Моисея в качестве духовного и политического лидера нации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.