Глава 8 ГОДЫ И ДНИ

Глава 8

ГОДЫ И ДНИ

В 1890–1891 годы в жизни престолонаследника произошло примечательное событие: он совершил многомесячное путешествие вокруг Азии. Смысл этой экспедиции состоял в том, чтобы, с одной стороны, способствовать расширению кругозора будущего царя, а с другой — научить его самостоятельно принимать решения и нести полную ответственность за слова и поступки. Программа путешествия обсуждалась несколько месяцев и предусматривала осмотр достопримечательностей различных стран, посещение высших должностных лиц и правителей. Для Николая II эта поездка стала важным экзаменом на зрелость, а впечатлений хватило на многие годы.

Разрабатывались различные маршруты: один вокруг Азии до Японии, затем в Америку и далее домой. Второй, который понравился самому Николаю, пролегал из Японии через всю Сибирь. Он никогда ранее не был в столь экзотических местах и заметил, что пребывание в таких странах, как Япония и Китай, «должно быть крайне интересно». Когда же ему говорили, что надо обязательно посмотреть Америку, не считал это первоочередным делом. Его манила, притягивала Сибирь, представлявшаяся сказочной, заповедной страной. В Соединенных Штатах Америки он намеревался побывать «когда-нибудь потом». Но этого не произошло, и ему так и не довелось посетить Американский континент.

В сопровождении небольшой свиты цесаревич Николай и его брат Георгий выехали из Гатчины 23 октября 1890 года. По железной дороге прибыли в Вену, а оттуда в Триест и там 26 октября пересели на фрегат «Память Азова». Сошли на берег в Греции, недолго погостили у короля Георга и королевы Ольги, здесь к экспедиции присоединился двоюродный брат цесаревича греческий принц Георгий. Русский фрегат покинул греческие воды 7 ноября и через три дня причалил в Порт-Саиде. Затем отправились по Суэцкому каналу на юг, до Исмаилии; там их встречал правитель (хедив) Египта Хусейн. Далее в экипажах отбыли в Каир. Здесь ждали высшие сановники, дипломатический корпус и представители различных европейских стран, засвидетельствовавшие свое почтение наследнику царской короны. Пробыли в Каире несколько дней, и цесаревич сожалел, что нельзя задержаться там подольше: программа поездки была насыщенной. Путешествовали по Нилу, осматривали древние храмы, любовались неповторимыми пейзажами.

Все три брата были молоды: Николаю — 22 года, греческому принцу — 21, а великому князю Георгию Александровичу — 20. Их, несомненно, тяготили почти каждодневные торжественные церемонии и обязательные многочасовые экскурсии по историческим местам. Всем, но особенно Николаю, хотелось побродить по узким арабским улицам, по базарам, посетить всякие экзотические заведения. В Луксоре выдался случай: в резиденции русского консула специально для высоких гостей организовали представление, гвоздем которого были танцы восточных красавиц. Визитеры напоили танцовщиц, и далее, как писал цесаревич, «они разделись и проделывали все в костюме Евы. Давно мы так не катались со смеху, при виде этих темных тел, которые набросились на Пули (брата Георгия. — А. Б.). Одна окончательно присосалась к нему, так что только палками мы его освободили от нее». Пребывание в Египте длилось три недели.

Затем через Аден проследовали в Бомбей, куда пришли 11 декабря. В Индии и на Цейлоне провели почти два месяца. Впечатлений было много. Но случалось и неприятное: брат цесаревича великий князь Георгий Александрович тяжело заболел и из Бомбея отправился обратно домой. Несчастье с «милым Джорджи» опечалило Николая. У великого князя обострилась болезнь, которую потом диагностируют как туберкулез. По предписанию врачей Георгий Александрович (наследник престола в 1894–1899 годах) будет находиться все последующие годы почти безвыездно в высокогорном местечке Абастуман, находившемся на дальнем юге империи, почти на границе с Турцией. Здесь он и скончается 28 июня 1899 года в возрасте 28 лет.

Но и приятного в путешествии было много. В феврале, после нескольких дней путешествия цесаревича по Цейлону, в порт Коломбо прибыла яхта «Тамара», на которой находились друзья: родственники цесаревича великие князья Александр и Сергей Михайловичи. После радостной встречи состоялась совместная охота. Николай еще в Индии отказался стрелять в слонов, считая, что «такое полезное животное» убивать нельзя. Он всю жизнь, как и его отец, был заядлым охотником, называя это занятие настоящим «мужским делом».

В Индии пришлось много увидеть нового, непривычного. Английские колониальные власти и местные правители несколько раз устраивали для русских гостей выезды на охоту. Хотя самому Николаю, кроме мелкой птицы, никого добыть не пришлось (другим везло больше, даже пантер убивали), но было столько яркого, незабываемого. Мир джунглей завораживал. Огромные деревья, полумрак, какие-то нескончаемые звуки отовсюду. Кругом множество разноцветных птиц, и молодого человека не переставало удивлять, что попугаи, которых раньше видел лишь в клетках, свободно порхали повсюду.

После Индии и Цейлона посетили Сингапур, остров Яву (Индонезия-«Батавия»), Сиам (Таиланд), Сайгон (Французский Индокитай), Гонконг, Ханькоу, Шанхай (Китай). 15 апреля 1891 года экспедиция русского престолонаследника прибыла в Нагасаки (Япония), где была торжественно встречена. Затем началась поездка по Японии, а 29 апреля 1891 года, при посещении города Отцу, на Николая Александровича было совершено покушение. Второй раз в жизни он оказался буквально на волосок от смерти.

Первый раз это случилось еще осенью 1888 года. Тогда царская семья в полном составе возвращалась после посещения Кавказа. Царский поезд тянули два локомотива. Состав включал пятнадцать вагонов и двигался со средней скоростью 65 верст в час. 17 октября был обычный дорожный день. В полдень сели завтракать. В столовой собралась вся царская семья и свита — всего 23 человека. За большим столом сидел Александр III, Мария Федоровна, несколько свитских дам, министр путей сообщения генерал-адъютант Константин Посьет, военный министр Петр Ванновский. За невысокой перегородкой, за отдельным столом, завтракали дети и гофмаршал Владимир Оболенский. Трапеза должна была скоро закончиться, так как до Харькова, где ожидалась торжественная встреча, оставалось ехать менее часа. Лакеи, как всегда, обслуживали безукоризненно. В ту минуту, когда уже подавали последнее блюдо, очень любимую Александром III гурьевскую кашу, и лакей поднес государю сливки, все вдруг куда-то исчезло.

Сохранился рассказ императрицы об этом событии. Мария Федоровна помнила, что все вокруг как-то сразу закачалось, раздался страшный треск, и она пришла в себя под грудой обломков. В разорванном платье, с растрепанными волосами, с ссадинами на теле выбралась на свет и оказалась перед грудой щепок и исковерканного металла — это все, что осталось от вагона-ресторана императорского поезда. И ни одной живой души… Ужас объял ее. И вдруг откуда-то перед ней появилась дочь Ксения. «Она, — вспоминала императрица, — явилась мне как ангел, явилась с сияющим лицом. Мы бросились друг другу в объятия и заплакали. Тогда с крыши разбитого вагона послышался голос сына Георгия, который кричал мне, что он цел и невредим, точно так же, как брат его Михаил. После них удалось наконец государю и цесаревичу выкарабкаться. Все мы были покрыты грязью и облиты кровью людей, убитых и раненых возле нас. Во всем этом была видна рука Провидения, нас спасшего».

Выяснилось, что поезд сошел с рельсов и большинство вагонов полностью разрушены. Погибли 23 человека, в том числе и лакей, подававший сливки государю. Из царской семьи серьезно не пострадал никто. Лишь у Марии Федоровны была помята левая рука, а у шестилетней княжны Ольги ушиблена спина. Имелось много раненых из числа прислуги и свиты. Позднее была образована государственная следственная комиссия, на основании выводов которой принимались надлежащие меры: кого-то уволили в отставку, кого-то повысили в должности. До конца своих дней Николай Александрович будет вспоминать тот трагический случай, рассматривая спасение как милость Господа.

В 1891 году, в Японии, все обстояло иначе, но угроза жизни цесаревича была не меньшей. 29 апреля, после двух недель пребывания в Стране восходящего солнца, престолонаследник и сопровождающие из древней японской столицы Киото отправились в город Отцу. Осмотрели древний храм, затем состоялся обед у губернатора. По окончании трапезы сели в повозки-рикши и отправились обратно. Вот тут-то и произошло покушение, которое наследник описал в письме к матери: «Не успели мы отъехать двухсот шагов, как вдруг на середину улицы бросается японский полицейский и, держа саблю обеими руками, ударяет меня сзади по голове! Я крикнул ему по-русски: что тебе? и сделал прыжок через моего джиприкшу. Обернувшись, я увидел, что он бежит на меня с еще раз поднятой саблей, я со всех ног бросился по улице, придавив рану на голове рукой». Все произошло так быстро, так неожиданно, что сопровождающие просто оцепенели. Быстрее всех опомнился кузен Николая греческий принц Георгий — рослый и крепкий молодой человек, бросился на убийцу и одним ударом повалил на землю. Позже выяснилось, что злоумышленник — психически ненормальный человек.

Вокруг негодовали, выражали сочувствие цесаревичу. Японский император с семьей принесли свои извинения. На его имя пришло более тысячи телеграмм со всех концов Японии с выражением сожаления. Все переживали, но больше всех — в России, куда весть об этом пришла по телеграфу в тот же день. Поэт Аполлон Майков под впечатлением события написал стихотворение, посвященное чудесному спасению.

Царственный юноша, дважды спасенный!

Явлен двукраты Руси умиленной

Божия Промысла щит над Тобой!

Вихрем промчалася весть громовая,

Скрытое пламя в сердцах подымая

В общем порыве к молитве святой.

С этой молитвой всей русской землей,

Всеми сердцами Ты глубже усвоен…

Шествуй же в путь свой и бодр и спокоен,

Чист перед Богом и светел душой.

Но больше всех известие потрясло родителей. Мария Федоровна чуть не лишилась чувств и первые дни не раз плакала. Император Александр III через неделю после инцидента написал сыну: «От всей души благодарим Господа, милый мой Ники, за Его великую милость, что Он сохранил тебя нам на радость и утешение. До сих пор еще не верится, чтобы это была правда, что действительно ты был ранен, что все это не сон, не отвратительный кошмар… Я воображаю отчаяние Микадо (императора. — А. Б.) и всех сановников японских, и как жаль: для них и все приготовления и празднества — все пропало и не к чему! Но Бог с ними со всеми, радуюсь и счастлив, что благодаря всему этому, ты можешь начать обратное путешествие скорее и раньше, дай Бог, вернешься к нам! Что за радость будет снова быть всем вместе и дома, дождаться этого не могу от нетерпения».

Все обошлось. Фанатик-психопат не успел нанести смертельного удара: цесаревич увернулся, и сабля лишь задела его голову, не причинив серьезных повреждений. Александр III приказал прервать путешествие и возвратиться в Россию, куда цесаревич и прибыл 11 мая 1891 года. Здесь уже ждали домашние обязанности. Наследник престола присутствовал во Владивостоке на закладке памятника адмиралу Г. И. Невельскому и сухого дока во владивостокской гавани. На Дальнем Востоке цесаревич получил императорский рескрипт на свое имя, где говорилось: «Повелев ныне приступить к постройке сплошной через всю Сибирь железной дороги, имеющей соединить обильные дарами природы Сибирские области с сетью внутренних рельсовых сообщений, Я поручаю Вам объявить таковую волю Мою, по вступлении Вами вновь на Русскую землю, после обозрения иноземных стран Востока». Наследнику поручалось совершить закладку Уссурийского участка Сибирской магистрали. Все было исполнено в точности: сын царя принял участие в начале строительства главной железной дороги России, а 19 мая 1891 года — в закладке здания вокзала на станции Владивосток.

Затем — длинная дорога домой, через всю Сибирь, знакомство с людьми и природой этого замечательного края. Виденное здесь произвело неизгладимое впечатление на молодого человека, и сила этого воздействия была не меньше, чем от увиденного за границей. Все осматривал с жадным интересом. Через Хабаровск, Благовещенск, Нерчинск, Читу, Иркутск, Красноярск, Томск, Тобольск, Сургут, Омск, Оренбург, Москву и прибыл 4 августа в Петербург, где с большой радостью встретили его родственники. Через несколько дней отправил весточку своему другу великому князю Александру Михайловичу: «Я перед тобой страшно виноват за то, что не отвечал на твои письма, но подумай сам, где мне было сыскать время в Сибири, когда каждый день и без того был переполнен до изнеможения. Несмотря на это, я в таком восторге от того, что видел, что только устно могу передать впечатления об этой богатой и великолепной стране до сих пор так мало известной и (к стыду сказать) почти незнакомой нам, русским! Нечего говорить о будущности Восточной Сибири и особенно Южно-Уссурийского края». По возвращении из кругосветного плавания череда дел и забот обступила, закружила. Николай Александрович вел обычную жизнь для столичных гвардейских офицеров, большая часть которых происходила из известных дворянских семей. Здесь были и пирушки в дружеском кругу, посещения различных зрелищ, непременные романтические увлечения и, конечно же, театр, в первую очередь музыкальный. Как уже говорилось, его всегда восхищала музыка П. И. Чайковского, а любимыми сценическими постановками были оперы «Пиковая дама», «Иоланта», «Евгений Онегин», а балетами — «Щелкунчик», но в первую очередь «Спящая красавица». Эти спектакли он смотрел много раз и всегда испытывал радостное чувство. Интерес к балету сохранил на всю жизнь.

Помимо служебных обязанностей и приятного времяпрепровождения в кругу сослуживцев, приходилось задумываться и над своим семейным будущим. Многое определяла родительская воля. Брак наследника русского престола — важное политическое событие, и все имело значение. Это была сфера высокой государственной политики. Но многое зависело и от самого Николая, хотя решающее слово принадлежало императору и особенно императрице. В 1888 году Николаю Александровичу исполнилось двадцать лет, и хотя время женитьбы еще не наступило, Мария Федоровна уже думала о его семейном будущем. Ничего определенного долго не было. Она знала, что германский император Вильгельм II, после восшествия на престол в 1888 году, первое время вынашивал абсурдный план женить цесаревича на своей сестре Маргарите.

Прусская принцесса не блистала красотой, но была молода (родилась в 1872 году) и, как говорили, довольна умна. Но это ничего не меняло. Антипрусские настроения царя и царицы были непреодолимы. Марию Федоровну глубоко возмутило отношение кайзера к другой своей сестре, принцессе Софии Прусской, вышедшей в 1888 году замуж за племянника царицы, наследного греческого принца Константина. Когда германский император узнал, что София приняла православие, а во время пребывания в Берлине бывала в церкви русского посольства на службе, он потребовал от Софии обязательно посещать и лютеранские храмы. Когда же та отказалась, взбешенный Вильгельм II вообще запретил родственнице наведываться в Германию!

Цесаревич не проявлял никакого желания связать свою жизнь с костлявой Маргаритой. Отец и мать никогда не смогли бы заставить сына жениться. Они слишком дорожили счастьем своих детей, чтобы принуждать их. Но для Ники подыскать невесту было нелегко. Брак непременно должен быть равнородным. Этого требовала традиция, престиж династии и империи. Одно время Мария Федоровна хотела заинтересовать сына принцессой Еленой — дочерью претендента на французский престол Людовика-Филиппа-Альбера герцога Орлеанского, графа Парижского, но в душе Николая Александровича эта партия не вызвала никакого отклика.

У Николая Александровича было несколько сердечных увлечений. В юношеские лета воображение захватила кузина-ровесница, дочь Альберта-Эдуарда и Александры, английская принцесса Виктория Уэльская. Цесаревич начал с ней переписываться еще почти ребенком. Виктория нравилась ему своей серьезностью, основательностью, «неженским» умом. В 1889 году, характеризуя принцессу-кузину, он писал Александру Михайловичу: «Она действительно чудное существо, и чем больше и глубже вникаешь в ее душу, тем яснее видишь все ее достоинства и качества. Я должен сознаться, что ее очень трудно сначала разгадать, т. е. узнать ее взгляд на вещи и людей, но эта трудность составляет для меня особую прелесть, объяснить которую я не в состоянии».

Английская принцесса, помимо цесаревича, очаровала еще двух русских великих князей. Она очень нравилась великому князю Александру Михайловичу («Сандро»), а уже значительно позже в нее влюбился брат Николая II великий князь Михаил Александрович. Но жизнь распорядилась так, что Виктория умерла старой девой в 1935 году, пережив всех своих русских поклонников.

Какое-то время русский престолонаследник симпатизировал княжне Ольге Александровне Долгорукой (в замужестве — Дитрихштейн), а позже у него возникла связь с балериной! Это была восходящая звезда императорской сцены Матильда Кшесинская (1872–1971). Их роман развивался исподволь несколько лет.

Они познакомились в марте 1890 года на выпускном акте императорского балетного училища. В дальнейшем встречались от случая к случаю. Цесаревичу все больше и больше нравилась эта маленькая танцовщица, и, глядя на нее, он чувствовал, как в нем просыпалось странное чувство восторга и трепета. Не знал, что происходит, но раньше ничего подобного не случалось. Правда, в театр выдавалось вырваться не всегда: то спектаклей не было, то ему приходилось быть или на службе, или в отъезде.

Сестре Ксении рассказал о том, что у него есть теперь «друг» — балерина Кшесинская. Сестра, сгоравшая от любопытства, стала хранителем его сердечной тайны. Через несколько дней после отбытия Николая в кругосветное путешествие, в октябре 1890 года, она писала ему из Гатчины: «Жалею, что не могу рассказать тебе кое-что о твоем друге Кшесинской, т. к., к несчастью, она слишком далеко от меня. Надеюсь часто ее видеть зимою, чтобы тебе сообщать о ней». Через месяц продолжала: «Видела твоего друга, маленькую Кшесинскую тот раз в Пиковой даме! Она танцевала в балете на балу, и мне очень тебя напомнила». Ничего особенного она о балерине не знала, хотя очень хотела узнать. Ведь все актриски, как в том не сомневалась великая княжна, должны быть «страшно развратны». Но ничего скандального не выяснялось. Брату передавала лишь невинные слухи: где выступала, что о ней говорили. Ксения не умела хранить тайны: многим рассказывала «по секрету» об увлечении брата и с упоением обсуждала его сердечные дела.

Роман с «Малечкой» достиг кульминации зимой 1892/93 года. Цесаревич регулярно посещал живую, раскованную, лишенную предрассудков и условностей танцовщицу, оставался нередко у нее на ночь. Дневник Николая позволяет довольно точно установить «хронологию» любовного увлечения молодого наследника престола. Здесь постоянно встречаются записи такого рода: «В 12 час. отправился к М. К., у которой оставался до 4 час. Хорошо поболтали, посмеялись и повозились»; «отправился к М. К.; провел чудесных три часа с ней»; «закусывали в 7? час, как раз в то время начиналась «Спящая красавица», и думы мои были там, так как главным действующим лицом являлась М. К.», «посетил мою М. К., где оставался до 6 часов»; «провел большую часть вечера у М. К.»; «отправился к М. К., где ужинал по обыкновению и провел прекрасно время» и т. д.

В столичном обществе связь наследника с танцовщицей стала темой пересудов. Хозяйка влиятельного петербургского салона генеральша Богданович заносила в дневник самые острые столичные новости, в том числе и о романе престолонаследника: «Она (Кшесинская) не красивая, не грациозная, но миловидная, очень живая, вертлявая, зовут ее Матильдой. Цесаревич говорил этой «Мале», что упросил царя два года не жениться. Она всем и каждому хвалится своими отношениями с ним» (21 февраля 1893 года); «Кшесинская очень заважничала с тех пор, как находится для особых милостей» (10 апреля). В свою очередь, издатель влиятельной петербургской газеты «Новое время», писатель и публицист Алексей Суворин записал 8 февраля 1893 года: «Наследник посещает Кшесинскую и е… ее. Она живет у родителей, которые устраняются и притворяются, что ничего не знают». О том увлечении цесаревича много и другого насочиняли.

Почти через семьдесят лет после того, в Париже, «Великолепная Матильда» обнародовала свои воспоминания, где написала немало о последнем русском царе и об их мимолетном романе. Правдивость этого повествования приняли на веру многие. Утверждения знаменитой балерины стали фигурировать в книгах, кинофильмах, спектаклях, посвященных императору Николаю II. На самом деле словам старой женщины, отдавшей свою жизнь сцене и любви, следует доверять с большой осторожностью. Она многое перепутала, переиначила и не обо всем написала. Ее мемуары — это скорее художественное произведение, чем правдивый рассказ о давних временах и встречах.

Николай Александрович действительно увлекся молодой балериной, но никогда не забывал о том, «кто он» и «кто она», и знал, что дистанция между ними непреодолима. Как человек, преданный долгу, уж по одной этой причине не мог ставить под сомнение свое будущее, престиж династии и связывать жизнь с танцовщицей. Между тем о том, что у него существовало подобное намерение, «Малечка» намекала не раз. Обладая богатым воображением, Кшесинская запечатлела слова и ситуации, свидетелем которых никто не был.

Но многое другое, о чем написала, опровергается достоверными документами. О важном умолчала. Например, «забыла» упомянуть о том, что, когда цесаревич был уже обручен, отвергнутая прима императорской сцены отправляла его невесте в Англию подметные письма, где чернила бывшего возлюбленного как могла. И Николай Александрович возненавидел некогда «свою М. К.», все рассказал будущей жене, а когда после длительного перерыва увидел в 1896 году Матильду на сцене Императорского Мариинского театра, то признался сестре Ксении, что ему «было очень неприятно».

Императрица Мария Федоровна знала об увлечении сына. Ей обо всем подробно рассказала ее верная подруга, бывшая фрейлина и жена гофмаршала Александра Оболенская (урожденная графиня Апраксина, которую близкие называли «Апрак»). Но и без рассказов Апрак Минни знала, что сын, живший с родителями под одной крышей в Аничковом дворце, возвращается или очень поздно, или даже утром. Установить же, где он проводит вечера и ночи, не представляло особого труда. Мария Федоровна сочла нужным уведомить мужа, но тот не придал всей этой истории серьезного значения. Увлечения молодости! Императрица тоже особо не переживала, не сомневаясь, что ее Ники достаточно серьезен и слишком ответствен, чтобы позволить себе перейти допустимые пределы. Эту тему родители ни с кем не обсуждали.

Разрыв между балериной и цесаревичем произошел за несколько месяцев до его помолвки. Инициатором стал наследник. У него была своя судьба. У нее — своя. Первое время Матильда ужасно переживала, рыдала, несколько раз, сославшись на болезнь, не выходила на сцену. Но вскоре она нашла утешение в объятиях великого князя Сергея Михайловича (двоюродного дяди Николая II), сожительствуя при этом еще и с кузеном царя, великим князем Андреем Владимировичем, от которого в 1902 году родила сына Владимира. В 1921 году, в Париже, Андрей Владимирович и Малечка обвенчались и прожили вместе потом еще более тридцати лет.

Разрыв с Матильдой произошел тогда, когда Николай окончательно решился расстаться с холостой жизнью. Он давно уже об этом думал. Еще в 1891 году признавался другу Сандро: «Я знаю, что мне пора жениться, так как я невольно все чаще и чаще начинаю засматриваться на красивенькие лица. Притом мне самому ужасно хочется жениться, ощущается потребность свить и устроить свое гнездышко». Он уже знал имя той, с кем «хотел бы свить гнездышко». Это была немецко-английская принцесса Алиса (полное имя: Алиса-Виктория-Елена-Луиза-Беатриса). Она родилась в 1872 году в семье гессенского герцога Людвига (1837–1892), ставшего правителем Гессена в 1877 году. Ее мать — вторая дочь королевы Виктории, урожденная английская принцесса Алиса (1843–1878).

21 декабря 1891 года наследник занес в дневник: «Вечером у Мама втроем с Апрак рассуждали о семейной жизни теперешней молодежи из общества: невольно этот разговор затронул самую живую струну моей души, затронул ту мечту и надежду, которыми я живу изо дня в день… Моя мечта — когда-либо жениться на Аликс Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 года, когда она провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты. Но когда Eddy (сын принца Эдинбургского, делавший предложение Алисе, но получивший отказ. — А. Б.) оставил или был отказан, единственное препятствие или пропасть между нею и мною — это вопрос религии! Кроме этой преграды, нет другой; я почти уверен, что наши чувства взаимны! Все в воле Божией. Уповая на Его милость, я спокойно и покорно смотрю в будущее». Через месяц вернулся к этой теме и записал: «В разговоре с Мама она мне сделала некоторый намек насчет Елены, дочери графа Парижского, что меня поставило в странное положение. Это меня ставит на перепутье двух дорог: самому хочется идти в другую сторону, а по-видимому Мама желает, чтобы я следовал по этой! Что будет?» Никто тогда на подобный вопрос ответить не мог.

Но жребий пал на гессенскую принцессу. Перипетии судьбы императрицы Александры, высокая история любви последнего царя и царицы описывались и комментировались многократно. Может быть, и не надо было бы подробно говорить об этом в очередной раз, если бы не некоторые существенные обстоятельства. Во-первых, сколько-нибудь достоверно эта история так и не была описана, хотя браку последнего царя и роли царицы Александры очень многие придавали (и придают) роковой для России характер.

Именно она, как нередко уверяют сочинители, «закабалила» царя, «подчинила» его своей «сильной воле» и «заставляла» проводить гибельную для империи политику. Этот плоский, но очень расхожий исторический стереотип часто используется для объяснения «скрытых причин» крушения монархии. Во-вторых, в большинстве случаев историю жизни и судьбы последних венценосцев излагали явные недоброжелатели, а нередко и откровенные невежды. Исключения единичны.

Но вне зависимости от степени объективности и компетенции авторов все признают одно: Александра Федоровна играла в жизни Николая II огромную роль, что, конечно же, соответствовало действительности. Они прожили в мире и согласии почти четверть века, и никогда этот союз не омрачила ни одна ссора или серьезная размолвка. И через годы после свадьбы они любили друг друга, как молодожены. А люди злословили, сочиняли небылицы, распространяли всякие пошлости о сторонних «интимных привязанностях» царицы, о каких-то «греховных утехах» императора. Отголоски тех лживых измышлений до сих пор можно найти в некоторых публикациях. Никогда эти сплетни не имели под собой никакой реальной основы.

Что бы ни происходило вокруг них, какие бы крушения и разочарования ни испытывали, Николай II и Александра Федоровна в одном были абсолютно уверены всегда: в нерасторжимости собственных чувств и собственных жизней. Трудно себе даже представить, как один из них мог бы (и мог ли?) пережить другого. И Господь наградил их горькой, но сладостной судьбой: они покинули земные пределы вместе, в один и тот же миг.

Алиса Гессенская родилась в столице Гессенского герцогства городе Дармштадте. В семье Людвига IV (стал правителем в 1877 году) родилось семеро детей: Виктория (1863–1950), Елизавета (1864–1918), Эрнст-Людвиг (1868–1937), Ирена (1866–1953), Фридрих (1870–1873), Алиса (1872–1918), Мария (1874–1878).

Когда Алисе исполнилось шесть лет, в Дармштадте случилось большое горе: во время эпидемии дифтерии умерла сначала младшая сестра Мария, а через две недели и мать, которой было всего 35 лет. Осиротевшую малютку взяла на воспитание бабушка, и большую часть своего детства и юности Алиса провела в Англии при дворе королевы Виктории, которая души не чаяла в своей младшей внучке. Алиса не отличалась в юные годы красотой (это пришло позднее), но являлась удивительно ласковым, нежным ребенком. Близкие называли ее «Санни» (Солнышко). Все биографы уверяют, что смерть матери серьезно повлияла на характер будущей царицы, и из жизнерадостного ребенка она превратилась в замкнутое и печальное создание. Не подлежит сомнению, что то трагическое событие маленькая Алиса-Аликс переживала глубоко и долго. Душевная рана от потери матери сохранилась на всю жизнь. Она до самого замужества чувствовала себя сиротой.

О том, в какой степени это действительно повлияло на натуру, сказать сложно, так как достоверных свидетельств той поры ее жизни сохранилось чрезвычайно мало. В то же время хорошо известно, что из всех детей Людвига IV именно Алиса с ранних пор отличалась невероятной аккуратностью, как и тягой к серьезным занятиям и предметам. Была чрезвычайно религиозна. Великолепно выучилась играть на фортепьяно, и ее мастерство граничило с виртуозностью, прекрасно шила, вязала, вышивала, знала названия многих растений и птиц, разбиралась в европейской литературе и истории.

Окружающих удивляло, что принцесса еще с юности тянулась к серьезным сочинениям по теологии и философии. Она не увлекалась чтением романтических рыцарских романов, которыми упивались сестры и сверстницы ее круга. Ее интересовали сущностные вопросы бытия, вопросы жизни и смерти. Она читала и конспектировала сочинения философов и мыслителей, и это занятие не могло не вызвать добродушных снисходительных улыбок у сестер, которых подобные вещи совсем не занимали. Позже получила степень доктора философии Оксфордского университета.

Впервые в Россию принцесса Алиса приехала в начале лета 1884 года. Ей было тогда двенадцать лет. Она прибыла вместе с родственниками на свадьбу своей старшей сестры Елизаветы, выходившей замуж за брата царя Александра III великого князя Сергея Александровича. Церемонность встречи, грандиозность всего происходившего поразили Алису. Подобной роскоши и великолепия, такого скопления народа, величия и торжественности никогда раньше она не видела. Принцесса была очарована и смущена, так как целыми днями приходилось быть на публике, находиться под пристальными взорами тысяч глаз. Для нее это стало тяжелым испытанием. По складу своего характера она была затворницей, и многолюдье ее пугало, утомляло. Но судьба так распорядилась, что ей пришлось стать объектом пристального внимания толпы на протяжении десятилетий.

Тогда, в 1884 году, свою дальнюю родственницу (бабка Николая II императрица Мария Александровна приходилась сестрой деда Алисы гессенской герцога Людвига III) впервые увидел и цесаревич Николай. Молодой человек сам находился в состоянии волнения, так как ему на предстоящей свадьбе предназначалась ответственная роль шафера. Но он не мог не заметить, как красивы эти «дармштадтские цветы». После первого дня, проведенного вместе, записал: «В ? восьмого обедали со всем семейством. Я сидел с маленькой двенадцатилетней Аликс, которая мне ужасно понравилась; Ella — еще больше». Но прошло немного времени, всего несколько дней, а Николай уже полностью был очарован молодой золотокудрой принцессой, которая при близком знакомстве оказалась умной и приятной девочкой. Ей он тоже очень и очень понравился. Пройдет 32 года и, в 1916 году, в письме Николаю II, вспоминая давнее время, Александра Федоровна напишет, что тогда «мое детское сердце уже стремилось к тебе с глубокой любовью».

31 мая (9 июня) 1884 года они тайком от всех нацарапали свои имена на окошке итальянского домика в Петергофе: Alix, NiKi. Вечером цесаревич занес в дневник: «Мы друг друга любим». Но все имело свой срок. Через две недели по приезде родственники принцессы Елизаветы, ставшей после свадьбы благоверной русской великой княгиней Елизаветой Федоровной, должны были уезжать. Цесаревич был опечален. «Мне очень и очень грустно, что Дармштадтские уезжают завтра, а еще больше, что милая Аликс покинет меня», — запечатлел он свои чувства в дневнике 8 (20) июня 1884 года.

В следующий раз Алиса приехала в Россию зимой 1889 года, когда провела несколько недель в гостях у своей сестры Елизаветы. Тогда она неоднократно встречалась на балах и вечерах с престолонаследником. В четверг, на масленой неделе, традиционно давался большой танцевальный вечер («фолль-журнэ»). В тот год он состоялся 19 февраля в Александровском дворце Царского Села, где Алиса стала «дамой мазурки» цесаревича. Они провели несколько часов в оживленной беседе, много танцевали.

Записные знатоки «светской кухни» уверенно уже утверждали, что гессенская принцесса вскоре будет обручена с Николаем Александровичем. Но тогда под этими разговорами не существовало никакой почвы. Нет, самому наследнику Аликс более чем нравилась; он был просто очарован. Но выбор невесты для будущего русского царя был сопряжен с интересами большой политики; здесь всегда фокусировались различные скрытые стремления и потаенные намерения. Это являлось делом первостепенной государственной важности, и решать его мог лишь сам монарх. Но ни Александр III, ни императрица Мария Федоровна не считали тогда, что наступило необходимое для их дорогого Ники время.

Сам Николай не решился поднять эту тему в разговоре с родителями, и все окончилось ничем. В марте 1889 года престолонаследник с грустью писал великому князю Александру Михайловичу: «Ты, разумеется, слышал, что моя помолвка с Аликс Гессенской будто состоялась, но это сущая неправда, это вымысел из ряда городских и газетных сплетен. Я никогда так внутренне не страдал, как в эту зиму; даже раньше, чем они приехали в город, стали ходить слухи об этом; подумай, какое было мое положение перед всеми на вечерах, в особенности когда приходилось танцевать вместе. Она мне чрезвычайно понравилась; такая милая и простая, очень возмужала…»

Не прошло и года, как гессенская принцесса приехала снова в гости к сестре Элле, но наследника тогда не видела: он находился в кругосветном плавании. Однако разговоры о нем неизбежно возникали, и окружающие не могли не заметить, что гостью чрезвычайно волнует эта тема. Сестра Николая, великая княжна Ксения Александровна, писала ему в конце декабря 1890 года: «Милую Аликс видим каждую субботу; она действительно прелестна! Помнишь наш разговор в Спале про нее? Тебя ей очень не достает. Она всегда думает о тебе».

Трудно сказать, как бы развивались в дальнейшем отношения между русским престолонаследником и гессенской принцессой, если бы на стороне этой партии не оказались мощные союзники: брат Александра III великий князь Сергей Александрович и его жена, великая княгиня Елизавета Федоровна. Об этом мало знали тогда, почти не писали потом, хотя без их содействия вряд ли на русском престоле оказалась бы Александра Федоровна.

Елизавета Федоровна, став женой Сергея Александровича и переселившись в Россию, поддерживала близкие отношения со своими сестрами, особенно с Аликс, и довольно быстро узнала, что ее сердце целиком завоевано русским принцем. Будучи рассудительным человеком, княгиня Елизавета вначале не придала этому особого значения, так как все это походило лишь на детское увлечение. Но годы шли, и Аликс своих симпатий от старшей сестры не скрывала, а когда в 1889 году приехала погостить в Россию, то давнее чувство вспыхнуло с новой силой. Цесаревич Николай ответил ей взаимностью, но признаться никому не мог, кроме дяди и тети. И пять лет Сергей Александрович и его жена были не просто хранителями этой тайны, но всячески стремились помочь молодым влюбленным. В силу династических традиций и великосветского этикета переписываться наследник русского престола и гессенская принцесса не могли. Каналом связи для них стали письма Елизаветы Федоровны. Сергей Александрович исподволь зондировал почву на предмет возможного брака у своего тестя гессенского герцога, а через него и у королевы Виктории.

Конспиративная деятельность по устройству брака цесаревича длилась несколько лет. Здесь были свои периоды подъемов, моменты всплеска надежд, сменявшиеся временем безысходности и уныния.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.