4. Юридический фасад «Наутилуса»
4. Юридический фасад «Наутилуса»
От старого «Наутилуса» в наследство группе досталась довольно разношерстная компания администраторов, которые до этого преимущественно занимались делами кинематографа. В частности, до работы с «Наутилусом» Дмитрий Гербачевский был директором картин на «Ленфильме», а его помощник Михаил Милагин, организовавший поездку в Японию, был главным инженером станции техобслуживания и при этом — сыном директора тюрьмы «Кресты». Вскоре после возвращения из Нью-Йорка становится очевидно, что Гербачевский начинает манкировать своими обязанностями, и группа остается без юридического фасада. На «совет старейшин» был в срочном порядке вызван Борис Агрест — директор «Наутилуса» 88-го года, человек, деловые качества которого заслуживают отдельной книги. К этому моменту Агрест уже занимался экспортом-импортом всевозможного сырья в промышленных масштабах и предложил в качестве замены Гербачевскому Андрея Кузьмина, который в свое время выполнял функции роуд-менеджера «Наутилуса».
Милагина решили оставить — человек он был достаточно энергичный, ловкий, и ему поручили заниматься изданием плакатов и кассет в центре под названием «Наутилус», который был зарегистрирован при Управлении Культуры Ленинграда. Спустя три месяца при первой же серьезной финансовой проверке выяснилось, что данный центр вместо выполнения своих прямых обязанностей под маркой «Наутилуса» торгует финской сантехникой и стиральными машинами. После этого сотрудничество с Милагиным завершилось — первая попытка создания собственной юридической фирмы ознаменовалось полным крахом.
Затем на горизонте появилась Ирина Аскольдовна Воскобойникова — деловая энергичная дама, обладающая феноменальными способностями в плане общения с представителями бирж и крупных финансовых структур. Официально Воскобойникова работала бухгалтером нескольких кинокартин, накапливая энергию для решающего броска. «Наутилусу» она клятвенно пообещала создать при киностудии собственную базу группы. Первоначально все шло хорошо. Воскобойникова организовала при «Ленфильме» так называемый «Творческий Экспериментальный Центр», в котором хранились трудовые книжки всех участников группы, роуд-менеджеров и администраторов. Пока «Наутилус» колесил с концертами по стране, центр жил своей трудовой жизнью. Через полтора года в новоявленную организацию «Рога и Копыта» под предводительством Воскобойниковой пришли мрачные люди в штатском. После проведенной ревизии выяснилось, что Воскобойникова брала немыслимые деньги у каких-то бирж под создание псевдо-фильма о «Наутилусе», а затем большая часть этих средств вкладывалась в антиквариат и недвижимость. Когда представители OБXCC встретились с музыкантами, искренне пытаясь понять, куда же подевался весь этот антиквариат (сразу трудно было поверить, что так просто и в таких размерах совершались хищения), произошла немая сцена, достойная пера классика. Надо было видеть лица ребят, когда у них стали выяснять, не дарила ли им Воскобойникова шахматного набора со стойкой из малахита и золотыми фигурками.
В скобках заметим, что после выхода из тюрьмы Воскобойникова продала квартиру, раздала часть долгов и организовала «Центр экстрасенсорики» который, в частности, определяет местонахождение пропавших родственников и украденных автомобилей. (Впрочем, куда девались золотые шахматы, центру, очевидно, не известно). Трудовых книжек музыкантов с тех пор тоже так никто и не видел.
Что же касается нового директора группы Андрея Кузьмина, то вскоре после его вступления в должность музыканты стали замечать, что концертов играется достаточно много, а реальных денег получается на удивление мало. На все вопросы по этому поводу Кузьмин отвечал, что группа не пользуется популярностью.
Уход Кузьмина был делом времени. Он произошел во время осеннего тура 91-го года. Этому событию предшествовал «случай в Одессе», когда подвыпивший Кузьмин попытался провести в гримерку мимо ОМОНа барышень из кабака. «Кто такой? Чего прешься в гримерку?» — спросили омоновцы, на что Кузьмин лихо ответил: «Да вы что —..? Я — Кузьмин!!!» Ему почему-то тут же больно ударили по почкам, приговаривая: «Мы шо, в Одессе, Кузьмина не знаем?!».
Через несколько дней после концерта в Сочи Кузьмин жизнерадостно заявил группе, что он ее покидает, так как ему предложили быть директором то ли «Русских Медведей», то ли «Красных Ястребов». «Мы спросили у него, — вспоминает Бутусов: — А кто это? Бандиты, что ли?» На что Кузьмин гордо ответил, что его ждут большие дела, а «Русские Медведи» — это перспективная команда, играющая в американский футбол.
Безнаказанно уйдя из «Наутилуса», Кузьмин оставил в группе своего приятеля Игоря Воеводина, вместе с которым он появился год назад. Как выяснилось позднее, в середине восьмидесятых Кузьмин и Воеводин вместе сидели в тюрьме. При этом Кузьмин сидел по довольно скользкой статье, а Воеводин сидел по статье «приличной» — «нанесение тяжких телесных повреждений» и, обладая богатырским телосложением, постоянно защищал Кузьмина от нападок.
Воеводин оказался очень порядочным человеком. «Он был и администратором, и завхозом, и всем, кем только возможно», — вспоминает Бутусов. «Воеводин был для нас всем на свете — отцом, братом, другом, — говорит Копылов, — Он постоянно мотался с нами по всем концертам, таскал на себе барабаны и охранял инструменты. Когда мы голодные поздно вечером приезжали в другой город, Воеводин чуть ли не из-под земли находил для нас еду.» Вскоре Воеводин вполне освоился в премудростях директорской деятельности, и в ближайшие три года проблем с «юридическим фасадом» у группы, как правило, не возникало.