Часть 2. Невидимка

Часть 2. Невидимка

1. Некоторые сведения относительно невидимки

«Если архитектура — это застывшая музыка, то советская архитектура — это застывшая советская музыка.»

В. Бутусов.

Как ни странно, в реальном появлении группы «Nautilus Pompilius» виновата социалистическая организация труда: после веселого Арха ребятам предстояли большие испытания в виде проектных институтов, Славе предназначен был «Уралгипротранс», Диме — «Уралтеплоэнергопроект». В последнем заведении Умецкий целый год рисовал на планшетах декоративную плитку, планшеты напоминали ему стены общественного туалета. Бутусов тоже работал… с отвращением. И никакой богемы, привычной по вольному Арху, никакого веселья, все больше тупая производственная пьянка…

Остальные члены «Наутилуса» разъехались кто куда, а плюс еще семьи, забота о завтрашнем дне, легкая неустроенность, неуклонное повышение производительности труда и прочая, прочая, прочая… В конце 84-го Славу с Димой от происходившего тошнило и нешуточно.

А тут еще съездили Слава с Димой в Питер. У свердловских рокеров в те времена была странная система поощрений: подающих надежды отправляли в Питер, на рок-концерты; заранее созванивались с организаторами, чтобы билеты начинающим рок-н-ролльщикам обеспечить, «на шару» туда пробиться было совершенно невозможно. Обратно оба приехали просто окрыленные, с горящими глазами. Очень может быть, поездка эта сыграла в их судьбе роль едва ли не решающую.

На дворе стоял 85-й, в воздухе пахло гарью: полуживой Черненко на троне, гонения от легких до средних, переходящие в нешуточные, общая рок-н-ролльная унылость и бесконечные переговоры с комсомольско-культурным начальством… Как ни странно, именно в этот момент из города Верхняя Пышма возник странный человек Толя Королев, он-то и сбил с пути истинного пару начинающих архитекторов.

Королев был циник, то есть человек честный, он хотел делать деньги и делать их на музыке, работал на опытном заводе то ли мастером сменным, то ли что-то подобное, а по вечерам занимался дискотеками — тогда это дело было в расцвете. На ниве музыкального бизнеса Толик успел потрудиться, среди рокеров имел твердую репутацию проходимца, так что выбора у него особенного не было, зато были напор и деловая хватка. Тут и подвернулся ему приунывший «Наутилус» в количестве двух человек. Толик взялся за дело: купил Славе первую настоящую гитару, купил остродефицитный микрофон типа «Шур» и в довершение всего подбросил идею записаться вдвоем.

А к тому же один из свердловских рок-авторитетов (пока умолчим авторство) встретил однажды Славу с Димой и заявил: «Ничего из вас не выйдет. И ничего вы никогда не запишете!» Приговор начинающих архитекторов добил и разозлил одновременно. В середине января 1985-го Слава с Димой решились окончательно, договорились с урфиновскими звукарями, с Ильей Кормильцевым, тогда владельцем единственной в Свердловске портативной студии, а в первых числах февраля неожиданно возникли в гостях у Вити Комарова, клавишника студенческих времен, тоже изрядно к тому времени подуставшему от работы в конторе под названием «Главснаб».

Витя Комаров, больше известный по прозванию «Пифа», отличался демонстративно — по тем временам и представлениям — не рок-н-ролльной внешностью, отчаянным весельем и наличием машины марки «Жигули» по прозванию «Голубой Мул». Бог весть почему, но Пифы Дима со Славой поначалу стеснялись и объясняли всем его появление в группе именно наличием машины, которая весьма во время записи может пригодиться. Но когда оказалось, что Пифа отличается кроме машины еще и удивительным музыкальным чутьем, стесняться перестали.

В середине февраля они уже сидели на квартире бывшего однокурсника Димы Воробьева и записывали «Невидимку». Дело происходило весело, безвылазно, а когда на записи один из звукарей поинтересовался, нет ли чего поесть, радостный Умецкий извлек из-под стола ящик портвейна. Альбом писался бодро, полупьяно, с азартом, постоянно приходили и уходили какие-то друзья, некоторые оставались, некоторые — до утра… Слава записывал вокальные партии, зарывшись с головой и микрофоном под одеяло, потом выскакивал оттуда на свет Божий, красный от духоты, весь в поту. И всем было ясно, что альбом просто не может не получиться.

Точку поставили 8-го марта. Вечером наусовская троица тайком сорвалась с записи, унося драгоценную пленку, и в общежитии Архитектурного института состоялась неофициальная премьера. Дискотеками там заведовал Андрей Макаров, к нему и обратились: «Андрюха, это надо поставить на дискотеке…»

И Андрюха поставил «Гуд бай, Америку»… Ребята страшно волновались, и… ничего. Никто не понял, не поздравил, первые рецензии были выдержаны в духе: «Ну, Наутилус и Наутилус…»

9 марта состоялась вторая премьера, теперь уже официальная, с рокерами и портвейном. Там же, в квартире Димы Воробева. И тут наусы отквитались за вчерашний холодок: маститые рокеры просто растерялись. И как-то неуверенно, постепенно набирая обороты, принялись хвалить «Наутилус», о котором еще вчера вспоминать не хотели! Один только авторитет, недавно пророчивший им полное забвение, сидел молча и угрюмо, к вечеру случился у него внутренний кризис на тему «мир ушел вперед, а я стою у дерева»… Такова печальная история о том, как Пантыкин побывал в роли пророка и что из этого вышло.