Из Вальги в Марсель

Из Вальги в Марсель

Теперь мне придется на некоторое время самой продолжить повествование, потому что с момента бегства Агустины из Вальги и до начала восьмидесятых годов, когда появились известия о ее первых успехах на юге Франции, о жизни будущей Беллы Отеро нет достоверных сведений. В мемуарах, продиктованных мадам Вальмон, Каролина заполняет эту пустоту, рассказывая о возлюбленном по имени Пако Колль, о бегстве в Португалию, дебюте в Лиссабоне и Барселоне и беременности, но ничто из этого не подтверждается документальными свидетельствами, тем более беременность, которая была невозможна, согласно известным медицинским заключениям. Как удалось Агустине, едва вырвавшись из нищеты, за столь короткое время превратиться в одну из самых ярких звезд своего времени? К каким способам и уловкам она прибегала, какими любовниками пользовалась, чтобы открыть перед собой первые двери? Как и с кем убежала Агустина из Вальги, когда ей не исполнилось еще и двенадцати лет? Попробуем узнать об этом, используя более или менее прямые свидетельства, полученные в единственном месте, где их до сих пор можно обнаружить, – родной деревне Каролины Отеро в провинции Понтеведра.

Вот итог нескольких дождливых дней, проведенных в Вальге.

Вальга представляет собой небольшое селение, состоящее из пяти приходов: Кампанья, Кордейро, Сетекорос, Вальга и Ханса. На фотографиях, сделанных всего несколько десятков лет назад, Вальга выглядит жалкой деревушкой с каменными домами, но с тех пор она сильно изменилась. Человек, приехавший сюда в поисках следов Каролины Отеро, увидит красивые кирпичные постройки, веселых открытых людей, которые (в отличие от своих родителей) гордятся своей знаменитой землячкой. Служащие муниципалитета Мон и Мари Кармен, занимающиеся вопросами культуры, пытаются раз и навсегда покончить со всеми табу, долгие годы связанными с личностью Отеро. Недавно по их инициативе были установлены отношения с муниципалитетом Ниццы с целью получения сведений и экспонатов для создания небольшого музея. К сожалению, материал, который удалось собрать, невелик. Нет ни документов, ни писем, ни вещей, а свидетельства людей о том, что произошло после того, как Агустина сбежала из Вальги, разнятся или выглядят слишком неправдоподобно. Некоторые считают, что Агустина уехала в Понтеведру и поступила служанкой в дом врача. Возможно, не случайны рассказы Каролины о том, как, оставив колледж, она испытала множество унижений от жестоких наставниц Хуаниты и Пепиты. Может, она жила у врача, от которого сбежала потом со своим возлюбленным Пако? По словам других, Отеро, рано сбившись с пути, попала в публичный дом, где обслуживала клиентов и танцевала за мизерную плату. В свою очередь, ближайшие родственники Беллы, бывшие еще в живых, когда я посетила деревню, Хуан Мануэль и Элена Отеро (ее внучатые племянники преклонного возраста), уверены, что дело обстояло по-другому. По их мнению, двоюродная бабка сбежала из Вальги в 1880 году с труппой бродячих артистов, часто посещавших тогда те места. Донья Элена Отеро вспоминает, как мать Агустины (ее действительно звали Кармен, хотя она не была ни цыганкой, ни андалуской) жаловалась, что ее дочь ушла, не попрощавшись ни с ней, ни со своими братьями и сестрами. В один прекрасный день она исчезла, но, согласно многим свидетельствам, примерно через два года после бегства дала о себе знать.

В то время Агустина уже называла себя Каролиной (именем своей старшей сестры, умершей еще до крещения) – возможно, из-за ненужной предосторожности, чтобы мать не смогла разыскать ее, так как она была малолетней. Когда труппа артистов и акробатов, к которой присоединилась Каролина, проходила по мосту мимо ее родной деревни, она перегнулась через перила и окликнула женщин, стиравших в реке белье. Сначала она сказала, чтобы они никому не говорили, что видели ее, пока труппа не уйдет, а потом бросила им красивые вышитые наряды (две ночные сорочки, согласно другим версиям) и попросила отнести их ее младшей сестре в подарок. После этого, даже не передав привета матери, Каролина быстро удалилась, будто опасаясь, что кто-то или что-то заставит ее вернуться.

Второй контакт Беллы с семьей произошел почти восемьдесят лет спустя. В 1959 году донья Элена Отеро написала тете, уже престарелой и влачившей жалкое существование, письмо, предлагая вернуться в родную деревню и жить с ними до конца дней. Через шесть месяцев племянница получила одно из трех уникальных рукописных писем Каролины Отеро,[11] будто бы написанное рукой секретаря.

Оригинал, который донья Элена хранила долгие годы, взял у нее на время фанатичный биограф дон Хосе Пиньейро Apec, но так и не вернул его хозяйке, объяснив, что «письмо было похищено». Однако вот текст этого письма, приведенный им в его книге:

Ницца, 21 июня 1959 года

Уважаемой донье Элене Отеро Пуэнтесесурес

Сеньора, я отвечаю вам на письмо от 14 января 1959 года, единственное, полученное от вас сеньорой Отеро. Она не написала вам ответ, так как находилась в тяжелом состоянии в клинике, и ваше письмо было получено ею с опозданием, поскольку врач не разрешал передавать ей корреспонденцию. Сеньора Отеро действительно составила завещание в пользу бедняков Вальги, но, возможно, она подумает и, хотя вы никогда не вспоминали о ней, сделает что-нибудь и для семьи Отеро. Я пишу вам под диктовку сеньоры Отеро, которая передает вам сердечный привет.

Секретарь

Э. Мартинес

Как мы видим, лживая, как всегда, Каролина, извиняется через секретаря (?) и демонстрирует некоторое высокомерие и злобу по отношению к родственникам. Следует заметить, что, когда становишься «автором, ищущим своего героя», приобретаешь нюх легавой собаки на любой интересный след. Поэтому, прочитав письмо, посланное Беллой племяннице, я обратила внимание на то, что слово «Отеро», написанное рукой секретаря, очень похоже на подпись Беллы, известную по многочисленным старинным открыткам с ее изображением. Сначала я подумала, что это письмо написала она сама, придумав секретаря, дабы придать себе больше значительности в годы полнейшей нищеты, однако потом, проконсультировавшись с графологом, я отказалась от этого предположения. Почерк письма действительно очень похож на почерк памятных надписей, выполненных Беллой Отеро, в особенности заглавная буква «О». Однако люди, посетившие Каролину в ее уединении в Ницце – например, Альберто Оливерас, даже записавший на пленку интервью с ней в 50-е годы, – уверяют, что она с трудом изъяснялась и писала по-испански. По-французски говорила с сильным и наигранным испанским акцентом, сносно изъяснялась по-английски и даже по-немецки… Каролина обладала удивительной способностью к языкам, за исключением своего, родного, и прибегала к нему лишь для того, чтобы придать экзотическое звучание речи, снабжая ее время от времени словами «caramba»,[12] «dios mfo»,[13] не считая непременного «ol?s».[14]

Вполне вероятно, что Белла научилась писать во Франции, а не в Испании, потому что в детстве, хотя она и числилась в деревенской школе, где была учительницей ее крестная мать Хосефа Коусиньо, ей больше нравилось танцевать, чем ходить на занятия. Приведенное же письмо, напротив, написано по-испански без ошибок: возможно, в этом случае в качестве «секретаря» выступал кто-нибудь из соседей по рю Де Англетер, какой-нибудь эмигрант, живший в те годы в Ницце.

Возвращаясь к содержанию письма, хочу обратить внимание на то, что его презрительный или раздраженный тон соотносится с другими сведениями, полученными от племянницы Беллы Отеро. По словам доньи Элены Отеро, мать Беллы жаловалась, что дочь никогда не заботилась о ней, даже в годы ее наивысшей славы. Эти жалобы, по-видимому, справедливы, потому что до самой смерти в 1903 году мать Каролины Отеро прожила в той же лачуге, где родилась Белла, – убогой постройке в тридцать шесть квадратных метров. Как было принято тогда, семья – мать с шестью детьми (двумя девочками и четырьмя мальчиками) – ютилась в верхней части жилища, а свиней, овец и, возможно, корову держали внизу, чтобы они нагревали верхний этаж. Дома этого ныне уже не существует, но подобные лачуги можно увидеть на той же улице, которая, кстати, недавно была названа именем знаменитой землячки.

Возможно, какой-нибудь давней обидой можно объяснить равнодушие Беллы к своей семье, особенно к матери, которую она весьма неприязненно описывает в мемуарах. Каролина обвиняет мать в супружеской неверности, злобности, ревнивости и легкомыслии. Единственный раз в жизни признавшись, что была жертвой изнасилования, Белла укоряет мать, даже не навестившую ее за несколько месяцев, проведенных в больнице. Такое отношение Каролины, судя по всему, вызвано стремлением забыть тяжелое детство и желанием сохранить способствовавшую артистическому успеху легенду о ее происхождении – что она андалуска и дочь цыганки. Нет свидетельств, что Агустина когда-либо была в Вальге после того, как покинула ее в двенадцатилетнем возрасте. В интервью мадридской газете «Дьярио илюстрадо» Белла, находившаяся в зените славы, сообщила, что собирается поехать на родину, дабы «понаблюдать за работами по возведению роскошного особняка для матери». Однако нет достоверных сведений, что она действительно приезжала в Галисию, а особняка, естественно, не было и в помине. С другой стороны, некоторые жители деревни вспоминают, будто слышали рассказы о том, что однажды Кармен Отеро ездила в Париж, где встречалась со знаменитой дочерью. Мало того, в разделе «Путешествия» газеты «Фаро де Виго» от 19 июня 1895 года наряду с известиями о приезде или отъезде разных знаменитых людей появилась заметка, озаглавленная «Мать танцовщицы Отеро»:

«Позавчера мимо станции города Редондела, в поезде на Мадрид и Париж, проехала мать знаменитой Беллы Отеро, о которой столько говорят в последнее время. Она путешествует в традиционной одежде своей родины».

Однако все же сомнительно, что эта поездка действительно состоялась. Трудно поверить, что Каролина пригласила мать в Париж, а потом, будучи одной из богатейших женщин своего времени, позволила ей вернуться в нищету, в лачугу со свиньями и овцами. Кроме того, племянники Беллы отрицают существование какой-либо связи между матерью и дочерью, как и факт получения ею от Каролины шелковых чулок, которые, как утверждает один биограф, все еще где-то хранятся, как свидетельство того, что по крайней мере один раз в жизни Белла сделала подарок матери. Существуют даже фотографии этих чулок: я не публикую их в книге, потому что они вовсе не походят на французские чулки. Несмотря на это, вышеупомянутый биограф утверждает, что мать Отеро отдала их врачу, так как ей нечем было заплатить ему за визит.

Еще одно доказательство неприязненного отношения Каролины к своей семье содержится в мемуарах: в этом случае главным героем выступает брат Адольфо, будто бы посетивший ее в Париже. Белла отделалась от, вероятно, обременительного присутствия брата весьма оригинальным способом. После ссоры с одним из любовников, русским князем Пириевским, она потребовала, чтобы тот в доказательство любви к ней сопровождал ее брата Адольфо, человека авантюрного склада, на войну с бурами.

Через год, 29 июля 1900 года, в газете «Вердад», издававшейся в Сесуресе, в разделе «Путешествия» было опубликовано известие о возвращении «героя»:

«[…] Адольфо Отеро, раненный пулей в ногу, получил два месяца отпуска, чтобы излечиться от полученных ран. Сесурес приветствует его».

Вероятно, в семье Отеро все были большими выдумщиками: как рассказывает Каролина в мемуарах, князь Пириевский и ее брат даже и не думали отправляться в Трансвааль. «Сходя с ума от беспокойства, я в конце концов узнала, – пишет она, – что Пириевский и мой брат находились в полной безопасности и проводили время в кутежах по всем увеселительным заведениям Лоренсо Маркеса».

Конечно, эти сведения – всего лишь любопытные, но ничего не значащие анекдоты, но мне кажется, они помогают лучше узнать нашу героиню и понять еще одну интересную вещь. Очень странно, что жизнь человека, исчезнувшего так недавно – в 1965 году, может стать объектом стольких мифов и выдумок. Приехав в Вальгу, сталкиваешься не только с противоречащими друг другу версиями, но и с десятками вымышленных историй. Возможно, что возникновение стольких легенд связано с тем, что до недавнего времени жители Вальги стыдились распутной жизни своей землячки и отказывались говорить о ней. Так наряду с умолчанием и возникли все эти истории. Приведу одну из них, красноречиво пересказанную мне жительницей Вальги. По словам этой женщины, ее тетя примерно в 1891 году, когда Белла Отеро была уже знаменитой, увидела неподалеку от деревни закрытый экипаж с зелеными занавесками, в котором, как оказалось, ехали Каролина и русский князь. Экипаж не въехал в Вальгу, а «остановился перед моей тетей (она была швеей), и Белла попросила ее об одной услуге – она хотела, чтобы из ее красного бархатного плаща сшили покрывало для Святого Роке, чтимого в церкви Сан-Сальвадор в приходе Сетекорос». По свидетельству рассказчицы, ее тетя так и сделала, приведя, насколько это было возможно, парижский плащ в соответствующий вид, однако священник прихода Сетекорос наотрез отказался украшать этой накидкой Святого Роке. Кстати сказать, у скромной гипсовой статуи святого имелось покрывало, также из гипса, так что бархатное выглядело бы на ней весьма нелепо.

Любому человеку, приехавшему в Вальгу, расскажут десятки подобных историй, утверждая, что услышали их от очевидцев. Кто-то уверяет, будто его бабушка просила милостыню вместе с Беллой, другой клянется, что его прадед был первой и единственной любовью Нины, а кто-то ссылается на своего родного дядю, видевшего, как она украла у соседки юбку, потому что была совсем бесстыжая. Однако единственная история, в достоверности которой мне удалось убедиться в Вальге, достойна пера Гарсии Маркеса. Вот эта история, и я бы назвала ее «Блестки священника Каррандана».