Колесо вертится

Колесо вертится

После смерти Беллы Отеро несколько газет написали, что в день ее похорон кто-то неизвестный прислал на кладбище Ниццы венок с надписью: «Колесо вертится». Однако некоторые из присутствовавших на погребении, с которыми мне удалось поговорить, утверждают, что такого венка там не было. Жаль, если так, потому что эти слова могут служить прекрасным символом жизни Каролины Отеро, где богатство и стремление состязаться с судьбой привели ее к нищете, а потом и к смерти в одиночестве.

Но как же эта страсть овладела Отеро? Что заставляло ее даже в зените славы превращаться перед игорным столом из гордой, холеной дамы – по описанию одного свидетеля – в «женщину с напряженными чертами лица, растрепанными волосами, судорожно сжатыми кулаками и покрасневшими от постоянного смотрения на зеленое сукно глазами». Мне бы очень хотелось заявить что я сумела обнаружить причину, разгадать, почему девушка из бедной семьи, коллекционировавшая в первое время украшения и берегущая деньги, превратилась в женщину, способную проиграть до 700 000 франков золотом за одну ночь. Но, к сожалению, мне это не удалось.

В мемуарах Отеро объясняет возникновение этой страсти уже упоминавшимся в этой книге случаем, когда несколько фишек, оставленных по ошибке на красном, принесли ей выигрыш в 150 000 франков, – будто бы этот Цвет выпал двадцать три раза подряд. Белла упоминает, что это происшествие случилось с ней в юности, когда она была замужем за неким бароном Гилермо. Однако этот барон никогда не существовал, и, согласно документам, Каролина Отеро умерла, так и не будучи никогда замужем. Если любовь к игре действительно проснулась в ней после удачи этого рода, то подобный случай, Должно быть, произошел с ней, когда рядом находился Другой персонаж, имя которого она предпочла скрыть. В самом деле, такое могло произойти когда угодно. «Бель эпок» полна историй о казино и карточной игре с безумными ставками. Это был золотой век Случая, и игра составляла непременную часть досуга привилегированных классов. В Париже процветали подпольные игорные дома, намного более привлекательные, чем легальные: там можно было выиграть (или потерять) целое состояние. К тому же жажда постоянно испытывать судьбу прекрасно соответствовала духу эпохи, так же, как дуэли, самоубийства и романтическая мода обожать куртизанок и осыпать их подарками.

И наряду с этими нравами повсюду мелькало весьма почитаемое в то время слово «честь». Эта добродетель, считающаяся почти нелепой в наши дни, была вознесена в сознании общества начала XX века до апогея; и вполне возможно, что именно этим вызвано ее обесценивание ныне. Отстаивая свою честь, люди дрались на дуэли. Мужчины порой стрелялись, а женщины травили себя ядом, оказываясь в безвыходных ситуациях, дабы не опорочить свое имя. Честь также предписывала спокойно воспринимать все удары судьбы. Человек невозмутимо выигрывал и так же невозмутимо отходил от стола, проиграв состояние. Таково было подобающее, «достойное» поведение, пусть даже потом несчастный вынужден был покончить с собой, или прожить в нищете до преклонных лет, как Белла Отеро.

Игра в «бель эпок» превратилась в настоящий фетиш, которому поклонялись и мужчины, и женщины. Были времена, когда сезон привлекал состоятельных людей на такие курорты, как Карлсбад. Тот, кто читал «Игрока» Достоевского, легко может себе представить царившую там атмосферу и «это постоянное выражение алчности и нетерпения на лицах, сотнями осаждавших зеленый стол».

Осенью излюбленным местом игроков был Лазурный берег. Там можно было – на выбор – проматывать свое состояние в казино в Каннах, в «Ле Руль» в Ницце или с еще большей изысканностью – в казино Монте-Карло, принадлежавшем хорошему другу Каролины, которого она называла mon Albert.

Возможно, именно mon Albert ввел Беллу Отеро в мир игорных домов, по крайней мере даты это подтверждают. Известно, что до 1894 года – во время первого пребывания в Америке, турне по Европе и поездок в Австралию и Египет – Белла очень бережно относилась к деньгам. Однако, вероятнее всего, ее «падение» не было следствием того случая с фишками, оставленными на красном. И вряд ли это было связано с влиянием какого-то конкретного человека: эта страсть росла в ней постепенно, почти незаметная поначалу. Некоторые говорят, что Каролина начала играть в Санкт-Петербурге, а потом эта страсть захватила ее после знакомства с Альбертом Гримальди и посещения Монако. Однако маловероятно, что это было действительно так. Ни один гражданин Монако, включая и его высочество, не имеет права играть в собственном казино. По-видимому, это был более медленный процесс, начавшийся с развлечения, когда Белла ставила фишки, подаренные ее спутниками, и превратившийся к 1900 году в настоящую страсть, заставившую ее увеличить количество любовников, чтобы покрывать расходы.

Во многих статьях, особенно в написанных по случаю ее смерти, приводились две фразы, которые Белла часто повторяла. С большой долей цинизма, как всегда, когда вынуждена была говорить о чем-то неприятном, она заявляла: «Настоящая страсть – это когда забываешь обо всем, когда забываешь о самом себе, и это ощущение дала мне только игра; для меня существуют два ни с чем не сравнимых удовольствия: выигрывать и терять».

Вторая любимая фраза обозначает всю ее жизненную философию: «Я была рабыней своих страстей, но мужчины – никогда».