Глава четырнадцатая ТАЙНА ВОСПАЛЕНИЯ

Глава четырнадцатая

ТАЙНА ВОСПАЛЕНИЯ

Война с противниками фагоцитарной теории разгорается

Первые годы своей работы в Париже Мечников посвятил защите фагоцитарной теории. Мы уже знаем, что согласно учению Мечникова важнейшим защитным свойством организма является способности фагоцитов к заглатыванию и перевариванию микробов. Но другого мнения придерживались представители так называемой школы гуморалистов. Они считали, что уничтожают микробов не фагоциты, а кровяная сыворотка и другие тканевые жидкости организма.

Что такое кровяная сыворотка? Если наполнить стакан кровью и оставить его на некоторое время, то вскоре можно будет убедиться в том, что кровь не представляет собой однородного вещества. В стакане ясно различимы два слоя. На дне лежит свернувшийся сгусток, а над ним — прозрачная жидкость. В сгустке окажутся все так называемые форменные элементы крови: красные кровяные тельца — эритроциты; белые кровяные тельца — лейкоциты (в их число входят и фагоциты); частицы, способствующие свертыванию крови, — тромбоциты и склеивающее вещество крови — фибрин. Таким сложным окажется кровяной сгусток. Прозрачная жидкость под сгустком — это кровяная сыворотка, плазма крови, которую противники Мечникова противопоставляли белым кровяным тельцам — фагоцитам.

Более яростной и длительной борьбы, чем борьба между Мечниковым и гуморалистами, в истории медицины не было. Она принесла человечеству большую пользу, так как дала повод обеим сторонам произвести ряд важнейших изысканий в области медицины.

Баумгартен считал своим долгом ежегодно помещать в научных журналах по нескольку статей, направленных против фагоцитарной теории. Не будучи столь наивным, чтобы категорически отрицать самый факт пожирания фагоцитами микробов, Баумгартен стал на путь опровержения защитной функции фагоцитов. Одним из поводов для очередной статьи Баумгартена послужило опубликование Мечниковым сообщения о невосприимчивости лягушек к сибирской язве, что являлось следствием дружной работы фагоцитов, пожирающих бактерий. В пренебрежительном тоне Баумгартен писал: «Отчего бы лягушке болеть сибирской язвой, если микробы сибирки как огня боятся соков лягушки и умирают в жидкости ее тела? Такого же мнения придерживался г. Нетталь из лаборатории г. Флюге — он тоже указывает на смертельность для микробов сибирской язвы лягушечьих соков».

Много бессонных ночей проводит Илья Ильич, обдумывая организацию опытов, которые с неопровержимостью смогли бы доказать противникам правильность его теории. Наконец-то долгожданные мысли приходят в утомленный мозг. Чтобы не потерять какое-либо звено своих рассуждений, Мечников поднимается с постели ночью и идет к письменному столу, набрасывает свой план на бумагу. Теперь можно бы и заснуть. Но не до сна сейчас Илье Ильичу. Он направляется к водопроводу и окатывает голову холодной водой. Затем одевается и выходит на улицу, в предрассветный туман. Скоро появятся торговцы и повезут на рынок мясо, овощи и фрукты. Выходят консьержки и протирают заспанные глаза. Все бледнее светят газовые рожки. Илья Ильич идет в институт.

Развертывается кипучая работа. Кто-то режет кружочки из пропускной бумаги, другие готовят к опыту лягушек; служитель послан за город со странным поручением — во что бы то ни стало достать камышовые тростинки.

Хитроумный план Ильи Ильича приводит в восторг весь институт. Этот Мечников перехитрит самого дьявола! Суть плана состоит в том, что споры сибирской язвы, заключенные в пропускную бумагу или в мешочки из сердцевины камыша, вводятся под кожу лягушке. Через бумагу или через камыш к спорам сибирской язвы пройдет жидкость, пройдут соки лягушки, но фагоциты не смогут преодолеть бумажный или камышовый барьер. «И тогда мы посмотрим, — думает Мечников, — что получится!» Если прав Баумгартен, споры сибирской язвы должны погибнуть. Если же прав Мечников, то защищенные от фагоцитов споры спокойно разрастутся и образуют колонии бактерий сибирской язвы. Эгот строго научный опыт не оставлял лазеек противнику.

Десятки лягушек были подвергнуты исследованию. Каждая из них получила свою порцию изолированных от фагоцитов спор сибирской язвы. Контрольным лягушкам споры сибирки были впущены непосредственно в тело без всяких преград. Весь институт в напряжении ждал результатов поединка между Мечниковым и Баумгартеном. Когда мешочки со спорами сибирской язвы были извлечены из тела лягушки, обработаны и окрашены, началось неописуемое ликование.

В микроскоп было видно сплошное поле микробов. Споры проросли прекрасно. Очевидно, соки лягушки не только не убили бактерий, но явились для них отличной питательной средой. Контрольные же лягушки показали, что пожирателями бактерий сибирской язвы являются только фагоциты.

Баумгартен и его единомышленники были разбиты наголову, но оружия складывать не хотели. Проходит известный срок, и Баумгартен выдвигает новые возражения против теории Мечникова. Ученик Баумгартена Чаплеевский пишет диссертацию и получает за нее научную степень. Новоиспеченный ученый заявляет, что голуби не боятся сибирской язвы, так как имеют к ней естественную невосприимчивость. Дальше он пытается доказать, что бактерии сибирской язвы умирают в соках голубей, а если иногда и наблюдается фагоцитоз, то, без сомнения, фагоциты пожирают уже убитых соками голубя бактерий. Гуморалисты непримиримы. Теперь они не отрицают более факта поглощения фагоцитами микробов, но фагоциты, по их мнению, поедают лишь мертвых микробов. Нужно было доказать, что фагоциты пожирают живых бактерий.

Хитер Баумгартен! Он стоит за спиной Чаплеевского и грозится Мечникову: «Теперь не отвертитесь! Все предусмотрено… Мы не отрицаем факта заглатывания микробов, сделайте одолжение. Этот факт, правда, встречается редко, но он существует в природе… Но фагоциты, это уж несомненно, поедают убитых нашей сывороткой микробов, они — гиены поля битвы».

Трудную задачу поставил Баумгартен. Нужно доказать ему, что фагоциты едят живых микробов. Но что поделаешь, для того и существуют препятствия, чтобы их преодолевать! Вызов был принят Мечниковым. Незадолго до этого Мечникову довелось наблюдать, как копошатся внутри фагоцита синегнойные палочки (известные как возбудители частых нагноений; синегнойные палочки имеют на конце один жгутик и обладают большой подвижностью). Раз они передвигаются, следовательно они живые. Однако этот опыт наблюдался в фагоцитах лягушек, а не голубя.

Чтобы не оставалось никаких сомнений, новый опыт нужно было поставить на тех же животных, что и Баумгартен, — на голубях. Но как его поставить?

Проходят дни подготовки. Вырабатывается методика опытов.

Ассистент держит в руках голубя, другой умудрился широко раскрыть веко глаза испуганной птицы. Третий помощник входит в кабинет Мечникова и приглашает его в лабораторию:

— Все готово, Илья Ильич, ждем вас.

— Иду, иду! — потирая руки, весело говорит Мечников.

Мечников берет маленькую пипетку и впускает в глаз голубю каплю сибиреязвенной культуры. Через некоторое время Илья Ильич той же пипеткой высасывает из глаза птицы немного водянистой жидкости.

«За истекшее время, — рассуждает Мечников, — фагоциты уничтожили изрядное количество ранее впущенных микробов, а теперь остается быть терпеливым, засесть за микроскоп и заняться ловлей отдельных фагоцитов. Нужно посмотреть, как они расправятся с микробами».

Убедившись, что внутри многих фагоцитов находятся палочки сибирской язвы и в капле жидкости свободных, несъеденных микробов не осталось, Илья Ильич просит перенести его микроскоп в комнату-термостат. Мечников спешит к себе в кабинет и там быстро снимает пиджак и жилет. Он надевает халат на рубашку и идет продолжать свои наблюдения.

Комната-термостат отличается от других тем, что в ней можно точно регулировать температуру, необходимую для исследований. Температура установлена в тридцать семь градусов; обливаясь потом, Илья Ильич терпеливо работает.

Тонкой стеклянной трубочкой Мечникову удалось захватить фагоцита, наполненного микробами, и перенести его в каплю бульона. Вне живого организма фагоцит жить не может, и в бульоне он не только погибнет, но и растворится. А микробы, если они живые, будут размножаться.

Склонившись над микроскопом, Илья Ильич не выпускает фагоцита из поля зрения. Проходят часы.

Задыхаясь от жары, Мечников дождался результатов. Ученый видел, как погиб, растворившись в бульоне, фагоцит, как микробы начали быстро размножаться.

Илья Ильич получил разводку сибирской язвы из «мертвых», по Баумгартену и К°, бактерий. Их проглотил, но не успел переварить изолированный фагоцит.

Измученный, с красным лицом, но сияющий вышел из комнаты-термостата Илья Ильич.

«Из мертвых живые не родятся, так-то… Говорят, что фагоциты, подобно гиенам, питаются падалью, а у меня из „падали“ выросли миллиарды живехоньких микробов», — заявляет Мечников далеким противникам.

— Придумайте, почтенный Баумгартен, что-нибудь поумнее! А молодому человеку, господину Чаплеевскому, за легковесные диссертации надобно не степень давать, а гнать в шею из лаборатории, — полусерьезно-полушутя говорит Илья Ильич.

Он демонстрирует ученикам «чудо» оживления «мертвых» микробов.

Полученную разводку сибирской язвы впрыснули морским свинкам, и те по истечении короткого срока погибли.

Поглощенная фагоцитом бактерия, давшая разводку, оказалась способной умертвить свинок, то есть вирулентной. Из «мертвых», по Баумгартену, микробов Мечников получил культуру сибирской язвы.

Множество нападок пришлось выдержать фагоцитарной теории. Ее творец с изумительной энергией подтверждал свою идею не рассуждениями, а новыми и новыми фактами.