Глава 5 Тайна раскрыта

Глава 5

Тайна раскрыта

Книгопечатание подвижными литерами – результат вдохновения и вместе с тем тяжелого труда.

Может показаться, что идея родилась в результате внезапного прозрения, подобного тому, которое заставило Архимеда выпрыгнуть из ванны с его знаменитым восклицанием «Эврика!». Но идеи редко появляются из ниоткуда. А если и так, как, например, в случае с чертежом геликоптера Леонардо да Винчи, их продолжают считать научной фантастикой до тех пор, пока технический прогресс не убедит нас в обратном. Идеи формируются на основе предыдущих достижений, и для того чтобы принести плоды, им нужна эта самая основа – в данном случае гравирование, литье, металлургия, производство бумаги, вина и масла.

Идея, очевидно, взращивалась медленно. Скорее всего, вначале появилась обобщенная задумка («а что если?»), нечто, о чем можно поговорить со старым другом за бокалом вина. А что если можно было бы каким-то образом избавиться от писцов и ксилографии, чтобы книги могли изготавливаться быстро и чтобы они были доступны всем и в большом количестве – вы только представьте себе, какой статус и какое состояние может обрести тот, кто это придумает! Неизвестно, с чего именно все начиналось; но давайте проведем мысленный эксперимент и попробуем представить себе стадии, через которые должен был пройти Гутенберг, чтобы превратить это «а что если» в идею, а идею – в реальность.

Книгопечатание подвижными литерами – результат вдохновения и вместе с тем тяжелого труда.

По сравнению с изобретателями из других культур у Гутенберга было огромное преимущество – возможность работать всего с парой дюжин, а не с несколькими тысячами символов, а также наличие инструментов, которые повсеместно использовались для гравирования металлов. В некотором смысле путь к решению был перед ним с самого детства. Отдельные буквы можно было встретить на пунсонах для печати на книжных обложках и для чеканки монет. Гутенберг, глядя на горстку пунсонов, наверняка осознавал, что сверху от них можно отрезать примерно сантиметр и соединить несколько пунсонов, получив таким образом слово, строку и целую страницу из металлических букв, покрыть их краской и сделать оттиск на бумаге, то есть создать книгопечатание подвижными литерами.

Теоретически набор пунсонов мог заменить деревянные блоки, так как металл более стойкий, чем дерево, и отпечаток с него четче. Кроме того, буквы можно переставлять, чтобы изменить текст. Однако при всех этих преимуществах каждая страница требовала бы огромного количества пунсонов.

Представьте себе попытку сделать подобным образом несколько десятков страниц, когда гравировщики должны изготавливать каждую букву. Им пришлось бы работать круглосуточно, и каждый пунсон был бы уникальным, при этом велика вероятность того, что некоторые варианты букв будут отличаться друг от друга. Для изготовления одного пунсона хорошему гравировщику нужен целый день. Лишь для одной страницы, подобной той, которую вы сейчас читаете, понадобилось бы 3 тысячи пунсонов. Десять лет работы одного гравировщика на одну страницу! Это экономически неосуществимая и совершенно непрактичная идея.

Таким образом, задача заключается в другом. Необходимо придумать способ создания копии пунсонов. Гутенбергу нужно было нечто, что позволило бы дешево воспроизводить каждый отдельный пунсон или его часть в любом количестве, оставляя оригинал нетронутым. Следовало клонировать информацию с помощью совершенной копии и не повредить при этом оригинал. Именно копия должна затем сформировать собственно печатную страницу.

Набор пунсонов мог заменить деревянные блоки, но гравировщикам пришлось бы изготавливать каждую букву и работать круглосуточно.

Итак, вопрос заключался в следующем: как изготовить дешевую копию пунсона? Очевидно, что нужен механический способ, так как ручное гравирование не подходит. Кажется, что в пунсоне с буквой нет ничего сложного, но он состоит из двух элементов: основания и буквы на одной из его граней. Каждая буква индивидуальна, поэтому основания должны быть разной ширины: широкие буквы (например, m и w) занимают больше места, чем узкие (например, i и l). Сделать копию буквы несложно – на это способен любой изготовитель монет или медалей, достаточно лишь выгравировать изображение в литейной форме и залить в нее золото, серебро или другой металл. Но как изготовить копии таким образом, чтобы объединить их в форму, которая была бы одновременно достаточно прочной для того, чтобы ее можно было использовать для печати, и многоразовой?

Гутенбергу необходимо было придумать способ создания копии пунсонов.

* * *

Этот вопрос приводит нас к ключевым моментам работы Гутенберга, которые, по сути, и воплотили идею книгопечатания подвижными литерами в реальность.

Изображение буквы вырезали на небольшом куске металла. Теперь он содержит необходимую нам информацию. Спустя некоторое время данный элемент станут называть матрицей (от лат. mater – мать). Изначально термин «матрица» использовался в биологии для обозначения матки или формирующей части растения. Кстати, слово «матрица» подсказало немецким шрифтолитейщикам, которые все были мужчинами, подходящий термин для пунсона: в XIX веке они изобрели слово «патрица», а комбинация терминов «патрица – матрица» стала частью общепринятой терминологии в Германии, а также в некоторых англоязычных странах.

Теперь задача состоит в перенесении информации – выгравированной буквы – на небольшой металлический прямоугольник, чтобы создать рельефное изображение этой буквы и литеру.

И вот мы подошли к сути изобретения Гутенберга, которое состоит из двух частей: собственно изобретения и технологии. Изобретением была ручная литейная форма. Это действительно было нечто новое, нечто настолько простое в использовании, что стало стандартным инструментом шрифтолитейщиков на следующие 500 лет, пока в конце XIX века на смену ему не пришли механические шрифтолитейные аппараты.

Ручная литейная форма была настолько проста в использовании, что стала стандартным инструментом шрифтолитейщиков на следующие 500 лет.

Возможно, ручная литейная форма проста в применении, но из описания ее работу понять очень сложно. Пытаться подробно рассказать о том, как она работает, – это все равно что при помощи слов стараться научить кого-нибудь завязывать шнурки на ботинках или ездить на велосипеде. В течение более чем 200 лет никто даже не пытался сделать это, но в 1683 году Джозеф Моксон – лондонский книгоиздатель, автор технических учебников и изготовитель глобусов, которыми так восхищался, в частности, Сэмюэл Пипс, – написал классический учебник «Механические операции в искусстве книгопечатания» (Mechanick Exercises on the Whole Art of Printing). Ему понадобилось 13 страниц для того, чтобы описать то, чему любой подмастерье шрифтолитейщика учился быстрее, чем 8-летний ребенок осваивает искусство езды на велосипеде. Сложно поверить в то, что такой небольшой и практичный предмет требует применения столь сложной терминологии. В книге Моксона вы найдете даже больше, чем вам вообще нужно знать о каретке, корпусе, внутреннем калибре, мундштуке, приводке, охватывающем калибре, зазубрине, нижней пластине, выходном патрубке, колошнике, подставке, зарубке, поддоне и пру жине – каждой детали отведен особый раздел с несколькими подразделами. Естественно, Моксон сопроводил свой текст рисунками, но даже они не помогли сделать изложение понятнее. Когда в 1958 году книгу Моксона переиздали, редакторы Герберт Дэвис и Гарри Картер добавили колкое примечание: «Если вы не знакомы с ручной шрифтолитейной формой, даже не пытайтесь понять ее работу с помощью рисунков Моксона». От себя добавлю: описание побережья Норвегии было бы намного более простым, чем описание ручной формы Моксона.

Тем не менее, как каждый день говорит Райнхард Матсельд сотням туристов и школьников в Музее Гутенберга в Майнце, использовать эту ручную форму – сущее удовольствие. Экскурсии Матсельда напоминают волшебное представление, так как он показывает посетителям различные загадочные вещи: собственно ручную форму и реторт с расплавленным металлом – в основном свинцом с добавлением олова (для увеличения текучести и скорости охлаждения) и антимония (чтобы сделать металл более твердым и таким образом обеспечить прочность литеры). Он не позволяет посетителям подходить к расплавленному металлу слишком близко – и не только из-за опасной температуры +327 °C (+621 °F).

Антимоний (сурьма) заслуживает уважения. Этот металл серебристого цвета использовался в античности для изготовления косметики, а также как средство химической очистки. Существовала легенда, что монахи, впечатленные химическими свойствами этого металла, глотали его, чтобы очистить свое тело. К сожалению, антимоний смертельно ядовит, поэтому им удалось очистить разве что только свои души. Вероятно, этот вздор был основан на ошибочной этимологии названия металла: anti – monos (лат. – против монахов). В просторечии его называли «ядом монахов». В действительности слово «антимоний» произошло, скорее всего, от арабского ithmid в раннем Средневековье.

Эта история напоминает нам о том, что Гутенберг и его последователи проводили опасные эксперименты. Моксон рекомендует шрифтолитейщикам сооружать свои «печи» рядом с окнами, «чтобы испарения антимония (которые на самом деле опасны) причиняли как можно меньший вред тем, кто присутствует при изготовлении металла».

Господин Матсельд практически занимается алхимической магией, за которой нельзя наблюдать с очень близкого расстояния, чтобы не испортить все дело. Все, что вам нужно знать, – это что ручная форма состоит из двух частей, между которыми зажимается матрица выгравированной буквой вверх. Когда матрица крепко удерживается на месте благодаря металлической пружинной скобе, между двумя частями формы остается прямоугольная щель, под которой располагается матрица с выгравированной на ней буквой. Господин Матсельд берет ковш, зачерпывает им расплавленный металл, выливает небольшую часть его в щель, разжимает пружину, раздвигает форму, и оттуда выпадает небольшой серебристый прямо угольник длиной чуть больше 4 сантиметров, уже достаточно остывший для того, чтобы его можно было держать в руках. Это конечный продукт, отпрыск патрицы и матрицы, который мог бы называться инфантрицей (от лат. – ребенок), если бы кто-нибудь захотел придумать для него название. Это литера, на верхней грани которой находится буква. На всю операцию уходит менее одной минуты.

Гутенберг и его последователи проводили опасные эксперименты, пытаясь усовершенствовать процесс книгопечатания.

Шрифтолитейщик XVI века. Художник благоразумно решил не пытаться изобразить детали ручной формы.

Ручная форма господина Матсельда, как и тысячи других, которые можно найти в шрифтолитейных цехах по всему миру, – современный аналог изобретения, лежавшего в самом сердце работы Гутенберга, по крайней мере так считают многие исследователи. Возможно, он хотел сохранить в тайне примитивный вариант этого устройства, скреплявшийся с помощью пары винтов, без которых он распадался на отдельные детали, напоминавшие части какого-то трехмерного пазла. Не сложив эти части в правильной комбинации – две части формы и матрицу, – вы не сможете догадаться о том, каково их предназначение.

Ручная форма стала важным инструментом книгопечатного процесса. Это было простое в использовании устройство, с его помощью можно было изготовить любое количество литер, необходимое для книги, используя лишь один комплект пунсонов. Позже опытные шрифтолитейщики могли изготавливать уже 4 литеры в минуту – несколько сотен в день (неподтвержденный рекорд составляет 3 тысячи штук).

Важное преимущество этой системы – в том, что сами литеры были недолговечны. При производстве большого количества книг они изнашивались, но это не имело значения, так как всегда можно было изготовить больше литер, а при необходимости переплавить старые. Пока у вас были матрицы, вы могли отлить больше литер; и пока пунсоны оставались невредимыми, вы могли изготовить больше матриц. Каким бы примитивным ни было изначальное устройство Гутенберга, принцип его работы был тем же: пунсон (или патрица), матрица, ручная форма, литера – в этом заключалась суть революции Гутенберга.

Ручная форма стала важным инструментом книгопечатного процесса.

Кстати, теоретически можно вообще избавиться от пунсонов и гравировать буквы непосредственно на матрицах. Позже типографщики работали с наборами матриц, чтобы избавиться от затрат на вырезание пунсонов. Тем не менее им пришлось опять вернуться к пунсонам, поскольку намного проще вырезать рельефные буквы на металле, чем выгравировать их углубленное изображение. Гравирование углубленных изображений было популярно у римлян, но те имели дело с большими каменными буквами. Представьте себе, как сложно отполировать внутренние края углубленных букв размером с те, которые вы сейчас читаете. Это было настолько тонким делом, что гравировщикам часто приходилось использовать контрпунсоны, чтобы выбить труднодоступные углубления, такие как в верхней части букв e и A. Поэтому пунсоны остались важнейшим элементом, а матрица – второстепенным.

Теперь поговорим о второй составляющей инновации Гутенберга – технологии объединения литер в «формы». Теоретически объединить литеры, вставив их в рамку, и закрепить строки, чтобы получить страницу из металлических литер, несложно. Но проблемы, с которыми пришлось столкнуться Гутенбергу, были не теоретическими, а практическими: как точно установить литеры, сделать небольшие отступы и убедиться, что текст будет выглядеть должным образом? Вероятно, Гутенберг экспериментировал с этой технологией в Страсбурге, так как в копиях судебных записей упоминаются «формы». Возможно, тогда исчезли только «формы». Но как тогда могли существовать целые страницы из литер без инструмента для изготовления литер – ручной литейной формы?

Важная составляющая инновации Гутенберга – технология объединения литер в «формы».

Впереди были годы экспериментов с целью совершенствования элементов ручной формы. Каждый отпечаток матрицы должен иметь одинаковую глубину, чтобы можно было получить буквы одинаковой четкости. Все литеры должны быть одинаковой высоты, иначе одни буквы будут отпечатаны слишком сильно, а другие могут вообще не коснуться бумаги. Буквы должны сочетаться определенным способом, поскольку от интервалов между ними зависит то, будут ли они читаться. При изготовлении ручной формы должно быть учтено, что более широкие (m, w) и прописные (A, B) буквы занимают больше пространства, чем узкие (l, i) и строчные (a, b) (которые наборщики позже назовут нижним регистром, поскольку они располагались в нижнем из двух ящиков на стойке наборщика). Помимо этого, должны быть приняты во внимание все нюансы, касающиеся размера шрифта (который сейчас измеряют в пунктах), гарнитуры и знаков препинания – для каждого варианта нужна собственная комбинация «пунсон – матрица». Каждая гарнитура требовала до 300 различных пунсонов, и на всех должны быть вырезаны буквы. Из них должны быть отлиты литеры, из которых затем нужно составить строчку, выравнивая их с точностью до сотых долей миллиметра. Гутенбергу также необходимо было совершенствовать десятки других мелких технологий: хранение литер, их объединение, составление из них большого количества страниц, поиск соответствующего пресса, изготовление подходящей бумаги и краски, а также контроль качества, который позволил бы убедиться в применении единых стандартов для каждого отдельного издания. Как вскоре обнаружили книгоиздатели, они находились на пороге мира, требовавшего высокого уровня мастерства, и им пришлось составить целые энциклопедии новых технических терминов.

Гутенбергу приходилось совершенствовать десятки мелких технологий: хранение литер, их объединение, составление большого количества страниц, поиск соответствующего пресса, изготовление подходящей бумаги и краски, контроль качества и т. д.

В качестве примера рассмотрим два элемента – пресс и краску.

Хотя слово «пресс» почти сразу же стало ассоциироваться с книгопечатанием, до того как этот процесс начал набирать обороты, необходимость использования данного устройства не была столь очевидной. Можно делать копии, положив бумагу на смоченную краской рельефную форму, руками или с помощью ткани. Но эксперименты показали, что, для того чтобы на пергаменте и тряпичной бумаге получилось отчетливое изображение, нужно сделать оттиск. Примитивные прессы с деревянными винтами, которые нужно было вращать, чтобы заставить поршень двигаться вниз, были весьма распространены и использовались в производстве бумаги для высушивания листов. Эти устройства произошли от прессов, применявшихся при изготовлении вина и масла еще до времен Римской империи. Задача заключалась в том, чтобы приспособить данную технологию к книгопечатанию – расположить несколько страниц из литер, вставленных в массивную металлическую форму (вес которой иногда равнялся весу взрослого человека) так, чтобы поршень пресса опускался равномерно и оказывал одинаковое давление на каждый квадратный сантиметр, от внешнего края к центру.

Что касается краски, то Гутенберг, вероятно, знал, что в качестве основных ингредиентов можно использовать льняное масло, сажу и янтарную смолу, но ему нужно было экспериментировать, чтобы найти наилучшую комбинацию. Он наверняка обнаружил, что типографская краска представляет собой достаточно сложное вещество. Необходимо, чтобы масло, придающее ей блеск, было соответствующей консистенции; сажа (которую лучше всего получать путем сжигания масла и смолы) – тщательно прожарена для обезжиривания. Если Гутенберг уже тогда думал о цветных красках (а он так и делал, если желал создать конкуренцию рукописной продукции), то должен был консультироваться у художников и, таким образом, научиться использовать киноварь (ярко-красные кристаллы, которые когда-то считались кровью драконов) и голубой минерал, известный как ляпис-лазурь, для получения синей краски (минералы следовало растолочь в порошок и смешать с маслом в правильных пропорциях).

Гутенберг экспериментировал с основными ингредиентами – льняным маслом, сажей и янтарной смолой, чтобы найти наилучшую комбинацию для краски.

С каждым экспериментом проблем наверняка становилось все больше, так как литеры, краска, бумага и пресс должны были сочетаться друг с другом. Например, насколько мягкой (или твердой) должна быть бумага? Это очень важный вопрос, ответ на который впоследствии занял центральное место в книгопечатном процессе. Бумага, предназначенная для писчих перьев и чернил, оказалась слишком твердой для того, чтобы отпечатывать на ней краску с помощью пресса. Бумагу следовало сделать мягче. Эта цель была достигнута с помощью увлажнения, и литера уже могла оставить отчетливый отпечаток. Каждый бумажный лист получал надлежащее количество влаги, не слишком большое, чтобы листы не размокли. Эксперименты показали, что лучше всего увлажнять каждый второй лист, складывая их все вместе под пресс на несколько часов; время пребывания под прессом должно быть достаточным для того, чтобы влага могла проникнуть во все листы, но не слишком долгим, чтобы они не начали разлагаться (продолжительность операции варьировалась в зависимости от времени года). После печати каждый лист нужно было высушить – это касается не только краски, но и самой бумаги. Извините за небольшое отступление от темы, но, когда мы нажимаем клавиши на клавиатуре, чтобы набрать текст, стоит вспомнить о том, сколько времени и труда требовалось для этого в прошлом.

Мягкость бумаги – очень важный вопрос, ответ на который впоследствии занял центральное место в книгопечатном процессе.

Изготовитель бумаги поднимает мокрую массу, готовую к сушке.

Это лишь один из вопросов, а их было немало. Как сделать давление равномерным? При каком давлении краска наносится лучше всего? Что происходит при взаимодействии различных видов краски с разными видами бумаги? Как нанести краску так, чтобы ее было достаточно для создания отчетливых изображений и чтобы при этом она не заполняла отверстия таких букв, как e и a? Каждый элемент нужно было разработать, а затем изменить так, чтобы он соответствовал другим элементам при использовании химических веществ и давления за определенное количество времени. Неудивительно, что для этого потребовались годы.

И, учитывая отсутствие свидетельств, понятно, что эксперты ведут споры о том, какие именно результаты были достигнуты в Страсбурге. Думается, что в данном случае предания могут быть не менее хорошим ориентиром, чем официальная история. Так, некоторые средневековые авторы – флорентинец Маттео Пальмиери (в 1483 году), кёльнский летописец (в 1499 году), немецкий историк Якоб Вимпфелинг (в 1505 году; по сути, он не называет имени Гутенберга, а упоминает некого безымянного жителя Страсбурга, который принес идею в Майнц, где она была реализована Гутенбергом) – приписывали Гутенбергу изобретение книгопечатания в 1440 году. Вероятно, будет справедливым предположить, что около 1440 года Гутенберг был близок к выполнению условий договора, который подписал со своими партнерами, и что это действительно были «авантюра и искусство» книгопечатания подвижными литерами.

Однако в те времена никто не упоминал о том, что он пошел дальше исследований и разработок и действительно что-либо напечатал. Это предположение, как мы увидим, появилось лишь недавно.

* * *

Гутенберг оставался в Страсбурге до 1444 года. Сохранившиеся документы мало что говорят о последних годах его пребывания в этом городе. Гутенберг был поручителем займа при обстоятельствах, которые свидетельствуют о том, что он сохранил статус человека из высшего класса. Изготовил он зеркала или нет, неясно. Если да, то это не сделало его богатым, так как в 1442 году он сам взял деньги в долг (80 динаров, или примерно 60 гульденов). Возможно, ему нужны были дополнительные средства для денежного оборота. Но на протяжении следующих 13 лет он вовремя выплачивал проценты и остался при делах, возможно, продолжая свои исследования и разработки, и – опять-таки, возможно, – вернув утраченный пресс, который находился у Андреаса Дритцена. Один из помощников Гутенберга 16 годами позже открыл первую в Страсбурге типографию, и это еще одно доказательство того, что корни изобретения были именно в данном городе. Гутенберг оставался финансово обеспеченным, владея (по состоянию на 1443 год) имуществом, оценивавшимся в 400 гульденов, чего было достаточно для поддержки долгосрочных проектов даже без существенных достижений.

Справедливо предположить, что около 1440 года Гутенберг был близок к выполнению условий договора со своими партнерами и что это действительно были «авантюра и искусство» – книгопечатание подвижными литерами.

Гутенберг оставался в Страсбурге достаточно долго для того, чтобы дождаться окончания пятилетнего контракта с партнерами. Это вряд ли могло послужить поводом для прекращения работы и отъезда из города. Была другая, более веская причина – угроза войны. Исходила она от разношерстной армии безработных французских наемников, которые происходили в основном из Гаскони, но были известны как арманьяки, потому что их первый предводитель родился в Арманьяке. На протяжении 30 лет арманьяки поддерживали французского короля в его борьбе с Бургундией, которая в XV веке была фактически независимой страной. В 1435 году Франция и Бургундия объединили свои силы против англичан – это произошло на последнем этапе Столетней войны – и арманьяки внезапно оказались без работы и без денег. Двадцать тысяч бывших наемников отправились разбойничать по всей Европе, словно орда варваров, не менее диких, чем вестготы. Фридрих III, наследник Сигизмунда на немецком троне, решил, что может использовать арманьяков, и направил их против швейцарцев, которые тогда боролись за независимость. После ужасной битвы под Базелем они отправились на север, к Страсбургу, сжигая и грабя все на своем пути.

– Мир с вами, – приветствовали монахи.

– Почему мир? – следовал грубый ответ. – Война приносит мне деньги и хлеб. Ты хочешь, чтобы я остался голодным?

Жители Страсбурга не пустили в город этих мерзких созданий, чье имя они исказили как Arme Gecken (фр. – несчастные глупцы). В начале 1445 года арманьяки вернулись на родину, оставив за собой опустошенные селения и сохранив обиду на Фридриха.

Один из помощников Гутенберга позже открыл первую в Страсбурге типографию, и это еще одно доказательство, что корни изобретения были именно в данном городе.

Тем временем Гутенберг покинул Страсбург, возможно, не желая рисковать жизнью ради города, полноценным гражданином которого он так и не стал, а возможно, из-за того, что война угрожала его работе. Как бы то ни было, в 1444 году он исчез на четыре года вместе со своими амбициями и открытиями (но, полагаю, пока не печатными книгами).

В 1444 году Гутенберг исчез на четыре года вместе со своими амбициями и открытиями.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.