ДЖЕКИЛЛ И ХАЙД НА НОВЫЙ ЛАД

ДЖЕКИЛЛ И ХАЙД НА НОВЫЙ ЛАД

Я подружился с Ли Губером, бродвейским продюсером, когда мы вместе работали в Совете по искусству штата Нью-Йорк. Летом 1978-го он попросил меня написать современную версию «Доктора Джекилла и мистера Хайда» Роберта Льюиса Стивенсона — для музыкальной постановки. Оригинальная повесть, кстати, малюсенькая — каких-то шестьдесят страниц. В ней не прописаны характеры, персонажи удивительно схематичные и плоские. Это была первая книга Стивенсона, за которую он получил деньги.

Я за свою работу не получил ни гроша. По-моему, вышло превосходно, может, чуточку небрежно и коротко. Мюзикл называется «Профессор химии»:

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Время: настоящее, весна. Место: Свитбредский колледж, небольшая школа изящных искусств в пригороде Филадельфии.

Картина первая.

Занавес поднимается.

У ворот колледжа, полдень. На сцене хор студентов и студенток, убитых горем. Студенты демонстрируют скорбь разными нелепыми способами. Среди них — симпатичная, легкомысленная студентка по имени Кимберли. Ее дружка зовут Сэм. В руках у всех свежий выпуск студенческой газеты с одной новостью: колледж разорен и скоро закроется насовсем.

КИМБЕРЛИ. Не может быть!

СЭМ. Что это за мир, в котором происходит такое?

СТУДЕНТ ПЕРВЫЙ. Что за гадкое, прогнившее общество!

И далее в том же духе. Крики становятся музыкальнее, движения — ритмичнее, постепенно они сливаются в танец и песню про немилосердную судьбу. Что конкретно случилось, никто не говорит. Постепенно танцующие замирают в позах, выражающих уныние.

СТУДЕНТ ПЕРВЫЙ. Я бы сейчас напился.

СЭМ. И что это даст?

СТУДЕНТ ПЕРВЫЙ. Ну хоть вырвет.

СЭМ. Тебя и так вырвет.

(Входит громогласная Салли Карткарт, похожая на Джуди Гарланд. На ней костюм болельщицы, в руках помпоны. Она не слышала новость.)

САЛЛИ. Эй, пиплы, чего все грустные? Весна же!

КИМБЕРЛИ. Салли, ты где была?

САЛЛИ. На тренировке команды болельщиц. (Демонстрирует па.) Делай С, делай В, делай И, потом Т! Делай Б, делай Р, делай Е и Д! Свитбред! Свитбред! Свитбред!

СЭМ. Салли, колледж разорен.

САЛЛИ. О нет!

СЭМ (протягивает ей газету). Вот свежая «Печень». Там все написано.

КИМБЕРЛИ. Такое не напечатали бы, не будь это правдой.

САЛЛИ (читает). «Банкротство! Через две недели закроется навсегда». Самый невинный колледж в мире.

СЭМ. Бросай свои помпоны, Салли. Не за кого теперь болеть.

САЛЛИ. Я их не брошу, Сэм. Но опущу вниз.

ХОР (в один голос). Вниззззззззззззззззззззззз.

Входят Джерри Риверс, президент студенческого союза, похожий на Микки Руни, и его отчим, Фред Легхорн, смекалистый король механизированного птицеводства.

СЭМ. Эй, это же Джерри Риверс, президент студсоюза.

ДЖЕРРИ. Банде привет. Знакомьтесь, это пятый и, возможно, последний муж моей матери, Фред Легхорн, крупнейший производитель курятины в мире.

САЛЛИ. Мистер Легхорн, вам куры не надоели?

ЛЕГХОРН. Человеку, которому надоели куры, надоела жизнь.

СЭМ. Джерри, ты слышал о банкротстве?

ДЖЕРРИ. Да. Я как раз думал, что теперь делать простым ребятам вроде нас.

Джерри складывает руки за спиной и танцует степ, обдумывая проблему. Потом останавливается и обращается к хору.

ДЖЕРРИ. Ребята, идеи есть?

Члены хора складывают руки за спиной и в унисон повторяют его движения. Потом останавливаются и с великолепным хоровым эффектом пропевают следующую реплику.

ХОР (поет). Что простые ребята вроде нас могут поделать?

ЛЕГХОРН. Например, устроить ярмарку пирожных.

САЛЛИ. Мистер Легхорн, а вы дадите нам пару миллионов гринозавров?

ЛЕГХОРН. Я приехал сюда, чтобы посмотреть, что мой пасынок получает за десять тысяч долларов в год, и, честно сказать, я не впечатлен. Это место похоже на Диснейленд, только без аттракционов.

КИМБЕРЛИ. Но мы — будущее вашей страны!

ЛЕГХОРН. Вот и я о чем.

ДЖЕРРИ. Погодите! Есть! Придумал! Мы все вместе поставим бродвейский мюзикл!

ХОР (пораженно, в один голос). Ох ты! Ты думаешь, получится?

ДЖЕРРИ. Почему бы нет? Выведем эту высокопарную дребедень на Бродвей и за месяц сделаем столько, что этой академической шарашке хватит на годы вперед!

ХОР (в один голос). Иди ж ты!

САЛЛИ. Джерри, у меня только один вопрос: мы все еще любим друг друга?

ДЖЕРРИ. Несмотря на банкротство? Пока не знаю. Увидим.

САЛЛИ. Я подожду.

Входит Элберт Уайтфит, любимый всеми президент колледжа и философ. Он вне себя из-за банкротства колледжа. Доктор Генри Джекилл, уважаемый декан факультета химии, и Попс, престарелый охранник колледжа. На Уайтфите и Джекилле академические шапочки и мантии. Попс в комичной униформе.

Сцена очень драматичная. Студенты с ужасом и жалостью наблюдают, как Уайтфит рвет на себе седые волосы, разрывает мантию, высыпает на себя мусор из урны и тому подобное.

УАЙТФИТ. Я больше не хочу жить!

ПОПС. Сэр, прошу вас — на вас смотрят студенты!

УАЙТФИТ. Мне все равно!

ПОПС. Учащимся не стоит видеть президента своего колледжа в таком состоянии. Они могут написать домой.

УАЙТФИТ. За то, что я натворил, меня стоит повесить на ветке старого вяза.

ДЖЕКИЛЛ. Элберт, вы не сделали ничего такого, чего бы до вас не делали миллионы других простаков.

УАЙТФИТ (обнимает Джекилла). Ох, доктор Генри Джекилл, декан химического факультета и мой лучший друг. Верный мой Генри, единственный преподаватель, известный по всему штату.

ДЖЕРРИ. Президент Уайтфит, доктор Джекилл, — а что случилось с уставным фондом колледжа? Я думал, он велик, инвестирован в надежные акции — «Ксерокс», «Полароид», «Ай-Би-Эм», другие крупные компании…

УАЙТФИТ (горестно повторяет). «Ксерокс», «Полароид», «Ай-Би-Эм».

ХОР. «Ксерокс», «Полароид», «Ай-Би-Эм».

Тут начинается грандиозный ритмический номер. Быстрее и громче, громче и быстрее все повторяют названия крупных акционерных обществ. Всех захватывает безумный, дикий танец богатства. Потом танцоры затихают, тяжело дыша.

ЛЕГХОРН. Так что случилось с акциями?

КИМБЕРЛИ (сексуально возбужденная богатством). С крутыми-брутыми-друтыми голубыми фишками? Ням-ням!

УАЙТФИТ. Два месяца назад в мой кабинет зашел сладкоречивый молодой консультант по инвестициям. Я как раз читал Платона.

СЭМ. Диалоги?

УАЙТФИТ (с негодованием). Хватит! Я больше не обязан отвечать на эти дурацкие вопросы. Я читал Платона. Точка.

СЭМ. Да, сэр.

УАЙТФИТ. Все равно там все так перепутано… Иди пойми, где начало, а где конец. Ну, так вот, этот консультант мне говорит: «Оторви свой измученный взгляд от пожелтевших страниц, старый философ. Посмотри на мир, каким он является сейчас! Ты можешь сделать много денег! Через два месяца Свитбредский колледж будет в два раза богаче Гарварда!»

САЛЛИ. Но Гарвард большой!

КИМБЕРЛИ. Гарвард крутой!

СЭМ. Да, там все серьезно.

УАЙТФИТ. «Вложи все во фьючерсы на какао», — сказал он.

ЛЕГХОРН. Господи!

УАЙТФИТ. Умоляю вас, Бога ради, не упоминайте при мне какао, никогда!

САЛЛИ. А что такое фьючерсы на какао?

УАЙТФИТ. Я так и не узнал.

КИМБЕРЛИ. Я схожу в библиотеку и выясню.

УАЙТФИТ. Для этого вы сюда и приехали — учиться и выяснять.

ЛЕГХОРН (обращаясь к Кимберли). Смотри на букву «К».

КИМБЕРЛИ (искренне). Спасибо за совет.

Кимберли уходит.

УАЙТФИТ. Если бы моя докторская диссертация не была посвящена философскому отрицанию самоубийства, сейчас я был бы уже мертв.

ДЖЕРРИ. Доктор Уайтфит?..

УАЙТФИТ (впадает в безумие от презрения к самому себе). Га-га-га.

ДЖЕРРИ. Сэр, я тут поговорил с ребятами, мы думаем, что смогли бы поставить мюзикл на Бродвее.

УАЙТФИТ. Ик!

ЛЕГХОРН. Это самый умный ваш ответ.

ДЖЕРРИ. Я пока не решил, о чем будет мюзикл.

САЛЛИ. Ты же гений шоу-бизнеса, Джерри. Ты можешь все!

СЭМ. Мюзикл про Иисуса Христа?

ДЖЕРРИ. Может быть.

САЛЛИ (поет на мотив «Мои милый Августин»).

Я Мария Магдалина,

Магдалина, Магдалина,

Я Мария Магдалина.

Всем вам привет.

ПОПС (на тот же мотив).

Я болен лепрою,

Лепрою, лепрою,

Я болен лепрою,

Исцелите меня.

ДЖЕРРИ. Не, не. Иисуса Христа уже распинали на сцене. (Спохватившись.) Слушай, Попс, я и не знал, что ты поешь.

ПОПС. Я должен был стать звездой сцены, экрана и радио. Но потом мою собаку задавила машина, и у меня начался период глубокой депрессии, от которой я так и не оправился. В детстве никто не мечтает стать охранником в колледже.

ДЖЕКИЛЛ. Хреново… Ты бы сказал мне — может, я придумал бы какое-нибудь лекарство. Все-таки химия по моей части.

УАЙТФИТ. Ты уже дал миру рецепт чудного бананового пирога.

ДЖЕКИЛЛ. Сейчас я обдумываю кое-что действительно опасное, на Нобелевку потянет. Банановым пирогом людей не напугаешь.

ДЖЕРРИ. Ну чего, ребята? За работу! Айда в Мемориальный театр имени Милдред Пизли Бэнгтри, посмотрим, что у нас есть в пороховницах. Будем репетировать всю ночь!

ДЖЕКИЛЛ. Я тоже не буду спать! Это замечательно! Такого пинка я жду уже несколько лет.

Все студенты уходят.

ЛЕГХОРН. Кто такая Милдред Пизли Бэнгтри?

УАЙТФИТ. Кабы я знал.

Входит Кимберли.

КИМБЕРЛИ. Простите…

Легхорн, Джекилл, Уайтфит и Попс собираются в вокальный квартет и поют лирическую балладу «Чем помочь тебе, девочка моя?».

КИМБЕРЛИ. Вы закончили?

ЛЕГХОРН, ДЖЕКИЛЛ, УАЙТФИТ, ПОПС (а капелла, на четыре голоса). Закончили.

КИМБЕРЛИ. Как пройти в библиотеку?

ЗАНАВЕС

Картина вторая: лаборатория доктора Джекилла. Десять часов вечера. В нарисованном заднике прорезаны окно и дверь.

Занавес поднимается.

Часы на здании библиотеки отбивают десять ударов.

Воет собака. Доктор Джекилл сидит в одиночестве и чертовски сильно старается совершить какое-нибудь открытие. Из театра доносятся звуки репетиции.

ДЖЕКИЛЛ. Ядрить твою бора муть. Ну, пораскинь уже мозгами, а? Господи, как же муторно выдумывать что-то, до чего еще никто не додумался. Все, о чем я думаю, уже кем-то придумано.

В окне появляется Джерри. Вид у него унылый.

ДЖЕРРИ. Доктор Джекилл, видимо, вам придется спасать колледж в одиночку. Мы не смогли ничего придумать.

ДЖЕКИЛЛ. Мальчик мой, тут, в лаборатории, дела тоже не блестящи. Ну почему всякий раз, как человеку понадобится идея, достойная Нобелевской премии, ее невозможно найти?

ДЖЕРРИ. Пошлю вам немного вдохновения. Может, поможет.

ДЖЕКИЛЛ. Вдохновения?

ДЖЕРРИ. Сами увидите.

Джерри выходит. В дверь стучится Легхорн.

ДЖЕКИЛЛ. Антре.

Входит Легхорн с бутылью зеленого химиката.

ЛЕГХОРН. Я хотел вас попросить провести анализ этой штуки. Один из моих конкурентов добавляет эту дрянь в корм своим курам. Интересно узнать, что там такое. Я хорошо заплачу.

ДЖЕКИЛЛ. Это как просить Альберта Эйнштейна проверить вашу бухгалтерию.

ЛЕГХОРН. Да он шнурки себе не мог завязать, не то что… Это всем известно. (Читает надписи на колбах и бутылях.) Два литра ЛСД! Амфетамины! Барбитураты! Кваалюд! Витамин Е! Для чего вам столько?

ДЖЕКИЛЛ. Отбирал у студентов. Накопилось.

ЛЕГХОРН. Неудивительно, что они себя считают такими талантливыми. Так, я дам вам пять сотен, если представите полный анализ до того, как я отсюда уеду, то есть до завтрашнего полудня. Это, разумеется, на случай, если у вас что-то не выгорит с Нобелевской премией. Спокойной ночи.

Легхорн выходит. Джекилл нюхает содержимое бутылки.

ДЖЕКИЛЛ. Ух, тыыыы! Аж шерсть дыбом стала. Аромат — смесь крема после бритья и солдатских ботинок.

САЛЛИ (игриво). Доктор Джекилл, доктор Джекилл.

ДЖЕКИЛЛ. Антре.

Входит Салли. За ней очередь студенток в просвечивающих ночных рубашках. Они пришли, чтобы вдохновить его.

Среди них Кимберли.

ДЖЕКИЛЛ (остолбенело отступает). Это что, подстава? Я всю жизнь сторонился секса!

САЛЛИ. А это и не секс.

ДЖЕКИЛЛ. Нет?

САЛЛИ. Мы музы. Джерри нарядил нас музами и велел прийти и вдохновить вас.

ДЖЕКИЛЛ. Не хотелось бы объяснять это полиции.

САЛЛИ. Вы просто расслабьтесь и получайте удовольствие.

Звучит музыка. Девушки водят хоровод вокруг Джекилла и с Джекиллом, щекочут его, дуют ему в уши, увивают венками и тому подобное.

Танец заканчивается, оставляя Джекилла в невероятно двусмысленной позе.

Без стука входит Уайтфит, он взбешен.

УАЙТФИТ. Я возмущен! Я поражен! Я взбешен!

ДЖЕКИЛЛ. Это не то, что вы думаете.

УАЙТФИТ. Я думаю, что вижу профессора, который водит хоровод.

САЛЛИ. Это наша вина, доктор Уайтфит.

УАЙТФИТ. Да что вы знаете, глупые девственницы? Вы собственной задницы не сможете найти! Обеими руками!

КИМБЕРЛИ (гордо, искренне). Я вот нашла!

УАЙТФИТ (указывает на Джекилла). Вот кто во всем виноват. Это не просто доктор Джекилл — это доктор Джекилл и мистер Хайд.

САЛЛИ (восторженно шепчет). Доктор Джекилл и мистер Хайд. (Увереннее.) Доктор Джекилл и мистер Хайд! Конечно!

ДЖЕКИЛЛ. Кто такой мистер Хайд?

САЛЛИ. Вот и тема для нашего мюзикла! Доктор Джекилл и мистер Хайд — такого еще никто не делал! Пойду скажу Джерри!

УАЙТФИТ. Минутку! А как насчет развратной сцены, свидетелем которой я только что стал?

САЛЛИ (направляется к двери вместе с остальными студентками). Чувак, просрав уставной фонд на своих фьючерсах, ты потерял моральный авторитет в моих глазах. У тебя мозгов меньше, чем Господь дал глиняной свистульке.

Салли и другие студентки уходят.

УАЙТФИТ. Поделом мне. Вообще полезно время от времени выслушивать о себе такое.

ДЖЕКИЛЛ. Так кто такой мистер Хайд?

УАЙТФИТ. Герой знаменитого рассказа Клэр Бут Льюс «Доктор Джекилл и мистер Хайд».

ДЖЕКИЛЛ. Впервые слышу.

УАЙТФИТ. Тебя зовут Джекилл, и ты никогда не слышал об одном из самых знаменитых рассказов нашей литературы? О рассказе, который назван твоим же именем?

ДЖЕКИЛЛ. Слушай, я же не смешиваю тебя с дерьмом, потому что ты профан в химии. И ты меня не смешивай с дерьмом за то, что я не знаю литературы.

УАЙТФИТ. В рассказе говорится про человека, который открыл некое вещество. Выпив его, он становится другим человеком. Из доктора Джекилла превращается в ужасного мистера Хайда.

ДЖЕКИЛЛ. Сам выпивает?

УАЙТФИТ. И превращается в чудовище.

ДЖЕКИЛЛ. Никому не дает. Выпивает сам.

УАЙТФИТ. Точно.

ДЖЕКИЛЛ (вдохновенно). Надо же! Вот что значит — мужик.

Из театра доносятся радостные крики — Салли принесла хорошие новости.

ДЖЕРРИ (издалека). Ну конечно! Джекилл и Хайд!

ЗАНАВЕС

Картина третья: пустая сцена мемориального театра имени Милдред Пизли Бэнгтри — несколько минут спустя.

Занавес поднимается.

На сцене все студенты, кроме Джерри, Салли, Кимберли и Сэма. Они в восторге от идеи постановки.

Попс наблюдает. Девушки все еще в ночных рубашках.

Под жутковатую музыку они изображают чудовищ, дьявольски хохочут, в общем, пытаются запугать друг друга до икоты.

Появляются Джерри, Салли, Кимберли и Сэмс викторианскими костюмами и реквизитом.

ДЖЕРРИ. Ребята, мы тут нашли кое-что в костюмерной. Разбирайте.

Они бросают костюмы на пол, и труппа, включая Салли, Кимберли и Сэма, начинает одеваться.

ПОПС. А мне можно костюм?

ДЖЕРРИ. Нет. Ты и так идеально одет. Нам нужен комический полицейский.

ПОПС (обиженно). В моем пистолете настоящие патроны.

ДЖЕРРИ. Серьезно? Да тебе игрушечный пистолет со сладкой водичкой доверить нельзя.

ПОПС. Ну, спасибо.

ДЖЕРРИ. Не за что.

Из кулис выходит Легхорн, впечатленный увиденной там машиной.

ЛЕГХОРН. Можно посмотреть на гениев за работой?

ДЖЕРРИ. Располагайся, папа.

Все, кроме Джерри и Легхорна, поворачиваются спиной к аудитории и гримируются. Они становятся Дракулами, Франкенштейнами, вурдалаками и так далее.

ЛЕГХОРН. Перестань меня так называть. Мы с твоей матерью подали на развод.

ДЖЕРРИ. Ладно, как тебя там, усаживайся где-нибудь.

ЛЕГХОРН. Там, за кулисами, стоит здоровенная машина. Похожа на автоматическую курожарку старой модели — у меня были такие.

Джерри уходит за кулисы, возвращается в восторге.

ДЖЕРРИ. Надо же. Дымовая машина — это мы ставили «Макбет» в стиле рок-н-ролл.

ЛЕГХОРН. Там еще паровые гудки.

ДЖЕРРИ. Это мы ставили «Старик и море» в стиле рок-н-ролл. (Выходит на середину сцены.) Так, все смотрим на меня.

Все поворачиваются к нему — с ужасающим эффектом.

ДЖЕРРИ. Ох нет, все не могут быть монстрами!

САЛЛИ. Но монстры всем нравятся.

Начинается номер с песней о том, как все любят чудовищ, но не всем везет, и некоторым людям приходится быть красивыми, и их все ненавидят.

ДЖЕРРИ. Интересно, а что сейчас делает настоящий Джекилл в своей лаборатории?

ЛЕГХОРН. Меня спросить, так он даже бунзеновскую горелку самостоятельно зажечь не способен.

ЗАНАВЕС

Картина четвертая: лаборатория доктора Джекилла — несколько минут спустя.

Занавес поднимается.

Из театра доносится идиотская рок-музыка. Текст состоит из повторения «Джекилл и Хайд! Уоу, уоу, бейби, это Джекилл и Хайд!». Джекилл один в лаборатории, он радостно заполняет большую пробирку ЛСД неизвестной пищевой добавкой для кур и другими веществами.

Пробирка зловеще дымится.

Джекилл закрывает окно, музыка стихает. Он продолжает свое занятие, напевая на мотив «Юморески».

ДЖЕКИЛЛ (поет). Мы гулять ходили в парк, слушали лягушек квак. Если груз выносит лошадь, вытянешь и ты-ы-ы!

Стук в дверь.

ДЖЕКИЛЛ (в сторону). Хммм. Вот и кролик для опытов. (Громко.) Антре, сильвупле.

Появляется жена Джекилла, трагически одинокая немолодая женщина. Он не узнает ее. Глубоким контральто она поет ему завораживающую песню о своей глубокой преданности.

ДЖЕКИЛЛ. Вам кого?

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Генри, я твоя жена.

ДЖЕКИЛЛ. Да, да, да. Я вспомнил.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Когда ты не пришел домой к ужину, я начала обзванивать знакомых, чтобы узнать, что с тобой.

ДЖЕКИЛЛ (озабоченно). Со мной все в порядке?

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Так вот же ты.

ДЖЕКИЛЛ. Слава Богу. Я мог бы сейчас валяться в канаве.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Говорят, что ты нацелился на Нобелевскую премию.

ДЖЕКИЛЛ (возбужденно). Милдред, я стал новым человеком.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ (поправляет его). Гортензия.

ДЖЕКИЛЛ. Гортензия, я стал новым человеком. Может, выпьешь чего?

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. То есть?

ДЖЕКИЛЛ (протягивает пробирку). Вот. От этого у тебя шерсть дыбом встанет.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Зачем мне шерсть дыбом?

ДЖЕКИЛЛ. Так, к слову пришлось. Почему ты всегда придираешься к разным мелочам? Я не понимаю, как мы умудрились столько прожить вместе.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Пахнет отвратительно.

ДЖЕКИЛЛ. Но ты же меня так любишь. Это ведь ты меня любишь?

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Да, это была я.

ДЖЕКИЛЛ. Отлично, тогда пей — один глоток, второй глоток. Пей!

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Я тебе никогда не отказывала. Но придется с чего-то начинать.

Миссис Джекилл с достоинством уходит.

ДЖЕКИЛЛ (в сторону). Вот что меня убивает, так это борьба за права женщин. (Себе.) Ну, давай, парень, — если хочешь попасть в Стокгольм, придется это выпить самому. Попытка — не пытка.

Он зажимает нос и пьет. Сначала ничего не происходит, потом начинается кошмарное превращение. Он хватается за горло, издает нечеловеческий вопль, падает на пол и укатывается под стол. Там Джекилл превращается в гигантскую кровожадную курицу. Он распахивает окно и, хлопая крыльями, исчезает в ночи.

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина первая: полночь. Сцена театра. Студенты построили декорации, изображающие лондонскую улицу XIX века. Слева направо расположены три фасада: паб для отбросов общества, зловещий склад, в котором Джекилл проводит свои опыты, и респектабельный дом Джекилла. Двери в фасадах настоящие. На улице горят фонари. Вывеска над входом в тайную лабораторию гласит: «Тайная лаборатория».

При опущенном занавесе: часы на здании библиотеки бьют двенадцать раз.

Занавес поднимается.

На сцене вся труппа за исключением Уайтфита, доктора Джекилла и миссис Джекилл.

Легхорн стоит в стороне в обычном деловом костюме, остальные наряжены жителями викторианской Англии из разных слоев общества. Попс — полицейский на дежурстве. Салли — шлюха с золотым сердцем, ожидает клиентов под фонарем. На Джерри, который играет доктора Джекилла, цилиндр и накидка. Он руководит студентами, которые заканчивают постройку декораций — забивают гвозди, красят фанеру. Среди них Сэм, на нем твидовый костюм и котелок. Ему досталась роль Аттерсона, лучшего друга Джекилла. Кимберли одета нянькой. Ее причудливая коляска стоит на улице. Легхорн покопался в дымовой машине, и она пыхает облачками тумана.

ДЖЕРРИ. Все, ребята, достаточно на сегодня. У нас будет время довести все до ума.

Студенты складывают инструмент, выстраиваются на улице, ожидая указаний. Легхорн подходит к Джерри.

ЛЕГХОРН. Я починил вашу дымовую машину.

ДЖЕРРИ. Вижу.

ЛЕГХОРН. Оказывается, это и есть курожарка старой модели. Я и не знал, что их продают в качестве дымовых машин.

ДЖЕРРИ. И недешево.

ЛЕГХОРН. Зато какой аппарат! Зажарить полтонны кур за пять минут, вместе с перьями и всем остальным — нет проблем.

ДЖЕРРИ. Это замечательно.

САЛЛИ. Я люблю тебя, Джерри! Я готова умереть за тебя, только прикажи.

ДЖЕРРИ. Это замечательно. Все по местам!

Джерри идет к дому Джекилла. Легхорн отходит на край авансцены. Салли стоит у столба. Попс патрулирует. Отбросы общества заваливаются в паб. Кимберли с коляской и Сэм уходят за кулисы.

Остальные изображают прохожих на лондонской улице.

Рок-группа в оркестровой яме играет подходящую композицию, написанную кем-то другим. Начинается непрерывный рок-балет про Джекилла и Хайда.

Хореографию тоже поставит кто-то еще. Сюжет примерно такой: все прохожие счастливы, однако их беспокоит туман и приближающиеся сумерки. Всего несколько дней назад у столба, рядом с которым сейчас стоит Салли, убили проститутку.

Доктор Джекилл, в исполнении Джерри, выходит из дому — образцовый джентльмен, всеми уважаемый и любимый. Он пытается проскользнуть в свою тайную лабораторию незамеченным. По дороге он совершает добрые дела, все это видят и испытывают благодарность. Он подбирает брошенный кем-то мусор и выбрасывает его в урну, дает денег нищему, вежливо отклоняет приглашение Салли, читает ей короткое наставление и так далее. Появляется Кимберли с детской коляской, он восхищается ребенком, треплет его за щечку. Кимберли уходит за кулисы, чтобы через несколько минут проследовать в обратном направлении.

В пабе начинается драка, которая выплескивается на улицу. Попс бросается разнимать драчунов. Собирается толпа. Воспользовавшись моментом, Джекилл забегает в лабораторию.

Внутри зажигается свет.

Драка прекращается, один из драчунов зовет всех в паб выпить за его счет. Многие соглашаются, заходят в паб. Некоторые отказываются, уходят за кулисы.

Салли возвращается на свой пост у фонаря.

Кроме нее, на улице никого нет.

Появляется возбужденный адвокат Аттерсон, которого играет Сэм. В руках у него большой портфель с надписью «Адвокат». Он идет к дому Джекилла, но натыкается на Салли. Та предлагает ему свои услуги. Они торгуются — цена слишком высока, предложение не из лучших, к тому же он все равно спешит. Аттерсон стучится в дверь Джекилла. Никого нет дома. Он поет залу, что его клиент и лучший друг, доктор Джекилл, написал завещание в пользу некоего Хайда, о котором Аттерсон раньше не слышал. Он боится, что Джекилл сошел с ума или его шантажируют.

Он прекращает барабанить в дверь, снова пытается сбить цену у шлюхи и заходит в паб пропустить кружку-другую.

Джерри, теперь в виде чудовищного мистера Хайда, осторожно выглядывает из двери лаборатории, видит стоящую в одиночестве шлюху. Он свистит ей и манит скрюченным пальцем. Шлюхе он противен, но работа есть работа. Она заходит с ним в лабораторию, дверь за ней захлопывается.

Из паба выходит пьянчуга, поет песню о прекрасной любви, пошатываясь, ковыляет за кулисы.

Вновь отворяется дверь лаборатории. Оттуда выскакивает шлюха, ее одежда в ужасном беспорядке. Хайд швыряет деньги ей вслед и осыпает ругательствами, пока она собирает монеты. Опозоренная и раздавленная, шлюха уходит. Хайд стоит в дверях лаборатории, выискивая новые возможности творить зло.

Кимберлис ребенком в коляске возвращается с прогулки в парке. Это идеальная цель.

Остановившись проверить ребенка, няня дает Хайду возможность взять в лаборатории круглую черную бомбу с торчащим наружу фитилем, которую он демонстрирует зрителям. Няня подходит ближе. Хайд прячет бомбу за спиной и заботливо советует няне быть осторожнее, ведь за ней, кажется, кто-то следит. Пока няня осматривается, он поджигает фитиль бомбы и подкладывает ее в коляску к ребенку. Няня идет дальше, непрестанно оглядываясь.

Хайд скрывается в лаборатории, закрывает за собой дверь.

За кулисами раздается оглушительный грохот, посетители паба бегут к месту взрыва.

Вскоре они возвращаются шокированные. Некоторые несут обломки коляски. У Аттерсона в руках колесо. Последними идут Попс и Кимберли. Попс записывает в блокнот показания Кимберли. С нее сорвана почти вся одежда, лицо покрыто копотью.

Она все еще сжимает в руках ручку коляски.

Аттерсон отходит в сторону и рассматривает колесо. Он поет, что знал о странном поведении и тайных экспериментах своего друга Джекилла.

Возможно, тот изготавливает бомбы, подозревает Аттерсон.

Кто-то предлагает всем пойти в паб. Кимберли соглашается, что ей точно не помешало бы выпить чего-нибудь крепкого. Все заходят в паб, кроме Аттерсона, который вновь стучится в дверь дома Джекилла. Джерри, снова в образе уважаемого Джекилла, выходит незамеченным из своей лаборатории, снова поднимает с земли мусор и выбрасывает его в бочку.

Джекилл подкрадывается к Аттерсону сзади и пугает его. Аттерсон спрашивает, экспериментирует ли Джекилл со взрывчаткой. Тот отвечает, что открыл способ изменения человеческого характера при помощи химических веществ. Джекилл замечает, что это даже опаснее взрывчатки. Все абсолютно безопасно, говорит Джекилл, никаких побочных эффектов. Он признается, что много раз превращался в Хайда, но больше не станет, что Хайд мертв.

«Никаких побочных эффектов?» — спрашивает Аттерсон. Никаких, подтверждает Джекилл, за исключением мелочей — запор, нечеткость зрения, отек лодыжек, ничего серьезного. Аттерсон спрашивает, как Джекилл себя чувствует. Отлично, отвечает Джекилл, но тут у него начинается приступ.

Он превращается в Хайда.

Хайд душит Аттерсона. Они устраивают кровавую сцену, Аттерсон харкает кетчупом, вываливает невероятной длины язык и тому подобное.

Все еще сжимая горло Аттерсона, Хайд поет трагическую песню о непредвиденных результатах научных экспериментов.

Кимберли, Попс и еще несколько человек выходят из паба. Они пьяны. Кимберли все еще держит в руках ручку коляски. Они видят, как Хайд продолжает душить уже мертвого Аттерсона. Кимберли говорит, что это Хайд скорее всего взорвал ребенка, просит, чтобы Попс пристрелил его, как бешеную собаку.

Попс достает настоящий заряженный пистолет и в запале на самом деле стреляет в Джерри, вдребезги разбивая фонарь.

Все останавливается.

ДЖЕРРИ (уже как Джерри, отпуская Аттерсона). Это же боевые патроны.

ПОПС. Я предупреждал, что пистолет заряжен по-настоящему. Никому не позволю детишек убивать!

ДЖЕРРИ. Идиот!

ЛЕГХОРН (выходит на сцену, чтобы разоружить Попса). Лучше отдай это мне. (Затыкает пистолет за пояс.)

ПОПС. Я потерял голову.

ДЖЕРРИ. А я чуть жизни не лишился. Пошел вон!

ПОПС. Я же извинился. Что мне еще сказать?

ДЖЕРРИ. Скажи: «Прощайте». Самое то.

ПОПС. Все равно вы не попадете на Бродвей. (Уходит.)

ЛЕГХОРН. Даже если этот мюзикл не добьется успеха — он по крайней мере обезоружил охранника колледжа.

ДЖЕРРИ. Все было ужасно. Ребята, я вас подвел, я больше не могу быть президентом студенческого союза.

Входит Салли. Она еще не успела привести себя в порядок, ее беспокоит состояние Джерри.

САЛЛИ. Джерри…

ДЖЕРРИ. Не надо ничего говорить. Ты меня больше не любишь. Я сам себя больше не люблю.

САЛЛИ. Это не твоя вина, Джерри. Ты ведь… Этот сюжет перешел в общественную собственность, а всем известно, что в общественном достоянии только отбросы и мусор.

ЛЕГХОРН. Нас всех приободрила бы хорошо зажаренная курочка, но я не знаю, где тут можно найти курицу посреди ночи.

Снаружи доносится леденящий душу вопль Попса.

Он продолжает кричать, но никого это не беспокоит.

САЛЛИ. Что это?

ДЖЕРРИ. Видимо, Попс опять прищемил молнией свое хозяйство.

СЭМ. Вечно он так.

КИМБЕРЛИ. Не знаю, непохоже, что это из-за молнии.

Входит Попс, бледный как мел.

ПОПС (хватает ртом воздух, машет руками). Я видел… Я видел… Я видел…

ЛЕГХОРН. А можно чуть яснее?

ПОПС. Я видел самую крупную курицу в истории.

ЛЕГХОРН. Ха! Самая крупная курица в истории весила двадцать пять килограммов пятьсот десять граммов, ее обнаружили на атолле Бикини через некоторое время после проведения там ядерных испытаний.

ПОПС. Больше.

ЛЕГХОРН. И что делала эта курица?

ПОПС. Богом клянусь, она ела заживо добермана-пинчера.

ДЖЕРРИ. Он просто хочет заполучить свой пистолет.

ЛЕГХОРН. Не знаю, не знаю. В курином мире случаются странные вещи. (В сторону.) Иногда это приносит деньги. (Попсу.) И сколько, ты говоришь, весила та курица?

ПОПС. С доберманом внутри или без?

ЛЕГХОРН. Без собаки.

ПОПС. Около восьмидесяти килограммов, среднего телосложения, белая, желтые ноги, желтый клюв — очень опасна. Нужно разослать ориентировку.

ЛЕГХОРН. Восьмидесятикилограммовая курица может накормить двести человек. Несколько таких птиц могут положить конец дефициту протеина в Индии, в Африке, в Москве, в Бангладеш. (Собирается выйти наружу.)

ПОПС. Сэр, поверьте, я вас ненавижу всей душой, но прошу — не ходите туда один.

ЛЕГХОРН. Я еще не встречал курицы, которую не мог бы победить. Кроме того, у меня же твоя пушка с пятью патронами, забыл, фараон?

Легхорн достает пистолет, дует в дуло и выходит.

ДЖЕРРИ. Все это очень интересно, только какое имеет отношение к спасению колледжа?

ПОПС. Увидишь курицу такого размера, поймешь, что она ко всему имеет отношение.

САЛЛИ. Может, нужно позвонить в Общество защиты животных?

ПОПС. В Национальную гвардию!

ДЖЕРРИ. Может, подумать все-таки о ярмарке пирожных?

Снаружи доносится выстрел.

ПОПС. Осталось четыре патрона.

САЛЛИ. А разве стрелять в курицу такого размера законно?

ПОПС. У кур любого размера в штате Пенсильвания нет никаких прав.

Еще два выстрела.

ПОПС. Осталось два патрона.

Вбегает Легхорн с дымящимся пистолетом в руке.

ЛЕГХОРН. Все на улицу! Хватайте молотки, лопаты — что найдете. Мне понадобится помощь. Эту курицу, похоже, кормили чистым марсианским плутонием. Я не уверен, но, кажется, зацепил ее.

СЭМ. Кимберли, ты идешь?

КИМБЕРЛИ. Нет. Я последовательница Альберта Швейцера. Я уважаю жизнь. И потом, я хочу спать.

СЭМ. Ладно, поспи тогда.

Сэм выходит. Снаружи доносится шум погони. Постепенно гвалт стихает вдали, а Кимберли подкладывает под голову чей-то костюм и засыпает на крыльце дома доктора Джекилла. Она тихо, нежно посапывает.

Из-за кулис доносятся странные, нечеловеческие звуки. Гигантская курица, в которую превратился руководитель кафедры химии, отчаянно пытается скрыться от преследователей. Она ранена и разъярена. Сначала птица не видит Кимберли, и та продолжает спать. Курица крушит декорации — выбивает дверь паба, выдирает с корнем фонарный столб и сгибает его пополам.

Наконец она замечает Кимберли, приближается к ней со смешанным выражением полоумного восхищения и похоти, как Кинг-Конг. Птица не знает, что делать с девушкой — изнасиловать, похитить или сожрать.

Мы так и не узнаем ее решения, потому что входит Легхорн. За ним идут Сэм, Салли и Джерри.

Легхорн целится в курицу.

ЛЕГХОРН. Ладошки к солнышку.

Курица поднимает крылья вверх и медленно поворачивается.

ЛЕГХОРН. И без шуточек. Одно неверное движение, и ты — фрикасе.

ДЖЕРРИ. Ничего себе птичка!

ЛЕГХОРН. Я предчувствовал, что этот монстр вернется в Мемориальный театр имени Милдред Пизли Бэнгтри, чтобы спрятаться. Уж что-что, а кур я знаю.

САЛЛИ. Кто такая Милдред Пизли Бэнгтри?

ДЖЕРРИ. Сейчас не время это выяснять.

ЛЕГХОРН. Тихо! Я попробую допросить эти окорочка.

САЛЛИ. Курочку?

ЛЕГХОРН. Окорочка.

Легхорн начинает говорить с курицей на курином языке. Разговор долгий и драматичный, со взрывами возбуждения и моментами уныния.

ДЖЕРРИ. Что она говорит?

ЛЕГХОРН. Я думал, что слышал о курах все, но его рассказ меня поразил. Это декан химического факультета вашего колледжа. В надежде получить Нобелевскую премию он выпил смесь ЛСД, куриных витаминов, порошка для чистки канализации и бог знает чего еще. В его лаборатории еще осталась эта смесь.

САЛЛИ, ДЖЕРРИ и СЭМ. Доктор Джекилл!

Легхорн говорит что-то сочувственное на курином языке, и курица соглашается.

СЭМ. Что вы ему сказали?

ЛЕГХОРН. Что он не сможет в таком виде поехать в Стокгольм.

Курица обреченно произносит еще одну фразу.

ЛЕГХОРН. Он говорит, что в нем две пули, он все равно умирает.

Курица трагически умирает, сцена занимает минуту или две.

В это время на сцене появляются Уайтфит и миссис Джекилл. Миссис Джекилл держит в руках пробирку. Все скорбят, за исключением Уайтфита, который сияет от радости.

УАЙТФИТ. Какой смешной костюм! Я такого никогда не видел.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Заткнись уже, ничтожество, пустышка ты несносная. Это мой муж. Я все видела в окно лаборатории. Вот она, смертельная смесь. (Она показывает всем пробирку.)

Курица поднимается в последний раз и поет под аккомпанемент оркестра прощальную арию на курином языке. Потом она умирает, задрав ноги кверху.

СЭМ. Кимберли, ты в порядке?

КИМБЕРЛИ. Кажется, да. Но я никогда более не буду прежней. По-моему, я не смогу дальше придерживаться философии Альберта Швейцера.

Труппа удивленно таращится на нее.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. О чем он пел в последней песне?

ЛЕГХОРН. Я, наверное, расплачусь, когда все расскажу. Никогда не думал, что курица сможет меня так растрогать. В современном курином бизнесе есть место для капельки сентиментальности, поверьте мне. Он пел о том, что надлежит сделать с его останками. Просил зажарить их, завернуть в кулинарную фольгу и пожертвовать детскому дому.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Первый бескорыстный поступок за всю его жизнь.

ЛЕГХОРН. Ну что же, теперь мы все — участники этой истории, и репутация колледжа, какая бы она ни была, зависит от нашего решения. Согласны зажарить его?

ВСЕ. Да!

ЛЕГХОРН. Согласны завернуть его в фольгу?

ВСЕ. Да!

ЛЕГХОРН. Согласны отдать его детскому дому?

ВСЕ, КРОМЕ МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Нет.

МИССИС ДЖЕКИЛЛ. Воздерживаюсь.

ЛЕГХОРН. Одна воздержалась. Думаю, мы приняли мудрое решение. Позволить сиротам есть курятину, полученную таким способом, неприемлемо с точки зрения морали современного христианского общества. Будущие поколения могут думать иначе. По результатам голосования выносится решение: жареную курицу похоронить в безымянной могиле как можно скорее. Мы должны будем забыть об этом происшествии, ибо огласка помешает притоку студентов и сбору пожертвований в пользу колледжа, а также поставит в тупик окружного прокурора.

ХОР (поет под управлением Джерри). Аааааааааааааминь! Ааааааааааааа-минь! Ааааааааааааа-минь!

Миссис Джекилл рыдает и падает на останки мужа.

ЗАНАВЕС