Глава 29 4 АПРЕЛЯ 2005 ГОДА

Глава 29

4 АПРЕЛЯ 2005 ГОДА

Этого момента Эдуардо не забудет никогда в жизни.

Его буквально затрясло, стоило взглянуть на документы, полученные у юриста в тот момент, когда Эдуардо переступил порог недоделанного офиса. Юрист был не тем, что в прошлый раз, а офис — не похож на прежний. Вместо студенческой берлоги в зеленом пригороде он очутился в настоящем офисном здании на Юниверсити-авеню в центре Пало-Альто, со стеклянными стенами, столами из клена, новыми современными мониторами, ковровым покрытием, даже с росписью на стенах лестничной клетки — ее создал специально нанятый местный художник — мастер по граффити. Настоящий офис. В нем настоящий новый юрист встал между Эдуардо и Марком, который сидел где-то в глубине здания за своим вечным компьютером под надежной защитой светящегося монитора.

Сначала Эдуардо подумал, что юрист просто шутит — сует новые документы на подпись, не дав осмотреть помещение, расспросить Марка о новом сотруднике и о продаже акций на два миллиона. Но, приступив к чтению, Эдуардо понял, что в Калифорнию он прилетел совсем не на деловую встречу.

Он прилетел сюда в западню.

Только через несколько минут до Эдуардо дошел смысл того, что он читал, — а когда наконец это произошло, у него побледнели щеки и похолодели конечности. Осознание катастрофы сразило его, как выстрел в упор, потрясло с головы до пят, безвозвратно уничтожило какую-то частицу его души. Никакими гиперболами, никакими прилагательными и существительными невозможно описать, что именно он испытал. Ведь он мог предвидеть, что так будет, он, черт возьми, мог различить признаки надвигающегося кошмара — но был слеп. Позорно слеп. И позорно недогадлив.

Такого он не ожидал от Марка, от своего друга, с которым они, два неказистых ботаника, сошлись на вечеринке еврейского студенческого братства, пытаясь самоутвердиться в Гарварде. Да, у них не все складывалось гладко, Марк нередко был холодным и отстраненным — но сейчас поступил совсем уж гадко.

Эдуардо считал, что это грязное и откровенное предательство. Марк предал его, уничтожил, перечеркнул все, что между ними было. В бумагах, которые он держал в руках, это читалось четко, как черные буквы граффити на стенах цвета слоновой кости.

Первым шел документ, датированный 14 февраля 2005 года, — письменное согласие акционеров компании Thefacebook увеличить объем разрешенной эмиссии до 19 миллионов обыкновенных акций. Следующий документ, от 28 марта, увеличивал названную в первом цифру до 20 890 000 акций. Третий санкционировал выпуск 3,3 миллиона акций в пользу Марка Цукерберга, 2 миллионов — для Дастина Московица и еще 2 миллионов — для Шона Паркера.

Эдуардо смотрел на эти числа и быстро подсчитывал в уме. С учетом всех этих нововыпущенных акций его доля в компании теперь и близко не дотягивала до 34 процентов. Если были выпущены только акции, доставшиеся Марку, Шону и Дастину, то его доля составляла теперь значительно меньше 10 процентов, а в случае выпуска всех разрешенных к эмиссии акций его участие в капитале компании сводилось практически к нулю.

Путем разводнения акций его выпирали из компании.

Юрист начал что-то говорить, а Эдуардо все не мог понять, какой реакции ожидал от него Марк. Не исключено, что он вообще не ожидал никакой реакции. Он мог думать, что Эдуардо давным-давно покинул компанию. Может быть, осенью, когда подписал бумаги, которые позволили сделать то, что творится сейчас. Или еще раньше, летом, когда заблокировал счет. Они с Марком функционировали в разных диапазонах, придерживались непересекающихся точек зрения.

Юрист бубнил о том, что выпуск дополнительных акций необходим, что в нем заинтересованы инвесторы, что подпись Эдуардо — это чистая формальность, поскольку разрешение на эмиссию и так существует, что все делается ради пользы компании и решение об этом уже принято…

— Нет.

Эдуардо услышал, как его голос отразился от стеклянных стен, прокатился по разрисованной граффити лестничной клетке, разнесся по полупустому офису.

— Не-е-ет!

Эдуардо отказывался подписывать отказ от принадлежавшей ему доли в Facebook. Отказ от всего, чего он достиг. Он стоял у истоков компании. Он участвовал в ее создании там, в комнате общежития. Он был основателем Facebook и с полным правом мог рассчитывать на 30 процентов в нем. Они об этом договорились с Марком.

На все эти доводы юрист ответил, ни секунды не задумываясь. Ведь Эдуардо больше не работал в Facebook. Не входил в руководство, не являлся сотрудником — не имел к компании вообще никакого отношения. Поэтому его имя будет вычеркнуто из ее истории. Для Марка Цукерберга и Facebook Эдуардо Саверин отныне не существовал.

Эдуардо показалось, что стены смыкаются вокруг него.

Ему захотелось бежать прочь.

Обратно в Гарвард. Обратно на кампус, домой.

Он никак не мог поверить, что все происходящее не страшный сон. Не мог поверить, что его предали. Но ему еще раз сказали, что выбора не остается. Решение принято окончательно и бесповоротно, приняли его основатель и генеральный директор Facebook Марк Цукерберг совместно с новым президентом компании.

Вот, в довершение всего, еще одна гнусная новость.

И кто же этот, черт побери, этот новый президент Facebook?

Едва задумавшись об этом, Эдуардо понял, что знает ответ.