Глава вторая: Восхождение Цеппелина

Глава вторая: Восхождение Цеппелина

Мы могли бы назвать себя Овощами или

Картофелем … Что означает Лед

Зеппелин? — Ничего.

— Джимми Пейдж.

Джимми вернулся в пэнгборнский дом-корабль и взвесил все «за» и «против». Вместе с Питером Грантом они решили сохранить название группы. Гитарист думал продолжать играть хард-рок — стиль Yardbirds. Турне по Скандинавии стало только началом. В дальнейшем предполагалось нанести визиты в Японию, Австралию и, конечно же, Америку. Но под влиянием изменчивого течения жизни, вкусы Джимми заметно смягчились. Пришло увлечение фолком — группами типа Pentangle, Incredible String Band и Joni Mitchell. Должна быть, по его мнению, золотая середина между легкой и тяжелой музыкой. К лету 1968 года ничто не могло выгодно отличить английские группы «второй» волны от «первой». В конце июля отклики на творчество группы Джеффа Бека доказали как Джимми, так и Гранту то, что они должны продолжать работу. После ухода из Yardbirds, Бек полностью свернул свою деятельность на целых 5 месяцев. В марте 1967 года, вдохновленный одной инструментальной ураганной композицией Джими Хендрикса, он организовал первую группу под своим началом с Роном Вудом на басу, Ансли Дунбаром на барабанах и шотландским певцом Родом Стюартом. Первый альбом — “Truth” вышел в июле 1968 года. Бек делал концертный микс классического ритм-энд-блюза Вилли Диксона (“You Shook Me”, “I Ain’t Superstitious”) с модернизированной музыкой Yardbirds (“Shapes of Things”), а также более мягкими песнями типа “Greensleeves”, “Beck’s Bolero” и композицией фолк вокалиста Тима Роуза “Morning Due”. Пластинка “Truth” получилась грубой, чувственной и очень блюзовой. Джефф заставлял гитару лаять собакой и выть мартовским котом. Альбом явился дебютом для хриплого, эмоционального вокального стиля Рода Стюарта, а разгуливание по сцене с микрофоном стало новшеством. Когда Питер Грант и Микки Мост привезли группу в “Fillmore East” Билла Грэма, они заметили большое оживление у входа в зал благодаря былому высокому положению Бека в Yardbirds. Открывала концерт группа Grateful Dead и Род Стюарт, который был настолько перепуган, что на протяжении первых трех песен просто прятался за усилители. Музыканты Джеффа Бека потрясли публику драматическим «белым» блюзом.

Дома Джимми почти никогда не дотрагивался до электрогитары, предпочитая играть на акустической. Но он и Грант знали, что должны идти той дорогой, где можно найти деньги и путь этот — исполнение тяжелой музыки в Америке. Наиболее «коммерческой» группой оставалась Iron Butterfly, чей альбом “In-A-Gadda-Da-Vida” состоял из пробных протяжных блюзовых звуков и находился в чартсах долгие годы. Другой наиболее крупной стала группа Vanilla Fudge, которая играла что-то вроде легкого альтернативного белого блюза с мягкими, мене ударными интонациями.

Были и другие причины для Пейджа и Гранта считать, что новая супергруппа должна быть успешно сконструирована. В августе 1968 года после выпуска трех удачных пластинок, Cream распался. Казалось, что Джефф Бек почувствует для себя опасность. Радиостанции FM, транслировавшие новый прогрессивный рок и которые так любил Джимми, отчаялись и перешли на британский блюз. Но Питер Грант знал истинное положение вещей. У Бека постоянно менялся состав. Род Стюарт и Рон Вуд похихикивали, как школьники и Бек оказался вне игры. Не важно, как артисты выглядят на сцене — важно, чтобы чувствовалась взаимосвязь. Если этого не происходит — группа обречена на провал.

Джимми настаивал на том, чтобы будущее творение было самостоятельным, независимым в финансовом и артистическом плане. Он был свидетелем падения Yardbirds и единственной причиной этого был плохой менеджмент. Джимми Пейдж больше не желал, чтобы им манипулировали. В начале сентября он и Питер Грант основали новую компанию, иронично названную “Superhipe Music Inc.”, которая освободила их от дальнейших обязательств записываться по указке Микки Моста. Но уже через месяц Yardbirds пришлось выполнить контрактные условия и отправиться в краткосрочное турне по Скандинавии. Перед Джимми стояла задача поиска музыкантов. Есть бас гитарист Крис Дрейя. Если бы Джимми мог выбирать, то состав пополнился бы вокалистом Терри Рейдом и барабанщиком Б.Дж. Вилсоном, находившегося тогда в Procol Harrum. Вилсон участвовал в сейшене 1968 года, когда Джимми играл для Джо Коккера (концерт “With A Little Help From My Friends”), который проявил интерес к вновь образующейся группе Пейджа (о ней ходило много слухов). Джимми колебался. В его группе ключевым должен быть ударник, который почти приравнивался к соло гитаре. К великому сожалению Терри Рейда — он только что подписал контракт с Микки Мостом. Именно этот факт помешал его участию в New Yardbirds.

Другим музыкантом, которого интересовали планы Джимми был Джон Пол Джонс — басист и аранжировщик (он уже играл с Пейджем в ряде сейшенов, начиная с 1965 года). Еще до развала Yardbirds Джимми неплохо отзывался о нем: «Я работал на концертах для Донована, а Джон Пол Джонс следил за музыкальными аранжировками. Во время перерыва он поинтересовался — не нужен ли мне басист в группу. Джонс беспрекословно считался блестящим аранжировщиком и музыкантом. Ему не нужно было искать работу. Я просто мог помочь ему самовыразиться, а он считал, что нам лучше работать вместе … У Джона была отличная музыкальная подготовка и великолепные идеи. И я воспользовался случаем для приглашения».

Его настоящее имя — Джон Болдвин. Он родился 3 января 1946 года в Сидкапе (графство Кент). Родители Джона занимались разными видами бизнеса. В возрасте двух лет он уже занимался музыкой. Его отец подрабатывал на пианино в немых фильмах и Джон сам начал играть с 6 лет. Позже, Джонс с отцом стали обладателями пианино — бас-дуо и выступали в охотничьих клубах, барах и на вечеринках.

Летом они отправлялись в “Isle of White Yacht Club”. Джон получил свою первую бас гитару в возрасте 13 лет. Подарил ее отец и только после вступления в группу. Да и не мог Джон возить пианино в грузовике. Отец советовал: «Это не дело. Купи-ка лучше саксофон-тенор. Через 2 года никто и не вспомнит о бас гитаре.» Я ответил: «Нет папа, я хочу приобрести именно ее, да и работа нашлась». Тогда, глава семейства немедленно купил гитару. Джонс жил в школе-пансионе — «Колледж Христа». Тогда же он и создал свою первую группу. Парень находился под огромным влиянием джазовых басистов Чарльза Мингуса и Скотта Ла Фаро, игравшим с Биллом Эвансом. Однажды по радио он услышал соло на басу в исполнении Фила Апчерча в песне “You Can’t Sit Down” … Бас может быть!!! соло инструментом в рок-музыке, что уже доказал Мингус в джазе.

К моменту своего 16-летия, Джон Болдвин уже имел группу, выступавшую на американских военных базах южного побережья Англии. По вечерам громадные чернокожие сержанты просили сыграть “Night Train”. В следующем 1962 году Джонс окончил школу и получил свою первую работу с Тони Харрисом и Тони Михэном, которые только что покинули Shadows. Михэн имел сингл “Diamonds” (где Джимми играл на гитаре). В 17 лет ему предложили работу басиста. На ритм-гитаре играл Джон Маклафлин — лучший гитарист Англии того времени. Сотрудничество продолжалось 18 месяцев и постепенно Джон Болдвин стал появляться в студиях со своей бас гитарой. В 1964 году в возрасте 18-ти лет он взял псевдоним Джона Пола Джонса и выпустил свою первую запись — инструментальную композицию под названием “Baja”. Вторая сторона сорокапятки включала оригинальное произведение “A Foggy Day In Vietnam”.

К 1965 году Джон Пол Джонс превратился в одного из самых блестящих бас гитаристов Лондона, регулярно работая с певцами Томом Джонсом, Дасти Спрингфилдом и Джимми Пейджем. Джонс вспоминает: «Большой Джим Салливан и Маленький Джим Пейдж, да я с барабанщиком. Помимо сейшенов, где Джимми солировал, он всегда занимался ритм-гитарой, с которой был не в ладах. Часто видел его, изучающего аккорды на акустической гитаре». Через два года Джон Пол становится аранжировщиком и музыкальным директором. Это случилось на сейшене Микки Моста для Донована под названием “Sunshine Superman”, когда Джонс решил, что аранжировщик некомпетентен и продемонстрировал грамотную секцию ритма продюсеру. Одно из первых предложений на работу штатного аранжировщика последовало от Herman’s Hermits. Микки Мост впоследствии отметит, что пластинки Hermits, подготовленные Джоном Полом даже обогнали по продаже Битлз 1965-66 годов. Только в Америке было продано 12 миллионов синглов. Работая с Донованом, Лулу и другими, он проводил дни, играя на басу фирмы “Fender”, часто руководя даже большими студийными оркестрами. В 1967 году Джон достиг возраста 21 года. В предыдущем году он женился на девушке по имени Мо, которая скоро родила ему двух дочерей погодок. Наиболее важная для Джона сейшен состоялась тогда, когда Эндрю Олдхэм пригласил его продюсировать струнные партии для песни “She’s A Rainbow” на альбоме Rolling Stones “Their Satanic Majesties Request”. Он также работал с Джеффом Беком и Терри Рейдом, чей первый альбом имел много общего с “Led Zeppelin 1”. Но к 1968 году Джону все надоело. Музыкант вспоминает: «Я стал аранжировать по 40–50 вещей в месяц. Потом забросил все это и присоединился к Лед Зеппелин после того, как мои дамы заявили мне: «Ты когда-нибудь перестанешь слоняться по дому? Почему бы тебе не выступать в группе.» Я ответил: «О чем вы говорите! Нет такой группы!» Жена ответила: «Послушай, я была в диско — Джимми Пейдж собирает музыкантов … почему бы тебе не позвонить ему.» Я позвонил: «Джим, как дела? У тебя уже есть своя группа?” Он: «У меня еще никого нет.» Я продолжил: «Если тебе нужен бас гитарист — позвони мне.» — «Хорошо. Я собираюсь посмотреть певца, о котором рассказывал Терри Рейд, а он, в свою очередь, знает подходящего барабанщика. Я позвоню тебе, как только узнаю, что они из себя представляют». Если этот разговор покажется кому-то выдумкой и словоблудием — считайте, что серьезный Джонс не говорил об этом и что он просто прочел объявление о наборе Лед Зеппелин в журнале “Melody Maker”.

Джимми и Питер Грант были просто поражены, узнав, что в Лондоне нет подходящих хороших вокалистов. С тех пор, как новая группа последовала примеру команды Джеффа Бека — им потребовался певец — романтичная натура типа Рода Стюарта, взвинчивающего нервы публике. Нужен эмоциональный вокал, следующий параллельно гитаре. Но все достойные вокалы — Стив Мэрриотт, Стив Винвуд, Джо Коккер, Крис Фарлоу были заняты. 18-летний Терри Рейд недавно был буквально схвачен Микки Мостом. Однажды, Джимми и Питер заехали к Рейду на Оксфорд Стрит. И Рейд поведал им о никому неизвестном певце из бирмингемской группы Hobbstwiddle — высоком блондине, похожем на сказочного принца с душераздирающим кошачьим голосом. Вокалист этот увлекался блюзом и работал в группах западного побережья Великобритании. Его называли «диким блюзменом из черной страны». Зовут — Роберт Плант. Терри горячо рекомендовал его после того, как услышал выступление предыдущей группы Роберта — Band of Joy. Питер телеграфировал Планту, а Джимми позвонил домой. Они хотели посмотреть вокалиста, поющего в Hobbstwiddle, в ближайшие выходные. Роберт поинтересовался насчет барабанщика. Джимми ответил, что еще ищет. Плант заметил, что есть один такой на примете и его надо непременно прослушать.

Роберт Энтони Плант родился 20 августа 1948 года в Вест Бромвиче (графство Стаффордшир). Отец его был инженером, а семья Плантов проживала в Киддеминстере — сельской окраине Бирмингема. Будучи зачисленным в грамматическую школу Короля Эдварда 6-го в спокойном и тихом Стоурбридже — сердце «черной страны» на западе Мидленда, Роберт много читал и был примерным учеником до 13-летнего возраста, пока не познал женщин и не услышал Элвиса. Он часами проводил у зеркала, копируя каждое движение Пресли. В те времена Элвис служил в армии, а пик популярности звезды рок-н-ролла уже миновал, но ранние песни вносили смятение в юное сердце Роберта. Отец, неодобрительно относившийся к поведению 15-летнего сына, отвез его в клуб “Seven Stars Blues”. Именно там молодой человек познакомился с музыкантами Delta Blues Band, блеявшими “Got My Mojo Working” и другие «кровавые» блюзовые вещи. Все в клубе глушили пиво, которое являлось неотъемлемым атрибутом работяг Мидленда. Гитарист группы — Терри Фостер играл на 8-струнной гитаре и полностью копировал Биг Джоя Вильямса … Во второй группе Роберта выступал Крис Вуд, — впоследствии участник Traffic. Если на блюзменов наложили табу даже в дельте Миссисипи, то среда простых тружеников Киддеминстера их просто ненавидела.

Роберт превратился в мода — французская прическа, парка (спортивная куртка с капюшоном) и ботинки а-ля Челси плюс хромированный мотороллер — все это появилось после посещения концертов Who и Small Faces в Бирмингеме. Плант был единственным членом Лед Зеппелин (и одним из немногих английских поп музыкантов своего поколения), домашние которого препятствовали занятиям музыкой. Родители Роберта твердо решили, что сын должен стать бухгалтером. Когда он закончил школу в 16 лет, то Роберта немедленно отдали в обучение за 2 фунта в неделю к болтливому, выжившему из ума старику бухгалтеру, в обязанности которого входил показ Роберту всех красот балансовых документов и отчетов. Вся работа молодого Планта заключалась в приготовлении чая для пожилого человека, а мечты сконцентрировались на Роберте Джонсоне, который мог производить неясный носовой звук, похожий на пение гитары. «Мне иногда казалось, что его вокальные аккорды были звучанием струн гитары», — вспоминал Роберт позже. По ночам он напевал позабытые бирмингемские блюзы, исполняемых New Memphis Bluesbreakers, Black Snake Mohan (впоследствии Блайнд Лемон Джефферсоном) и The Band. Он принимал активное участие в любом субкультурном мероприятии английской молодежи 60-х, начав как битник, стуча по кухонному шкафу и пустым гильзам. Затем — бои рокеров и модов в Маргате, потом — переход на сторону рокеров на некоторое время, прежде, чем опять вернуться в лоно битников и, наконец, поспешный уход в хиппи. Его светлая шевелюра стала настолько длинной, что домой являться можно было только по ночам. В итоге, в возрасте 16-ти он бросает дом и начинает вести жизнь бродячего блюзмена. Позднее, Роберт отразит эти события так: «Я решил, что если ничего не достигну к 20 годам, то покончу с собой. Конечно, это не значит, что я достиг чего-то особенного. В любом случае, я пока жив. Вся атмосфера была удивительной, сверкающей. Просто невозможно выразить такие вещи словами … Нельзя бросить то, во что веришь, хотя бы и по финансовым соображениям. Суждено умереть на обочине — значит так тому и быть. По крайней мере, будешь знать, что пытался что-то предпринять. Десять минут в музыке равносильны 100 годам без нее». В 1965 году Санни Бой Вильямсон играл в Бирмингеме, когда Роберт незаметно появился за кулисами и украл одну из его арф, которая должна была помочь найти контакт с кумиром. Годы спустя, Плант признавал: «Я всегда трепетал, когда видел Санни Боя Вильямсона и его важную походку на сцене … Такого уровня я мечтал достичь лишь годам к 70-ти». В конце того же года Роберт присоединился к другой блюз-команде — Crawling King Snakes, названной так в честь композиции Джона Ли Хукера. Они играли по 20 минут в клубах и на танцплощадках, конфликтуя с молодыми модами, приходившими посмотреть на основных исполнителей — Соломона Берка и Вилсона Пикетта, а также бирмингемские группы — Spencer Davis Group и Shakedown Sounds с певцом Джейсоном Роденом.

Через некоторое время в Snakes появился крупный длинноволосый барабанщик, которого все звали Бонзо. Это был хороший, в общем спокойный парень, бестолково приветливый, этакий щенок из английского мультфильма. Идеалом этому человеку служил Кейт Мун из Who, поэтому внутрь бас-барабана он наклеил фольгу. При ударах барабан гремел, как артиллерийское орудие. Бонзо и Роберт быстро стали друзьями. Спустя годы Плант вспомнит, как они занимались музыкой дома у Бонзо (вокалист своего собственного не имел). Плант так громко шумел, что Бонзо заявил: «Т-сс! Эй! Прекрати! Мать идет сюда!» Следующая группа Роберта называлась Tennessee Tins. Затем, она сменила название на Listen, стиль которой очень напоминал Young Rascals. Они даже записали сингл (первый в жизни Роберта) — имитация Rascals “You Better Run”. Сопровождаемый английскими рожками и женским хором, Роберт издавал звуки, похожие на пение молодого Тома Джонса. Сингл был выпущен компанией “CBS Records” в 1966 году и канул в вечность. Вторая сторона называлась “Everybody’s Gonna Say”, сделанный при соавторстве Планта. “CBS” выпустила два других сингла с именем Планта на конвертах через год в начале 1967 года — “Our Song” / “Laughing, Crying, Laughing “ and “Long Time Coming”/ “I’ve Got A Secret”. Ни одна из песен не была успешной, но последняя (где участвовал Бонзо) сорокапятка имела фотографию Роберта — светлая борода, усы, вельветовый кафтан, бахрома, гирлянды (фото появилось затем в журнале “New Musical Express”). О Планте сообщалось, что ему 18 лет, родом он из Бирмингема, с основными знаниями английского языка, истории и математики, способностью играть на скрипке, пианино, органе и гитаре. Теперь, он разъезжал по всей стране вместе с группой Band of Joy. Пластинка стала хитом в бирмингемском “Top Twenty”, и по крайней мере, дала представление о таланте Роберта. К тому времени Плант нашел себе пристанище в большой англо-индийской семье своей девушки Морин, которую он встретил на концерте Georgie Fame в 1966 году. Семья жила в тесном доме в Уолсолле, переполненном неквалифицированными рабочими-эмигрантами первого поколения из Индии. Здесь постоянно царил запах соуса карри и человеческих тел, но это было первое настоящее жилище серьезного блюзмена Роберта Планта после его бегства из дома отца. Существовали три варианта Band of Joy. Роберт взорвался после того, как в начале 1967 года менеджер группы заявил, что Плант не умеет петь. В итоге, он основал свою собственную группу с тем же названием. Ребята выступали в регалиях хиппи, размалевав лица. Началось сказываться влияние станции “San-Francisco Sound” и Роберт с головой окунулся в музыку. «У меня была запись альбома группы Buffalo Springfield”, — сказал он. «Это здорово, потому что такая музыка заставляет двигаться и прыгать или сидеть, но все равно дергаться. Затем, я приобрел первый альбом Moby Grape, что стало для меня сенсацией … Я любил хорошие блюзы, но к сожалению, уже не мог слушать старые хиты … Теперь, я стонал от Arthur Lee & Love, выпустивших альбом “Forever Changes”. Band of Joy # 2 распалась и в третьей попытке с тем же названием играл новый барабанщик — Джон «Бонзо» Боннэм. Исполняя песни Jefferson Airplane, группа покинула Бирмингем, переехав в Лондон. Выступали, в основном, в клубах “Middle Earth” и “Speakeasy”. В скором времени, американский певец Тим Роуз приехал в Британию. Роберту и Бонзо нравилось играть вместе, но к весне 1968 года их группа развалилась окончательно. Бонзо ушел в новую команду Тима Роуза, а Роберт остался ни с чем.

Некоторое время ушло на поиски другой работы. Большинство музыкантов Волверхэмптона считали Планта скорее танцором, нежели певцом. Они думали, что его главная цель — жестикулировать на сцене да отлично выглядеть … ну, и немного петь. Его чуть было не пригласили в местную группу Slade, чей гитарист Нодди Холдер в свое время сопровождал Band of Joy. Другие же музыканты Slade ненавидели вызывающие позы Роберта и приглашение не состоялось.

На помощь пришла жена и Плант устроился в бригаду строителей, чтобы хоть немного заработать на пропитание. Роберт стал получать 6 шиллингов в час, укладывая асфальт. Другие рабочие прозвали его «поп-певцом». Спустя некоторое время он выступал дуэтом с Алексисом Корнером — лондонским блюзменом. Они исполняли шляггеры в Бирмингеме и через год Алексис выпустил свой альбом. Позже, Роберт провалился на прослушивании у Дэнни Корделла — менеджера Джо Коккера. Разочарованный Плант пришел в группу Hobbstwiddle, названную так в честь трилогии Дж. Р.Р. Толкиена «Властелин Колец», которой зачитывались хиппи. Именно тогда он получил телеграмму от Питера Гранта.

В следующие выходные, Джимми, Питер Грант и Крис Дрейя приехали на смотрины Hobbstwiddle в педагогический колледж Бирмингема. Их пропустил с черного входа большой, с грубыми манерами человек, похожий на вышибалу. Но увидев этого парня на сцене в кафтане с бахромой, исполнявшим “Somebody To Love” блюзовым, сиренообразным сопрано, они переглянулись. «Я не мог это спокойно слушать», — вспоминал Джимми. «Было очень похоже на вой первобытного человека». В дансинге находились три десятка юнцов и все они пили. Закончив с исполнением песен Moby Grape и Buffalo Springfield, Роберт подошел к Джимми, чтобы узнать мнение звезды Yardbirds … Джимми и другие неопределенно молчали. Пейдж только сказал: «Я позвоню Вам через неделю». На обратном пути гитарист задумался. Голос у него есть, с четкими сексуальными особенностями — то, что и необходимо. Таким и должен быть голос у белого блюзмена. Правда — слишком дикий, даже немного сумасшедший. Джимми не был уверен. Он не мог и предположить, насколько Роберт неустроен в Бирмингеме. «Когда я прослушивал Планта, то сразу подумал, что у него не в порядке в личном плане или с ним трудно сработаться. Просто я не мог понять (он заявил, что поет уже несколько лет), как обладая таким голосом, Плант еще не стал популярностью». И Джимми позвонил Планту, пригласив его в Пэнгборн на несколько дней. Роберт связался с Алексисом Корнером и попросил совета. Корнер сразу заявил, что ехать необходимо.

В домике на Темзе Роберт Плант и Джимми Пейдж слушали записи и быстро стали друзьями. К счастью, здесь не было кассет с калифорнийскими группами (Джимми наслушался их досыта в эпоху Yardbirds), вкусы двоих очень часто совпадали. По утрам, когда Пейдж отправлялся в близлежащую деревню за газетой, Роберт просматривал стеллажи с пластинками и ставил что-нибудь. Возвращаясь, Джимми говорил Планту, что это те самые вещи, которые он бы хотел поставить своему новому другу. Во всем наблюдалась синхронность. Джимми наигрывал нежные и мягкие мелодии Джоан Баез — “Babe I’m Gonna Live You” и что-то из Incredible String Band Робина Вильямсона — модернизации английского фолка, который сочился подобно меду. Играл он и рок-н-ролл Чака Берри “No Money Down”. Воспроизводил блюз Литтл Уолтера на гармонике, объясняя Роберту свою идею нового вида тяжелой музыки с более медленными оборотами и легкими мазками — музыку динамичную, со светом и тенями. Они мечтали о группе, где певец и гитара могли звучать в унисон. Джимми ставил старую запись Мадди Уотерса “You Shook Me” с гитаристом Эрлом Хукером, повторяющим своей электрогитарой голос Мадди. Джефф Бек и Род Стюарт проделывали то же самое с этой песней на новом альбоме Бека, но это не играло большого значения. Такой тип звучания был необходим Джимми. После нескольких дней, проведенных с Пейджем, Роберт был буквально вне себя от счастья. Он чувствовал себя хмельным. Рядом находился привлекательный, загадочный, тихо говоривший человек — рок-звезда, предлагавший в перспективе покорение Америки, рисовавший лазоревые дали с громадными заработками. Все было новым. И никто не знал, что делать с бездонным резервуаром положительных эмоций, скопившимся у Роберта. Плант был настолько возбужден, что отправился автостопом к Бонзо в Оксфорд (Боннэм играл в тот вечер с Тимом Роузом), чтобы перетащить его в New Yardbirds.

Джон Хенри Боннэм родился 31 мая 1948 года в Реддиче (графство Уостершир). Сын плотника, он вырос неподалеку от Киддеминстера, постоянно пробуя на звук различные предметы. Первой ударной установкой стали соляные ванночки с проволокой на дне и кофейная банка, которую отец оснастил также проволокой для пущего эффекта да кастрюли матери. К 10 годам она купила ему барабан на веревке, а через 5 лет — отец где-то достал бывшую в употреблении, слегка обшарпанную барабанную установку. В 16 лет Бонзо закончил школу и начал работать со своим отцом, собирая у строек пустые ящики из под цементного раствора. Бонзо был трудолюбив: работа укрепляла здоровье и не мешала повышать свое мастерство по ночам. Он дебютировал с Terry Webb & The Spiders, одеваясь в лиловые куртки с вельветовыми лацканами. Певец группы носил костюм из ламэ — парчовой ткани для вечерних туалетов. Была и другая группа — Nikki James Movement, которая развалилась после ряда сейшенов. К 17 годам, Джон приклеился к другой команде — A Way of Life и женился на даме сердца — «розе», которую повстречал на дансинге в Киддеминстере. Пэт Боннэм не хотела выходить замуж за такого бедного музыканта, ведь молодой семье приходилось жить в трехметровом автоприцепе. Джон даже бросил курить, чтобы заплатить за проживание. Бонзо поклялся Пэт, что позабудет барабаны, если девушка выйдет за него замуж. Но скоро он познакомился с Робертом Плантом, жившем неподалеку и пришел в его группу. У Бонзо не было машины и поначалу стоял вопрос — смогут ли Роберт и музыканты Crawling King Snakes выкроить деньги на бензин, чтобы доставить барабанщика на концерт и обратно домой. Но у Боннэма была репутация классного ударника в Бирмингеме. Он любил играть на самых мощных и громкозвучащих барабанах в Мидленде и однажды разнес вдребезги бас в момент сильнейшего возбуждения. Большинство групп вообще не приглашали Бонзо, так как клубные менеджеры не выносили слишком громких барабанов. Однако Бонзо развивал технику и более легкого удара. Он перестал рвать кожу на барабанах, научившись играть громче и не делая при этом сильных ударов. Боннэм — один из первых барабанщиков, обтягивающий бас алюминиевой фольгой. К моменту знакомства с Робертом, он уже исполнял соло руками. Единственные увлечения и кумиры — записи соул, резкий Кейт Мун и сногсшибательный Джинджер Бейкер, который еще в составе Cream 1966 года отступил от общепринятых законов и приравнял ударную установку к всемогущей соло-гитаре. Иногда месмерическое, иногда терзающее и мучительное ударное соло Бейкера — “Toad” — стало парадигмой для Бонзо. Как и большинство барабанщиков, он обладал агрессивными вспышками и эксцентричностью. Джон любил выпить — часто эта агрессивность там и сям находила выход. Конечно же, он не искал драк, но и не избегал их.

Скоро Бонзо покинул Snakes и вернулся в Way of Life поближе к Киддеминстеру. Позднее, вдвоем с Робертом они играли в Band of Joy до ее распада в 1968 году. Бонзо принял предложение Тима Роуза поехать в турне. Роберт обнаружил Боннэма в Оксфорде поздно вечером летом 1968 года. Они не виделись три месяца и барабанщик слушал рассказ запыхавшегося друга о Джимми и новой группе. Повествование завершилось словами: «Дружище, тебе необходимо играть в New Yardbirds”. Но Бонзо не отреагировал. Он зарабатывал 40 фунтов в неделю у Тима Роуза — больше, чем когда-либо в своей жизни и даже был отмечен музыкальной прессой во время последних концертов в Лондоне. Джон ответил: «Ну, мне и здесь хорошо». Роберт добавил, что они сумеют зарабатывать кучу денег с новой группой, но Бонзо все таки выразил неуверенность. По его мнению — у динозавра прошлого не бывает будущего.

Через некоторое время Джимми увидел Бонзо на концерте в клубе “Country” в северной части Лондона. Тогда Пейдж еще считал, что звучание группы должно напоминать Pentangle, акустический тон которой задавал гитарист Берт Джанш. Но услышав беспощадные атаки Бонзо, он понял, как должна выглядеть новая команда. Последовала лицемерная интенсивная компания по сманиванию и опутыванию Джона Боннэма (Грант знал, насколько Пейдж серьезно относится к Бонзо). Проблема заключалась в исключительной бедности Джона, который не мог даже оплатить телефонные переговоры. Роберт послал 8 телеграмм в любимую пивную Бонзо — «Трое в лодке» в Уолсолл. Затем, последовали 40 телеграмм от Питера Гранта. А Бонзо все не появлялся. Успех группы Тима Роуза принес и другие предложения, например от Джо Коккера и Криса Фарлоу. Предстоял трудный выбор. Фарлоу был великолепно устроен и имел альбом, продюсированный самим Миком Джаггером. В Лондоне росла уверенность, что Коккер — судорожный блюзмен из Шеффилда — может достичь больших высот. Позднее Бонзо заметил: «Не вопрос — у кого лучше перспективы. Главное, чья музыка окажется более верной. Когда мне впервые предложили работу, я подумал, что Yardbirds кончилась как группа, потому что в Англии их полностью забыли. Еще я подумал — у меня нет ничего, поэтому лучше иметь мало, чем еще меньше. Я знал, что Джимми хороший гитарист, а Роберт — хороший певец, так что если даже и не будет успеха, по крайней мере, останется удовольствие от игры в отличной группе … Итак, я решил, что они мне нравятся больше музыки Коккера или Фарлоу». Наконец, Бонзо телеграфировал Питеру Гранту о принятии решения и взятии на себя роли барабанщика в New Yardbirds. Джимми примчался к Джону Полу Джонсу, который согласился прийти на первую репетицию и если все будет отлично — остаться в группе. Все деньги, оставшиеся от Yardbirds, Пейдж вложил в дело. Джон Пол был последним, кто присоединился к группе, которая уже собиралась в турне по Скандинавии под названием New Yardbirds. После прихода Джонса в группу, Крис Дрейя ретировался.

Четверка музыкантов единогласно назвала свою первую репетицию божественной. Джонс впоследствии вспоминал: «Впервые мы собрались в маленькой комнате, чтобы выяснить — можем ли выносить друг друга. Бонзо благоговел перед умным демоническим Пейджем и много не разговаривал. У стен стояли ужасно древние усилители. Роберт слышал, что я был аранжировщиком и интересовался всем. Наконец, Джимми промолвил: «Ну, вот мы и вместе. Что будем играть?” Я ответил: “Не знаю. А что ты хочешь?” Пейдж спросил: «Знаете ли вы “Train Kept A-Rollin’ “ Я ответил отрицательно. А он: «Это очень легко». Все объяснил и комната буквально взорвалась. Мы решили: «Все правильно. Это то, что надо. Это будет действовать!!!» В другом интервью семь лет спустя, Роберт горячо вспоминал об этой первой встрече. «Никогда в своей жизни я не чувствовал себя таким взвинченным. Все мы варились в блюзе и ритм-энд-блюзе и обнаружили за эти полтора часа полнейшее сходство звуков.» Они играли старую песню Yardbirds “Smoke Stack Lightning”, старые номера Band of Joy, песню Гарнета Мимма “As Long As I Have You”, и разные виды классического блюза и ритм-энд-блюза. Джимми пытался обучить группу “Dazed and Confused”, но Джон Пол Джон все время неверно брал аккорды. По негласному договору, Пейдж становился лидером — для этого он обладал всеми талантами. Ему нужна была крепкая спаянная группа с хорошим певцом. Однако, Джимми немедленно понял, что у него есть нечто большее. Пейдж вспоминает всеобщее потрясение. «Четверка собралась в комнате и начала играть. Затем, мы все поняли. И начали хохотать друг над другом. Может быть это случилось от облегчения, а может от сознания того, что мы сможем привыкнуть друг к другу».

По окончании репетиции Роберт и Бонзо почти оцепенели от радости, едва сдерживая чувства. Уходя, богатая звезда Джимми Пейдж предложил безденежным музыкантам деньги на еду и пиво. Они не знали, что известность Джимми была не очень широка. Скоро коллеги по группе прозвали его «Свинцовым Кошельком» за исключительное скупердяйство. 14 сентября New Yardbirds отправились в Копенгаген. Концерт открывался композицией “Train Kept A-Rollin’ “, которая переходила в инструментальную версию “Communication Breakdown”, вариант Джимми “Dazed and Confused” с новыми текстами, произведение Пейджа “White Summer”, блюз под названием “I Can’t Quit You Baby” и бесчисленные спонтанные вариации других музыкантов — “Fresh Garbage” Spirit, “We Are Gonna Groove” Ben. E. King, “Snake” Sam Cook and Otis Redding, “It’s Your Thing” Isley Brothers, большой цикл из Элвиса. Скандинавские концерты стали лабораторией, в которой группа творила свою алхимию и изобретала или переделывала звук, приносящий успех или провал в каждом новом направлении, несмотря на реакцию датских фэнов. Достижением являлось сочетание громкого клаксонного блеянья Роберта и плача гитары Джимми. «В первый раз это произошло на сцене в Дании», — заметил Роберт. Я и не пытался вовсе, но голос будто сам имитировал гитару. Не было никаких указаний по этому поводу … но мы вошли в ритм, исполняя “You Shook Me” и все музыканты были счастливы». Позже, Джимми вспоминал происшествие во время первого шоу в Копенгагене, когда сломался усилитель Роберта. Но группа продолжала играть и по словам Пейджа — можно было слышать голос Планта по всему залу, голос, который будто витал в воздухе.

Даже в Скандинавии группа осознала, что они больше не New Yardbirds. Название должно измениться. Остановились на Mad Dogs (формулировку использовал Джо Коккер) и Hoopie Cushion. Потом Джимми вспомнил о блестящей идее Энтвистла — Муна — Свинцовый Дирижабль. «Мы сидели, перебирая названия», — сказал Джимми. «Наконец, решили, что имя не имеет большого значения — важно, чтобы музыка была приемлемой. Я был доволен именем Лед Зеппелин. Напоминало анекдот о свинцовом баллоне. Что-то было сродни Iron Butterfly (Железная Бабочка). По возвращении в Лондон буква «а» была изъята из слова “lead”, так что беспечные американцы не будут произносить слово, как «свинец».

Первый альбом Лед Зеппелин был записан в октябре 1968 года в Барнсе (студия “Olympic”, что на юге Лондона). Продюсировали Джимми и инженер Глин Джонс. Девять композиций, в основном стали результатом гастролей по Скандинавии, за исключением “Train Kept A-Rollin’ “, “We Are Gonna Groove” и длинного органного вступления к “Your Time Is Gonna Come” Джона Пола Джонса, импровизированного в виде “Chest Fever” Гарта Хадсона. Альбом был записан только за 30 часов студийного времени и, в общей сложности, в течение двух недель одного месяца. (К 1975 году прибыль от пластинки составила более 7 миллионов долларов, а затраты Питера Гранта на ее выпуск были 1750 фунтов, включая продюсирование и работу художника, изобразившего на обложке трагическую гибель летящего над океаном цеппелина «Гинденбург». Лед Зеппелин намеревалась сделать записи своих концертов для того, чтобы гастролируя весь следующий год по Америке, группе было что продавать. Альбом должен иметь минимальное количество овердаббов, трудно воспроизводимых на сцене, поэтому почти все композиции были записаны «живьем» в студии. Присущая Джимми Пейджу легкая-тяжелая схема: акустическое начало — белый блюз, переходящий в пульсирующий глухой звук барабанов Бонзо, сопровождаемых жестко звенящей гитарой Пейджа. “Good Times Bad Times” развивается медленно и, наконец, вся группа будто утихает. Вдруг происходит освобождение электрической энергии, словно заключенной в конденсаторе — это Джимми разразился одним из своих многих шквальных пассажей. Или фолк-стенание в композиции Джоан Баез “Babe I’m Gonna Leave You” начинается с легкого перебора акустической “Gibson-200”, которое затем трансформируется в тяжелое густое рычание. В тот момент Роберта можно сравнить с Ваном Моррисоном. На самом деле, альбом открывает свое лицо композицией “You Shook Me” — старый блюз Вилли Диксона, только более медленный, тяжелый и грамотный, чем иная версия Джеффа Бека. Золотой печатью группы здесь считаются голос Роберта и гитара Джимми, воющие в унисон. Такая игра неоднократно копировалась многими группами андеграунда на протяжении 15 лет. Первая сторона завершается классико-эпической “Dazed and Confused” (одолженная Пейджу Джейком Холмсом). Композиция проливает свет на отношение Джимми Пейджа к демонизму и его воздействию на слабый пол. «Многие люди говорят, мало кто знает Душа женщины создана в преисподней». Задумчивая, меланхоличная с неясным плачем детей, производимым пятиструнной гитарой — “Dazed and Confused” стала своеобразным тур-де-форсом группы, а когда Джимми приступает ко второму ритмическому соло “Think About It” — Роберт испускает мрачные фанфарные крики. Целое поколение фанатов хотело узнать, что за тарабарщину произносил Роберт, погруженный в свои «вау-ва».

Настроение поднимается лишь при прослушивании более легкой второй стороны. Орган Джона Пола в “Your Time Is Gonna Come” переходит в новую акустическую гитарную прелюдию Джимми “Black Mountain Side” — псевдо-ситарную версию одного старого английского фолка, исполняемого в клубах певицей Анни Бриггз и записанного Бертом Джаншем. Был приглашен табулятор Вирам Джасани для озвучивания грубой ритм-секции. За композицией следует “Communication Breakdown”, заменившая “Train Kept A-Rollin’ “. Момент, когда стенания Роберта переходят в крик “Suck”, а Джимми начинает убийственное соло — вершина классики Лед Зеппелин. Другая блюзовая копия Вилли Диксона “I Can’t Quit You Baby” — и совсем другой подход, новые текстуры и клише Джимми, в основном, заимствованные у Би-Би-Кинга и Джимми Хендрикса — “Voodoo Child”. Завершает пластинку “How Many More Times”, исполняемую Band of Joy. Взяв слова и мелодию из “The Hunter” Альберта Кинга и сделав мешанину из других блюзовых клише, композиция стала одной из ведущих, действующей на чувства, бесстыдно звучащей, полной завываний от смычка Джимми (гитарное соло взято из песни “Shapes of Things”) и Роберта, объявившем, что он очень нервный из-за трудного детства (что в общем-то было правдой). Песня завершается спокойным (как в «Болеро») бренчанием гитары, которое можно истолковать как просто шутку — укол Джеффу Беку. Но песни и игра на гитаре у Лед Зеппелин — только часть мастерства. Каким-то образом Джимми ухитрился схватить другие важные иллюзорные элементы, необходимые для крутой рок-группы. У него были отличные идеи о звучании рок-группы, а это явилось отражением собственных эксцентричных методов. Большинство продюсеров просто устанавливали микрофон напротив усилителей. А Пейдж ставил еще один в 20 футах за усилителями. Затем, он записывал, делая балансировку. «Расстояние — это глубина», — шептал он в студии. Установка микрофонов была тайной наукой. При таком близком и дальнем расположении микрофонов, Джимми стал одним из первых продюсеров, записывающим звук группы со всех сторон. Пейдж думал, что именно здесь собака зарыта. Ранние пластинки рок-н-ролльных команд звучали так, будто были записаны на вечеринках. «Вся идея, смысл звукозаписи», — сказал Джимми позже, — «заключается в попытке заставить звук жить эмоциями данного момента и попыткой их выражения … Надо стараться извлечь из звучания в замкнутом пространстве как можно больше. Это самое основное».

Восторг от первых концертов Лед Зеппелин был потрясающим. Прослушивая фонограммы, музыкантов и ассистентов просто трясло, как в лихорадке. Глин Джонс вспоминал: «Работа над альбомом возбуждала. Они очень много репетировали, прежде, чем показаться в студии. Я никогда не слышал аранжировок такого рода раньше и никогда ранее не видел такой игры … Невероятно, но когда присутствуешь в студии, то не сдерживаешься и набираешься музыки до отвала». Наиболее эксцентричным был Роберт, который стал быстро использовать свой потенциал. Он вспоминал те времена спустя годы: «Первый альбом доказал, что мне наушники ни к чему. То, что приходило ко мне обратно во время пения было значительно лучше, чем самая классная женщина в мире. Звук имел столько веса, столько мощи … Это действовало опустошающе.»

Когда сейшены завершились (только “Babe I’m Gonna Leave You” требовала серьезного овердаббинга), Питер Грант попытался задействовать Лед Зеппелин в краткосрочное турне по английским клубам и университетам. Это предложение было встречено крайне индифферентно. Вряд ли кто-то хотел слушать группу New Yardbirds, и никто не хотел знать неизвестную команду Лед Зеппелин. Но Джимми указал Гранту браться за любые предложения с мизерной оплатой и тяжелыми условиями. Итак, дебют состоялся в университете Суррея с гонораром в 150 фунтов. Через трое суток они играли в лондонском “Marquee”, назвавшись “Jimmy Page & New Yardbirds”. Играя композиции на пределе человеческих эмоций и исполнив в качестве прелюдии 12 тактов из “Train Kept A-Rollin’ “, они приступили к “Communication Breakdown”. Бонзо и Роберт увлекались — музыка оказалась слишком быстрой для слов. Джимми давал знаки, контролируя каскады «вау-ва». Затем, немедленный переход к “I Can’t Quit You Babe”. Плант пытался обнажить всю мощь своих нервов, чтобы быть замеченным, в то время, как Джимми извлекал длительные струнные громады, добавляя к ним зажигательные эффекты Хендрикса, всевозможную технику, приспособления и безошибочное чутье блюзмена. Затем — опять одна из наиболее острых ранних вещей Цеппелина, сочетавшая “Killing Floor” с “Forth My Way Out of Darkness” Хоулина Вулфа, связанная с «похотливым лимоном». «Ты можешь нажимать на лимон, пока сок не потечет по моей ноге» из песни Роберта Джонсона “Travelling Riverside Blues”. Вдруг неожиданно, Джимми переходит к “That’s All Right” Элвиса. После этого, Роберт, певший все, что приходило ему в голову, старался действовать в унисон с Джимми и вдруг … “Bags Groove”. Все заканчивается 11-минутным исполнением “Dazed and Confused”. Это было великолепное зрелище, но публика интересовалась вяло. Руководство клуба жаловалось на излишнюю громкость. На следующий вечер, группа играла последний раз под названием New Yardbirds в ливерпульском университете. Отныне, они стали именоваться Лед Зеппелин.

Первоначальная реакция британской довольно резкой, часто грубой музыкальной прессы была довольно неплохой. Позже, они стали неприкрытыми врагами. Одна газета отзывалась о Лед Зеппелин, как о «группе с прекрасным звучанием, сравнимой лишь с ранним Хендриксом и Cream.” К первому концерту в “Marquee” отнеслись доброжелательно, особенно к композиции, которую почему-то назвали “Daze of Confusion”, но большинство критиков сетовали на слишком громкую манеру исполнения этой хеви мьюзик группы.

9 ноября Роберт женился на своей Морин, находившейся уже на восьмом месяце беременности. Этим же вечером Лед Зеппелин дебютировала в лондонском “Round House”. По пути на концерт древняя машина Роберта сломалась и он так никогда и не починил ее. Через месяц Морин родила Планту дочь, которую назвали Кармен Джейн. В то время как четверка музыкантов запускала свой дирижабль, Питер Гран готовился к визиту в Нью-Йорк для улаживания дел со звукозаписью. Джимми Пейдж и наполовину не приблизился к тому, о чем так мечтал. Он хотел полностью контролировать творчество, дизайн и аранжировки, выпуск пластинок, концерты, поездки, продюсирование. Он не хотел, чтобы впредь им руководили. И Питер Грант покидает Англию в ноябре 1968 года с набором аудиозаписей, имиджем и т. д. Его миссия заключалась в защите группы от бизнесменов, стоявших во главе американских компаний звукозаписи, которые всегда осуществляли полный контроль за всеми деяниями музыкантов.

Независимость была получена от Ахмета Эртегана и Джерри Векслера из фирмы “Atlantic”, которая уже в течение 20 лет лидировала в записи групп ритм-энд-блюза. В свое время “Atlantic” работала с Cream, Buffalo Springfield и Аретой Франклин. Но Векслер начал уже задумываться о будущем. Например, именно он предсказал успех Iron Butterfly и Vanilla Fudge. Пластинки этих двух, так называемых «тяжелых» групп, изрыгавших печальный, мрачный блюз-энд-рок, распродавались с сумасшедшей скоростью. Редко их не было видно в недельном “Top 20”.

“In-A-Gadda-Da-Vida” Iron Butterfly находилась в списках популярности долгие годы и стала первым альбомом, удостоенного «платинного» статуса. Президент “Atlantic” Ахмет Эртеган и Векслер видели, насколько изменились поклонники рок-музыки и изменились кардинально за прошедшие пару лет. На волне Эрика Клэптона и Cream, Лед Зеппелин должна понравиться этой новой аудитории — подросткам и молодым людям от 15 до 24, публике, которая любит громкий рок — рок англо-саксонский и неукротимый. Это не для скромных девушек, здесь не будет танцев. Векслер уже разговаривал по телефону с Питером Грантом, сказав, что компания хочет иметь дело с Лед Зеппелин. Векслер получил блестящую рекомендацию от певца Дасти Спрингфилда, работавшим как с Пейджем, так и с Джонсом в Лондоне. «Но Вы не знаете моей цены», — заявил Питер.

В Нью-Йорке Грант со своим американским юристом Стивом Вейсом обтяпали дело таким образом, что получили аванс в 200.000 долларов и добились королевских условий, никогда ранее не предоставляемых музыкантам (как указывалось позднее — в 5 раз более выгодных, чем у Битлз), да еще распространение пластинок и лицензий по всему миру фирмой “Atlantic”. Согласно контракту, полный музыкальный контроль находился в руках у группы, плюс — побочные доходы, на которых настаивал Джимми. Лед Зеппелин должна стать ПЕРВОЙ рок-группой на священном знамени “Atlantic”. Все другие «белые» рок-группы впоследствии записывались на филиале — компании “Atko Records”.