Глава шестая: Мятежный дом на материке

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава шестая: Мятежный дом на материке

Моя сексуальная жизнь была очень

Интенсивной … Любовь пришла на

Смену христианству. Это было

Проклятием и разложением.

— Алистер Кроули

Дома Цеппелины не контактировали между собой. В Хитроу они доводили таможенников до безумия своими яркими чемоданами, различными золотыми и платиновыми альбомами, кучами драгоценного антиквариата и восточной мебелью («Боже, это опять Цеппелины», — стонали таможенники при виде группы). Затем музыканты исчезали в провинции. Роберт и Бонзо жили рядом в Уостершире. Джонс скоренько отправлялся в лоно семьи (к тому времени у него было уже три дочери). Дома у Джона находилась студия, где он мог работать (в скором времени Джон Пол Джонс займет более значительное место в группе).

В этом году на Темзе произошло наводнение и Джимми понял, что коллекциям редких гитар и вещей Кроули угрожала опасность от дальнейшего пребывания в Пэнгборне… За полмиллиона фунтов он купил владение с домом 18-го века (Пламптон Плэйс) в сельскохозяйственном Сассексе. Дом находился в зеленом парке, рядом несколько разноуровневых озер. Старый дом священника привлекал внимание Пейджа, так как верхний этаж можно было переоборудовать в студию звукозаписи, о чем так мечтал Джимми. Сразу после переезда из Пэнгборна, часть старого дома смыло наводнением. Пейдж познакомился с американским кинорежиссером Кеннетом Энгером, чей фильм “Scorpio Rising” стал классикой андеграунда 60-х. Энгер жил в Англии и также изучал труды Алистера Кроули. За год до покупки Болескин Хауса Пейджем, Энгер жил там. Агент Сотбис, представлявший интересы музыканта, перебил у режиссера цену на покупку оригинального манускрипта Кроули “Sсented Garden”. У Энгера был новый фильм под названием “Lucifer Rising”, который представлял собой ритуальное отображение интересов режиссера к сатанизму. Фильму необходимо было музыкальное оформление. Кеннет прослушал музыку Джимми и почувствовал духовное родство с патологическими мелодиями и дьявольским смыслом песен типа “Dazed and Confused”. Объединенные интересом к Кроули, «совпадением тематики фильма и музыки», они познакомились при посредничестве спиричуалиста-кокни, которого хорошо знали оба. Энгер навестил Пейджа в Сассексе. Джимми с гордостью продемонстрировал бесценную коллекцию «свидетельств» Кроули — книги (первые издания, манускрипты, шляпы, трости, картины и даже одеяния, в которых маг проводил ритуалы). Джимми согласился поработать над мелодиями к фильму, но заметил, что работа в группе занимает большую часть его времени. В конечном счете, музыкант и режиссер договорились, а Джимми приступил к работе над тем, что обещало плодотворное сотрудничество в будущем.

В северной части Уостершира Роберт работал на своей ферме и подумывал о покупке еще одной — овцеводческой недалеко от побережья Уэльса. (Скоро он ее купит, так же, как и дом в Брон-Е-О). Дома, Плант и Бонзо взяли покровительство над группой Bronco, чей гитарист Робби Блант, являлся их общим киддеминстерским приятелем. Роберт и Бонзо появлялись на репетициях Bronco в деревенском концертном зале. По вечерам вся компания отправлялась в местный паб на пинту-другую пива (или 12 пинт в случае с Бонзо). До сих пор Лед Зеппелин не контактировала с прессой: все было покрыто мраком. Бонзо особенно не жаловал журналистов, но именно он первым нарушил молчание, когда переговорил в лондонском пабе с дружески настроенным репортером Крисом Уэлшем, долгие годы печатавшим свои статьи о группе в “Melody Maker”. Бонзо рассказал, как блестяще их приняли в Японии — регионе еще неисследованном большинством рок-групп. Он очень волновался перед последними гастролями по Америке, так как не был уверен — сможет ли хорошо играть. Бонзо выразил и отношение к работе: «Я никогда не ставил себе целью стать одним из лучших барабанщиков, да и сейчас не хочу. Масса ребят приходят и говорят — «есть много ударников лучше, чем ты» или что-то в этом роде. Но я наслаждаюсь игрой на пределе именно моих возможностей, вот почему я работаю здесь. И не пытаюсь превзойти Бадди Рича! Но никогда я не играю то, что мне не нравится … Я простой, прямой барабанщик и не стараюсь представить себя лучше, чем есть на самом деле». У чернорабочего группы спросили относительно будущего команды. Он закатил глаза и саркастически произнес: «Они произведут шедевр! Уж я то знаю! Мы будем на вершине в следующем году, или я опять уйду на стройку!»

В начале 1972 года Цеппелины продолжили работу. Очарование неброской природы Англии настроило музыкантов на сентиментальный лад. Ничто в провинции не напоминало о ревущих стадионах, переполненных озверевшими молодыми разъяренными фэнами. Джимми и Роберту (в особенности) было необходимо чувство неподдельной, чистой экзальтации, о которой рок боги мечтали с необузданной страстью. Чувствовать свое всемогущество, слышать гул толпы, напоминавшей низвергающийся водопад и обладать романтической энергией. Больше ничего и не требовалось. Группа собиралась приступить к работе в середине февраля, дав первый концерт в Сингапуре по дороге в Австралию и Новую Зеландию. Репетиции и работа над новым альбомом начались в январе в лондонской студии “Olympic” и продолжились в феврале в нью-йоркской “Electric Lady”, где в свое время записывался Джими Хендрикс. Здесь же звукоинженер Эдди Крамер смонтировал великолепный «Коричневый Бомбардировщик». Эдди был очень загружен работой.

Концерт в бывшей британской колонии Сингапуре был назначен на 14 февраля. За день до него, Лед Зеппелин приземлилась в аэропорту города, но не получила разрешения на въезд из-за слишком длинных волос музыкантов. Сверхконсервативное правительство страны проводило широкую компанию против вредного, разлагающего влияния западной молодежной культуры (длинные волосы, наркотики, секс) на молодежь Сингапура. Лед Зеппелин не только запретили въезд — не разрешалось даже покидать пределы самолета. Музыкантов вынудили вернуться в Лондон. Турне началось лишь 16-го февраля в австралийском городе Перт. Затем — концерты в Мельбурне, Аделаиде, Брисбейне и Сиднее. Затем — Новая Зеландия, где играли перед 25000 горячих поклонников в Окленде. 10-го марта музыканты выступили перед 26000 зрителей в Сиднее (Новый Южный Уэльс). Турне завершилось. Джимми и Роберт решили поехать в Индию с необходимой звукоаппаратурой, имея кое-какие связи с музыкальным бизнесом Индии. Поездка в Бомбей преследовала цели ознакомления с настоящей музыкой, соединение западных и восточных мелодий, о чем мечтали и долгие годы говорили музыканты Лед Зеппелин.

Бомбей — жаркий, пыльный, переполненный город-порт, с населением в 12 миллионов индусов и мусульман. Располагается на западном побережье Индии и омывается Аравийским морем. В течение нескольких дней Джимми, Роберт и Ричард Коул бродили по улицам с фотоаппаратами и диктофонами, запечатляя неповторимые наряды женщин и заклинателей змей. У Джимми был прекрасный “Stellavox” — магнитофон, на который можно записывать даже в полевых условиях (его использовали и при записи уличных музыкантов). Джимми всегда просил разрешение на запись. Присутствие иностранцев с микрофонами всегда собирало большую толпу. Здесь были праздношатающиеся, а также карманники и нищие. Уличные музыканты — живые хранители 5000-й истории музыки Индии. Старея, они, как правило, удалялись от мира, чтобы окончить свои дни в тишине и спокойствии. Используя связи музыкального мира отзвонили местным музыкантам и кое-кто откликнулся. Большинство выступало в классической индийской манере, остальные следовали западной традиции, работая в бомбейском симфоническом оркестре. Один молодой гитарист поразил Джимми — он начинал играть на ситар, постепенно переходя к классической гитаре. Индийские сейшены произвели на свет англо-карнатические версии “Friends” и “Four Sticks”. Плант объяснял: «Мы так и не обработали материал. Это был просто эксперимент, мы проверяли — насколько будет легко соединить индийскую музыку с нашими идеями. Выяснилось, что индийским музыкантам трудно осознать западный подход к музыке … Мы обнаружили, что желаемую музыку сможем играть лишь в будущем». Джимми заявил, что сейшен был только исследованием, проверкой потенциала группы. «Намерение поехать в мировое турне», — скажет он позже, — «записываясь в Каире, Бангкоке и Бомбее, привлекая местных музыкантов … Было бы здорово работать в этом направлении, но мы так и не пришли к этому. Эти две записи так никогда и не вышли в новой форме».

По крайней мере, Джимми и Роберт, вернувшись в Англию и записывая новый альбом, знали, что пытались воплотить в жизнь свою западно-восточную мечту. Любимой историей музыкантов стал рассказ о единственном джеме в Бомбее. Джимми играл на японской электрогитаре, подключенной к небольшому усилителю “Fender” перед немногочисленной публикой — ошарашенными покупателями, никогда ранее не слышавшими западных рок-музыкантов, а уж Лед Зеппелин тем более. После игры владелец бара наградил Джимми и Роберта бутылкой индийского виски. Он обещал, что если музыканты придут завтра, то получат еще одну.

В апреле 1972 года у Роберта и Морин родился второй ребенок — сын, которого назвали Кэрэк в честь уэльсско-британского полководца Кэрэктакуса — сына Цимбалина. Военачальник вел долгую и героическую борьбу против римского вторжения в 43 году н. э. Когда Кэрэктакуса в итоге поймали и привезли в Рим в цепях, то император Клавдий был поражен беспримерной храбростью воина и сохранил ему жизнь. Роберт, увлеченный древней историей Уэльса и Британии, дал своему сыну имя легендарного героя.

В мае прилетел Эдди Крамер из Нью-Йорка. До этого ему позвонил Ричард Коул, сказав, что Лед Зеппелин приступает к записи нового альбома в Старгровз — деревенском доме, принадлежавшем Мику Джаггеру. Опять требовалось использование передвижной студии Rolling Stones. Крамер нашел группу очень утомленную от гастролей и путешествий. Джимми и Роберт еще как следует не отошли от работы в Бомбее. Большинство песен (и кое-какие наброски) нового альбома были написаны на репетициях в Старгровз. Были, конечно, и исключения: Джимми привез из дома “The Rain Song” и “Over the Hills”, а Джонс имел с собой композицию “No Quarter”. Крамер любил вспоминать те старгровские сейшены. «Они были великолепными, вдохновенными и прекрасными», — говорит он. «Каждый из Цеппелинов действовал уверенно и чувствовал себя счастливым. Общее настроение было отличным. У меня очень хорошее зрение и из окна студии я видел четырех людей, плясавших в каком-то едином порыве на лужайке после первого воспроизведения “Dancing days”. Этими людьми были Роберт, Бонзо, Джонси и Джимми. Так они выражали чувства по поводу записи неотразимой вещи.»

«Работа в Старгровз представляла собой просто эксперимент. Поздно ночью, абсолютно пьяный Бонзо, одетый в громадный плащ, ворвался ко мне в комнату, смутив тем самым мою подружку (мы находились с ней в постели). Увидев нас он убежал, громко хохоча. Замка не было и скоро он вернулся еще более пьяным, а роуди всю ночь сновали под окнами. К утру, девушка ничего, кроме отвращения, не испытывала. Я ее не виню.

Тем не менее, с ними было здорово работать. Легче всего было записывать Бонзо. На установке находились три микрофона. Звук настолько был качественным, что почти весь шел в дело. Невозможно описать — надо слышать. Бонзо звучал так потому, что бил по барабанам сильнее, чем кто бы то ни было. Он лупил по установке с силой и тяжестью каменщика. С другой стороны, Джон обладал и очень легким ударом, почти прикосновением. В любом случае, Бонзо — ключ к пониманию Лед Зеппелин. С ним можно было работать. Единственной причиной того, что Цеппелины иногда переделывают свои творения, являются временные ориентации и сочетания большинства песен. И если Бонзо осилил свою партию — все остальное моментально занимает нужные места».

Эдди говорит, что именно Джимми являлся лидером группы. Стиль Пейджа был настолько неясным и устремленным в перспективу, что каждый мог дополнить его своими собственными идеями. Крамер чувствовал, что Джимми позволил Джону Полу Джонсу большое отклонение от курса для того, чтобы разнообразить тона в композиции типа “No Quarter”. С Джимми работать было сложнее, ведь он использовал различные виды усилителей, чтобы разнообразить колорит гитарного звука. Пейдж — очень требовательный человек». Они записали “Black Country Woman”, сидя с гитарами в саду. Во время звукозаписи над садом пролетел самолет и Крамер предложил приостановить работу, чтобы убрать нежелательный эффект. Но Роберт отказался и Джимми склонил голову в знак согласия с вокалистом.

Новая музыка не подвергалась сокращению. Масса всего сделано во время старгровских сейшенов и долгие месяцы потом Цеппелины обдумывали — какие вещи они запишут на пластинки, а какие смогут и подождать. Джимми работал над запутанным звуком фанфары с одновременными голосами и гитарой. Первоначальное название песни — “Overture”, но на репетиции ее воинственный дух и движение вызвало к жизни новую рабочую версию — “Campaign”. (Роберт добавил к ней слова и она преобразилась в “The Song Remains The Same” — цеппелиновская дань уважения и отношение к мировой музыке.) “The Rain Song” — блюзовая погребальная композиция, которую Джимми привез из Сассекса, была соткана очень тщательно, пропитанная синтезаторной оркестровкой Джона Пола Джонса. Синтезатор был призван отвлечь от прогрессивного рока и ассоциировался, в основном, с группой Moody Blues. “Over The Hills and Far Away” — вещь Джимми с акустической фолк мелодией, резко переходившей в обычную зепповскую бомбардировку. Роберт добавит сюда бестолковые афоризмы и загадки, а Джонс присоединит причудливую коду на клавесине.

“No Quarter” была, в основном, создана Джоном Полом Джонсом. Ее замкнутая тема вдохновила Роберта написать слова — воображение о смерти викинга, ветрах мифического бога Тора. Возникло ужасное дьявольское видение: «Идя бок о бок со смертью, Дьявол смеется на каждом шагу». Затем следует несообразное смешанное соло на фоно и джаз-секция гитары Джимми. Контекст “No Quarter” предполагал, что Цеппелины не берут в плен и занимаются жертвоприношением, тогда, как песни-шутки типа “Dy’er Maker” и “Crange” давали понять, что не следует принимать смысл песен Лед Зеппелин близко к сердцу: всего лишь дань моде. Регги Ямайки становилось популярным в Англии. Боб Марли и The Wailers поселились в Лондоне. Цеппелины заинтересовались стилем и его техническими особенностями, а Бонзо частенько сокрушался, что прежде не играл эту музыку. “Dy’er Maker” начиналась как регги, а заканчивалась как пародия на 50-е годы. “The Crange” — спонтанный шарж на Джеймса Брауна. Начинал Бонзо, затем подключался Джонси, потом — Джимми, играя в манере гитариста Джеймса Брауна — Джимми Нолена. Песня превратилась в фолк-пародию, перед пением вымучивающим слова Отиса Реддинга из “Mr. Pityfool”: «Где этот проклятый мост?» Потом, следовали тяжеловесные рок мелодии. Завершала альбом “Dancing Days” с волшебной извивной мелодией, схожей по саунду с индийской двуязычковой шенаи, которую Джимми и Роберт слышали в Бомбее. “The Ocean” насыщена вулканизмом и взрывами, гитарными наслоениями и конструкциями над акустической мощью. Под океаном понимаются неизгладимые впечатления Роберта от разгоряченной толпы юнцов, которые раскачивались и кружились напротив сцены, как волны во время приливов и отливов. Только такие заводные вещи должны присутствовать на альбоме. Сейшен в Старгровз создала вещи, не вошедшие в данную пластинку — “Black Country Woman”, “The Rover”, “Houses of the Holy” (последняя послужит названием для новой пластинки). Была и другая запись — “Walter’s Walk”, звучащая с необычайной скоростью. Бонзо здесь играл агрессивно и свирепо … И вдруг, приходит мелодия Пейджа, неожиданная, как ночное письмо. Было несколько неясных ритм-мелодий различного качества. Одна из них известна под названием “Slush”. Позже, когда группа прослушивала воспроизведение старгровских песен и композиций в своей обычной лондонской лаборатории — студии “Olympic” в Барне, они поняли, что не так уж и довольны качеством полученного звука, как это было после записи в старом доме Хэдли Грандж. Много месяцев будет потрачено на монтаж и аранжировку в Лондоне и Нью-Йорке. А обычные споры вокруг необычного конверта диска отложат его выпуск до следующего года.

В то время как Цеппелины записывали то, что обещало стать их наиболее известной музыкой, Питер Грант в одиночку пришел к выводу, что крупнейшие рок группы должны заниматься бизнесом. Традиционно гастролирующей группе отстегивали половину чистой прибыли, а остальные 50 % забирали импресарио. Если шоу бывали очень крупными, тогда иногда музыканты получали до 60 %. Перед американским турне 1972 года Питер Грант неприятно удивил импресарио, заявив, что отныне и навсегда Цеппелины будут брать 90 %. Настоящим импресарио будет Питер Грант и именно он собирается оплачивать все расходы. Местные продюсеры будут выполнять подручную работу и получать 10 % помимо славы от пребывания рядом с «высшей, величайшей группой мира». Импресарио взвыли, но Грант остался непоколебимым. Он жестко добавил, что 10 % от Лед Зеппелин все лучше, чем 50 % от ничего. У дельцов не осталось выбора. «Лед Зеппелин будет зарабатывать и получать больше денег, чем любая другая гастролирующая группа до них». Такая формула Питера Гранта быстро станет популярной в среде крупных рок-звезд. Ричард Коул говорит о наглости Гранта: «Он просто вычислил, что люди идут посмотреть на артиста, который и должен получать деньги. Питер рискнул, снимая стадионы за собственные деньги. Грант заявил: «Я снимаю залы, а ты работаешь на меня». К счастью, мы имели дело с крупными и опытными импресарио, такими как Джерри Вентрауб (который одно время продюсировал Элвиса). Они были согласны.»

Личный бизнес Гранта не удался в результате смерти гитариста Леса Харви из Stone the Crows (детища Гранта). Харви погиб от электрошока, играя на концерте в Свонси (Уэльс) 3-го мая 1972 года. Певица Мэгги Белл — подружка Харви, перестала выступать после несчастного случая. Никто раньше не видел Питера Гранта — этого бесстрашного задиристого рок бегемота, таким унылым и несчастным.

Несмотря на неудачи, Грант прекрасно справился с подготовительными работами, да и 4-й альбом без названия до сих пор находился в чартсах и раскупался стабильно. Билеты почти на все концерты, которые должны состояться в Северной Америке между июнем и августом 1972 года раскупались немедленно без всякой рекламы. Фаны осаждали кассы, создавая обычные сложности для властей. Музыканты подготовили новое шоу и были убеждены в том, что это турне (8-е в США) изменит сам статус группы, переведя Лед Зеппелин из разряда удачливой рок команды и известной лишь фанам, в категорию законодателей и богов, таких, как Beatles и Rolling Stones. Проблема в том, что Роллинги должны гастролировать по Штатам одновременно с Лед Зеппелин. Стоунз (чей альбом “Exile On Main Street” достиг первого места в списках США) не играли в Америке с 1969 года. Гастроли Стоунз были организованы лос-анджелесской фирмой общественных связей и считались событием года для молодежи страны. Несмотря на то, что Цеппелины задвинули Стоунз во многих городах, музыканты почувствовали возбуждение и ужас от того, что их может и не заметят. Преданные фаны еще приходили в неистовство и все концерты превращались в обычную вакханалию. Несмотря на негласное соглашение с фанами о следовании истинной мистике, никто не мог предугадать хода событий. Все покрыто мраком.

Отношения с прессой оставались ужасными, в отличие от Rolling Stones, которые выработали о себе устойчивое общественное мнение. Группа чувствовала, что британская музыкальная пресса готовила им вендетту. Американская пресса почти физически боялась Цеппелинов, их репутации маньяков с кнутами. Страхи увеличились после опубликования мемуаров Элен Сандерс, где она сообщала об оскорблениях, нанесенных ей Цеппелинами во время недель отдыха в 1969 году. Книга была выпущена под заголовком «Поездки». Роберт был обижен таким гнусным отношением средств массовой информации. «Это расстроило меня. Чтобы сохранить чувство собственного достоинства, нужно было выйти на сцену и потребовать сатисфакции … Мы хорошо знали, что лучше многих исполнителей делаем свое дело (я имею в виду людей, уже прославленных прессой). Безо всякой показухи надо заявить людям о себе, чтобы не бытовало мнение, что мы закусываем женщинами, выбрасывая кости из окна».

Долгие годы Цеппелины не нанимали для своих концертов представителей прессы. В 1968 году Билл Харри — постоянный публицист Битлз и редактор “Mercybit”, который затем работал с детищами Микки Моста, попытался найти контакт с группой. С Харри разделались исключительно быстро. Грант и Коул высунули перепуганного журналиста из окна верхнего этажа здания на Оксфорд-стрит, крепко держа беднягу за ноги.

Лед Зеппелин наняла другого пресс-агента — маленького человечка Фаллона по кличке «Веер», известного рядом публикаций о T-Rex и других группах эпохи глиттер-рока. Обычно журналисты, желавшие взять интервью у Лед Зеппелин, не получали ответа из офиса Питера Гранта. Если же репортеру удавалось приблизиться на достаточное расстояние к музыкантам, то появлялся большой и мощный Ричард Коул, который приказывал убираться вон. Фаллон попытался привлечь прессу к Джимми и Роберту. Пресс-агент был странной личностью, влюбленным в Джимми и Роберта, ненавидимый Бонзо, Ричардом Коулом и роуди. Он разговаривал на арго хиппи. Перед обедом Фаллон говорил: «Еда готова.» Если надо уезжать: «Лимузин подан». Когда звонил журналисту, то всегда начинал разговор так: «Парень, я кое-чего хочу сказать тебе». Он был ходячим анекдотом. Когда Цеппелины наняли его, Фаллон работал пресс-агентом группы Silverhead, чей гитарист Робби Блант был киддеминстерским приятелем Роберта. Певец группы — симпатичный, аристократичного вида блондин по имени Майкл де Барр. Последний впервые повстречал Джимми на концерте Silverhead в маленький бирмингемский клуб. Так как Роберт и Робби были друзьями, то обе группы и их окружение отправились к Роберту после концерта, где веселились всю ночь. Майкл де Барр был попросту очарован Джимми сразу же после встречи.

«Мы оба одержимы одним — рок-н-роллом. Это стало нашей атмосферой. Многие уже не интересуются песнями, словами и т. п. Самыми важными вещами стали серьга, хорошая обложка альбома, как выйти из самолета или красиво вылезти из лимузина. Джимми — стойкая личность. Все есть и все готово. А отношение другое. Вот почему я так люблю Джимми». «Я имею в виду, что Джимми неотразим», — продолжил певец. «Он был классической рок-звездой в обнесенном рвом замке, вельветовой одежде, потрясающими машинами, которые не умел водить и редкими гитарами за 80000 долларов. В то время я чуть не рыдал над коллекцией вещей Кроули. Я приезжал к Джимми в Пламптон, а он вытаскивал облачения Кроули, его игральные карты — все редкости, которые собрал музыкант. Я думал, что это было здорово — так запутанно и развратно. Джимми показал мне все. Не знаю, чем я показался Джимми», — закончил Майкл. «Всегда думал, что нравлюсь ему».

8-е гастроли Лед Зеппелин в Северной Америке начались 21 июня 1972 года в Денвере. Новая программа продолжалась теперь от 2,5 до 4-х часов, в зависимости от здоровья и настроения Джимми, опираясь, в основном, на новый материал, незнакомый еще фэнам, с альбома без названия и на старые ураганные хиты — “Since I’ve Been Loving You”, “Dazed and Confused” и неотразимую “Whole Lotta Love”. Концерт открывался рок-н-роллом, переходившим в “Over the Hills and Far Away”, “Black Dog” и “Misty Mountain Hop”, прежде, чем Роберт произносил обычное «Добрый вечер». С самого начала гастролей у Планта возникли проблемы с голосом — в горле першило. Это происходило из-за изменчивости летней погоды. В пустынном климате Техаса и Аризоны, музыканты были вынуждены покидать самолет с кондиционерами и подвергаться воздействию страшной жары, затем — опять кондиционеры в автомобилях, снова жара и … опять кондиционеры. Голос Роберта моментально сел в самом начале. И он сел на диету из горячего чая с лимоном и медом. Недостаток голоса пришлось компенсировать изображением дикой сексуальной энергии. Плант отклонялся назад, а его тело трепетало и корчилось в судорогах.

Музыканты дали 2 концерта в нью-йоркском “Maddison Square Garden” по приезду. На первом концерте в пятницу кондиционер отказал и большая аудитория превратилась в парную. В тот день, фаны буквально обезумели, услышав канонаду Бонзо и постоянные могучие аккорды Джимми в Рок-н-ролле. В одном концерте заключались Марди Грасс, Сатурналия и китайский Новый год. Никакой декорации и прочей ерунды не было. Просто была Лед Зеппелин, музыка и несколько пятен света. После трехчасового шоу, группа приступила к исполнению “Whole Lotta Love” и фаны начали карабкаться на сцену. Ричард Коул попытался выполнить свои неприятные обязанности, отправляя поклонников назад ударами каратэ. Все безуспешно. Просочившись на сцену, где играла группа, озверевшие фанаты стали танцевать, пока передняя часть подмостков не обрушилась под тяжестью юнцов. Люди откатились назад в оркестровую яму, за ними полетели мониторы. Группа была вынуждена покинуть сцену, и оставалась за кулисами до тех пор, пока не возникло уверенности в том, что 20000-я толпы не угомонилась. Цеппелины вернулись, сыграли “Lou, Lou” и “Long Tall Sally”, но уже без мониторов.

В Нью-Йорке музыканты шатались по рок-клубам и напивались. Они работали с Эдди Крамером в “Electric Lady”, делая монтаж песен типа “Houses of the Holy” — альбом с таким названием предполагалось выпустить впоследствии. Они давали прибыльные концерты в “Nasso Coliseum” на окраине Лонг-Айленда, куда юнцы приезжали за сотни миль, чтобы посмотреть на любимую команду. У спекулянтов билет даже на балкон стоил 200 долларов. 4-х часовое шоу завершилось “Boogie Mama” и “Peggy Sue”. Цеппелины сидели в костюмерной, а громадная автостоянка постепенно освобождалась от тысяч автомобилей. Молодежь нью-йоркских окраин путали машины и никак не могли разобраться после концерта. Знакомый английский журналист сообщил, что одна музыкальная газета только что назвала вялую Moody Blues лучшей английской группой в Америке. Роберт, помешивая мед в чае, даже вздрогнул от отвращения. «Это уже продолжается 4 года», — заключил Джонс.

Давая интервью, Роберт пожаловался на освещение Лед Зеппелин прессой, не отражавшего реальных взаимоотношений между группой и фанами на духовном уровне. Они обменивались энергией, что стало основой успеха Лед Зеппелин. «Это не просто музыкальный процесс», — сказал он журналисту, — «а гармония, которая уводит людей от земных проблем и возвышает чувства … мне нравится так думать. Ты как бы обретаешь ореол короля Артура. Чувствуешь, что могущество зависит от популярности, когда говорят: «Смотрите, а ведь струны играют сами»». И практически невозможно объяснить прессе волшебство телепатии и сопереживания между участниками Лед Зеппелин, но Роберт все же попытался: «Это не просто какое-то мелкое музыкальное шоу с размахиванием микрофоном, а нечто большее. Даже музыка, которую мы играли годами, каждый новый вечер звучала по-новому.» После Нью-Йорка были выступления в Сиракузах и других городах США перед возвращением на исходные позиции в Лос-Анджелес. Музыканты заметили, что “Stairway” становится самой популярной песней в Америке (хотя соло Бонзо “Moby Dick” вызывало у зрителей наибольший восторг). Было что-то необычное в “Stairway To Heaven” — звонкая акустика, изображение божества, артиллерийский финал — все в совокупности задело сердца молодежи Америки. «Это было пришествием ислама в пустыню». Джимми обнаружил, что если бы он не зажимал струны верхней акустической 12-струнной гитары, играя на соло (то есть нижней), то они (струны) вибрировали бы в унисон с мелодиями, исполняемыми на 6-струнной, схожие с сочувственными, проникновенными обертонами ситар, добавляя свое к общему основному тону. Гастроли изменили роль Джона Пола Джонса в группе. В прошлом — безликий басист, находившийся в тени и лишь дополнявший мелодию, в то время как Джимми и Роберт всегда находились под пристальным вниманием. Джонс был одаренным музыкантом. Однако он выбрал неприметную роль бас гитариста и его таланты оставались замаскированными долгое время. Но в последнюю поездку Джон буквально расцвел, играя на электрофоно, органе и меллотроне. Он вошел в группу на равных. «Мне не нравилось находиться в отдалении», — заявил он репортеру Ричи Йорку. «Я бы не хотел играть в тени, как это делает иногда Джимми. Любой артист — немного эксгибиционист … Знаю, что нужно делать вещи, в которых понимаешь толк. Если я басист, то я предпочитаю выдавать твердую бас-линию».

С триумфом дав концерты в Лос-Анджелесе, музыканты переехали в отель “Continental Hiatt House” на бульваре Сансет и стали заниматься обычными для них делами — репетициями (на одной записали дюжину мелодий Элвиса) и поездками в рок-клубы Голливуда типа “Rodneys English Disco” и “The Rainbow Bar”. Джимми везде появлялся с мисс Памелой и все шло своим чередом, пока он не связался с 14-летней фотомоделью по имени Лори Мэдокс.

Лори была хорошенькой девочкой, высокой и темноволосой, как и Джимми, с яркими чертами лица и огромными глазами. Она напоминала чем-то Бьянку Джаггер. Ее фотографию напечатали в журнале “Star”, а еще раньше она познакомилась с Б.П. Фаллоном, который тогда находился в Лос-Анджелесе с группой Silverhead. Фаллон сделал несколько фотографий Лори, которые он и предъявил Джимми, назвав девушку представительницей нового молодого поколения группи. Джимми был поражен. Бип дал Пейджу номер ее телефона. Гитарист позвонил девушке и сказал: «Привет. Говорит Джимми Пейдж. Я хотел бы встретиться.» Лори подумала, что ее разыгрывают и ответила: «Понятно, приятель» и повесила трубку. Однако Лори была заинтригована. По приезду Цеппелинов Лори и с подругами отправились в бассейн “Hiatt House”, находившемуся на крыше отеля. Ходили слухи, что мисс Памела поклялась выбить все дерьмо из девчонки, покусившейся на Пейджа.

“Тогда я была чуть ли не девственницей”, — говорит Лори. Я заявила ему: “Мистер Пейдж, я даже не хочу говорить с Вами, так как не хочу быть избитой”. Но Джимми ответил: “Дорогая, если ты будешь со мной — никто и пальцем тебя не тронет””. Пейдж преследовал ее по всему городу, наблюдал за ней в “Rodney”, бассейне и отеле. Затем оба отправились в люкс Роберта Планта освежиться. Она и другие новенькие группи — Сэйбл Стар, Линн провели здесь вечер, швыряя пустые бутылки из под шампанского в окно, стараясь попасть в большой рекламный стенд, прославлявший рок-н-ролл. Лори говорит, что Джимми никогда не предавался идиотскому шутовству, которым занимались в отеле Цеппелины. Люди, жившие поблизости, переименовали отель в «Мятежный Дом на Материке». Джимми вел тихо, он всегда взвешивал поступки и слова. И скорее являлся посторонним наблюдателем оргий, чем участником. На следующий вечер Лори опять появилась в “Rodney” со своими подружками. Неожиданно возник Джимми с мисс Памелой. Лори направилась в гримерную. Джимми пошел за ней, начал обнимать и целовать девушку на глазах у всех. Она воскликнула: «Боже мой! Не делай этого. Прекрати, меня же убьют». Конечно, я любила его, но и побаивалась, с другой стороны. Мне было только 14, а ему много больше. Я не понимала, что это за личность, да и не могла этого понять по молодости лет. Мои подруги упрашивали меня держаться подальше от Пейджа. Они утверждали, что Джимми наверняка высечет меня, как только мы останемся наедине». Девушка вышла из “Rodney” и направилась в “Rainbow Bar” — основное питейное заведение английских рок-звезд Лос-Анджелеса. Скоро здесь объявился и Джимми, но уже без Памелы. Он искал Лори и был полон решимости. Пейдж подослал к столику Ричарда Коула: «Джимми сказал мне, что будет с тобой — хочешь ты того или нет». Лори продолжила: «К сожалению, Джимми должен был покинуть “Rainbow” немедленно. Пейдж прыгнул в машину и укатил, сказав Коулу, что если тот потеряет меня из виду, то Ричарду будет очень плохо. Коул схватил меня, проговорив: «Ты поедешь со мной, бля. Я должен доставить тебя». Он запихнул меня на заднее сиденье лимузина, добавив: «Сиди тихо и заткнись». Я поинтересовалась — что собственно происходит. Но Ричард еще раз приказал заткнуться.

«И вот мы опять в “Riot House”. Коул доставил меня в апартаменты Лед Зеппелин, которая занимала целый этаж. Это же похищение! Я вошла в комнату, где тускло мерцали свечи. Поначалу, трудно было вообще что-либо разглядеть. Потом, я увидела Джимми, сидевшего на кресле в углу. На нем была шляпа, низко надвинутая на глаза, в руках Пейдж держал трость. Он походил на гангстера. Загадочно и причудливо. Он просто сидел, опершись тростью о пол. Великолепное зрелище. Вы можете поверить? Прямо детективная завязка. Похищенная девочка 14-ти лет. «Наконец, мы остались в одиночестве. Никто не бил меня и я перестала бояться. Мы выглянули в коридор и убедились, что там никого нет, а затем, отправились во вторую комнату. Момент, ставший началом нашего романа. Мы полюбили друг друга. С этого дня мы старались не разлучаться. Он приезжал в город, останавливался в “Riot House” и высылал за мной машину. Затем бежал на концерты, вечером возвращался, чтобы опять находиться рядом со мной. Мы безумно, безумно влюбились. Фантастично и сказочно!

«В то время, остальные музыканты еще были плохо настроены ко мне. Кто-то предупредил их, что если Джимми застанут с 14-летней девчонкой, то его непременно вышлют из страны. Уходя, Джимми постоянно запирал меня на ключ. Грант и Коул также убеждали меня закрываться изнутри. Они не позволяли мне никуда уходить, ведь я была такой малолеткой. В конце концов, отношения с другими участниками группы наладились. Джимми встретился с моей матерью. Однажды он позвонил и сказал: «Я думаю, Вы не обижаетесь, что я встречаюсь с вашей дочерью». Он был настоящим джентльменом. Мать знала, что Пейдж — респектабельный человек, имевший деньги. Да и что она могла сказать? Она знала, что я все равно буду этим заниматься, так уж лучше с ним. Это был настоящий роман. Он, вообще, самый романтичный человек в мире. Такой хороший и благородный по-своему, немного женственный … чувствительный, даже сверхчувствительный. Приезжая в город, Пейдж всегда присылал за мной машину, а мне нравилось встречать его в аэропорту. Мы приезжали в отель и стремглав неслись в нашу комнату, садились на пол и плакали от счастья созерцания друг друга. Он делал мне подарки, например, скарабейное ожерелье для оберега от злых духов, а я подарила ему что-то вроде старинной музыкальной шкатулки! Прекрасно! Понимаете, это была действительно невинная, прекрасная и чистая любовь. Мы любили друг друга и больше ничего … «Вы, конечно, много слышали о том, что Джимми — демон или вампир. Я чувствовала его власть над собой. Трудно объяснить, но мне кажется, что он обладал определенной силой воздействия … Всегда чувствовала, что нахожусь под влиянием Джимми. Честное слово. Иногда, мы занимались любовью, и, слава богу, могли делать это часами. Я чувствовала волшебство, головокружение, как бы перемещение в пространстве (хотя мы обходились и без наркотиков). Не покидало ощущение, что мы находились в космическом пространстве. Пейдж был самым замечательным любовником в мире — мощный, и вместе с тем мягкий и чувственный. Я просто уверена в том, что любая женщина, которой прикоснулась его рука, влюблялась в него … В первый год нашего знакомства, Джимми брал меня на все концерты. Иногда, они посвящали концерт мне! И если меня не было поблизости, он всегда звонил мне, где бы не находился. Особенно, во времена своей наивысшей славы с 73-го по 75-й год. Потом Пейдж стал самодовольным».

Турне завершилось в августе, пожав большие артистические и финансовые плоды. Но музыканты испытывали мрачное разочарование, так как пресса полностью проигнорировала группу. Как и предсказывали, Rolling Stones сумели утереть Цеппелинам нос. Знаменитости толкались у дверей костюмерной Стоунз. Энди Уорхолл снимал торжества на пленку, как Трумэн Капот с принцессой Ли Радзивилл упрямо сопровождал группу из города в город. Писатели типа Терри Сазерна писали серьезные “размышления” для респектабельных журналов. Между тем, Лед Зеппелин практически оставалась обойденной вниманием глупой и бесстыдной молодежной прессой. В то время как потрясающая и обаятельная жена-никарагуанка Мика Джаггера рассматривалась не меньше, чем султанша, Джимми Пейдж прятал свою малолетнюю пассию от закона. Это казалось возмутительным. Лед Зеппелин была круче Стоунз. Цеппелины обошли последних по продаже пластинок и билетов, играли лучше и сильнее Роллингов, которые стали использовать странную и неуклюжую мелодию рожка. Стиви Вандер открывал концерты Стоунз, разогревая публику. Цеппелины же были один на один со своими молодыми безумными фанатами, изолированные от музыкального бизнеса и позабытые обществом. Лед Зеппелин и их окружение выступили против мира. И мир стал опасаться Лед Зеппелин. Журнал “The Rolling Stone” лишь едва коснулся гастролей группы тем летом. Музыканты пришли в ярость. «Всегда было так», — вспоминал Ричард Коул. «Они могут сказать — взгляните на Стоунз. И почему бы нам и вас не принять так же. Но они знают почему. Лед Зеппелин имеет совсем другой имидж и главную роль здесь играет мистика».

Позже, Джимми скажет: «Кому интересно знать, что Лед Зеппелин побила рекорды посещаемости там-то и там-то, когда Мик Джаггер разъезжает везде с Трумэном Капоте?» И был ответ — никому.

В октябре 1972 года Цеппелины во второй раз отправились в Японию, дав 3-го октября в токийском зале “Budoko” блестящий концерт, начавшийся с “Black Dog” и закончившийся через три часа обработками мелодий Элвиса в “Whole Lotta Love”. В Осаке они импровизировали “Stand By Me”. Устав от Японии, группа вылетела в Гонконг на краткий отдых. «Мы хотели путешествовать», — говорит Ричард Коул. «Лед Зеппелин хотела играть везде. Вот мы и отправились в Гонконг, надеясь дать концерт и здесь». Однажды вечером, обычное веселье и игры были в разгаре. По словам Коула: «Мы хотели купить кока-колы и приобрели целую упаковку. Затем, поужинали. Наевшись до отвала, стали бросать соломинки в ящик. Неожиданно, обнаружили, что соломинки состояли из чистого героина. Мы не знали, что это такое, да и не помню, где я проснулся на следующее утро». На следующий день отправились в небольшое плаванье на лодке, принадлежавшей Эндрю Ю. Лодка оказалась с течью и было подозрение, что Лед Зеппелин вот-вот пойдет ко дну. Грант приказал Коулу плыть за помощью, но Ричард огрызнулся: «Пошел на хуй, пиздюк».

В конце месяца они играли в Монтре (Швейцария). Выступали в очень маленьком зале на 1500 мест в клубе “Pavillion”. Обслуживал концерт импресарио по имени Клод Нобс. Концерт закончился “Whole Lotta Love” — набором мелодий, включавшим музыку Карла Перкинса и такими хитами Элвиса, как “Heartbreak Hotel”. Официальная девушка Джимми — нелюдимая Шарлотта Мартин, приехала на концерты в Монтре. Она прославилась тем, что появилась в ресторане провинциального швейцарского городка, увешанная таким количеством бриллиантов, которого было достаточно для экипировки принцессы.

Цеппелины отказывались отдыхать. 10 ноября они объявили, что будут играть на британских островах в течение декабря и января 1973 года. 120000 билетов продали за один день. “Melody Maker” цитирует Джимми Пейджа: «Когда я узнал, то покорился судьбе». Гастроли (самые крупные из всех на родине) начались в Ньюкасле 30 ноября. Отношение к шоу, а также к тогдашнему стилю Дэвида Боуи (Гарри Глиттера) дает Рой Холлингсворт, писавший для “Melody Maker”: «Если вы хотите услышать настоящую рок-н-ролльную команду — отбросьте этих чертовски напомаженных глупцов и идите смотреть Лед Зеппелин». Гастроли начались в Шотландии (где Б.П. Фаллона у входа в зал избили билетные спекулянты) и на Уэльсе. В Кардиффе группа остановилась в старинном отеле “Angel”, который Бонзо окрестил мусорным ящиком. 20-го декабря в “Briton Dome” во время исполнения на-бис Цеппелины играли веселые рождественские песенки. Гастроли прервались через двое суток из-за праздников. Заключительные шоу состоялись в похожем на пещеру “Alexander Palace” и “Elly Pelly” в северной части Лондона на Максвелл Хилл. После второго концерта Роберт сделал рождественский подарок сразу всему обслуживающему персоналу группы — одну бутылку виски … на всех. Итак, Джимми Пейдж оказался не единственным «свинцовым кошельком» группы.