Глава вторая В ожидании чуда

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава вторая

В ожидании чуда

Итак, мудрая итальянская бабка Пьера по линии матери Симоны Паолассини прозорливо обратила внимание на то, что ее горячо любимый, несмотря на всю свою эксцентричность, внук обладал волей и целеустремленностью. Этих благородных качеств многие не замечали, но именно они действительно помогали ему добиваться своих целей. Позднее астрологи, разбирая гороскоп Пьера Ришара, говорили, что люди, родившиеся под знаком Льва, отличаются стремлением к справедливости, состраданием к униженным и оскорбленным, возвышенностью помыслов и широтой натуры. С некоторыми поправками можно считать, что астрологи довольно точно определили главные черты его характера. А в том, что актер при этом должен еще обладать волей и непробиваемой толстой кожей, он и сам убедился довольно быстро. Особенно когда понял, что хочет посвятить души высокие порывы «неблагодарному жанру» комедии.

Все это у него на первых порах весьма своеобразно монтировалось с природной рассеянностью и даже застенчивостью. Не случайно первые фильмы самого Пьера Ришара были посвящены этим довольно распространенным свойствам человеческого характера. Понимая, однако, что они могут помешать его карьере, он на первых порах пытался выступить своеобразным «экзорсистом», то есть стремился избавиться от них. Но довольно быстро был вынужден признать свое поражение, став поистине пленником придуманной еще в коллеже комедийной маски. При этом Ришар несомненно кокетничал, сбивая с толку друзей и собеседников своими скорее противоречивыми и не лишенными известной парадоксальности высказываниями. Он ведь издавна привык притворяться. Например: «То, что я делаю в кино, – автобиографично, – утверждал он. – Это, стало быть, означает, что я тот самый рассеянный, застенчивый человек, которого играю. С единственным, правда, отличием, что научился справляться с этими недостатками, продолжая, впрочем, испытывать страх при одной мысли, что предстоит самому открыть дверь в ресторан. Да, да! Настолько…» Но затем, противореча сам себе, доказывал обратное: что никакой он не рассеянный и застенчивый, иначе бы никогда не женился и не обзавелся двумя сыновьями. Что, несомненно, звучало очень убедительно.

Впрочем, в жизни Пьеру Ришару, в силу означенных выше недостатков, действительно не раз случалось попадать в довольно нелепые ситуации, оправдывавшие его репутацию рассеянного и наивного человека. Об этом, в частности, свидетельствуют анекдоты, которые любит рассказывать о своем друге Жерар Депардье.

Вот одна такая история. В большом берлинском отеле, находясь в лифте, Пьер увидел через раскрывшиеся двери человека в одних плавках. Решив, что в отеле есть бассейн, он помчался в номер и тоже в одних плавках и с полотенцем в руке устремился к лифту. Но был схвачен служащими и препровожден к сотруднику, отвечающему за безопасность клиентов. При этом выяснилось, что по отелю бродит эксгибиционист, демонстрирующий свои гениталии дамам. «Не последователь ли г-н Ришар этого психопата?» – спрашивали его. Пришлось ему доказывать, что он не верблюд, и призывать на помощь Жерара Депардье… Уж тот-то потом со смаком живописал, в каком бедственном положении обнаружил своего друга и сколько труда пришлось ему приложить, чтобы доказать работникам отеля, что перед ними тот самый «блондин в черном ботинке», которым они наверняка восхищались на экране и т. д. и т. п.

Другой анекдот Пьер рассказывал сам. В ньюйоркском аэропорту имени Кеннеди, куда он явился налегке, с одним портфелем, перед таможенным контролем к нему подошел какой-то субъект и попросил пронести чемоданчик – у него, мол, много багажа, а Пьеру, популярному актеру, сделать это ничего не стоит. Добрая душа, Пьер Ришар соглашается и, недюже сумняшеся, отправляется к стойке регистрации багажа. Чемоданчик почему-то вызывает сомнения у таможенника, и уважаемого господина Ришара настойчиво просят открыть его. Разумеется, разумеется! Каков же был его ужас и стыд, когда оказалось, что он набит весьма дефицитными тогда во Франции пачками с презервативами… Ему, конечно, удалось объяснить таможенникам, что это не его чемоданчик, что он лишь легкомысленно согласился пронести его. А где же хозяин? Его и след простыл…

Третья история связана с поездкой в такси из аэропорта. Узнав своего пассажира, импульсивный шофер, размахивая руками, все время бросал руль, вспоминая картины, в которых снимался Пьер Ришар. «А помните, как вы его?..» «А ботинок, ботинок, ха-ха-ха!..» «А зонтик-то, зонтик, о ля-ля!» – вопил он, совершенно позабыв о баранке, о дорожных знаках и правилах движения. Ришар с замиранием сердца смотрел через ветровое стекло, уверенный, что они непременно должны на кого-то наехать, врезаться в дорожный столб. Нечего сказать, вот они, плоды популярности! Но шофер благополучно довез его до дома и категорически отказался взять деньги за проезд, попросив лишь автограф для внука.

Режиссер Франсис Вебер, в свою очередь, живописал, как хохотал Мишель Буке, с которым он познакомил Ришара перед началом съемок фильма «Игрушка», когда, прощаясь с ним на пороге дома, вдруг обнаружил, что тот стоит в одном ботинке… Однако, играя растяп и даже попадая в забавные переделки в жизни, Пьер Ришар неизменно оставался практичным и собранным человеком в делах, и его друзья впоследствии охотно подчинялись его коммерческим решениям. Разгильдяйству и анархизму Депардье он противопоставлял в течение нескольких лет, когда они снимались вместе у Франсиса Вебера, практичность во всем, что касалось производства, следя за расходованием пленки и соблюдением графика съемок с той же тщательностью, как директор картины или продюсер. Такое сочетание, казалось бы, взаимно исключающих качеств сначала сбивало с толку и Вебера, и Депардье. Но потом они уже не скрывали своего восхищения деловой хваткой друга. Внутренняя культура, которая всегда была второй натурой актера, несомненный аристократизм, привитый сызмальства в доме деда Дефей, часто возвышали его над коллегами по цеху. Известно ведь, что многие, даже высокоталантливые актеры дремуче необразованны. Пьер Ришар тоже не мог предъявить диплом о законченном высшем образовании (как, впрочем, и Жерар Депардье, и Франсис Вебер). Но, судя по отрывкам из книги самого Ришара, с которыми вы познакомились, нельзя составить впечатление об их авторе как о невежде. Пьер Ришар – прекрасный пример талантливого самоучки, какими были, скажем, Франсуа Трюффо, Жан-Люк Годар и некоторые другие молодые режиссеры «новой волны».

Другой анекдотичный случай, о котором любит рассказывать Пьер, относится к началу его актерской карьеры, когда он играл в Национальном народном театре. Тамошний режиссер попросту недолюбливал молодого артиста и поэтому давал ему самые маленькие, второсортные роли. Однако Ришар пытался и их сыграть так, чтобы запомниться зрителям. В спектакле «Макбет» Пьер выступал в крохотной роли умирающего на поле брани солдата. Процесс умирания он изобразил очень достоверно и ярко: закатил глаза, схватился за грудь, сложился пополам, упал на колени, затем повалился набок и, дернувшись несколько раз в конвульсиях, затих. Некоторые зрители на этой сцене хватались за сердце и пускали слезу. Ришар так вошел в роль, что полностью отключив сознание, полежав немного, заснул. К несчастью, после и рыы был антракт. Рабочие поменяли декорации, но при слабом освещении никто не заметил мирно посапывающего на полу Пьера. Когда занавес подняли вновь, взору зрителей предстала следующая картина: в спальне на огромной роскошной кровати томно раскинулась леди Макбет, а на полу лежит все тот же солдат, убитый в предыдущей сцене. Хохот в зале стоял гомерический, а Пьер получил нагоняй от режиссера.

Детство его было, как мы могли убедиться, не только счастливым, оно предоставило ему возможность сыграть свою первую роль в жизни: роль богатого мальчика. Эта роль игралась им по-разному в замке деда Дефей и в семье итальянского деда Паолоссини, чей здоровый практицизм, несомненно, закалил его волю, позволив в один прекрасный день порвать с любимыми, но не понимавшими его Дефей и пойти по совершенно чуждому им пути. Уважая и побаиваясь первого деда Леопольда, он с величайшей нежностью относился ко второму – Аргимиро. Здравый смысл бывшего итальянского чернорабочего, выбившегося в люди упорным трудом и смекалкой, несомненно, отложился потом в подкорке его внука. Общение с итальянским дедом довольно рано позволило ему понять, какое значение в жизни человека играет труд. Плейбойский характер родного отца, с которым он по-настоящему познакомился довольно поздно и на которого никак не хотел походить, тоже сказался в его первых самостоятельных шагах в жизни. Твердая вера деда Аргимиро в то, что из всех его внуков прославится и разбогатеет он один, всегда будет вдохновлять Пьера Ришара.

Отказавшись, стало быть, от перспективы стать во главе сталелитейного завода деда Дефай, он, подобно новому Растиньяку, отправился завоевывать Париж, не догадываясь, сколько лет у него уйдет на это и сколько сил и упорства потребует.

Теперь мы уже более основательно и подробно займемся его дальнейшим жизнеописанием.

Итак, Пьер Ришар Морис Шарль Леопольд Дефей (как записано в его метрике), будущий Пьер Ришар, родился 16 августа 1934 года в Валансьенне, что на севере Франции. Отец Пьера – Морис Дефей, бросивший свою жену в «интересном положении», как уже известно, был проклят своим отцом Леопольдом Дефей, который, к сожалению, слишком поздно взял на себя заботу о воспитании внука, когда многое было упущено. К счастью, во время войны и оккупации эту задачу выполняли умные и мудрые друзья деда Аргимиро.

О том, как прошли его детство и юность, рассказано им самим – вы об этом прочитали выше. Кстати, после смерти деда Дефей к управлению заводами пришли совершенно чужие люди, а замок был продан его сыном, отцом Пьера, после смерти матери. Вырученные (немалые) деньги, он благополучно растратил на бегах, до которых был великий охотник. Как заметит однажды его сын, одно поколение Дефей трудилось, другое – проедало накопленное богатство. Ему было больно видеть, как замок деда Леопольда переходит из рук в руки. В конце концов в нем открыли клинику, спилили многолетние деревья, вырубили прекрасный парк – на его месте возникли дома медперсонала клиники. Бывая в родных краях, Пьер Ришар неизменно объезжает это место стороной: слишком много у него связано с большим дедовским парком… Наверное, для того, чтобы изгнать тени прошлого, он и написал книгу «Маленький блондин в большом парке»… Приехав в Париж, он, тогда еще Пьер Дефей, поступил, как нам известно, на театральные курсы Дюллена, а потом недолго выступал на сцене Национального народного театра (ТНП), который возглавлял великий актер и режиссер Жан Вилар. Именно тогда он взял себе псевдоним, который, собственно, и называться так не может, ибо составлен из двух его имен, записанных в метрике, и именно так его обычно называла мать. Ему было немногим более двадцати лет, когда он впервые вышел на сцену этого прославленного театра, на которой в то время выступали Жерар Филипп, Мария Казарес, Жорж Вильсон, Филипп Нуаре и многие другие превосходные актеры. Но сыграть большие роли в ТНП ему так и не привелось. В его небольшой «театрографии», относящейся к нескольким годам, проведенным в театре, значится не только мольеровский Сганарель, но и «Пер Гюнт» в постановке Рейбаза, а также эпизодические роли в ряде других спектаклей. Оказаться в составе труппы ТНП было тогда столь же престижно, как в «Комеди Франсез». И все равно, видя, что он неинтересен Жану Вилару, Пьер решает уйти из ТНП.

Некоторое время он выступает на сценах других театров: так ему довелось играть в Театре Елисейских полей в пьесе Бертольда Брехта, которая шла в Париже под названием «Городские джунгли» в постановке Антуана Бурсейе. С тем же Бурсейе они сделают авангардистский комедийный спектакль «Что такое касса?» (звучавший по-французски более занятно: «La caisse que c’est?»), имевший изрядный успех у зрителей и критики. Он выступает также в комедиях чеха Мрожека на сцене Карманного театра, где, кстати сказать, знакомится с Ивом Робером, который сыграет важную роль в его жизни. Вместе с его женой, актрисой Даниель Делорм, Пьер отправляется в турне со спектаклем по Бодлеру «Большой побег». О нем начинают поговаривать в профессиональных кругах.

Однако Пьера Ришара давно уже интересует другая форма лицедейства – на маленьких сценах многочисленных парижских кабаре. Здесь он предоставлен сам себе, его успех (или неуспех) целиком зависит от него самого. Именно тут он сформируется как острохарактерный актер.

Французский театр и кино всегда блистали именами комиков. Традиции театральной комедии восходят к Мольеру, а в кино они связаны с именами Макса Линдера и Эмиля Коля, Фернанделя и Бурвиля, Луи де Фюнеса и Жака Тати. Новый комический актер на площадках кабаре, несомненно, отличался от коллег, таких уже известных актеров эстрады, как Поль Пребуа, Жак Дюфило и других, а некоторыми своими внешними приемами немного походил на очень тогда популярного и любимого им Жака Тати.

На этом этапе своей жизни ему главным образом хочется защитить свою самобытность. «Молодой актер» (в кабаре, но не в жизни – ему тогда уже было под тридцать) набирался опыта, заводил дружбу с теми, с кем будет потом сотрудничать в кино, обрастал необходимыми связями. В кабаре ему приходилось тогда пересекаться с актерами ТНП Филиппом Нуаре и Жан-Пьером Даррам, которые превосходно пародировали президента де Голля и его премьер-министра, разыгрывая, скажем, диалог между Людовиком XIV и драматургом Расином, постоянно обновляя эти скетчи приметами дня. С Даррасом Пьер Ришар позднее встретится в фильме Кристиан-Поля Арриги «Коклюш» и в картине Жерара Ури «Побег», и они будут ностальгически вспоминать свои подвиги на подмостках кабаре, а с Филиппом Нуаре он снимется в «Блаженном Александре» Ива Робера и в картине Марко Пико «Облако в зубах».

В кабаре Пьер находит идеального партнера в лице Виктора Лану, легко и непринужденно разыгрывая с ним написанные ими самими сценки-скетчи или занимаясь парным конферансом. Нелепая высокая фигура Пьера Ришара на маленьких сценах популярных в свое время «левобережных» кабаре – с прямыми, словно негнущимися, похожими на циркули, ногами, извивающимся, будто на шарнирах, телом, которое венчала кудрявая рыжеватая голова с наивными голубыми глазами, производила в сопоставлении с «брутальным» Лану неотразимое впечатление на зрителей. В общем, он имел несомненный успех. И все же Пьер Ришар постепенно начинает тяготиться «малоформатным» характером спектаклей, которые они разыгрывают с Виктором Лану. Он подумывает даже о том, чтобы сменить профессию.

Узнав однажды, что известный балетмейстер Морис Бежар приглашает всех, кто хочет вступить в его труппу и продемонстрировать свои таланты, он отправляется к нему и на несколько минут приковывает внимание мэтра невероятно изощренной, даже какой-то хулиганской пластикой. Бежар, не раздумывая, приглашает его в свою труппу – он видит в Пьере задатки хорошего танцовщика. Возможно, тот бы и согласился, но буквально на следующий день ему и Виктору Лану поступает весьма лестное предложение: выступить в первой половине вечера в популярном кабаре «Бобино», где вторая половина отдана певцу Жоржу Брассансу. Если бы Пьер ушел к Бежару, то подвел бы Виктора, а он ценил его дружбу и не хотел мешать карьере доброго приятеля. Так французский балет, возможно, лишился своей новой звезды…

Специфика представления на небольшой сцене такого типично парижского заведения, как кабаре, заключается в том, что люди приходят туда не только поглазеть на артистов, но и поесть. Чем громче при этом звучит хохот, тем больше хозяева платят актерам, ибо хорошее настроение способствует пищеварению гостей. Пьер Ришар говорил впоследствии: «Кабаре – это честное дело, в нем единственный хозяин – публика. Если ты заставляешь ее смеяться, она тебя принимает. Если нет, надо уходить». Те, кто видели известный фильм Ива Робера «Привет, артист», помнят, что в нем как раз рассказывалась история двух таких актеров (их замечательно играли Марчелло Мастроянни и Жан Рошфор). Сколько сноровки, труда и выдумки требуется от актера кабаре в ходе его короткого выступления! Ведь зрительпотребитель сидит у него под самым носом, улавливает малейшую фальшь и не стесняется вступать в перепалку. Так что актеру надо уметь моментально найти остроумный ответ, осадить нахала или подыграть доброжелателю. Все это было блистательной школой лицедейства. Ришар постигал ее не в академических стенах, а в подлинно народном театре, к которому в полной мере относилась известная фраза: «Утром в газете, вечером в куплете». Искрометные комические сценки-скетчи Ришара – Лану на злобу дня пользовались большим успехом. «Именно в левобережных кабаре я по-настоящему научился своей профессии. Кабаре и мюзик-холл – лучшая школа в мире. Такие корифеи, как Дэнни Кей и Джерри Льюис, не дадут мне солгать», – говорил он позднее, в 1971 году.

Пьер Ришар не случайно назвал имя Джерри Льюиса. Он всегда чувствовал близость к этому знаменитому американскому комику, с которым, правда, никогда не был знаком лично. Однажды тот приехал на гастроли в Париж, и ему отдали сцену крупнейшего концертного зала «Олимпия», которым тогда руководил Жорж Кокатрикс. Жена Пьера Ришара участвовала в кордебалете. Пьер часто заезжал за нею после спектакля и из-за кулис «пожирал глазами» (как он сам выразился) своего кумира, но в силу застенчивости так и не решился с ним заговорить. Он страшно завидовал старшему сыну Оливье, которого американец, обожавший детей, заметил за кулисами и увел в свою гримерную. Тот некоторое время провел с ним вместе, а потом охотно давал интервью отцу: «А Джерри сказал… А Джерри засмеялся…»

Изрядно занятый в кабаре, Пьер иногда получает предложения сыграть эпизодические роли в кино. Он соглашается, возможно, из чистого любопытства, но главным образом из-за гонорара: в кино лучше платили, чем на эстраде, и это тоже привлекало молодого актера, уже обремененного семьей.

Я просматриваю список картин, в которых он тогда лишь мелькал. Среди них есть и превосходные, как, например, «Монпарнас, 19» (1958) Жака Беккера – о великом художнике Модильяни (его роль исполнял Жерар Филипп, а Ришар изображал в массовке анонимного художника); картина Анри-Жоржа Клузо «Заключенная» (1968), действие в которой опять протекает в среде художников-авангардистов и где у него небольшая роль живописца; малоудачный «Пустырь» (1960) Марселя Карне, где ему поручена роль некоего Альфонсо Матиса. Но большинство картин, в которых он тогда снимался, канули в Лету забвения. Как, например, фильм некоего Луи Феликса «Горячие времена» (1959), в котором, правда, играл Луи де Фюнес; «Кожа и кости» (1960) Жан-Поля Сасси или «Жерн в Стамбуле» (1966) Франсиса Риго и, наконец, «Трое мужчин на лошади» (1969) Марселя Мусси, без которой он вполне мог обойтись после законного успеха в «Блаженном Александре» (1968) Ива Робера. В 60-е годы Пьер Ришар несколько раз снимается у Сержа Корбера, когда-то блестяще проявившего себя в короткометражных лентах, но чьи полнометражные коммерческие поделки вызывали общее разочарование. Серж Корбер был много лет связан с кабаре и варьете. Вероятно, они встречались там. Так или иначе, но Ришар снялся у него в «Идиоте в Париже» (1967), в «Неприличной женщине» (1968) – как раз о нравах им обоим хорошо известной среды актеров кабаре, а также в комедии «Повиснув на дереве» (1971) с Луи де Фюнесом в главной роли, где ему досталась роль безалаберного альпиниста, который помогает, а на самом деле мешает, эвакуации пассажиров автомашины, неизвестно как повисшей над пропастью на большом дереве. В нашем прокате эта картина называлась «На древо взгромоздясь»). С другим блистательным комиком Бурвилем он встретится лишь на картине «Большая касса» (1966) режиссера Алекса Жоффе (известного нам по симпатичной мелодраме с Бурвилем же и Мишель Морган «Ноэль Фортюна»). Думается, близкое общение с популярными тогда комиками не прошло для Ришара бесследно. Действуя по принципу in contrario, он часто думает о собственном имидже в комедийном фильме. Но четко знает, что не хочет быть похожим ни на де Фюнеса или Бурвиля, ни на Тати или Этекса.

Словом, Пьер Ришар не очень обременяет себя выбором ролей в этот период, предшествующий несомненному успеху в картине «Блаженный Александр», а затем, через три года, в собственной ленте «Рассеянный» (1970). Поэтому для него пока не имеет значения ни «качество» роли, ни «количество» произносимого в ней текста. Важен контракт и сумма прописью. С той же чисто меркантильной целью он участвует в телепрограммах Жана-Кристофа Аверти, Пьера Коральника, Жака Розье. У последнего, кстати, он вскоре снимется в фильме «Спасшиеся с острова Черепахи».

Старый знакомый Пьера Ив Робер, уже занявший свое положенное место среди тогдашних комедиографов, давно корит его за участие в довольно низкопробных поделках. Сам он в качестве режиссера дебютировал в 1954 году картиной «Мужчины думают только об этом». Фильм имел приличную кассу, но не отличался отменным вкусом. Вместе с женой, прекрасной актрисой Даниель Делорм (снявшейся в известных нам картинах «Не оставив адреса», «Потерянные сувениры», «Отверженные»), они создали собственную компанию «Ла Гевиль». В ней-то и состоялся его настоящий режиссерский дебют фильмом «Не пойман – не вор» (1958) с архипопулярным тогда Луи де Фюнесом. Ив Робер прозорливо угадал, что зрителю наскучили городские сюжеты, и предложил им посмеяться над потешными нравами «глубинной Франции».

Памятуя об этом успехе, он и решил спустя некоторое время снова рассказать о деревенских нравах в картине «Блаженный Александр» (1968), в которой главную роль поручил Филиппу Нуаре и где нашлось место и Пьеру Ришару в эксцентрической роли бывшего парашютиста. Переиграв уже много пустяковых ролей у разномастных режиссеров, он впервые ощутил свою причастность к искусству кино. Решение же порвать с кабаре пришло само собой, после ухода в ТНП Виктора Лану. Теперь он был волен распоряжаться своей судьбой.

…Пьер Ришар женился 19 февраля 1960 года на балерине Даниэль Миназзоли, которая позднее будет изредка сниматься с мужем («Я ничего не знаю, но все скажу», «Собака на игре в кегли»). Она также сыграла в фильме «Он начинает сердиться» (1984) учительницу физкультуры.

В 1961 году в его доме появится первый сын – Оливье, а через три года второй – Кристоф. Воспитывать детей при его занятости ему непросто, это целиком ложится на плечи жены, которая изредка подрабатывает в кордебалете на эстрадных площадках. Но он следит за мальчиками, а когда они вырастут, неожиданно обнаружит у обоих склонность к музыке, которая часто звучала в доме, где все, начиная с самого Пьера, не забывшего свои «дебюты» в борделе Валансьенна, обожали джаз. Памятуя о собственном жизненном опыте, когда ему пришлось пойти наперекор семье, он не был намерен им мешать. В результате Оливье, поучившись на историческом факультете Сорбонны и попробовав себя в журналистике, станет отличным саксофонистом и будет некоторое время выступать в группе «Блюз-тротуар», а Кристоф – контрабасистом. Оба они, кстати сказать, напишут музыку к двум картинам отца и приедут вместе с ним на гастроли в Россию в 2000 году. Сам Пьер прилично играет на рояле и трубе, и, когда дети наезжают в его имение в Грюиссоне на юго-западе Франции, в Бургундии, они часто музицируют.

Тут же, на благословенной бургундской земле, славящейся своими марочными винами, находятся виноградники Пьера Ришара, приобретенные им в лучшие времена, когда он много снимался, много зарабатывал и, как всякий рачительный француз, решил вложить деньги в недвижимость. Не обошлось без участия своего друга Жерара Депардье, который почти на 15 лет его моложе (что, правда, не мешает Ришару говорить, мол, Жерар ему как старший брат). Великолепное чуть терпкое красное вино «Шато Бель-Эвек» известно не только во Франции. Оно охотно покупается в мире. Ришар экспортирует свою продукцию и в Бельгию, и Швейцарию. Всего же друзья-актеры выпускают более 60 000 бутылок в год.

Узнав об этом, как бы им возгордился дед Аргимиро! Как бы тогда обрадовался дед Леопольд! В последнее время, когда он снимается реже и появилось больше свободного времени, Пьер Ришар стал заниматься виноделием всерьез. Продажа вина стала одним из главных источников его дохода. Как обычно, все, что он делает, Пьер Ришар делает серьезно и досконально. Библиотека по виноделию без конца пополняется новыми справочниками, а увлекательные разговоры о черенковании, окучивании, прививках и купажах с другим завзятым виноделом – Жераром Депардье – происходят теперь по телефону. Ведь в отличие от своего друга Жерар много снимается, он редко бывает дома. Вот разве что после операции на сердце в 2000 году, когда врачи на некоторое время уложили его в постель, им удавалось подолгу беседовать не только на медицинские темы, но и на винодельческие. Сыновья и их дети, конечно, помогают отцу и деду на виноградниках во время летних каникул. У Пьера три внучки и внук, с которым он дружит «по-мужски». Но тот уже давно заявил деду, что не станет актером. Больше надеется Пьер Ришар, что по его стопам пойдет старшая внучка. Но все это проверится временем.

В середине 90-х годов Пьер мирно, без всяких скандалов, расстался с Даниэль, и его стали встречать с рослой магрибянкой Айшой. Но эта связь не затянулась, ибо очень уж они были разные. За ней последовала другая, не менее рослая бразильянка Селина, топ-модель, с которой он познакомился на средиземноморском курорте, куда та приехала с фотографом «попозировать» для рекламы, утверждая, что находится «на исходе карьеры». Это с ней он приезжал однажды в Москву в 90-е годы, что и было зарегистрировано фотографами. Они прожили несколько лет вместе. Когда я спросил однажды грузинского режиссера Нану Джорджадзе, с которой он дружит, женился ли снова Пьер Ришар или живет с кем-нибудь в гражданском браке, она со смехом заметила, что запуталась на этот счет, что Пьер оказался невероятным бабником, что к нему, мол, полностью относится поговорка «седина в бороду, бес в ребро». Его седая борода и живые глаза по-прежнему неотразимо действуют на слабый пол. Сыновья относятся к отцовским эскападам с пониманием и сохраняют с ним такие же ровные отношения, как и с матерью.

Чтобы завершить этот короткий экскурс в личную жизнь актера, надо сказать о его знаменитой барже «Эдрашт», некогда пришвартованной к набережной Сены близ моста Александра III, из иллюминаторов которой ему был виден Собор Парижской Богоматери, Консьержери и Дворец Юстиции. Там его прежде очень любили посещать журналисты и гости. Одну из своих передач в цикле ТВ «Парижские тайны» Эльдар Рязанов вел с этой баржи. Но с годами это всегда сырое, да к тому же вечно качающееся место жительства перестало устраивать Пьера, и он переехал в парижскую квартиру на бульваре Эмиль Ожье в 16-м округе столицы.

Когда его спрашивали, какое у него есть хобби помимо умения увлекаться женщинами, он отвечал, что это старая страсть к мотоциклу, на котором он до сих пор любит гонять в Грюиссоне, распугивая соседских кур и собак. Классный японский мотоцикл, какой есть и у Депардье, у него давно угнали, как, кстати, и машину «Порше». Так что Пьер Ришар ездит в стареньком «Рено» и на готовом развалиться на ухабах мотоцикле. Но зато ему больше не стоит беспокоиться: никто на это и не подумает позариться… Но не только поэтому. Ришар – человек весьма оригинальный: он терпеть не может новые вещи. Новой одежде предпочитает потертый пиджак и брюки с пузырями на коленках, парадным начищенным башмакам – стоптанные до безобразия. И вообще, чем невзрачнее и старее вещь, тем лучше он в ней себя чувствует.

Однако вернемся к творческой биографии Пьера Ришара.

Очень рано осознав себя комиком, человеком, который умеет и любит смешить, Пьер Ришар вряд ли понимал, на какой тернистый путь становится. Ибо если нет более благодарной аудитории, чем у комического актера, то нет и другого жанра, который не вызывал бы столько споров, противоречивых, если не сказать снисходительных и даже пренебрежительных оценок, чем комедия. Исключения лишь подтверждали правило.

Накануне 2000 года ежемесячный парижский киножурнал «Стюдио» подвел своеобразный итог последнего кинематографического десятилетия XX века. Было отмечено, что «французское кино поживает плохо», что пришел другой зритель и поиск «пищи» для него чаще оборачивается провалами. Но, по мнению все того же «Стюдио», «единственным жанром, оказавшимся не затронутым кризисом, является комедия». «Давно мы уже так много не смеялись», – написал редактор журнала, назвав два десятка имен режиссеров и актеров, которые работали или работают в этом жанре. Но, к сожалению, в его списке не нашлось места для Пьера Ришара. Грустно это констатировать. Несмотря на большую популярность у широких масс зрителей, Ришар редко встречал понимание у господ критиков и журналистов, пишущих о кино. Лишь в 1985 году женский журнал «Элль» поставил его на третье место в номинации лучший актер после Жан-Поля Бельмондо и Жерара Депардье. Его не замалчивали, но об очередном фильме с его участием говорили как-то сквозь зубы. А когда он предпринял решительные шаги, чтобы сменить имидж, и начал сниматься в мелодрамах и драмах, интонация критиков приобрела явно насмешливый, даже язвительный характер.

Передо мной небольшая книжечка-брошюра издательства «Ашетт» от 1974 года под названием «Французское кино сегодня». В ней дается анализ состояния французского кино за минувшие тринадцать лет. Заметим, что это были не лучшие годы для него. Как и для французского зрителя. Росли цены, росла инфляция, безработица. Но люди и тогда искали забвения и поэтому, чтобы отвлечься от трудностей, с которыми сталкивались в жизни, охотно шли смотреть комедии. Вот почему, публикуя небольшой список фильмов, которым французы, мол, отдали предпочтение, начиная с 1961 года, авторы брошюры называют в основном комедии: из семнадцати фильмов только четыре «серьезные». При этом на «авансцене» оказался режиссер Жан Жиро, чья картина 1967 года «Большие каникулы» вышла на первое место в прокате, а в 1968 году, когда им были сняты «Жандарм женится» и «Странный полковник», господа прокатчики признали его лучшим (!) режиссером года. Что не вызывает удивления, ибо голосующие превыше всего ценят размер сборов. Зато вызывает удивление отсутствие в этом списке Ива Робера и Пьера Ришара, хотя именно на этот период падает огромный успех «Блаженного Александра» и обоих «Высоких блондинов», как и собственных лент Ришара «Рассеянный» и «Несчастья Альфреда». «Смешные фильмы, – отмечал автор этой брошюрки, – привлекают 78 процентов зрителей». Но, хотя в этих «процентах» было немало поклонников таланта Пьера Ришара, до его признания со стороны господ прокатчиков было далеко.

Пьер Ришар, стало быть, не мог не видеть, что вступает на заминированное поле, что его ждут не только лавры, но и тернии. Но уже тогда, очень высоко оценивая назначение комедии, он бывает так счастлив, слыша дружный смех в зале большого кинотеатра на комедийных фильмах, что пренебрежительные интонации критики по отношению к актерским и режиссерским опусам коллег и собственным фильмам не очень его волнуют. В дальнейшем, правда, как мы убедимся, он станет более обидчивым.

Итак, в 1967 году Ив Робер предложил ему сыграть специально для него написанную небольшую роль психованного парашютиста Колибера, который никак не может забыть свои «подвиги» во время войны во Вьетнаме и ведет себя в жизни, как на фронте, пугая жителей деревни пятнистой одеждой цвета хаки, огромными американскими бутсами и экстравагантностью поступков. Роль была эпизодическая, почти без текста, но весьма выигрышная. После этого фильма скромный в жизни Пьер Ришар стал весьма популярен в своем «картье», то есть в районе проживания. Режиссер остался очень им доволен, и теперь, поглядывая на артиста, все время прикидывал, какую бы ему дать роль покрупнее. В таланте Пьера Ив Робер никогда не сомневался, но готового сценария для него пока не было.

После того как до Ива Робера дошли слухи, что Пьер вместе с приятелем потихоньку пишут сценарий, он всячески его поощряет. А познакомившись с первым вариантом сценария под названием «Рассеянный» и сделав несколько полезных замечаний, задает вполне закономерный вопрос: «А кто будет ставить?» Пьер Ришар прямо заявляет своему другу, что хочет это сделать сам. Но у него нет денег, и, если Ив согласится его субсидировать, он готов подписать какой угодно договор. Пьер верит, что фильм может получиться, и тогда он тотчас рассчитается с «другом-кредитором». Посоветовавшись с женой и приятелем из фирмы «Гомон» Аленом Пуаре, Ив Робер решает рискнуть. Для большей надежности он обеспечит Пьера хорошей съемочной группой, отличным оператором, а музыку поручит написать любимому своему композитору Владимиру Косма.

На этом фильме, а также на последовавшими за ним другими картинами, поставленными Пьером Ришаром, мы остановимся в особой главе «Сам себе режиссер». А сейчас обратимся к первому крупному успеху Ришара-актера в картине Ива Робера «Высокий блондин в черном ботинке».

Уже сняв свои две картины «Рассеянный» и «Несчастья Альфреда», Пьер Ришар терпеливо ожидает от Ива Робера обещанную ему большую роль в его новом фильме. А тот только хитро поглядывает на неспокойно шагающего взад и вперед по его кабинету актера. Пусть еще потерпит, он уже, мол, работает с весьма талантливым начинающим кинодраматургом Франсисом Вебером над «почти детективной комедией». Нет, пока он не скажет ничего о сюжете, но Пьер останется весьма доволен. Очень смешная история получается. И Пьеру Ришару действительно ничего не остается, как терпеливо ждать.

С картинами своего старого друга Ива Робера он знаком. Ему очень нравился «Не пойман – не вор», меньше – «Подписано Арсеном Люпеном», он был тронут лиризмом детских фильмов режиссера «Бебер и омнибус» и «Пуговичная война», ну и, конечно, ему доставила много радости картина «Блаженный Александр». Ив Робер сразу его предупредил, что на этот раз хочет сделать бурлескную комедию с политическими акцентами, но в ней артист непременно использует свою комедийную маску «рассеянного». Интрига же будет строиться на противопоставлении внутренне свободного человека внешнему миру, агрессивному и жестокому. Зрителю скучать не придется – он в этом уверен. Больше режиссер ничего рассказывать не стал и только ухмылялся в свои прославленные усы.

Однако наступит день, когда Пьер Ришар получит, наконец, сценарий фильма с довольно длинным названием «Высокий блондин в черном ботинке» (1972), в котором ему, как и было обещано, отведена главная роль.