Великое сражение на Волге

Это одно из величайших сражений, которые когда-либо произошли в истории, невиданное в других войнах по количеству людей и техники.

Судите сами: классическое окружение под Каннами, которое осуществил карфагенский полководец Ганнибал, стало образцом, символом удачного сражения, завершающегося почти полным уничтожением армии противника. В той баталии участвовала римская армия под командованием Теренция Варрона, в ней было 63 тысячи пехоты и 6 тысяч конницы. У Ганнибала 40 тысяч пехоты и 10 тысяч конницы. Он построил боевой порядок в виде подковы, в которую ударила плотная-плотная фаланга римской пехоты и сама пошла в подготовленный ей мешок. А Ганнибал захлопнул эту фалангу, заведя конницу с тыла. Римская армия Теренция Варрона была почти полностью уничтожена.

Вот по такому образцу, собственно, строилась и Сталинградская битва, только масштабы ее были во много раз больше. Со стороны немцев участвовало около миллиона солдат и офицеров, 675 танков, больше 10 тысяч орудий и 1216 самолетов. А с нашей стороны принимало участие тоже больше миллиона человек, 15 500 орудий и минометов, 1463 танка и 1350 боевых самолетов. Организованы они были в 15 армий, каждая из которых по численности была больше, чем вся римская или армия Ганнибала в сражении под Каннами.

Представьте себе еще пространственный размах. Фронт, на котором развивалось это сражение, — более 500 километров. Десятки крупнейших военачальников, тысячи героических подвигов на всех уровнях — от высшего командования до рядовых солдат. Конечно же все это охватить нелегко и непросто. Я еще раз перечитал научные труды, архивные документы, мемуары полководцев и участников этого сражения. Причем не только наших, но и немецких.

И когда я все это еще раз осмыслил, вдруг выяснилось: если судить по содержанию наших, советских публикаций, оказывается, Жуков не принимал участия в этом сражении и почти не имеет к нему никакого отношения(!). Я еще раз убедился, что история один раз вершится в жизни или на полях сражений, а потом несколько раз переписывается в зависимости от политических тенденций того времени, в которое она пишется.

Когда я говорю, что мне не о чем писать, имея в виду роль Жукова в Сталинградском сражении, я, конечно, лукавлю, я знаю видимые и подводные, скрытые причины: почему нет имени Жукова в этих лежащих передо мной толстых и тонких томах, но я говорю так потому, что эти книги будут жить, они придут к тем, кто станет изучать, попытается разобраться в событиях Сталинградской операции и будет пользоваться этими книгами как документами. Меня очень заботит, что на их основании у историка, исследователя или просто читателя, нашего далекого потомка, не будет правильного представления о том, кто же был организатором, одним из авторов плана этого сражения.

Немцы удар на Сталинград планировали как вспомогательный, обеспечивающий левый фланг группировки, осуществляющей главную цель наступления — захват Баку. Однако в ходе этих сражений наступление на Сталинград обрело как бы направление главных усилий немецких войск. Гитлер намеревался облегчить выполнение задачи и по захвату нефтяных источников. Поэтому с Кавказского направления даже перебрасывал войска (в частности, 4-ю танковую армию) на Сталинградское направление. Глубокое вклинение гитлеровцев в нашу территорию вплоть до Волги создало угрозу — разрезать страну и фронт на две изолированные части. Надо было принимать срочные меры по обороне города Сталинграда.

27 августа 1942 года, когда Жуков на Западном фронте проводил очередную наступательную операцию в районе Погорелого Городища, ему позвонил по телефону Сталин и сказал:

— Вам нужно как можно быстрее приехать в Ставку. Оставьте за себя начальника штаба. Продумайте, кого следует назначить командующим вместо вас.

Вечером этого же дня Жуков прилетел в Москву и немедленно явился к Сталину.

Сталин был не в очень хорошем настроении. Видно, дела шли неважно. Поздоровавшись, он сказал:

— Плохо идут дела на юге. Может случиться так, что немцы возьмут Сталинград. Не лучше складывается обстановка и на Северном Кавказе. Немцы все ближе приближаются к бакинской нефти. — Сталин помедлил, прошелся, подошел к Жукову и, как-то немного смягчив свой тон, сказал: — Государственный Комитет Обороны решил назначить вас, товарищ Жуков, заместителем Верховного Главнокомандующего * ГКО также решил послать вас в район Сталинграда. Сейчас там находится товарищ Василевский, Маленков и Малышев. Когда вы можете вылететь в Сталинград?

Жуков ответил:

— Мне потребуются сутки, товарищ Сталин. Я должен изучить обстановку в Генеральном штабе и на следующий день вылечу в Сталинград.

— Ну вот и хорошо. А вы не голодны? — вдруг спросил Сталин. — Не мешало бы нам подкрепиться.

Нет, не было обильного стола, не было изысканных блюд, как это некоторые представляют, а кое-кто даже пишет о замечательном снабжении высокого начальства.

Вот слова Жукова: «Принесли чай и десяток бутербродов. За чаем И. В. Сталин кратко сообщил сложившуюся обстановку на 20 часов 27 августа. Рассказав коротко, что произошло под Сталинградом, И. В. Сталин рассказал о проведенной перегруппировке в районе Сталинграда, о резервах, направляемых туда, и добавил:

— Вам следует принять меры, чтобы 1-я гвардейская армия генерала Москаленко 2 сентября нанесла контрудар, а под ее прикрытием вывести в исходные районы 24-ю и 64-ю армии. Эти две армии вводите в бой незамедлительно, иначе мы потеряем Сталинград».

Наверное, читатели и без моего комментария найдут ситуацию похожей на ту, которая предшествовала битве за Москву. Когда сложилось безвыходное положение под Москвой и сам Сталин сомневался, будет ли удержана Москва, тогда вот так же он неожиданно отозвал Жукова с Ленинградского фронта, попросил его срочно выехать на передовую под Москвой, ознакомиться с ситуацией и доложить ему свое мнение. Что было дальше — читатели знают. И вот опять: неожиданный вызов, критическая ситуация, похожая просьба, выезжайте немедленно и разберитесь, что там творится, и примите срочные меры.

На следующий день Жуков был уже на Волге. Встретился с Василевским, который подробно ознакомил его с обстановкой и последними событиями, и они выехали на командный пункт 1-й гвардейской армии к генералу Москаленко и позвонили, чтобы туда приехал командующий Сталинградским фронтом генерал-лейтенант Гордов. Они вместе обсудили и разработали план локального контрудара 1-й гвардейской армии, который Сталин поручил Жукову провести немедленно. Подсчитав возможности и учитывая, что все части были сосредоточены и подготовлены, Жуков позвонил Сталину и доложил, что контрудар может быть нанесен не раньше чем 6 сентября. Сталин дал согласие и попросил Василевского вылететь немедленно в Москву.

3 сентября Жуков получил телеграмму от Сталина: «Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если Северная группа войск не окажет немедленной помощи. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте па помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало».

Жуков тут же позвонил Сталину по телефону и доложил:

— Я могу приказать завтра же начать наступление, но войска всех трех армий будут вынуждены начать бой почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артиллерийские позиции не раньше вечера 4 сентября. Кроме того, мы не можем раньше этого времени увязать взаимодействие частей с артиллерией, танками и авиацией, а без этого ничего не получится.

— Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь? Еременко утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если вы немедленно не ударите с севера.

Сталин явно был в гневном состоянии. Но в интересах дела, чтобы не допустить напрасные потери и главным образом не ослабить наступление, результаты его, Жуков настаивал на своем:

— Я не разделяю эту, точку зрения Еременко и прошу разрешения начать общее наступление 6-го, как ранее было намечено. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами.

— Ну, хорошо — согласился Сталин. — Если противник начнет общее наступление на город, немедленно атакуйте его, не дожидаясь окончательной готовности войск. Ваша главная задача — отвлечь силы немцев от Сталинграда и, если удастся, ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный фронты.

Жуков со всей свойственной ему энергией готовил части к началу наступления и принимал все возможные и невозможные меры к срочному обеспечению частей горючим и боеприпасами. Там же, в штабе 1-й гвардейской армии находился Маленков. В 3 часа ночи Сталин позвонил по телефону Маленкову и спросил, как готовятся к наступлению войска Сталинградского фронта. Маленков рассказал о той большой работе, которая проводится под руководством Жукова. Таким образом, Сталин действовал по принципу: доверяй, но проверяй. С самим Жуковым он говорить не стал, но через Маленкова все-таки проверил, как идут дела.

Рано утром 5 сентября, по приказу Сталина на сутки ранее намеченного срока, наступление началось. После артиллерийско-авиационной подготовки двинулись вперед 1-я гвардейская, 34-я и 66-я армии. Но успеха они не имели. Противник отразил все атаки. 24-я армия даже не сдвинулась со своего исходного положения.

Вечером позвонил Верховный:

— Как идут дела? Жуков доложил:

— В течение всего дня шли очень тяжелые бои. К северу от Сталинграда противник вынужден был ввести в бой новые войска, переброшенные из района Гумрака.

— Это уже хорошо. Это отвлекает противника от Сталинграда.

— Наши части имеют незначительное продвижение, а в ряде случаев остались на исходных рубежах.

— А в чем дело?

— Из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить наступление, провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня противника и поэтому, естественно, подавить ее не смогли. Когда же перешли в наступление, противник своим огнем и контратаками остановил его. Кроме того, авиация противника господствовала в воздухе и бомбила наши части.

В этом докладе, я думаю, нетрудно уловить, что Жуков сетует на то, что Сталин приказал переходить в наступление без должной подготовки, он как бы говорит: «Я же предвидел, что успеха не будет, поскольку нет соответствующей подготовки».

Но Сталин настаивал на своем:

— Продолжайте атаки. Ваша главная задача — оттянуть от Сталинграда как можно больше сил противника.

Повторные атаки армий, действия которых координировал Жуков, успеха не принесли ни 6-го, ни 7-го. Части только несли большие потери, 10 сентября, еще раз объехав части и соединения армий, Жуков окончательно укрепился в мнении, что прорвать боевые порядки противника и ликвидировать его коридор наличными силами невозможно. Об этом он доложил Верховному по ВЧ.

Доклад Жукова заканчивался таким выводом:

«Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника».

Не кажется ли читателям, что уже в этой фразе проскальзывает намек на более крупную группировку войск и операцию? Да, собственно, прямо сказано: нужна не армейская, а фронтовая группировка для контрнаступления.

Сталин ответил:

— Было бы неплохо, если бы вы прилетели в Москву и доложили мне об этом лично и подробно.

Днем 12 сентября Жуков уже был в кабинете Сталина, куда он вызвал и начальника Генерального штаба А. М. Василевского.

Мне кажется, есть все основания предположить, что Сталин понял: нужны какие-то более радикальные меры для того, чтобы выйти из критической ситуации под Сталинградом. И когда Жуков ему сказал свое мнение о том, как он видит возможность поправить положение, Сталин тут же уловил, что и Жуков, думая в том же направлении, видимо, уже имеет наметки. Если бы это было не так, то он бы не вызвал срочно Жукова с фронта и не случайно пригласил Василевского. Видимо, Верховный уже готовился к тому, чтобы в узком кругу поискать радикальное решение.

Сначала Василевский изложил обстановку. Особенно подробно на двух направлениях: на Кавказе и под Сталинградом

Сталин резюмировал:

— Рвутся любой ценой к грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова.

Жуков, по сути дела, повторил то, что он докладывал Сталину в своей последней шифровке о нецелесообразности наступлений ограниченными силами, которые только приводят к потерям. Выслушав его, Сталин опросил:

— Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом?

— Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее четырехсот орудий гаубичной артиллерии. Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не» менее одной воздушной армии, — ответил Жуков.

Василевский поддержал мнение и расчеты Жукова.

Сталин достал свою карту. На ней, кроме положения на фронтах, были нанесены места сосредоточения резервов Ставки.

Пока Сталин смотрел на свою карту, Жуков и Василевский потихоньку разговаривали, Жуков продолжал развивать свое мнение о том, что все это — полумера. И даже если дадут те небольшие резервы, то это все равно радикально обстановку не изменит. Надо какое-то другое решение.

Вот здесь я хочу обязательно привести цитату из воспоминаний Жукова: она четко определяет тот первый импульс, с которого начинается разработка Сталинградской наступательной операции.

«Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.

— А какое «иное» решение? — вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.

Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.

— Вот что, — продолжал он, — поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления Сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся здесь.

Весь следующий день мы о А. М. Василевским проработали в Генеральном штабе».

Жуков подробно излагает, как не сразу, путем глубокого анализа всех компонентов обстановки созревали пока еще только контуры будущей операции.

В сложнейшей схватке многочисленных армий он безошибочно определял состояние, силы, которыми они еще обладали и на что они способны в ближайшем будущем, опираясь на свою стратегическую прозорливость, предвидел возможные действия противника в ближайшее время и на перспективу.

С большой радостью читал я в воспоминаниях Жукова строки, посвященные анализу сведений о противнике. Нам очень повезло, Жуков не только вспоминает конкретные боевые действия, но делится с нами ходом своих мыслей, что, на мой взгляд, потрясающе интересно!

«При оценке противника мы исходили из того, что фашистская Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года. Тех сил и средств, которыми к осени 1942 года располагала Германия, не хватит для завершения задач ни на Северном Кавказе, ни в районе Дона и Волги.

Все, что германское командование могло использовать на Кавказе и в районе Сталинграда, уже было в значительной степени обескровлено и измотано. Ничего более значительного немцы явно не могли сюда бросить, и, безусловно, они будут вынуждены, так же как и после разгрома под Москвой, перейти к обороне на всех направлениях.

Нам было известно, что наиболее боеспособные в вермахте 6-я армия Паулюса и 4-я танковая армия Гота, втянувшись в изнурительные бои в районе Сталинграда, не в состоянии завершить операцию по захвату города и увязли там...

Положение противника усугублялось еще и тем, что в районе Волги и Дона у него было очень мало войск в оперативном резерве — не более шести дивизий, да и те были разбросаны на широком фронте. Собрать их в кулак в короткое время было невозможно. Нам благоприятствовала и оперативная конфигурация всего фронта противника: наши войска занимали охватывающее положение».

Вот так, в сшибке миллионных армий на огромном пространстве от Северного до Черного моря, среди множества наступательных и оборонительных действий войск, Жуков видит четко и ясно саму суть, квинтэссенцию всего происходящего.

Так же тщательно и объективно оценивались свои войска.

«Перебрав все возможные варианты, мы решили предложить И. В. Сталину следующий план действий: первое — активной обороной продолжать изматывать противника; второе — приступить к подготовке контрнаступления, чтобы нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который резко изменил бы стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу.

Что же касается конкретного плана контрнаступления, то естественно, за один день мы не могли подготовить детальные расчеты, но нам было ясно, что основные удары нужно наносить по флангам сталинградской группировки, прикрывавшимся королевскими румынскими войсками.

Ориентировочный расчет показывал, что раньше середины ноября подготовить необходимые силы и средства для контрнаступления будет невозможно».

На следующий день в 22 часа Жуков и Василевский прибыли к Сталину для доклада итогов своей работы.

— Ну, что надумали? Кто будет докладывать?

— Кому прикажете, — ответил Александр Михайлович, — мнение у нас одно.

Верховный подошел к карте.

— Это что у вас?

— Это предварительные наметки плана контрнаступления в районе Сталинграда, — пояснил Василевский.

— Что это за группировки войск в районе Серафимовича?

— А это новый фронт. Его нужно создать, чтобы нанести мощный удар по оперативному тылу группировки противника, действующей в районе Сталинграда.

— Хватит ли сейчас сил для такой большой операции? Жуков доложил, что через 45 дней операцию можно обеспечить необходимыми силами и средствами и хорошо ее подготовить.

— А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг и с юга на север вдоль Дона? — спросил И. В. Сталин.

— Нет, в этом случае немцы могут быстро повернуть из-под Сталинграда свои бронетанковые дивизии и парировать наши удары. Удар же наших войск западнее Дона не даст возможности противнику из-за речной преграды быстро сманеврировать и своими резервами выйти навстречу нашим группировкам.

— А не далеко ли замахнулись ударными группировками?

Жуков и Василевский объяснили, что операция делится на два основных этапа: 1) прорыв обороны, окружение Сталинградской группировки немецких войск и создание прочного внешнего фронта, чтобы изолировать эту группировку от внешних сил; 2) уничтожение окруженного противника и пресечение его попыток деблокироваться.

— Над планом надо еще подумать и подсчитать наши ресурсы, — сказал Верховный. — А сейчас главная задача — удержать Сталинград. То, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих, пока никто, не должен знать...

Вот так зарождался замысел Великого сражения на Волге. Многие операции провел маршал Еременко на фронте, как говорится, «прошел огонь и воду», а вот на «медных трубах» оступился, не выдержал бремя славы, она как наркотик, чем больше ее, тем больше хочется. Так что утверждение маршала на счет выработки плана Сталинградской операции на уровне: «Мы с Никитой Сергеевичем посоветовались» — не соответствуют действительности.

Сделаем еще один допуск на человеческие слабости: предположим, что маршалы Жуков и Василевский беседовали со Сталиным, а потом объявили себя авторами плана контрнаступления (я допускаю такую не очень тактичную мысль только потому, что Еременко тоже маршал и посчитал возможным объявить себя и Хрущева авторами плана Сталинградской операции).

Для того чтобы окончательно, независимо от человеческих слабостей и амбиций, установить, кто же автор плана, обратимся к самому убедительному аргументу. В архиве Генерального штаба хранится большая карта, у верхнего ее обреза написано «План контрнаступления в районе Сталинграда». На карту нанесены расположение частей наших войск и противника. Из группировки наших войск и стрел, показывающих направление ударов и место соединения в районе Калача, наглядно виден замысел предстоящего окружения. В легенде перечислены соединения и силы, участвующие в этой операции, приведены другие расчеты средств усиления, определены ближайшие и последующие задачи фронтов и армий. У нижнего обреза карты — подписи авторов-разработчиков: Г. К. Жуков и А. М. Василевский. Вверху, слева от названия операции, синим карандашом написано «Утверждаю» и подпись — Сталин.

После приведенных выше цитат, фактов и документов, на мой взгляд, нет никаких сомнений, что разработку плана контрнаступления, да и саму операцию осуществляли два выдающихся военачальника — Жуков и Василевский. Так, в конечном счете, отложится это в истории. Но я бы еще напомнил третьего соавтора, он на всех этапах этой операции принимал самое деятельное и, может быть, даже решающее участие — это Сталин.

Если мы решили отказаться от карикатурного отношения к Гитлеру («ефрейтор», «бесноватый» и т. д.), а факты его деятельности свидетельствуют и об иных качествах, то давайте откажемся и от предвзятого, огульного охаивания нашего Верховного Главнокомандующего. Принижение, искажение роли Сталина применяется политиканами, прислужниками тех сил, которые боролись с Советским Союзом в «холодной войне». Ложь и очернительство — их оружие.

Сталин допускал немало ошибок как государственный деятель и военачальник, но в Сталинградской операции он, как Верховный Главнокомандующий, был на должной высоте и лавры победителя ему принадлежат в равных долях с маршалами Жуковым, Василевским, как всем генералам, офицерам и солдатам, осуществлявшим этот грандиозный стратегический план.

Кстати, Георгий Константинович с огромным уважением говорит об исполнителях:

«...Неоспоримо принадлежит приоритет в непосредственном разгроме врага тем, кто своим смелым ударом, метким огнем, мужеством, отвагой и мастерством громил не на жизнь, а на смерть противостоящего врага. Я здесь говорю о наших славных бойцах, командирах, генералах, которые, преодолев тяжелые испытания первого периода войны, были накануне контрнаступления в полной готовности взять инициативу сражений в свои руки и учинить врагу катастрофический разгром.

Заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Генштаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершение. Следовательно, не о персональных претендентах на «авторство» идеи контрнаступления должна идти речь».

Почему возник вопрос об авторстве и участии Жукова в Сталинградской операции и я так детально разбираю это обстоятельство? Потому что надо восстановить справедливость и сказать правду. А ее, эту правду, и прятали, и пачкали, и искажали неоднократно. Волну опорочивания и забвения роли Жукова породил Хрущев на октябрьском Пленуме в 1957 году, приведу лишь короткие цитаты, показывающие, кто и когда начал отрицать участие Жукова в Сталинградской операции.

Из выступления маршала Еременко: «Если сказать, что Жуков руководил (Сталинградской операцией. — В. К.), то это не будет отвечать истине. Жуков в Сталинграде не был».

Реплика Хрущева:

«Жуков был в Сталинграде, один раз приезжал».

Читатели знают, какую огромную работу в войсках провел Жуков при подготовке операции и могут по этой только реплике по достоинству оценить «порядочность» Хрущева.

Дальше Еременко говорил:

«...На Сталинградском фронте с самого начала обороны и до победы был сам Никита Сергеевич Хрущев, который действительно является руководителем и организатором сталинградских большевиков».

Высший пилотаж подхалимажа! В президиуме сидит тот, которому адресован этот елей. А высший пилотаж заключается в том, что Еременко вроде бы не грешит против истины, не называет Хрущева великим полководцем, а всего только «руководителем и организатором сталинградских большевиков».

Еще штрих, дополняющий облик Хрущева. В его докладе на октябрьском Пленуме лжи больше, чем правдивых фактов, вот пример, имеющий отношение к этой части моего рассказа.

«...Сейчас говорят, что Василевский совместно с товарищем Жуковым разработал Сталинградскую операцию. Так ли это? Это не соответствует действительности...

Товарищ Жуков, по-моему, был в Сталинграде один раз. Побыл у нас немного и больше в Сталинграде не появлялся».

Кто из пишущих осмелился бы в те годы, после такого публичного заявления Первого секретаря ЦК КПСС, написать о Жукове что-то иное? Так вот и породили верные прислужники Хрущева целую библиотеку книг: энциклопедий, многотомных «историй войны», да и мемуаров, в которых Жукова стремились не упоминать во избежание неприятностей.

Что сделал Жуков в действительности при разработке плана операции, читатели знают из выше прочитанного. А при проведении самой операции он, как заместитель Верховного Главнокомандующего, постоянно был не только в курсе событий, но и влиял на них самым активным образом.

Сам Жуков об этом пишет:

«После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки контрнаступления мы с А. М. Василевским вернулись в Ставку, где еще раз был обсужден план контрнаступления и после этого утвержден...

И. В. Сталин сказал А. М. Василевскому:

— Не раскрывая смысла нашего плана, надо опросить командующих фронтами в отношении их дальнейших действий.

Мне было приказано лично проинструктировать Военный совет Донского фронта.

1 октября я вернулся в Москву для дальнейшей работы над планом контрнаступления.

В октябре в Сталинград по решению Ставки было переправлено через Волгу более шести доукомплектованных дивизий, так как от старого состава 62-й армии, по сути дела, ничего не осталось, кроме тылов и штабов. Несколько был усилен и Донской фронт. Особую заботу Ставка и Генеральный штаб проявляли о вновь создаваемом Юго-Западном фронте.

Ожесточеннейшие сражения в самом городе и в прилегающих районах продолжались. Гитлер требовал от командования группы армий «Б» и от командующего 6-й армией Паулюса в самое ближайшее время взять Сталинград».

Больше трех месяцев шли бои за Сталинград. Стойкость наших войск удивляла весь мир.

Жуков неоднократно вылетал в Сталинград для координации боевых действий и для проведения подготовительных мероприятий. Работал там с командующими фронтов и армий, в том числе и с «все забывшими» Еременко и Хрущевым. Напомню отрывком из книги Жукова:

«В момент затишья по приказу Верховного на командный пункт 1-й гвардейской армии приехали А. И. Еременко и Н. С. Хрущев. Е. Голованов и я также находились там. А. И. Еременко сказал, что он хотел бы ознакомиться с обстановкой и обсудить положение в Сталинграде. В. Н. Гордов и К. С. Москаленко познакомили А. И. Еременко со всеми деталями обстановки и своими соображениями.

Поскольку Верховный предупредил меня о сохранении в строжайшей тайне проектируемого плана большого контрнаступления, разговор велся главным образом об усилении войск Юго-Восточного и Сталинградского фронтов. На вопрос А. И. Еременко о плане более мощного контрудара я, не уклоняясь от ответа, сказал, что Ставка в будущем проведет контрудары значительно большей силы, но пока что для такого плана нет ни сил, ни средств.

В конце сентября меня вновь вызвал И. В. Сталин в Москву для более детального обсуждения плана контрнаступления. К этому времени вернулся в Москву и А. М. Василевский.

При очередном обсуждении плана контрнаступления возник вопрос о замене командующего Сталинградского фронта генерала Гордова, у которого из-за его грубости и «матерного» метода командования не сложились нормальные отношения со штабом и командирами соединений.

На счет мата почти все военачальники во время войны были не безгрешны, но у них это прорывалось в напряженные моменты боя, для разрядки: ввернул крепкое слово — и станет легче и самому и подчиненному. Чаще это бывало беззлобно для снятия стрессовой ситуации. А у Гордова мат был тяжелый, обидный, ударял по самолюбию.

Сталин сказал Жукову:

— Надо заменить командующего. Кого вы предлагаете? Жуков:

— Генерал-лейтенанта Рокоссовского. Василевский поддержал это предложение.

— Хорошо, — согласился Сталин, — вылетайте туда и проведите замену. И еще, как договорились, осуществите переименование Юго-Восточного фронта в Сталинградский, им будет командовать Еременко, а бывший Сталинградский будет Донским — командующий Рокоссовский. Командующим вновь создаваемым Юго-Западным фронтом — Ватутин. Изматывайте и выбивайте силы противника. Осмотрите районы сосредоточения резервов для контрнаступления.

С Жуковым прилетел в Сталинград и Рокоссовский. На наблюдательном пункте фронта генерал Гордов кого-то распекал по телефону. Жуков остановил его:

— Криком и бранью делу не поможешь, нужно умением организовать бой. Продумайте и потом доложите мне, как будете действовать дальше.

Жуков с Рокоссовским выехали на командный пункт фронта. Вечером сюда приехал и Гордов. Он доложил Жукову, как тот приказывал ему раньше:

— Я считаю надо прекратить наши контратаки. Мало боеприпасов, не хватает артиллерии. Без этого только напрасные потери. Ну и организация операции ни к черту не годится.

— Кто виноват в этом? — строго спросил Жуков.

— Мне не дали времени на организацию. Я просил отложить наступление. Наверху не согласились.

Жуков сказал Рокоссовскому:

— Примите командование фронтом. Активных действий не прекращать, чтобы противник не перебрасывал с участка вашего фронта силы и средства для штурма Сталинграда.

Неожиданно для Жукова Рокоссовский мягко, но все же возразил:

— Я считаю предложения генерала Гордова правильными. Сил и средств у нас мало, мы ничего не добьемся.

Жуков настаивал:

— Но удержать город надо, без вашей помощи Сталинградскому фронту не устоять.

Рокоссовский тоже гнул свое:

— Я бы хотел, чтобы мне позволили разобраться в обстановке и представили возможность командовать войсками фронта в духе общей задачи Ставки, сообразуясь со сложившейся обстановкой.

Жуков вдруг смягчился, улыбнулся:

— Короче говоря, хотите сказать, что мне здесь делать нечего? Хорошо, я сегодня же улетаю.

После очередного обсуждения и уточнения плана надо было вводить в курс дела командующих фронтами и армиями. Затем им было предложено представить на утверждение Ставки план осуществления той части общей операции, которая поручалась конкретно каждому из фронтов и армий».

Жуков провел с ними рекогносцировки на местности, увязывал взаимодействие.

И наконец, как пишет Георгий Константинович: «Для окончательной отработки плана наступления войск Сталинградского фронта, как мы договорились с А. М. Василевским, я прибыл на командный пункт 57-й армии в Татьяновку утром 10 ноября, где к тому времени, кроме Военного совета фронта (в его составе и забывчивые Еременко и Хрущев. — В. К.), были (далее я опускаю длинный список генералов)... и выехали на участки войск этих армий, с тем чтобы еще раз осмотреть местность...

После рекогносцировки были рассмотрены вопросы взаимодействия фронта с Юго-Западным фронтом, увязана техника встречи передовых частей в районе Калача, взаимодействие частей после завершения окружения и другие проблемы предстоящей операции.

Вечером 11 ноября я сообщил Верховному по «Бодо»:

«В течение двух дней работал у Еременко...» Далее излагается большая проделанная работа.

13 утром Жуков опять прилетел в Москву, к Сталину и подробнейшим образом изложил весь ход предстоящей операции. (Кстати, так она и сложилась.) При этом докладе был Василевский и члены ГКО.

И вот после этого обсуждения Жуков и Василевский высказали одно серьезное опасение, которое, кстати, дало основание кое-кому заявлять, что Жуков при наступлении не был в Сталинграде.

Я думаю точнее и надежнее говорит об этом сам Жуков:

«Пока мы докладывали, в кабинете Верховного собрались члены Государственного Комитета Обороны и некоторые члены Политбюро. Нам пришлось повторить основные вопросы, которые были доложены в их отсутствие.

После краткого обсуждения плана контрнаступления он был полностью утвержден.

Мы с А. М. Василевским обратили внимание Верховного на то, что немецкое главное командование, как только наступит тяжелое положение в районе Сталинграда и Северного Кавказа, вынуждено будет перебросить часть своих войск из других районов, в частности из района Вязьмы, на помощь южной группировке.

Чтобы этого не случилось, необходимо срочно подготовить и провести наступательную операцию в районе севернее Вязьмы, и в первую очередь разгромить немцев в районе Ржевского выступа. Для этой операции мы предложили привлечь войска Калининского и Западного фронтов.

— Это было бы хорошо, — сказал И. В. Сталин. — Но кто из вас возьмется за это дело?

Мы с Александром Михайловичем предварительно согласовали свои предложения на этот счет, поэтому я сказал:

— Сталинградская операция во всех отношениях уже подготовлена. Василевский может взять на себя координацию действий войск в районе Сталинграда, я могу взять на себя подготовку наступления Калининского и Западного фронтов».

Сталин согласился с этим предложением, он понимал — появление Жукова на Западном фронте сразу привлечет внимание германской разведки. Немцы уже знают, где Жуков, там жди наступления. Это очень поможет наступлению под Сталинградом, так как немцы не снимут части с участка, где находится Жуков.

Но, высоко ценя умение Жукова готовить войска к наступлению, Сталин, хоть и дал согласие на его отъезд, не отпустил его сразу же:

— Вылетайте завтра утром в Сталинград. Проверьте еще раз готовность войск и командования к началу операции.

И вновь, уже который раз, Жуков в воздухе. А летали тогда не на современных лайнерах, перелет был долгий, да еще в условиях, когда из-за любого облака могут выскочить немецкие истребители!

Насколько Сталин доверял Жукову и ценил его показывает короткая телеграмма, посланная ему на фронт.

«Товарищу Константинову (псевдоним Г. К. Жукова).

Только лично.

День переселения Федорова и Иванова (день наступления фронтов Н. Ф. Ватутина и А. И. Еременко) можете назначить по Вашему усмотрению, а потому доложите мне об этом по приезде в Москву. Если у Вас возникает мысль о том, чтобы кто-либо из них начал переселение раньше или позже на один или два дня, то уполномочиваю Вас решить и этот вопрос по Вашему усмотрению.

Васильев (псевдоним И. В. Сталина)

13 часов 10 минут 15.11.42 г.».

Вот какие нюансы были в отношениях Верховного и его заместителя — даже время начала наступления в великом Сталинградском сражении поручается определить Жукову. Мне кажется, в этом есть доля мистики, Сталин был суеверный человек, он верил в счастливую звезду Жукова (особенно после битвы за Москву), вот и на этот раз передает свою прямую функцию ему — удачливому!

Прибыв на Западное направление, Жуков приступил к организации наступления двух фронтов — Калининского и Западного. По начертанию линии фронта больше всего подходил Ржевский выступ. Жуков понимал — сил для широкомасштабной операции не достаточно, но если противник снимет части с этого направления для помощи войскам под Сталинградом, соотношение сил изменится и «Канны» могут состояться и здесь. Если гитлеровское командование с первых ударов двух фронтов по сходящимся направлениям поймет, что и здесь нависает угроза окружения, то снимать отсюда силы для отправки под Сталинград не решится. В обоих вариантах результат операции по окружению Ржевской группировки будет весьма благоприятен для осуществления Сталинградской операции, здесь, на западе, произойдет не только вспомогательное наступление, а выльется оно как бы в общую Сталинградскую операцию.

Разрабатывая свои частные «Канны», Жуков, как заместитель Верховного, ни на час не выпускал из поля зрения то, что происходило под Сталинградом.

А там 19 ноября в 7 часов 30 минут войска Юго-Западного фронта после мощнейшей арт-, авиаподготовки смяли и погнали 3-ю румынскую армию. Немецкие части, которые стояли за румынами во втором эшелоне, попытались контратаковать, но их тут же опрокинули введенные в бой наши 1-й и 26-й танковые корпуса.

Тактический прорыв, как задумано, был совершен в первый же день, и гитлеровское командование потянуло сюда резервы. Но через сутки, 20 ноября, нанесли удар три армии Сталинградского фронта — они разгромили противостоявшие румынские и немецкие дивизии и успешно продвигались к намеченному пункту встречи с войсками Юго-Западного фронта.

Вот уж, как говорится, отвели душу за все прошлые поражения и командиры и солдаты — они так лихо били противника, что гитлеровцы были в полной растерянности.

Здесь надо бы поговорить о внезапности, как факторе военного искусства, который так умело применили наши полководцы, но не буду снижать динамики происходивших там боев.

23 ноября в районе хутора Советского кольцо окружения замкнулось! 1-я гвардейская армия, 5-я танковая армия Юго-Западного фронта и 51-я армия Сталинградского фронта получили задачу — преследовать разгромленные части противника и отбросить его как можно дальше на запад от замкнутого кольца окружения.

На всех уровнях от командующих фронтами до рядовых бойцов сталинградцы показали высокий класс мастерства и мужества. Невозможно описать захватывающие эпизоды всех небольших побед, из которых складывался общий успех.

28 ноября поздно вечером Жукову, находившемуся в штабе Калининского фронта, позвонил Сталин:

— Известны ли вам последние данные об обстановке в районе Сталинграда?

— Да, я полностью в курсе всех событий.

— Тогда подумайте и доложите мне ваши соображения, как лучше разделаться с окруженной там группировкой немцев.

Утром 29-го Жуков послал Верховному следующую телеграмму (обратите внимание «поздно вечером позвонил» и рано утром был готов такой детально продуманный ответ):

«Окруженные немецкие войска сейчас, при создавшейся обстановке, без вспомогательного удара противника из района Нижне-Чирская — Котельниково на прорыв и выход из окружения не рискнут.

Немецкое командование, видимо, будет стараться удержать в своих руках позиции в районе Сталинград — Вертячий — Мариновка — Карповка — совхоз Горная Поляна и в кратчайший срок собрать в районе Нижне-Чирская — Котельниково ударную группу для прорыва фронта наших Войск в общем направлении на Карповку, с тем чтобы, разорвав фронт наших частей, образовать коридор для питания войск окруженной группы, а в последующем и вывода ее по этому коридору.

При благоприятных для противника условиях этот коридор может быть образован на участке Мариновка — Ляпичев — Верхне-Чирская фронтом на север.

Вторая сторона этого коридора, фронтом на юго-восток, — по линии Цыбенко — Зеты — Гниловская — Шебалин.

Чтобы не допустить соединения Нижне-Чирской и Котельниковской группировок противника со Сталинградской и образования коридора, необходимо:

— как можно быстрее отбросить Нижне-Чирскую и Котельниковскую группировки и создать плотный боевой порядок на линии Обливская — Тормосин — Котельниково. В районе Нижне-Дирская — Котельниково держать две группы танков, не меньше 100 танков в каждой в качестве резерва;

— окруженную группу противника под Сталинградом разорвать на две части. Для чего... нанести рассекающий удар в направлении Бол. Россошка. Навстречу ему нанести удар в направлении Дубининский, высота 135. На всех остальных участках перейти к обороне и действовать лишь отдельными отрядами в целях истощения и изматывания противника.

После раскола окруженной группы противника на две части нужно... в первую очередь уничтожить более слабую группу, а затем всеми силами ударить по группе в районе

Сталинграда.

Жуков».

Так начинался второй этап Великого сражения на Волге, к осуществлению которого Жуков, как видим, тоже приложил руку.

Кроме постоянной совместной работы со Сталиным, Жуков поддерживал регулярную связь с Василевским, который координировал действия фронтов в Сталинграде. Отправив Верховному свои соображения об уничтожении окруженной группировки, Жуков сразу же позвонил Василевскому и проинформировал его о своих предложениях. Василевский согласился с мнением Жукова и практически осуществлял эти советы, потому что они совпадали с его оценкой обстановки.

Жуков спланировал и осуществил операцию против Ржевской группировки. Калининский фронт под командованием генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева с своей задачей справился. А вот Западный фронт, руководимый И. С. Коневым, не только не двигался на встречу Пуркаеву, но даже не прорвал оборону противника.

— Что там опять у Конева, — сердито спросил Верховный, — немедленно отправляйтесь к нему.

Под словом «опять у Конева» Сталин, наверное, имел в виду потрясающую неудачу Ивана Степановича под Москвой, когда попали в окружение шесть армий и едва не сдали Москву. Жуков тогда спас Конева от расстрела. А Сталин спросил: «Что, Конев ваш дружок?» Теперь этим «опять у Конева» Сталин как бы напоминал и ту неудачу, и заступничество Жукова. В общем, по-своему подхлестывал больших начальников к более активным действиям. Жуков разобрался в ситуации на Западном фронте и пришел к заключению, что личной вины Ивана Степановича нет: недоставало танковых, артиллерийских, авиационных средств усиления.

Ну а то, что была неудачно выбрана местность для прорыва и плохо разведана оборона противника, Жуков не сообщил, не стал усложнять и без того зыбкое положение Конева. В очередной раз спас его от крупных личных неприятностей.

Однако из-за неудачного наступления частей Западного фронта попал в очень трудное положение танковый корпус Соломатина, глубоко вклинившийся в оборону врага — в надежде соединиться с идущими навстречу частями Конева. Немцы перекрыли коридор прорыва, и корпус оказался в окружении южнее города Белого. Несколько суток бились окруженные части — без боеприпасов, горючего и продовольствия. Пришлось Жукову ввести из резерва Ставки свежий корпус, прибывший с Дальнего Востока, и выручить окруженцев.

В общем, операция, которую проводил Жуков, закончилась неудачей: окружение не состоялось. Вот еще один удобный случай для недоброжелателей маршала этому порадоваться.

Однако, чтобы охладить эту «радость», напомню: ни Верховный, ни сам Жуков, ни Генеральный штаб не считали происшедшее на западном направлении неудачей. Наоборот, результат был неплохой.

Конечно, было бы лучше, если бы окружение Ржевской группировки состоялось, но все понимали: удержать и уничтожить ее сил не хватит. А вот другой результат этой «неудачи» — гитлеровское командование было напугано перспективой разгрома не только Ржевской группировки, но еще и последующего выхода наших частей на юг (Жуков малыми делами не занимается!), чтобы перерезать коммуникации и отход не только тем, кто окружен под Сталинградом, но и группировке под командованием Манштейна, которая создается для выручки 6-й армии Паулюса.

Чтобы предотвратить еще и эту беду, Гитлер подбросил на западное направление к тем силам, что здесь были, еще четыре дивизии и ни одной не послал на помощь Паулюсу.

Если напомнить, что главная цель проводимой Жуковым операции на западном направлении — не допустить снятия отсюда частей противника на помощь окруженным под Сталинградом, то без долгих рассуждений можно сделать вывод: задача была не только выполнена, но и перевыполнена — четыре танковые и одна механизированная дивизия, брошенные против Жукова, могли принести немалые трудности нашим войскам, создающим внешнее кольцо окружения под Сталинградом.

В подтверждение правильности моих суждений привожу сведения из книги «Разведка и Кремль» генерал-лейтенанта Судоплатова П. А. В годы войны он возглавлял одно из управлений КГБ. Павел Алексеевич рассказывал мне об этой операции подробно, но для краткости я привожу только небольшую цитату:

«Начальник разведки немецкой службы безопасности Вальтер Шелленберг в своих мемуарах утверждает, что ценная информация поступала от источника, близкого к Рокоссовскому. В то время их Макс (он же Гейне) служил в штабе Рокоссовского офицером связи, а маршал командовал войсками Белорусского фронта. По словам Шелленберга, офицер из окружения Рокоссовского был настроен антисоветски и ненавидел Сталина за то, что подвергся репрессиям в 30-х годах и сидел два года в тюрьме.

Престиж Макса в глазах руководства абвера был действительно высоким — он получил от немцев Железный крест с мечами. Мы в свою очередь наградили его, Гейне, орденом Красной Звезды.

Из материалов немецких архивов известно, что командование вермахта совершило несколько роковых ошибок отчасти из-за того, что целиком полагалось на информацию абвера, полученную от источников из Советского Верховного Главнокомандования. Дезинформация, передаваемая Гейне-Максом, готовилась в Оперативном управлении нашего Генштаба при участии одного из его руководителей — Штеменко, затем визировалась в Разведуправлении Генштаба и передавалась в НКВД, чтобы обеспечить ее получение убедительными обстоятельствами. По замыслу Штеменко, важные операции Красной Армии действительно осуществлялись в 1942—1943 годах там, где их «предсказывал» для немцев Гейне-Макс, но они имели отвлекающее, вспомогательное значение.

Дезинформация порой имела стратегическое значение. Так, 4 ноября 1942 года Гейне-Макс сообщил в Берлин, что Красная Армия нанесет немцам удар 15 ноября не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и под Ржевом. Немцы ждали удара под Ржевом и отразили его. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом явилось для них полной неожиданностью.

Не подозревавший об этой радиоигре Жуков заплатил дорогую цену — в наступлении под Ржевом полегли тысячи наших солдат, находившихся под его командованием. В своих мемуарах он признает, что исход этой наступательной операции был неудовлетворительным. Но он так никогда и не узнал, что немцы были предупреждены о нашем наступлении на Ржевском направлении, поэтому бросили туда такое количество войск».

В общем, состоялась блестящая стратегическая операция по окружению 300-тысячной группировки войск под Сталинградом, и Жуков внес огромный вклад в ее осуществление, начиная с первоначального замысла, затем в разработке плана и создании группировки войск и, наконец, обеспечении успеха этой операции путем отвлечения резервов противника на другое — западное — направление.