2. «ЧИСЛО ЗВЕРЯ»

На радио «Шансон» можно услышать исполнителей, никакого отношения к шансону не имеющих. Муслим Магомаев, Надежда Кадышева, Максим Леонидов, Анастасия, Лев Лещенко, Жанна Агузарова — это что «шансон»? Но эти и многие другие певцы и певицы в эфире радио «Шансон» присутствуют. Присутствуют вперемешку с теми, кого действительно можно отнести к «шансону». Этакая получается гремучая смесь!

Но, что же такое «шансон», каковы законы этого жанра?

(Я хочу напомнить ещё раз, что с 1990-х годов блатную песню в российской музыкальной индустрии маркетируют под названием «русский шансон», и, говоря о «шансоне», я имею ввиду прежде всего «блатные песни» (моя сегодняшняя вставка — И. У.).)

Вот три кита, на которых держится «русский шансон». Тема первая — мы гуляем в ресторане и нам хорошо, тема вторая — мы сидим на нарах, потому что все менты козлы, и тема третья — мать прости меня дурака (дуру) грешного! Есть, конечно, и промежуточные темы, но эти три являются фундаментом «русского шансона».

У нас стало хорошим тоном ругать «попсу», но «русский шансон» — это такая же «попса», это такой же шоу-бизнес. Банальности и примитивности «шансону» у «попсы» тоже не занимать. Не случайно у Юрия Гальцева получилась отличная пародия на «шансон» в виде номера-песни «Управдом» — «Управдом, дом — дом, управдом …».

«Шансон» — такой же конвейер, как и «попса»: кто-то придумывает тексты, кто-то музыку и потом кто-то всё это поёт, артистично выворачивая душу. Душу исполнители «шансона» выворачивают, конечно же, за «мир ты мой преступный, мир ты мой блатной». Уголовников «шансоньетки» наделяют в своих песнях самыми положительными и благородными качествами. Но много ли в уголовной среде благородства?

Не так давно по «НТВ» прошёл четырёх серийный х/ф «Последний бой майора Пугачёва». В этом фильме (как ни странно) было правдиво показано отношение блатных к осуждённым по «58 статье» (к политическим заключённым). Я бы ещё посоветовал прочесть книгу Евгении Польской «Это мы Господи пред тобою», тут целый кладезь информации для интересующихся лагерной жизнью. Покажу Вам лишь один маленький эпизод из этой книги:

«Кондуктор моего вагона рассказал мне, пока шли первые эшелоны с блатными освобождёнными мамками, весь транссибирский путь был усеян трупиками выброшенных в вагонные окна детей: дети мешали блатнячкам в предстоящей на воле «деятельности». Пока они были за решёткой, ребёнок давал шанс на освобождение. Шанс был взят и от малюток избавлялись».[291]

Вот и всё блатное благородство и человеколюбие.

Все «шансоньетки» в один голос утверждают, что они поют «за тюрьму» исключительно из-за сталинских репрессий, у нас мол пол страны в то время прошло через лагеря. Да вот только поют они почему-то больше про блатных, а не про репрессированных.

Я на протяжение двух недель слушал хорошее радио «Шансон». Выписывал новые для себя «Имена», каждому ставил оценку его таланта (оценивал для себя). Я хотел набрать 666 человек, но не смог. Нет, их то, конечно, гораздо больше, но у меня не хватило сил слушать эту посредственность и банальщину.

В общем, мой экскурс в «шансон» меня сильно разочаровал. Никто из новоиспечённых «шансоньеток» не смог меня тронуть, что называется, «за живое», никто не смог удивить или порадовать мыслью, голосом, мелодией. Позитивной энергии я так же в «шансоне» не обнаружил. «Шансон» — это деструктивный жанр. Воруй! Пей! Колись! Будь голодранцем! Вот ценности, проповедуемые «шансоном».

Понимаю, что для кого-то я сейчас покушаюсь на «святое», но ведь кто-то хоть однажды должен наконец-то сказать: А король-то гол!

К сожалению сжатость газетной специфики не позволяет дать полный анализ явления под названием «шансон», тут не статья нужна, а многотомный труд исследователя, но это мы оставим для потомков. Если у нас будут потомки. А то рождаемость падает, а преступность с каждым днём возрастает. И преступления становятся такими, что от деяний малолетних уголовничков даже у матёрых рецидивистов волосы дыбом встают. И, поверьте, «шансон» имеет к этому самое прямое отношение.

Чтобы не заканчивать статью столь пессимистично, я рискну дать прогноз, какое будущее ожидает «шансон». Лично я уверен, что с «шансоном» случится «эффект коммунистической партии». «Эффектом КПСС» я называю ситуацию, когда (помните?) в Коммунистической Партии Советского Союза было 20 миллионов человек, плюс кандидаты, да ещё комсомол с пионерией, а когда потребовалось встать на защиту коммунистических принципов и идей, оказалось, что защищать-то эти принципы и идеи некому. Двадцати миллионная партия на поверку оказалась фикцией (голым королём). Вот и в «шансоне» более 666 исполнителей, но чем их больше, тем «шансон» становится всё банальнее, примитивнее и бездарнее. На радио «Шансон» понимают свою убогость, вот и тащат к себе и Олега Митяева, и Юрия Лозу и многих других талантливых исполнителей (Слава Богу, такие у нас есть!), чтобы заткнуть свои дыры.

Вчера слышал по радио «Шансон» Аллу Пугачёву, а разве Пугачёва — это «шансон»?

Написав это продолжение, я снова прито?пал к нашим патриотам. И как Вы думаете, что они мне сказали в этот раз? А они сказали, что уже опубликовали мой первый материал, что им там показалось всё правильным (наконец-то!), объективным и имеющим законченный вид. Поэтому моё продолжение печатать не обязательно. Они его даже читать не стали.

Вот такая история произошла с моими статьями о «шансоне». Никакого гонорара я разумеется не получал, патриотическая пресса не выплачивает гонораров (с чего его выплачивать, когда тираж 998 экземпляров, да и тот не распродаётся, а раздаётся бесплатно).

Ну, и где Вы тут видите «заказной характер статьи»? Я писал по своей личной инициативе. (Я уверен, что точно так же, по личной инициативе, в 1968 году люди писали свои критические статьи и о творчестве Владимира Высоцкого.) Сейчас я, конечно, написал бы о «шансоне» по-другому, более развёрнуто, но главная суть материала была бы точно такая же.

* * *

Итак, в 2005 году я написал критическую статью о русском шансоне. Гораздо позже я узнал, что критику в адрес блатняка высказывали и некоторые известные деятели культуры. Читаю у М. Кравчинского:

«По не вполне для меня понятным причинам в последние годы между представителями, условно говоря, бардов и городского романса прослеживается некий антагонизм. Так, известный, и уважаемый мною, как создатель многих, не побоюсь этого слова шедевров русской песни, Олег Митяев вдруг стал обрушиваться на «шансон», с предложением, чуть ли не запретить данный вид музыки к трансляции или создать для ряда авторов отдельную станцию под названием «Тюрьма и воля». Хотя сам в то же время вёл программу на одноимённом радио. Что такое? — гадаю. Откуда эти советские замашки у интеллигентного человека».[292]

Многое хочется сказать М. Кравчинскому по данному вопросу, но стоит ли с ним вообще вступать в спор? Я никогда не поверю, что М. Кравчинский что-то не допонимает или в чём-то заблуждается, такие писатели (и журналисты) прекрасно ведают, что творят. Сам же Кравчинский и пишет в предисловии к своей книге:

«…сегодня в «русском шансоне», как обозвали для благородства простонародный «блатняк», появились исполнители, разрабатывающие исключительно тюремно-криминальную тематику».[293]

И ниже, на этой же странице:

«И сейчас мне хочется сказать, что направление, зовущиеся сегодня «русским шансоном», в корне отличается от «блатных песен» советской эпохи далеко не в лучшую сторону».

По-видимому, писатель забыл об этих строках в начале своей книги и в последней её главе, беседуя с Виктором Тюменским,[294] он продолжает сетовать на тяжкие времена, наступившие для «запрещённой» песни. Им обоим кажется, что песни про тюрьму стали в нашем обществе притесняться и запрещаться. Виктор Тюменский говорит следующее:

«Я помню, режиссёр «Ленкома» Марк Захаров пару лет назад посмотрел новогодний огонёк, где все наши звёзды пели кто «Мурку», кто «Бублики», кто «Институтку», и разразился гневным посланием в духе советских газет.[295] Я просто обалдел. Умнейший вроде человек, а видит корень зла в песнях, которые в России были, есть и будут. Это ж наш национальный жанр, если вдуматься. Мне так захотелось ему ответить! Если человек склонен совершить преступление, то он может хоть ежедневно ходить в оперу, но всё равно украдёт…».[296]

Даже из этой цитаты видно, что Олег Митяев и Марк Захаров не спроста забили тревогу — в те годы блатная песня была уже насаждаема повсюду и все наши звёзды пели кто «Мурку», кто «Бублики», кто «Институтку» — это во-первых. А во-вторых, кто сказал, что блатная песня — наш национальный жанр?

Не надо нам песню (ставшую народной) про бродягу, сбежавшего из тюрьмы «По диким степям Забайкалья», постоянно выдавать за блатную! Да и много ли таких блатных песен в русском фольклоре? А если такие песни у русского народа и есть, то стоит ли их смешивать с современным блатняком?!

Кстати, мою песню «Я снова в Томске» (написана в 1996 году) тоже приписали к бандитским и блатным.

Однажды, пою на своём любимом центральном рынке (г. Томск). Вдруг, подходят ко мне молодые ребятки и говорят: Слушали вчера твою песню, обалденно понравилась! Я спросил: Какую мою песню Вы слушали и где? Оказалось, что томские «пираты» без моего ведома включили мою песню «Я снова в Томске» в сборник «Томскбандитский». Я пришёл к этим пиратам, нашёл у них этот сборник и спросил: А что у меня в этой песне бандитского? Оказалось, что слова «Когда я возвращаюсь из далёко» — это, по их мнению, чистейший блатняк!

«Когда я возвращаюсь из далёко,

То радуюсь я даже комарам,

И пусть их много и кусают больно,

Но я и их, ребята, не продам!»

Что ж, как видите «блатные мотивы» при желании можно обнаружить и в русском фольклоре, и даже в моей песне, посвящённой людям, возвращающимся в родной город. Но я свою песню «Я снова в Томске» блатной не считаю, даже несмотря на то, что там упоминается водка и красивые женщины. Потому что пьют водку и любят красивых женщин не только блатные. Песенка, конечно, получилась разухабистая, но не блатная.[297]

Впрочем, давайте вернёмся к книге Максима Кравчинского и к его беседе с Виктором Тюменским, которая закончилась выводом:

«— Да, Виктор Михайлович, действительно, прямо в десятку! Как говорится, кто захочет, и в балете увидит порнографию…

— О чём я и говорю: всё зависит от человека, а цензура, запреты — это тупик. Мы это уже проходили в СССР, и чем всё кончилось?! Наоборот, пусть народ сам решает, что ему слушать, а время само отфильтрует, что злато, а что шлак».[298]

Тут я согласен со всем сказанным, но хочу уточнить. Действительно, кто захочет, тот и в балете увидит порнографию, кто захочет, тот и в русских народных песнях увидит блатной фольклор, кто захочет, тот и в популяризации блатных песен ничего опасного не заметит!

И про цензуру Виктор Тюменский высказался замечательно, но, правда, и здесь требуются уточнения, иначе как-то однобоко М. Кравчинский и В. Тюменский представляют себе цензуру. Это что же получается? По их мнению, блатные песни и их исполнителей критиковать не следует («цензура, запреты — это тупик»), а тех, кто всё-таки критикует (О. Митяев, М. Захаров и т. д.), следует порицать, обвинять в не интеллигентности и в мракобесии «в духе советских газет»?

Да, народ сам решит, «что ему слушать и время само отфильтрует, что злато, а что шлак». Народ сам и решает, так почему же тогда Кравчинский и Тюменский жалуются на настроения в обществе:

«— Откуда такие настроения в обществе в отношение жанра? То в некоторых регионах разворачивается компания: «Запретить шансон в маршрутках», то известные люди, образованные, интеллигентные, начинают писать письма с призывом чуть ли не судить за исполнение «Мурки» …».[299]

Кстати, надеюсь, мой добрый читатель понимает, что «Запретить шансон в маршрутках» требовали простые граждане, а не «власть». «Власть» в маршрутках не ездит!

* * *

Поднятая в этой главе тема непроста. Она заслуживает более детального рассмотрения и обсуждения. И при этом надо ясно понимать с кем приходится спорить. Помните, я уже обращал Ваше внимание на нашу интеллигенцию, которая:

«С моральной точки зрения советская интеллигенция есть наиболее циничная и подлая часть населения. Она лучше образована. Её менталитет исключительно гибок, изворотлив, приспособлен. Она умеет скрывать свою натуру, представлять своё поведение в наилучшим свете и находить оправдания».

Это сказано про советскую интеллигенцию, а сегодняшняя российская интеллигенция ещё более циничная и ещё более подлая. (Разумеется, за исключением некоторых действительно порядочных людей, которые не боятся вызывать огонь на себя и высказывать своё мнение по многим нашим больным вопросам.)

* * *

Позвольте небольшое отступление. Дело в том, что я, возможно, встречался с В. Тюменским.

Это произошло летом в 2010 году в Петербурге. Я пел около станции метро «Горьковская» и ко мне подошли два человека: про одного я знал, что он имеет отношение к музыкальной деятельности (он уже подходил ко мне раньше), а второй был мне не знаком совершенно. И этот второй, глянув на мои CD-диски, спросил: Ну и как? Покупают? Кажется, я ответил тогда: Ну, если продаю, значит покупают. На этом наша беседа скомкалась и закончилась. А чуть позже в книге М. Кравчинского (на которую сегодня и ссылаюсь) я увидел фотографию В. Тюменского и теперь думаю, что на «Горьковской» ко мне подходил именно он. (Тем более, что как раз тогда Виктор Тюменский находился в Петербурге и записывал свой новый альбом в студии «Ночное такси».)

У меня не самая лучшая память на лица, но если я не ошибся, и это действительно был В. Тюменский, то мне хочется ему сказать (да и не обязательно только ему): Когда Вы подходите к уличному музыканту, то не забывайте, что перед Вами прежде всего стоит человек. Подойдите, как в таких случаях принято, поздоровайтесь, представьтесь, объясните вкратце цель Вашего обращения к музыканту и т. д. А иначе нормальной беседы может и не получиться…

А теперь я отвечу на вопрос: Ну и как? Покупают твои диски? Если бы их не покупали, то я бы их не записывал (и вообще бы бросил писать песни). Я не записал бы (перечисляю только свои CD-диски): «По течению», «Закон тайги», «Волкодав», «Скоро Родина», «Ваятель», «Побег» (вынужден пояснить — это не сборник блатных песен), «Переход», «Камикадзе», «Пером и топором», «Одиночество», «Оборотень», «Высота», «Прорвёмся», «Любимой женщине». Кассеты я не упоминаю, потому что всё, что когда-то было записано мною на кассетах, впоследствии перекочевало в мои CD-диски.

Все мои «сборники» были самиздатом, у меня никогда не было профессионального звукорежиссёра,[300] всё писалось в домашних условиях и качество записи и исполнения зачастую оставляло желать лучшего, но тот, кто брал один мой «сборник», в последствии приходил и за вторым, и за третьим, и за десятым.

Я заканчиваю своё отступление. Если я ошибся и ко мне на «Горьковской» подходил не В. Тюменский, то я приношу ему свои извинения. А если я не обознался, значит не обознался и это действительно был он.

* * *

Завершая свой разговор о «блатном шансоне», хочу сказать М. Кравчинскому пару слов: Вы написали неплохую познавательную книгу «Песни, запрещённые в СССР», но мне показалось, что в ней не достаёт одной главы. Да! Вы пропустили один очень существенный момент. Следовало бы закончить свою книгу о «запрещённых песнях» не беседой с Виктором Тюменским, который благополучно перебрался в Германию и там проживает, а рассказом о Михаиле Круге, которого сегодня полноправно можно было бы считать «Королём блатной песни» и который был убит преступниками у себя дома в Твери в России.

Вот именно после этого трагического события многие артисты опомнились и исполнять «блатняк» стали гораздо реже. Говорят, что сегодня даже на радио «Шансон» не крутят блатных песен… Впрочем, я не знаю, чем там сегодня радуют своих слушателей, я радио «Шансон» не слушаю уже давно.

P.S. 1 (реплика в сторону)

Кто-то скажет, что я не попав в шансоновскую обойму, пытаюсь мстить прекрасным и талантливым певцам, нападая на весь жанр. В «шансон» попасть действительно не просто, там как и в «попсе» требуются немалые финансовые затраты, но я туда никогда и не стремился, хотите верьте, хотите нет.

P.S. 2 (реплика в сторону)

С «блатными» у меня тоже никогда особых стычек не возникало. Когда я пел в Томске на центральном рынке ко мне не раз подходили и блатные, и «крутые», но у них всегда был только один вопрос и только одно предложение:

— На тебя тут кто-нибудь «наезжает»? Если кто-то «наедет», скажи нам!

Дважды подходил один местный авторитет (по национальности, кажется грузин), предлагал спонсорскую помощь и сотрудничество, но я тактично отказался и до сих пор об этом не жалею.

Так что, Вы из меня бездарного неудачника-злопыхателя делать не спешите. Просто я человек с генетическим кодом русского народа, а в русском народе (в простонародье) блатной образ жизни, воровство и убийства никогда не приветствовались. Это прекрасно показал в своём фильме «Калина красная» Василий Макарович Шукшин! Русский народ не хищный и не преступный, и не надо на него клеветать!

P.S. 3 (реплика в сторону)

Петь на улице — это не самое простое занятие и не самое безопасное. Я солгу, если скажу, что у меня всегда всё было гладко, всякое бывало… Однажды, в 2008 году в подземном переходе на втором микрорайоне (г. Томск) один пьяный паренёк лет двадцати обещал, что меня обязательно убьют, потому что я не спел ему ни «Мурку», ни «Владимирский централ». Не знаю, дошёл ли он сам живым до дома — сильно уж он был пьян. Но «Мурку» я не пою принципиально, а песни М. Круга я наизусть не знаю ни одной, не знаю даже всем известную «Владимирский централ».

Чтобы быть до конца честным, я признаюсь, что «Мурку» я спел за 15 лет пения на улице всего два раза (один раз по приколу — весёлые попались ребята, думали, что я и впрямь «Мурку» не знаю; а в другой раз спел в знак благодарности — это были две очень интересные истории). А Вы знаете сколько раз мне заказывали «Мурку»? Думаю, догадываетесь. Но я всегда отвечал: Извините, но к сожалению, я эту песню не пою, потому что не помню! И заказчик отходил в сторону и минут десять переваривал в своей голове мысль — как же можно уличному музыканту не знать «Мурку»?

Неоднократно упомянутую в этой книге песню В. Высоцкого «Я в деле и со мною нож» я тоже не пел, но то, что два раза её просили исполнить я помню точно.

Вообще-то, я должен Вам заметить, что наши рядовые граждане вызывают у меня искреннее уважение по той простой причине, что подавляющее большинство из них, подходя ко мне на улице и прося исполнить какую-либо песню, прекрасно понимают, что допустимо петь, а что нет (даже на улице!) Поэтому откровенный блатняк просят исполнить редко.

Но впрочем, всё это ерунда! Знаете, что меня одновременно смешит и раздражает больше всего? Это когда приходится отвечать на вопрос: Где ты сидел? Я отвечаю: Почему Вы меня хотите посадить? Я ни разу в жизни даже не привлекался…! Но те, кто спрашивает (особенно блатной молодняк), мне не верят, уходят недовольными моим ответом, думая, что я сидел, но это скрываю.

P.S. 4 (реплика в сторону)

Я слышал, Иван Кучин,[301] отбывший немалый срок (на мой взгляд, один из самых талантливых авторов-исполнителей тюремных песен), сказал, что человек, не сидевший в лагерях, не имеет морального права писать песни про тюрьму. Именно ли Иван Кучин говорил эти слова я точно не знаю, но скажу, что это мнение конечно же спорное, но доля истины в нём есть.

Я помню, как однажды ко мне, поющему на улице, подошёл молодой, скромный паренёк, освободившийся с «малолетки», и попросил меня посмотреть и оценить его стихи. Подобные случаи у меня случались часто, но этот запомнился именно потому, что я действительно взял его тетрадку и прочёл то, что там написано. Должен Вам сказать, что стихи этого «отсидевшего за решёткой» паренька очень сильно отличались от тех песен, что поют ни разу не мотавшие сроков «шансоньетки». Отличались они прежде всего раскаянием. Впрочем, это не факт. Многие талантливые «хищники», отсидевшие на зонах, могут очень красиво воспевать свои преступления и никакого раскаяния Вы от них не услышите.

Но всё-таки, если поэт-певец в своих песнях поёт (читай пропагандирует) про блатную жизнь, которая неизбежно заканчивается тюремными нарами («Сколько вор не ворует — тюрьмы не минует» — русская народная пословица), то лучше бы ему на своей шкуре испытать, что такое тюрьма. Так было бы честнее.

P.S. 5 (реплика в сторону)

Мои песни «Закон тайги», «Я его предупреждал», «А сегодня свидетелей нет», «День вора» кто-то может назвать блатными. Что ж …! Я расшифровывать их не буду. Умные поймут о чём эти песни.

P.S. 6 (реплика в сторону)

Разумеется, тут напрашивается вопрос: Может быть нам стоит запретить блатную песню? Да, нет! Ничего запрещать не надо! Для начала хотя бы прекратите её популяризировать. И не волнуйтесь за неё. У блатной песни есть своё законное место в фонотеках любителей музыки, пусть она там и остаётся.