Первые приборы

Работать в мастерских было очень интересно. Тут все время приходилось что-то придумывать, обмозговывать разные сложные задачи. Работа непривычная и почти каждый раз новая.

В ту пору у нас в стране физические приборы еще не производились, их покупали за границей и платили золотом, которого на самое важное не хватало. На простых лабораторных штативах и то были прикреплены таблички с надписью «Сделано в Германии» или «Сделано в Англии». Я еще не знал тогда, что руководители института с большим трудом добывали валюту на покупку этого оборудования. Часть его А. Ф. Иоффе приобретал даже на лично заработанные им средства — читал за границей лекции, консультировал некоторые иностранные фирмы но техническим вопросам, а деньги, полученные за ото, отдаплл па но купку приборов.

Сегодняшнему физику нелегко представить себе, как это один магазин набора емкостей должен был служить сразу нескольким лабораториям. Трудно поверить, что форвакуумный насос «путешествовал из лаборатории в лабораторию, и бывало, не одни раз в день. Спорили за право получить его раньше. Ведь из-за отсутствия насоса у людей часто стояло дело.

На весь институт было всего не то два, не то три электрометра Комптона. Прибор этот точный, но весьма хрупкий. Наш директор привез электрометры из Кембриджа, израсходовав большие деньги. В Англии за приборы вообще приходилось платить дорого. И вот, вместо того, чтобы установить их на одном месте, электрометры переносили из лаборатории в лабораторию. При этом хотя и соблюдали нужную предосторожность, но все равно переноски заканчивались для приборов не всегда благополучно.

Электрометр был, что называется, «притчей во языцех». Ученые, случалось, неделями ожидали его. Поэтому эксперименты затягивались, люди волновались и не могли спокойно заниматься опытами.

Помню, больше других страдал по электрометру горячий по натуре А. И. Алиханов, впоследствии академик, известный своими исследованиями атомного ядра, основатель Института экспериментальной и теоретической физики. Тогда он занимался исследованиями кристаллических структур. Я не разбирался в сути этих исследований, но из разговоров с Алихановым понял, что у него родились какие-то важные идеи, что он видит возможность сказать новое слово в науке. Вот только надо эти идеи проверить, а для этого требуется электрометр Комптона.

Своим волнением, нетерпением поскорее выполнить эксперимент А. И. Алиханов увлек и меня. Была не была! Я взялся скопировать для него английский прибор и сделал работу довольно быстро. По внешнему виду, по чистоте обработки он, правда, уступал оригиналу, но роль свою исполнял не хуже, а это — самое главное.

Удачное начало придало мне смелости. Позднее я изготовил по заграничному образцу очень сложный и тонкий струнный электрометр Эдельмана. Кажется, этим и обратил на себя внимание ученых института. Заговорили о том, что вот появился человек, который успешно повторяет сложные и точные приборы, раньше привозившиеся из-за границы.

Познакомившись поближе с техникой тонких измерений, производившихся в институте, я придумал свой образец струнного электрометра. Он был проще заграничных, но в точности им не уступал. Этот электрометр вскоре стали использовать во многих лабораториях не только в Физтехе, но и в других институтах, в других городах страны. Образец прибора был выставлен в Политехническом музее в Москве.

Однажды в мастерскую зашел заместитель директора института А. А. Чернышев, профессор и будущий академик. Он занимался тогда различными вопросами, возникавшими в связи со строительством Волховской ГЭС — первой советской гидростанции. Александр Алексеевич был взволнован. Произошла авария, пробило кабель, передававший энергию высокого напряжения в Ленинград. Потребовалось срочно найти место повреждения, но приборов, которые помогли бы это обнаружить, тогда не существовало. Профессор придумал специальный высоковольтный мостик. Времени на чертеж не оставалось, каждый час дорог в аварийной ситуации, и он на пальцах показал мне, каким представляет себе этот прибор. Я изготовил мостик очень быстро, и аварию удалось ликвидировать.

В скором времени А. А. Чернышов заговорил со мной о другом, не столь срочном, по тоже интересном деле. На этот раз в помощи нуждалась табачная фабрика имени Урицкого — одна из самых крупных в стране, производившая папиросы. Фабрика находится на Васильевском острове, в центре густонаселенного городского района, а папиросное производство, как па вестно, связано с образованием табачной пыли. Фильтры в цехах стояли плохие, оставшиеся еще с тех времен, когда фабрика принадлежала капиталисту Лаферму, и пыль тучами выбрасывалась на улицу, летела в квартиры василеостровцев…

Как избавить население от неприятной и вредной пыли? За помощью обратились к Физтеху. А. А. Чернышев предложил электрический улавливатель пыли, основанный на известном принципе концентрации заряженных частиц в электрическом поле. Вычерчивать установку Чернышев и на этот раз не стал. Опять на пальцах изобразил, каким ему представляется улавливатель, и попросил меня сделать опытный образец.

Изготовили образец, испытали. Результат получился хороший. Когда фильтры установили на фабрике, окрестное население облегченно вздохнуло. Едкая табачная пыль больше не летела в жилые дома — она задерживалась в нашем аппарате, а из него шла в специальный сборник. Ее стали использовать для изготовления лечебного препарата. Вместо вреда пыль начала приносить пользу.

Вскоре улавливатели, основанные на том же принципе концентрации заряженных частиц в сильном электрическом поле, решили применять и на медеобрабатывающем заводе «Красный выборжец». Установка собирала драгоценные металлы, которые раньше выбрасывались в атмосферу.

Чего только не приходилось делать! Кажется, в 1928 году (точно не помню) тот же Александр Алексеевич Чернышев поручил мне сделать модель подстанции «Уткина заводь», которая принимала и трансформировала ток Волховской ГЭС. Надо сказать, что Александр Алексеевич был выдающимся ученым и инженером, человеком широких научных интересов. В Физтехе он руководил разнообразными исследованиями в области электротехники, электрофизики и радиотехники. Проблемы электрических измерений в цепях высокого напряжения, передача переменного и постоянного тока на большие расстояния, электрификация железнодорожного транспорта, высокочастотная связь, телевидение — все это входило в сферу его научных интересов, во все эти области он внес свой значительный вклад. В то время, о котором я сейчас рассказываю, Александр Алексеевич особенно много внимания уделял Волховской ГЭС, передаче ее энергии в Ленинград.

Итак, я должен был сделать копию подстанции, правда, не в натуральную величину, а уменьшенную в 40 раз. Но все равно работа сложная, кропотливая. Сделали вовремя. Наша модель демонстрировалась потом на промышленной выставке в Ленинграде.

Николай Николаевич Андреев, тоже ставший впоследствии академиком, занимался в Физтехе разработкой слуховых аппаратов высокой чувствительности. Радиолокации еще не существовало и в помине, и приближающиеся, вне пределов видимости, самолеты в те годы могли обнаруживать лишь по звуку. Поэтому акустические аппараты, «слышавшие» на большом расстоянии, были крайне важны для обороны. Николай Николаевич создавал их со своими сотрудниками, а я участвовал в оформлении опытных образцов. Работая вместе, мы подружились с Николаем Николаевичем, он стал приглашать меня на вечера, которые устраивались в Доме ученых в Лесном.

Отделом механических свойств металлов в институте руководил Николай Николаевич Давидепков. Работал он в своей области очень плодотворно. Общая теория динамических и статических свойств металлов и теория расчета деталей машин, работающих при ударных нагрузках, — лишь небольшая часть сделанного этим выдающимся ученым. Он разработал способы изучения напряжений в строительных конструкциях, методы наблюдения остаточных напряжений и многое другое. А для всего этого требовались разнообразные приборы, придумывать которые Николай Николаевич был удивительный мастер. Его решения оказывались обычно неожиданными и в высшей степени оригинальными. Он не любил ходить проторенными дорожками.

Делать приборы по его заказам было интересно, но, признаюсь, нелегко. А таких приборов через мои руки прошло множество. Потом, спустя годы, мы работали вместе в блокадном Ленинграде. В то тяжелое для страны время Н. Н. Давиденков сумел написать книгу «Некоторые проблемы механики материалов», которая была издана в осажденном городе. Одно это убедительно свидетельствует и об удивительной работоспособности автора, и о важности его трудов.