Дело подполковника Зотова

…Он (Николай I) похолодел тогда от испуга за то, что у него оказались также чиновники в генеральских чинах. Он был близок тогда, при всей своей впечатлительности, к обмороку от ужаса за судьбу свою, своей семьи и всей России… Он представил тогда, что все русские финансы разворовываются не исподволь, а вдруг как по взмаху какой-то волшебной палочки русскими чиновниками с одной стороны и русскими военными чинами – с другой. По полтора миллиона присваивают действительные статские, генерал-майоры, контр-адмиралы, высшие чины соответственно – большие куши, низшие – меньшие. И вот казна пуста. И где же тогда искать похищенное и кто именно будет искать, если у них круговая порука, и государству придет конец.

С. Сергеев-Ценский. Севастопольская страда

Престарелый сторож Благинин проснулся от треска взламываемой двери. Свет включить не успел. Перед ним стояли пятеро незнакомцев.

– Спокойно, дед. Спокойно.

Двое заломили руки за спину. Плечо пронзила острая боль от вошедшей в дряблое тело иглы. Благинин потерял сознание. Утром, очнувшись, увидел, что иконы и другая церковная утварь молельного дома исчезли.

В 1979–1980-х серия дерзких разбоев, грабежей и краж охватила территорию Свердловской, Курганской и Челябинской областей. Объектами хорошо продуманных нападений являлись молельные дома и церкви. Это не оставляло сомнений в том, что действует хорошо организованная и опасная группа преступников, которая использовала для подавления сопротивления потерпевших специальные медицинские препараты. К розыску подключились опытные работники уголовного розыска МВД СССР. Преступления раскрыли после выхода на скупщиков краденого. Бандитов арестовали. Для расследования дела создали следственно-оперативную группу под руководством старшего следователя по особо важным делам Главного следственного управления МВД СССР подполковника Зотова.

Виктор Зотов работал в центральном аппарате не первый год, но на должность следователя его назначили лишь в конце 1980-го, и это было первое дело, расследование которого ему поручили. Его грудь украшала медаль «За 20 лет безупречной службы в органах МВД».

Зотов выехал в Челябинск и принял не только многотомное следственное производство, но и ценности, стоимость которых исчислялась десятками тысяч рублей: иконы XVII–XIX веков, серебряные дарохранительницы, сувениры из редких минералов, золотые и серебряные сплавы, статуэтки, радиоаппаратура.

Человек незаурядный, но алчный, Зотов сразу понял, где можно поживиться. Уже тогда в его поле зрения попали перекупщики и коллекционеры, скупавшие краденое. Если удастся доказать их осведомленность о скупке заведомо похищенных ценностей, место им в тюрьме, но ведь можно и не доказывать… При расследовании практически любого дела подобных возможностей, то есть принятия того или иного решения, у следователя предостаточно. Это хорошо понимал Зотов и знал, как можно использовать таковые решения в своих интересах…

Москвич Никитин промышлял скупкой и перепродажей ценностей давно. В круг его интересов входила не только церковная утварь, но и дефицитная художественная литература. Не подозревая, что за ним следит милиция, Никитин, посредничая в очередной сделке, привез на квартиру к знакомому Гимпельсону двух деловых людей из солнечного Дагестана. Не успели предприимчивые комбинаторы сесть в такси с книгами, упакованными в ящики, как были задержаны оперативными работниками.

Не считая нужным брать санкцию у прокурора, Зотов произвел у Гимпельсона обыск и в тот же день вызвал подозреваемого к себе.

У следователей есть термин «проходить по уголовному делу». Тогда Гимпельсон в полной мере познал, что это значит. Позже он рассказывал на допросах: «Зотов занимал высокое положение. Он постоянно это подчеркивал и не давал мне забывать, что я нахожусь в его власти. Я понимал, что независимо от моей невиновности он мог причинить мне большие неприятности».

По сути, никаких претензий к Гимпельсону Зотов предъявить не мог, но в воображении задержанный проиграл все свои грехи, предполагая, что они уже известны всемогущему подполковнику. Гимпельсон заискивал перед следователем и готов был услужить любым способом. Зотову это желание пришлось по душе. Тем более что он собирал «Библиотеку всемирной литературы» и многих томов этой серии у него недоставало. Зато они были у Гимпельсона, и после того, как недостающие тома перекочевали в служебный кабинет Зотова, коммерсант наконец успокоился.

Аналогичному шантажу подверг Зотов Никитина. В последующем Никитин пояснял: «Зотов стал говорить, что я спекулянт, спекулирую лекарствами, иконами, книгами и что меня давно пора арестовать за это. Он вел себя агрессивно, и я испугался, что он действительно меня арестует… От Зотова я ушел опустошенный, усталый душевно… он измотал меня морально. В разговоре Зотов упоминал, что у меня дома имеются иконы и он хотел бы посмотреть на них… На следующий день мы приехали ко мне домой… Зотов сразу стал интересоваться книгами, которые стояли на книжных полках… затем стал отбирать те, которые его интересовали».

Своими посещениями Зотов удостоил Никитина несколько раз. Улов оказался в общем-то небогатым: семьдесят томов дефицитной литературы, двадцать импортных компакт-кассет и палехская шкатулка.

«Понимаешь, у моей жены день рождения, – заявил Зотов, – а хороший подарок сейчас не купишь, так что – не обессудь». Естественно, Никитин был рад услужить следователю, который ему, как и Гимпельсону, мог доставить большие неприятности.

Наиболее уязвимым из скупщиков краденого оказался доктор Разуев. Масштабы связей с бандой у него были более солидными, как и количество сделок, которые он проворачивал. Но самое главное, перепродавая иконы и церковную утварь, Разуев имел наживу, а значит, был реальным кандидатом на скамью подсудимых. Зотов им занялся основательно.

«Тон его разговора с самого начала принял характер грубого давления, – рассказывал Разуев, – Зотов все время подчеркивал свои полномочия, давал понять, что ему придется решать судьбу каждого подозреваемого… Уже тогда у меня зародилось подозрение, что Зотов поступает так умышленно и за этим что-то последует. Так, он грозил к окончанию расследования по делу пригласить корреспондентов, расписать в статье так, что после этого я никуда не смогу устроиться на работу».

Расстроенный Разуев рассказал о своей беде Никитину.

– Дурак! У меня с ним отношения отличные. Не нужно быть скупердяем, не жмись.

– Неужели это возможно? – спросил ошеломленный Разуев.

– Конечно!

– Думаешь, он возьмет?

– Кто в этом мире не берет? А Зотов – свой человек, не сомневайся.

– Но у меня совсем нет художественной литературы.

– Тогда дай деньгами, – последовал совет.

Вызовы на допросы продолжались. Зотов и Разуев, как говорят, стали играть в детскую игру «холодно – горячо». Подполковник намекал на взятку. Доктор делал вид, что догадывается, но ловко уходил от наводящих вопросов, ожидая более конкретного предложения.

При очередной встрече Зотов сменил гнев на милость.

– Положение твое серьезное, но не безнадежное. Тебе можно было бы помочь, но…

– Так помогите.

– А во сколько ты оцениваешь свою свободу?

– Сколько нужно? – растерянно спросил Разуев.

Зотов взял ручку, придвинул к себе лист бумаги и написал: «60 т.». (Несколько автомобилей «Волга» по ценам того времени.) Затем двинул лист бумаги Разуеву. Тот ахнул:

– Но у меня нет сейчас таких денег!

– Ничего, найдешь. Ты парень смышленый.

– Хорошо, я подумаю и взвешу свои возможности.

– Думай. Ну а пока вот тебе пробное задание. Достань хорошие американские джинсы и пару тысяч для начала найди. Давай договоримся так: ровно через неделю, в три часа, я жду тебя в сквере возле метро «Лермонтовская» (ныне «Красные ворота»).

Разуев не считал себя бедным, но шестьдесят тысяч найти так просто он не мог. Задевало и то, что взятку у него вымогал человек, занимающий такую солидную должность. Разуев решил пойти в КГБ.

Выслушали его внимательно. Предложили написать заявление, а затем разъяснили, что хотели бы взять Зотова с поличным. До деталей проработали операцию, проинструктировали Разуева и стали ждать «дня икс». На «Лермонтовскую» Разуев приехал минут за пятнадцать до обусловленного времени. Он нервничал, но старался держать себя в руках. Постоянно оглядывался, но определить, где находятся оперативные работники, которые будут брать Зотова, не мог.

Окрик «Виктор!» застал Разуева врасплох. Он оглянулся. Метрах в двух от него стояли «жигули». Из них выглядывал Зотов.

– Давай!

Зотов протянул руку и буквально вырвал сверток у Разуева.

– Ну, будь! Созвонимся.

«Жигули» на большой скорости рванули по Садовому кольцу. Им вслед смотрел опешивший Разуев. Взволнованно переговаривались по рации члены группы захвата:

– Мы идем за ним! Мы его видим! Брать или нет? Ждем команды!..

Наконец последовало решение руководителя группы:

– Брать не будем. Он придумает десяток версий или успеет избавиться от вещдоков.

В тот же день заместителю генерального прокурора СССР Найденову доложили о провале операции по задержанию Зотова с поличным. Подполковник, словно предчувствуя неладное, проявил завидную осторожность. Решили ждать.

Непросто взять профессионала с поличным. В середине 80-х мне доведется прочитать много лекций по расследованию взяточничества в Институте усовершенствования следственных работников в Ленинграде и в Институте повышения квалификации руководящих кадров Прокуратуры СССР в Москве. Считая возможным задержание с поличным при получении взятки, я всегда подчеркивал, что привлечение виновного становится возможным только при одном непременном условии: нужны бесспорные доказательства того, что взяткополучатель воспользовался предметом взятки.

В 1985 году в Чимкенте ко мне зашли посоветоваться местные работники БХСС. Они рассказали, что к ним пришел заявитель, у которого помощник прокурора Дзержинского района вымогает три тысячи рублей. Неделю они пытались реализовать операцию, подкрепив ее доказательствами, но ничего не вышло. Когда взяткодатель пришел в кабинет к нашему коллеге с портативным магнитофоном в кармане, тот ушел в дальний угол и разговаривал оттуда. При прослушивании микрокассеты из состоявшегося разговора ничего нельзя было понять.

Они договорились о передаче взятки на улице. Снова сорвалось: помощник прокурора изменил решение и назначил встречу у себя в кабинете. И вот, кажется, удача. Правда, было одно но – при передаче взятки «клиент» не стал, по словам взяткодателя, разговаривать с ним, а лишь жестом руки показал, что сверток с деньгами нужно положить в ящик приставного столика. Это и было сделано. Диктофон в кармане взяткодателя зафиксировал одно шипение.

– Вам остается ждать конца рабочего дня и брать подозреваемого при выходе из здания прокуратуры, – посоветовал я работникам БХСС. – Если деньги при нем или в его сейфе – вы на коне. Если же в ящике стола, придется извиниться. Тогда вы провалились, а он просто умнее всех нас.

Помощника прокурора взяли по этому сценарию. Денег при нем не было, как, впрочем, не было их и в сейфе. Они лежали там, куда положил их взяткодатель, – в столе. Было много шума, разных мнений и активного обсуждения ситуации. Помощника прокурора уволили, хотя уголовное дело пришлось прекратить. Вскоре он добился восстановления в должности, и это решение формально было правильным. По старой как мир пословице: «Не пойман – не вор».

При активизации борьбы со взяточничеством в 70-х и 80-х годах у нас появилось немало горячих голов, любивших брать преступников с поличным. Зачастую они проводили операции бездарно, а иногда и с грубыми нарушениями закона.

Вспоминаю, как «сели в лужу» краснодарцы, задерживая при получении взятки прокурора-криминалиста Баранова. Один из следователей краевой прокуратуры расследовал уголовное дело о групповом хищении в особо крупных размерах. Однажды к нему зашел следователь прокуратуры города и предложил сделку.

– Ты выделил и отдал в район часть своего дела, – сказал он. – Потребуй его обратно, изыми из дела один документ и отдай Баранову. Он тебе тут же отвалит две штуки (две тысячи рублей).

Выслушав предложение, следователь помчался к прокурору края Борису Ивановичу Рыбникову. Решили, не подключая к этому делу милицию, сами взять Баранова с поличным. По разработанному сценарию «заявитель» встретился с Барановым, взял у него две тысячи рублей и спрятал в сейфе.

Зная, что на этом этапе профессионал может придумать любую версию в свое оправдание, его решили брать после совершения конкретных действий в интересах взяткодателя. Для этого из районной прокуратуры истребовали дело. Пока оно шло по почте, прошла неделя.

Наконец настал день, которого ждали. Баранов пришел за желанным документом. Его вырвали из дела и вручили ему. На выходе Баранова задержали. Все было прекрасно, но… По нашему закону освобождению от уголовной ответственности подлежит лишь лицо, добровольно заявившее о даче взятки, но никак не тот, кто взятку получил. Специфичен этот состав преступления и тем, что его не может быть в природе без лица дающего и лица берущего взятку; а если быть точнее, без надлежащей правовой оценки действий этих лиц. Следователь взятку получил, хранил деньги в сейфе и выполнил за взятку определенные действия. По закону он совершил тяжкое преступление, хотя ранее заявил об этом добровольно. Но нет в законе положения, освобождающего взяткополучателя от уголовной ответственности. Нет!

По ситуации необходимо было признать, что в действиях следователя нет состава преступления по отсутствию умысла, то есть субъективной стороны. Но тогда, если снова строго следовать букве закона, нет состава преступления и в действиях взяткодателя. Казус? Не совсем.

Если бы Баранова взяли с поличным, когда он принес деньги, все было бы строго по закону. Ему пришлось бы отвечать за покушение на дачу взятки. Но уж очень хотелось моим краснодарским коллегам искусственным путем получить доказательства по делу. А если снова говорить строго языком закона, занимались они элементарным провоцированием взятки. До 1961 года в Уголовном кодексе, который готовили юристы, получившие настоящее, а не формальное образование в учебных заведениях, созданных при царе-батюшке, предусматривалась уголовная ответственность и за провокацию взятки.

Необходимость в этой норме отпала, когда партия, по указанию Никиты Сергеевича Хрущева, объявила «бескомпромиссную борьбу» с этим чуждым социализму явлением.

Кстати, загорелись тогда и идеей расширения круга взяточников. Потому из текста статьи, предусматривающей ответственность за получение взятки, убрали слова о том, что взяткополучателем признается лицо, выполнившее или намеревавшееся выполнить в пользу взяткодателя действия «исключительно» с использованием своего служебного положения. Теперь взяточником можно было признавать любое должностное лицо. Кстати, в редакции УК РФ 1997 года все осталось по-старому.

Но вернемся к Зотову. Он хотел получить взятку и знал за что. Разуева пригласил к себе через несколько дней после встречи на «Лермонтовской». Поблагодарил за джинсы и спросил, как решается вопрос с деньгами. Разуев ответил, что по крайней мере половину или чуть меньше он в ближайшее время найдет.

– Я уезжаю в Челябинск и там тебя жду. Думаю, такая поездка тебя не затруднит. Что достанешь, привезешь туда. Жить я буду в гостинице. По брони МВД, там закажу номер и тебе. В общем, через десяток дней жду.

До отъезда Разуева в Челябинск туда вылетела оперативная группа. Тщательно проработали операцию, но ошибку допустили в мелочи. Разуев позвонил Зотову и спросил, где и когда они могут встретиться.

– Езжай в гостиницу, место я тебе закажу.

– Нет, спасибо, я уже устроился.

Последовала длинная пауза. Голос Зотова изменился:

– Хорошо, завтра в десять жду тебя в УВД.

Разуев не располагал кругом связей в Челябинске и поселиться в престижной гостинице, как обычный советский гражданин, не мог. Это сразу понял Зотов. Для Разуева пришлось придумывать правдоподобную версию поселения в гостиницу.

Зотов встретил Разуева холодно и сугубо официально. Как бы невзначай спросил, кто помог с гостиницей. Разуев изложил подсказанную ему чекистами версию.

– Деньги я привез. Правда, достал только три тысячи, – виновато закончил вступление Разуев.

Зотов разыграл удивление:

– Нет, так, друг мой, нельзя. Ущерб государству нужно возмещать полностью. Только это может тебе помочь. Давай.

Разуев протянул сверток с деньгами. Зотов аккуратно развернул его, но к деньгам не притронулся и сел за пишущую машинку.

– Так, говоришь, здесь три тысячи? Прекрасно.

Слушая стук клавиш машинки, Разуев лихорадочно размышлял: что еще придумал изворотливый следователь?

– Вот так, – проговорил Зотов, вынул лист и протянул Разуеву. – Расписывайся!

Растерявшийся Разуев читал: «Протокол добровольной выдачи». Согласно этому документу, он добровольно, в порядке возмещения ущерба, причиненного государству, вносил три тысячи рублей. Зотов предложил ему подписать документ.

Разуев подошел к двери, обернулся:

– Виктор Алексеевич, вы как-то говорили, что вам нужна дубленка. Я ее привез, но сюда нести не стал. Подозрительно заходить в это здание с большим свертком.

Голос Зотова потеплел:

– Занесешь завтра.

Расставшись с Зотовым, Разуев поехал на конспиративную встречу. Там сообщил о новом маневре взяточника. Мнения о дальнейших действиях по задержанию Зотова разделились. Одни настаивали на немедленном проведении обыска в его кабинете, другие против этого возражали.

– Он не приглашал понятых, – говорили сторонники первого варианта.

– Верно, – соглашались работники прокуратуры, – но он легко уйдет от этого, объяснив, что избегал формальностей. Придется извиниться, на том и расстанемся. Да и при таком раскладе ни один уважающий себя прокурор не даст санкцию на арест.

Решили «игру» продолжать. Разу ев понес Зотову дубленку. Оперативник из КГБ на подкладке внутреннего кармана фломастером написал всего одно слово: «Взятка».

Зотов назначил следующую встречу через двадцать дней.

– Торопись. Сроки следствия небезграничны, и в отношении тебя нужно принимать решение, – заявил он Разуеву. – Дубленка мне понравилась, но остальные денежки ты все же довези.

Зотов явно терял бдительность и начинал верить Разуеву. Удивительно, что, ранее проявляя столь завидную осторожность, сейчас он осматривать дубленку не стал. Тогда же решили, что брать его как с поличным с одной этой вещью – неразумно. Он мог заявить, что просто купил дубленку у Разуева.

Через три недели Разуев вновь приехал в Челябинск. Днем звонить Зотову не стал и разыскал его вечером по телефону в номере гостиницы.

– Все привез? – спросил Зотов.

– Конечно.

Зотову не терпелось завершить задуманное, и бдительность его притупилась. Он бросил Разуеву слово, которое с нетерпением ожидала следственно-оперативная группа.

– Приезжай.

В номере Зотова была женщина. На столе находилась закуска, коньяк, шампанское. Поздоровались как старые друзья. Сверток с деньгами Разуев положил на диван.

– Выпьем за встречу? – спросил подполковник.

Разуев согласно кивнул. Зотов поднял бокал с шампанским:

– За хорошее начало и за благополучный финал!

Разуев, с трудом скрывая волнение, осушил бокал до дна. Выпили по второму.

Неожиданно резко распахнулись двери. В номер ворвались несколько человек.

– Всем оставаться на месте! – крикнул один из них. – Комитет государственной безопасности.

Зотов побледнел и вскочил. К нему подбежали двое и заломили руки за спину.

– Вы сейчас получили от этого человека взятку. – Старший группы захвата показал на Разуева.

– Это провокация. – Зотов был вне себя. – Я подполковник милиции из МВД СССР. Вы не имеете права…

Его резко перебили:

– Мы из КГБ центра. С нами следователи прокуратуры. Пригласите понятых.

Старший обратился к Разуеву:

– Где деньги, которые Зотов вымогал у вас в виде взятки?

Разуев показал на диван.

– Он мне их подложил, – зло бросил Зотов.

– Подполковник, лучше помолчите! – одернули его. – Ситуацию вы явно недооцениваете.

Один из оперативных работников взял из платяного шкафа пиджак Зотова и поинтересовался:

– Ваш? Что в карманах?

– Мои деньги, удостоверение.

На стол следователя, составлявшего протокол обыска, рядом с развернутым газетным свертком легли еще несколько сот рублей. Следователь достал исписанные листы бумаги. Сверил номера на купюрах с записями и радостно улыбнулся.

– Что? – спросил старший.

– Это деньги из второй партии.

Подполковник тупо уставился в пол.

– Вы признаете, что получали от Разуева взятки и сегодня очередную?

– Нет. Я ни у кого взяток не брал. Еще раз повторяю: это провокация.

– Тогда будем разбираться, – сказал следователь. – Я принимаю решение о вашем задержании. Распишитесь в протоколе.

– Нигде я расписываться не буду, – последовал ответ.

– Глупо, Зотов. Вы профессионал, а ведете себя как обычный и далеко не умный уголовник. Впрочем, надеюсь, что обыск вашего служебного сейфа будет не менее урожайным.

Слова эти оказались пророческими. В сейфе нашли пачку денег – часть той суммы, которую вручил Зотову ранее Разуев. Не хватало нескольких сот, но они, за исключением трехсот рублей, уже потраченных Зотовым, были изъяты накануне в его гостиничном номере.

Сверху лежал протокол о якобы добровольной выдаче их Разуевым. Самое удивительное, он был подписан понятыми. Позже криминалисты выяснят, что эти подписи были поддельными. При обыске присутствовали следователи из группы Зотова.

– О боже! А это откуда? – воскликнула одна из сотрудниц, когда из сейфа извлекли Тетроевангелие в темно-синем бархатном переплете, отделанном драгоценными камнями и серебряной чеканкой на библейские сюжеты.

– Вы что-нибудь знаете об этой книге? – спросили ее.

– Конечно. Но ведь он вернул ее потерпевшим. Я сама видела, как в этом кабинете старик из Кургана писал расписку в ее получении.

Сюрпризы этого необычного дела продолжались.

Позже эксперты оценят Тетроевангелие в четыре тысячи рублей. Но один из свидетелей, коллекционер, приобретавший иконы через перекупщиков, скажет мне, что это дилетантское суждение. Обнаруженная церковная книга бесценна.

Я написал в Ленинскую библиотеку письмо и сообщил об изъятом нами Тетроевангелии. Мне предложили показать его специалистам библиотеки. Мы встретились. На книгу посмотрели скептически и сказали, что сегодня в среде коллекционеров гуляет много подделок.

Через несколько дней мне позвонили, сообщив, что экспертное исследование закончено, и попросили о срочной встрече. Я пришел в Ленинку. Здесь ждали меня несколько человек, но… без Тетроевангелия. Они были крайне взволнованы, заискивали и вручили заключение экспертизы, из которого я узнал, что издана эта книга в начале XVII века при патриархе Филарете (в миру – Романове, отце Михаила Федоровича, первого царя из династии Романовых). Граверные работы на ее обложке делали известные московские ювелиры того времени Кондратий Иванов и другие. В течение сорока одного года после выхода первой книги было изготовлено всего четырнадцать ее экземпляров. А самое главное – наш оказался первым.

– Мы очень просим передать этот раритет нам на хранение, – говорили мои собеседники.

Тетроевангелие по нашему решению стало достоянием главной библиотеки страны.

Выяснилось, что Зотов подделывал составленные до него протоколы обысков и получал обманным путем расписки у потерпевших. Он таким образом похитил проходившие по делам большое количество икон, церковной утвари и другие ценности. Все они были изъяты у него на квартире и в служебном кабинете здания МВД СССР.

…Снова пошли разговоры, что КГБ и прокуратура ведут войну против милиции. Но доказательства преступлений, которые за сравнительно короткий промежуток времени совершил старший следователь по особо важным делам Главного следственного управления МВД СССР подполковник милиции Зотов, были неоспоримы. К его делу приобщили несколько фотографий, где преступник был снят в мундире, на погонах которого сверкали три больших звезды.

Он очень мечтал стать полковником милиции и даже о большем, а получил пятнадцать лет заключения.

Кстати, сегодня в мемуарной литературе делаются ссылки на эту историю. Причем утверждается, что похищенные иконы и ценности предназначались Щелокову. Лживые и не основанные на материалах дела предположения! Зотов был обыкновенным стяжателем, воровавшим для себя.