Глава пятая Отойди с дороги и пригнись

Кое-кто в музыкальном мире Сиэтла уже понимал, к чему все идет. Дженни Бодди вспоминала, как они впервые услышали в исполнении Nirvana песни, которые вышли на Nevermind, в сиэтлском клубе «ОК-отель».

– Они сыграли Teen Spirit и Lithium, и у нас челюсти отвисли. Сьюзи часто-часто дышала от изумления – вот насколько круты они были. Даже ребята, которые слэмились перед сценой, и то поняли, как они хороши.

Через несколько месяцев она снова пошла на них в «Офф-Рэмп».

– Грол недавно стал их барабанщиком, и слышать новые песни в его исполнении было еще круче. Группа отыграла полный сет. Потом в два часа ночи клуб закрыли, сделали там уборку, а потом мы все пошли обратно, и группа играла еще пару часов. Курт был так счастлив.

В январе, когда Nevermind вышел на первое место в хит-параде альбомов Billboard, журналист из New York Times попросил президента Geffen Эдди Розенблатта описать маркетинговую стратегию лейбла, и тот скромно ответил: «Отойди с дороги и пригнись». Несомненно, Smells Like Teen Spirit была настолько волшебной песней, что намного облегчила всем работу и стала бы большим хитом вообще вне зависимости от того, кто бы с ней работал. Тем не менее группа и DGC потратили немало времени и сил, чтобы запустить карьеру Nirvana на мейджор-лейбле строго определенным образом.

С точки зрения маркетинга группа хотела сохранить доверие прежних фанатов и при этом привлечь множество новых. Немало мучений артистов с фирмами грамзаписи и прессой на самом деле были связаны с племенными различиями внутри рок-аудитории. Одно дело – любить музыканта, которого знаешь только ты и несколько твоих друзей, и совершенно другое – когда этот музыкант становится популярным, и ребята из школы, которых ты ненавидел, вдруг начинают распевать его песни. На личном уровне Курт хотел такого успеха, который был бы приемлем для всех граней его внутреннего подростка. Он чувствовал глубокую общность с изгоями, чья идентичность была тесно связана с принадлежностью к маленькой субкультуре, но при этом понимал и радость единения с большой аудиторией, которая в едином порыве реагировала на известный припев или мощный рифф.

В ту пору радио было главным маркетинговым инструментом для музыки, потому что слышать музыку – это всегда более мощное воздействие, чем читать о ней. Многие университетские радиостанции, входившие в систему CMJ, изначально поддерживали Nirvana и ставили Sliver и песни с Bleach. Связь с этими молодыми университетскими диджеями стала ключевым элементом, позволившим Nirvana сохранить контакт со старыми фанатами – панк-рокерами. Рекламщики DGC знали и без подсказки самой группы, что маркетинг Nevermind нужно начинать с университетского радио.

Например, ребят, которые снялись в клипе Smells Like Teen Spirit, набрали через KXLU, маленькую радиостанцию без рекламы, существующую на деньги слушателей и связанную с университетом Лойола-Мэримаунт близ лос-анджелесского аэропорта. KXLU можно было найти, повернув ручку приемника в самое левое положение, и, когда я слушал ее, всегда казалось, словно мне рассказывают какую-то тайну. Там играли инди-рок, который в те дни больше нигде в Южной Калифорнии не услышишь. Чтобы показать, что Nirvana не забыла своих корней, группа навестила студию KXLU и устроила премьеру Smells Like Teen Spirit за день до того, как песню разослали по всем остальным радиостанциям.

Курта довез до радиостанции молодой рекламщик Джон Розенфельдер, которого все звали Роузи. Крист и Дейв ехали с Шароной Уайт, ассистенткой из рекламного отдела. Роузи вспоминал, что музыканты «шутили и перебрасывались едой из машины в машину на 405-м шоссе». В тот день они дали свое первое интервью в поддержку Nevermind и пригласили слушателей на следующий день прийти на съемки Smells Like Teen Spirit и принять в них участие.

Но, хотя поддержка связи с инди-аудиторией была для них важна, одной из главных причин, по которой Nirvana подписала контракт с мейджор-лейблом, было желание попасть на коммерческое радио. Эти станции делились на форматы, которые привлекали определенные демографические группы и под которые подбиралась определенная реклама. Поп-станции («Топ-40») в основном предназначались для школьников и молодых подростков, причем в намного большей степени женского пола. Различные «рок»-форматы обычно подбирались под более старших подростков и студентов, в основном мужчин. Существовала целая доморощенная индустрия программных директоров и консультантов, утверждающих, что они точно рассчитали, какое сочетание песен в данное время даст наилучшие рейтинги среди целевой аудитории на географическом рынке, который покрывает сигнал станции.

Многие ограничения мейджор-лейблов были связаны с их зависимостью от коммерческих радиостанций. Сколько бы ни хорохорились рекламщики некоторых лейблов, по отношению к радиовещателям они были в положении просящих, а вещатели, в свою очередь, полностью зависели от своих слушателей. Даже те программные директора, которые обожали музыку, вынуждены были обращать внимание на данные об аудитории. Два или три плохих квартальных рейтинга подряд, и наступало время искать новую работу. От рейтингов зависели денежные выплаты рекламщиков, а музыкальные радиостанции, получавшие наилучшие результаты, стремились избегать песен, которые могли заставить слушателей сменить канал. Люди, которые слушали радио фоном и даже не знали, кто именно сейчас играет, были для рекламщиков не менее ценны, чем страстные фанаты, покупавшие билеты на концерты. Музыкантам и их представителям часто казалось, что именно самая апатичная часть зрительской аудитории обладает правом вето.

Влияние исследований аудитории было одной из главных причин, по которой лучшие рок-станции страны предпочитали группы с мелодичными поп-песнями, так называемыми хайр-металлические группы вроде Poison и Skid Row, чья популярность подпитывалась еще и MTV. Большинство редакторов MTV начинали карьеру на коммерческом радио и, соответственно, обращали внимание на те же самые исследования, хотя некоторые из них понимали, что могут себе позволить и более разнообразный репертуар, потому что, в отличие от радиостанций, у MTV вообще практически не было конкурентов.

На некоторых крупных рынках было две или даже три рок-станции, главной задачей которых была конкуренция за слушателей-мужчин в возрасте восемнадцати – тридцати пяти лет. Несколько радиостанций ставили в основном хеви-метал, например, Оззи Осборна или Pantera. Guns N’ Roses стали крутейшей рок-группой Америки, доминируя на радиостанциях коммерческого рока и хеви-метала, да еще и записав хит для поп-станций – Sweet Child O’ Mine.

Хотя для университетских радиостанций он всячески подчеркивал панковскую репутацию группы, Роузи стремился убедить программных директоров коммерческого радио, что Nirvana принадлежит к той редкой категории «альтернативного металла», включавшей в себя группы вроде Jane’s Addiction и Faith No More, недавние альбомы которых звучали в эфирах обоих форматов. Стремясь добиться большой аудитории, группа не возражала против такого жанрового определения от лейбла. При этом Курт с большой осторожностью подходил к интервью на этих радиостанциях, не желая давать их слишком много. Одно дело – когда хеви-металлическое радио берет в ротацию твою музыку, и совсем другое – когда со стороны кажется, что ты к ним подлизываешься.

За пару месяцев до выхода Nevermind Кейтс пошел с Силвой на игру «Доджерс», и мой партнер поставил ему в машине кассету с миксами Энди Уоллеса. «Саунд был большой и мощный, и я понял, что мы, скорее всего, сможем устроить эти песни на KNAC (лос-анджелесскую радио станцию, игравшую хеви-метал), а если нам это удастся, то, может быть, у нас даже будет золотой альбом» (в девяностых это обозначало продажи в 500 000 экземпляров в США).

– Помню, когда Герш поставил Nevermind сотрудникам DGC, он поставил его очень громко, – вспоминает Роузи; Герш хотел, чтобы рекламщики продвигали альбом не только на университетские и инди-роковые радиостанции, но и на станции, где крутят хеви-метал.

Примерно тогда на лейбле стали осознавать, что Nirvana может намного превзойти в успешности Sonic Youth. Кроме коммерческих аспектов этого наблюдения, они также понимали, что альбом Nirvana может стать уникальным средством соединения культур. По большей части фанаты панка враждовали с фанатами металла.

Коммерческая категория, поначалу самая важная для Nirvana, называлась «альтернативный рок» (или, иногда, «современный рок»). Радиостанции вроде лос-анджелесской KROQ избегали хеви-метала и «волосатых» групп как чумы и ставили самые коммерческие песни из тех, что засветились на университетских радио. KROQ удалось собрать немалую аудиторию в Южной Калифорнии для таких групп, как Depeche Mode, The Smiths и The Cure, которые не ставили на мейнстримовых рок-станциях.

Не стоило удивляться, что через день после премьеры на KXLU Smells Like Teen Spirit разошлась по большинству университетских станций, входивших в CMJ, но куда интереснее оказалось то, что песню тут же стали ставить самые популярные коммерческие радиостанции альтернативного рока: сначала WFNX в Бостоне, родном городе Кейтса, а потом сразу KROQ в Лос-Анджелесе и 91X в Сан-Диего. Курт, Крист и Дейв притворялись, что относятся ко всей этой околомузыкальной шумихе с иронией, но в приватных разговорах очень радовались, что их музыка звучит на больших альт-роковых станциях, которые часто слушали и они сами, и их друзья.

На следующей неделе мы с Силвой пришли на маркетинговое собрание в DGC, и Кейтс буквально трясся от возбуждения. Обычно, когда коммерческое радио добавляло новую песню, оно ставило ее один-два раза за вечер, ожидало реакции, а усиленная ротация начиналась лишь через несколько дней. Однако Smells Like Teen Spirit получила, на жаргоне радийщиков, «тяжелый телефон» – это означало, что много народу звонило на радио с просьбой поставить эту песню. Обратная связь оказалась настолько значительной, что песня вошла в мощную ротацию на нескольких важных станциях всего через пару дней. Фаррелл получил сообщения, что в инди-магазинах уже составляют списки заказов альбома, который должен был выйти лишь через несколько недель. В те времена подобные предварительные заказы были невероятно редким явлением, особенно для музыкантов с единственным инди-альбомом за плечами. Поступив на работу в DGC, Кейтс всегда думал, доведется ли ему когда-нибудь поработать с такими же популярными альбомами, как у The Cure или Depeche Mode, и тут вдруг ему достался еще более крутой материал.

Крист с гордостью вспоминает, что рекламы и прочих способов маркетингового давления у Nevermind практически не было.

– Позже, когда Интернет стал популярным, люди начали говорить о разнице между культурой, которую «пропихивали» с помощью маркетинга, и той, которую люди «вытягивали» на себя, обнаруживая самостоятельно. Нас как раз «вытянули».

Через неделю после того, как сингл разослали по радиостанциям, Силве позвонил букинг-агент Sonic Youth Боб Лоутон, который прошлым вечером побывал на концерте Guns N’ Roses в Нью-Йорке. Перед концертом в порталах поставили Smells Like Teen Spirit, и зрители захлопали, едва услышав вступление. Мы просто обалдели. В Нью-Йорке даже не было коммерческой альтернативной радиостанции, но некоторые фанаты, должно быть, услышали песню по WDRE, радиостанции Лонг-Айленда, которая крутила альтернативный рок. Неужели песня за столь короткое время стала настолько популярной, что ей стали аплодировать в подобных ситуациях? Так или иначе, мы вообще даже не думали, что хоть кому-то, кто пришел на Guns N’ Roses, может нравиться Nirvana. Несмотря на все эти многообещающие сигналы, большинство сотрудников Geffen по-прежнему считали Nirvana еще одной «артистической» группой, о которой будут много писать в прессе, но вот продаж особых она не обеспечит. Чтобы исправить ситуацию, команда DGC попросила нас организовать концерт в «Рокси», уважаемом рок-клубе на Сансет-Стрип, прямо напротив офиса звукозаписывающей компании. Они хотели, чтобы руководители Geffen, не имеющие отношения к альтернативе, увидели выступление Nirvana и осознали уникальную мощь группы. Шла середина августа, Nirvana только что сняла клип, и пришли буквально все сотрудники лейбла.

Люди с Geffen, с которыми я говорил десятилетия спустя, вспоминали тот концерт как пик своей карьеры. Вместимость «Рокси» составляла пятьсот человек, и клуб был заполнен до отказа – в основном представителями музыкального бизнеса, хотя нашлось место и фанатам, и нескольким музыкантам. (Роузи вспоминал, как вокалист метал-группы Warrior Souls слэмился под Breed.) Nirvana была на пике формы, слаженной, мощной. После выступления Курт, что было для него характерно, сказал, что концерт, скорее всего, вышел плохим, и сокрушался, что порвал струну на гитаре. Я, как и полагается менеджеру (на этот раз – совершенно искренне), заверил его, что все было замечательно.

Потом мы с несколькими руководителями лейбла отправились на прогулку по бульвару Сансет.

– Мне кажется, словно я только что побывала на The Who в Лондоне в 1964-м! – восторгалась Робин Слоан. Роберт Смит задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– Пожалуй, у них действительно будет золотой диск. Для группы было очень важным в день релиза Nevermind приехать в Сиэтл. Роузи просто поразило, как ответственно Nirvana подошла к этому событию.

– В неделю выхода альбома я был в Сиэтле, мы со Сьюзи Теннант сходили на KCMU и KISW. Группа очень по-деловому давала интервью. Они приходили вовремя, отлично шутили.

В день релиза они должны были побывать в сиэтлском музыкальном магазине «Пичиз» и на вечеринке в честь выхода альбома. До этого, желая выйти из рекламного режима, Nirvana отправилась домой к Теннант (дом одновременно служил ей офисом).

– У меня была длинная гостиная. Дома была целая куча дисков Geffen, они их все достали и расставили, словно домино. Дейв и Курт надели мои платья, побежали к дискам и прыгнули на них.

Первый хитовый альбом, выпущенный DGC, принадлежал попсовому дуэту из братьев-подростков, Nelson. Курт взял помаду Теннант и изрисовал ею золотой диск Nelson.

В магазине, где даже всем не хватило места, и некоторым фанатам пришлось ждать на улице, группа отыграла концерт.

– Это было очень классное шоу, – вспоминает Теннант, – и именно тогда большинство фанатов впервые услышали новые песни.

У Курта в тот день была еще одна важная миссия.

– Он настаивал на том, чтобы в «Пичиз» начали продавать фанзин Riot Grrrl, – с восхищением рассказывает Теннант. – Это должен был быть день Nirvana, день прославления Курта и ребят, а он все равно помогал старым подругам.

Дженни Бодди вспоминает, что после концерта Курт выглянул в окно и увидел Брюса Пэвитта из Sub Pop. Тот сидел на тротуаре, обхватив голову руками, и ждал такси. Курт крикнул ему, то ли в шутку, то ли всерьез:

– Эй, папа-птица! Птенчики вылетели из гнезда!

После выхода альбома казалось, что у группы все идет как по маслу, даже когда они, казалось, заходили за грань. Они подожгли диван в гримерке клуба в Питтсбурге, но каким-то образом избежали серьезных последствий. В то же время Роузи вспоминает:

– Мне казалось, что Курт очень критично относится ко всему происходящему, словно он много лет думал о том, каким должен быть постер. Им троим нравилось быть вместе, но когда речь заходила о принятии решений, например, в каком настроении давать интервью – в веселом или серьезном, тон задавал Курт. Если начиналась перестрелка едой, то именно он кидал первый кусок пиццы.

(Подобные «перестрелки» упоминали несколько моих собеседников. У меня на глазах они ни разу едой не швырялись. В этом, наверное, одновременно достоинство и недостаток того, что я был на семнадцать лет старше Курта.)

Учитывая, какая взаимная неприязнь вскоре развилась между Куртом и Акслом Роузом, очень иронично вспоминать, что незадолго до релиза Nevermind Роуз хвалил Nirvana, хотя никогда с группой не встречался. Он даже снялся со шляпой с логотипом Nirvana в клипе Don’t Cry. Еще одну неожиданную, но полезную рекламу группе дал легендарный бывший барабанщик Vanilla Fudge Кармайн Аппис, икона хеви-метала. Его новая группа Blue Murder подписала контракт с Geffen, и Апписа настолько впечатлил альбом, который ему дали послушать еще до релиза, что он похвалил Дейва Грола в колонке об игре на барабанах, которую написал для журнала Circus.

К концу осени в ротации KNAC, хеви-металлической радиостанции из Лос-Анджелеса, было семь треков. Роузи вспоминает, что «программный директор Z-Rock, метал-станции с национальной синдикацией, располагавшейся в Далласе, поначалу беспокоился, что фанатам, которые слушают музыку в грузовичках-пикапах и которым нравится скорее кто-то типа Van Halen, не понравится Nirvana». Smells Like Teen Spirit стала самой ротируемой песней за всю историю Z-Rock.

Роузи, хотя ему было лишь немного за двадцать, работал в олдскульном проморежиме и не всегда осознавал, по какой тонкой линии приходится идти Nirvana. Отчасти Курту очень нравилось, что фанаты трясли головами и играли на «воздушных гитарах» его риффы. Он гордился тем, что играет рок. Но с другой стороны, он знал, что подавляющая часть фанатов хеви-метала – мужчины, и очень немногие из них разделяют его взгляды на феминизм и права геев, так что к хеви-металлическому продвижению группы он относился довольно неоднозначно. Однажды, когда Nirvana была в офисе Geffen, Роузи застал Курта врасплох, вручив ему телефон, по которому разговаривал с программным редактором CMJ, отвечавшим за хеви-метал. «Курт тут же закрылся, и Силва сказал, что я его просто раздавил». После этого Роузи довольно долго держали подальше от Курта.

Каждый год нескольким рок-группам удавалось попасть одновременно на рок- и поп-радиостанции – обычно это были цепляющие рок-баллады вроде Every Rose Has Its Thorn группы Poison. Когда Герш, Силва и я обсуждали, есть ли на Nevermind песня, которая могла бы попасть на поп-станции, то предполагали, что лучшим кандидатом станет Come As You Are, потому что она не очень громкая, и у нее хорошие мелодические «хуки». Но реакция на Smells Like Teen Spirit быстро превзошла наши самые невероятные ожидания.

Я спросил у заведующего поп-промоушеном на Geffen, не попробовать ли нам отправить песню на какие-нибудь особенно смелые поп-станции. Он снисходительно напомнил мне, что поп-радио в ту пору играло танцевальные вещи вроде Полы Абдул и избегало любых песен с громкими гитарами. Я даже не смог уговорить его попробовать обратиться к станциям «Топ-40» в Сиэтле. Проблема вскоре оказалась решена Лесли Фрам, музыкальным директором Power 99, поп-станции в Атланте. Она заметила, что в местных магазинах продается все больше альбомов альтернативного рока, и искала какую-нибудь песню, чтобы проверить, не хочет ли поп-аудитория Атланты попробовать новое направление. Фрам вспоминает: «Я была ошеломлена, услышав Smells Like Teen Spirit». Песня добилась такого успеха, что она с коллегами даже решила изменить формат всей станции, перейдя в альтернативу и переименовав ее в 99X. Если уж программный директор говорит, что это поп-песня, то олдскульный рекламщик обязан послушать. Немало помогло и то, что многие другие поп-станции тоже стали подражать формату 99X. Smells Like Teen Spirit стала поп-хитом, поднявшись на шестое место в чарте Billboard Hot 100.

После прорыва на поп-радио Nirvana можно было считать уже совершенно отдельной категорией. Их музыка нравилась фанатам панка, коммерческой альтернативы, металла, мейнстримового рока и поп-музыки. Именно этого Курт всегда и хотел. В списках любимых альбомов, которые он составлял в дневниках, Abba и Black Sabbath соседствовали с REM и Black Flag.

MTV достиг пика влиятельности в американской музыкальной культуре. В конце 1992 года Курт сказал аргентинскому журналисту: «В Соединенных Штатах MTV – почти бог, он очень могущественный. Все смотрят и слушают этот канал». Скотт Литт, продюсер самых известных альбомов REM, работавший с Nirvana как звукоинженер над различными проектами, в том числе и MTV Unplugged, говорил: «MTV обладал такой властью, что ему просто нельзя было сказать «нет». Как поп-радио в пятидесятых. Если ты не хотел с ним дружить – ну, удачи».

Эми Финнерти попала на MTV на одну из линейных должностей в конце 1989 года и вскоре подружилась с Джанет Биллиг, которая сводила ее на концерт Nirvana в клуб «Пирамида» в Нижнем Истсайде вскоре после выхода Bleach.

– Концерт был невероятным. Он начался намного позже полуночи, народу было человек двадцать-тридцать, но Курт все равно разбил гитару.

После этого она поехала вместе с группой на квартиру Джанет, где впервые познакомилась с Куртом.

Через несколько месяцев, когда Nirvana прилетела в Нью-Йорк на встречу с Columbia Records, она увидела Курта за кулисами концерта и снова представилась. Тот ответил: «Не могу поверить, что ты знаешь, кто я такой, я ведь просто играю в дурацкой маленькой группе». Курт и Крист подтрунивали над Эми за то, что она работала на «корпоративном» MTV, и притворялись, что собираются облить ее пивом, но они просто шутили.

Летом 1991 года Финнерти было двадцать два года, и она все еще была погружена в ту же панк-культуру восьмидесятых, которая вдохновляла Курта. Все программные редакторы MTV были старше ее минимум лет на десять и ничего о ней не знали. С фанатичной уверенностью, свойственной молодости, она убедила руководство MTV, что ее тоже должны приглашать на важнейшее «музыкальное собрание», которое устраивали каждый понедельник и на котором решали, какие клипы и как часто надо ставить.

– Мое положение в иерархии все еще было довольно низким, но они понимали, что я единственная представительница поколения, которое они считали своей целевой аудиторией. Остальные работали там уже десять лет и всерьез думали, что молодежи интересны артисты вроде Фила Коллинза.

Люди из фирм грамзаписи, продвигавшие «альтернативный» рок, вскоре поняли, что у них есть новый союзник – MTV. В конце лета Марк Кейтс попросил Финнерти встретиться с ним на вечеринке Geffen, посвященной прослушиванию грядущего альбома Guns N’ Roses, в студии Electric Lady в Нью-Йорке, обещав ей кассету с предварительной версией Nevermind.

– Я ничего не имела против Guns N’ Roses, но это был двойной альбом, вечеринка шла долго, и я думала лишь о том, когда же это все кончится, чтобы мне наконец-то дали кассету Nirvana. Я послушала ее на плеере, пока шла домой, и поняла, что это будет огромный хит.

Новые музыкальные клипы обычно подавали в пятницу, чтобы программные редакторы за выходные успели над ними подумать. В ту пятницу, когда на MTV подали клип Smells Like Teen Spirit, в кабинет Финнерти пришли Smashing Pumpkins, ночевавшие у нее прошлой ночью. Она вспоминает: «Мы видели, какое оно [видео] потрясающее», а когда она водила Билли Коргана и других «тыкв» по офису, знакомя их с различными руководителями MTV, в каждом кабинете кто-то смотрел клип «той другой крутой группы». Под конец дня, вспоминает Финнерти, в коридорах «царило ощутимое возбуждение», и «в мой кабинет приходили незнакомые мне люди, чтобы посмотреть клип».

В понедельник перед музыкальным собранием Финнерти лично встретилась со своим начальником Эбби Коновичем и предложила сразу поставить клип Nirvana в мощную ротацию.

– Я сказала, что если ошибусь, и песня не станет хитом, они могут не приглашать меня на музыкальные собрания. Я поставила на кон свою работу.

Коновичу понравилась ее страсть, но он сказал, что на этой неделе есть только одно окно для мощной ротации, а на MTV прислали еще и новый клип Guns N’ Roses, и его придется поставить первым, потому что эту группу уже давно любят зрители MTV; впрочем, он обещал перенести клип Nirvana в мощную ротацию на следующей неделе.

29 сентября, через несколько дней после релиза Nevermind, на MTV состоялась премьера клипа в их альтернативном шоу 120 Minutes, и после этого он попал в «среднюю» ротацию. Ровно то же самое год назад сделали с Kool Thing, песней Sonic Youth, а еще через несколько недель ее убрали. Опасаясь повторения ситуации, я донимал ребят из Geffen, чтобы они заставили MTV поставить клип в мощную ротацию. Я и не представлял, что благодаря Финнерти это уже было запланировано на ближайшее время.

«Через несколько недель моя жизнь изменилась», – вспоминает Финнерти. Ее статус на канале резко повысился, и она оставалась посредником между MTV и Nirvana в течение всей оставшейся карьеры группы. MTV сыграл ключевую роль в массовом успехе Nirvana, но, став знаменитой, группа оказалась одной из немногих, кто привлекал новых зрителей на канал, так что отношения стали взаимовыгодными. Курт обижался, когда MTV давил на него, но злился, когда канал его игнорировал. Он и сам регулярно смотрел MTV и хотел, чтобы Nirvana была там на ведущих ролях, но при этом ненавидел ту часть себя, которой это было так важно.

Курт настоял на съемке еще трех клипов для альбома Nevermind и редко отказывал MTV, когда группу приглашали на какое-нибудь шоу канала. Через месяц после выхода альбома на выступление для хеви-металлического шоу MTV, Headbangers Ball, Курт надел антикварное канареечно-желтое бальное платье. Когда ведущий Рики Рахтман спросил его, зачем он это сделал, Курт скромно ответил: «Ну, это же бал, правильно?» Через двадцать лет на сайте MTV вышло интервью с Рахтманом, в котором тот пожаловался, что вытащить ответы из Курта оказалось «не легче, чем вырывать зубы», и Курт вел себя так, «словно не хотел там находиться». Строя из себя угрюмого панка на метал-шоу, Курт сумел одновременно и съесть хеви-металлическую рыбку, и косточкой не подавиться. Он очень хотел показать и старым, и новым фанатам, что презирает мачистское поведение, но при этом ему нравится, что его песни ставят в передаче, посвященной хеви-металу. Финнерти и ее начальники на MTV не разделяли раздражения Рахтмана и понимали, что делает Курт.

Когда Кейтс и Смит мечтали о золотом диске, они представляли, что на это понадобится примерно год методичной работы. Несмотря на энтузиазм, который сотрудники Geffen испытывали после концерта в «Рокси», первый тираж альбома составил всего пятьдесят тысяч – больше, чем у Bleach, но явно без расчета на невероятный успех, уже показавшийся на горизонте. Первые поставки разлетелись в магазинах практически мгновенно, и тут же был заказан новый тираж. Nevermind стал золотым (тираж достиг 500 000 экземпляров) 12 октября, всего через восемнадцать дней после выхода. Бодди вспоминает:

– Все в Сиэтле так радовались. Все хорошее, что произошло с Nevermind, происходило с нами. Словно, не знаю, наша команда победила!

Курт, Крист и Дейв тоже были взволнованы, но все случилось так быстро, что достижение оказалось окутано атмосферой нереальности, и мне казалось, что в те дни группа делала все возможное, чтобы игнорировать как можно бо?льшую часть этого «успеха».

У меня таких внутренних сдерживающих факторов не было. Я придумал песенку, которую напевал себе в машине: «У меня самая крутая группа, самая крутая группа в стране». Джимми Айовин, который в прошлом году стал одним из основателей Interscope Records, был из тех людей, которых я всегда хотел впечатлить.

– Думаю, что эта группа станет круче всех, с которыми я когда-либо работал, – сказал я ему однажды по телефону. Айовин поддержал меня, ответив:

– Они напоминают мне The Police.

Я даже не знаю, откуда набрался такой смелости, но ответил:

– Мне кажется, они будут еще круче, чем The Police.

Я потерял контроль над собой, но как бы я ни был оптимистичен по поводу успеха Nevermind, альбом все превосходил и превосходил мои ожидания.

Коммерческое радио и MTV предназначались для масс, а вот печатная пресса – для настоящих фанатов. В последнюю поездку группы в Нью-Йорк перед выходом Nevermind Джанет Биллиг сводила Курта в «Мэдисон-Сквер-Гарден», где Metallica устроила гигантскую вечеринку в честь выхода нового альбома. Курту нравилась Metallica, и он хорошо провел время, но при этом все раздумывал, как бы смягчить возможную реакцию прессы на грядущий альбом Nirvana. Он сказал Биллиг примерно то же самое, что Монтгомери и Терстону – привел в пример About a Girl как доказательство того, что он всегда писал мелодичные песни. Курт хотел, чтобы люди поняли, что он не изменился после подписания контракта с мейджор-лейблом. Он знал, что Джанет – публицист, которая регулярно общается с большинством журналистов, пишущих об инди-культуре, и она донесет до них его идеи. Она вспоминает:

– Курт читал все. Он всегда старался идти по грани между инди-миром и мейнстримовым роком, и ему это удавалось.

Курту не надо было волноваться. Большинство журналистов, связанных с панк-роком, понимали, что Nirvana выпустила альбом, который сохранил и расширил их личную версию рок-н-ролла, и считали его триумфом панк-культуры восьмидесятых, которую они так долго продвигали. А еще альбом подтвердил притязания сиэтлского рок-сообщества. Бодди вспоминает:

– Все критики были в восторге – даже в Maximum Rocknroll и Flipside. Они не считали, что группа продалась. Никто так не думал. Я была пресс-атташе Sub Pop, и я точно вам говорю: никто.

Я же со своей стороны делал все, что мог, в мейнстримовой части мира. Я дружил с Бобом Гуччоне-младшим с тех пор, как он в 1985 году основал журнал Spin. Как и я, он был бизнесменом, отдаленным на один эмоциональный шаг от панк-культуры, которую Боб считал недообслуженной аудиторией, и он решил заполнить определенный вакуум своим журналом. Когда мы вместе обедали в конце лета, он сказал, что собирается поместить Soundgarden на обложку последнего в году выпуска. (На тот момент Soundgarden все еще был самой популярной новой рок-группой из Сиэтла.) Я дерзко сказал ему, что к концу года самой крутой сиэтлской группой будет уже Nirvana, а не Soundgarden. Молодые сотрудники Гуччоне, судя по всему, с ним согласились, потому что он заказал у Лорен Спенсер статью, которая стала первой для группы «историей с обложки» в национальном издании.

К концу сентября Курт уже понял, насколько быстро все развивается, и хотел, чтобы на обложке Spin он выглядел иначе, чем на фотографиях, сделанных пиар-отделом лейбла несколько недель назад. За день до фотосессии группа посетила радио WOZQ в Нортхэмптоне, и он попросил молодую сотрудницу радиостанции покрасить его волосы в синий цвет, и именно в таком виде он появился на первой для Nirvana обложке журнала национальных масштабов.

Многие рок-критики более старшего поколения сочли Nevermind возрождением американского рок-н-ролла, который был о чем-то. REM были последней группой, которая одновременно имела массовую аудиторию и затрагивала глубокие темы, но, поскольку они работали уже почти десять лет, основная их аудитория была теперь университетского возраста и старше. Guns N’ Roses добавили адреналина в мир подростковой музыки, но им не хватало культурной глубины. Многим критикам среднего возраста казалось, что рок-н-ролл превратился просто в более громкую версию бездумной попсы, но в конце 1991 года большинство из них видели в прорыве Nevermind возвращение рока на важнейшее место в культуре, которое, как они опасались, тот уже необратимо утратил. Критики обычно с презрением относились к очень популярным исполнителям, и лишь небольшая часть массовых слушателей читала рецензии. Nevermind стал одним из немногих альбомов, одновременно добившихся огромного успеха в чартах и попавших на первое место в очень уважаемом опросе Pazz & Jop журнала Village Voice, который был составлен из топ-10 альбомов (по версии сотен американских рок-критиков).

Курт по-прежнему говорил всем, что всего лишь хотел, чтобы Nirvana стала такой же известной, как The Pixies. Я почти уверен, что здесь он лукавил, раздумывая, как реагировать на успех с такой же эмоциональностью, с какой он подходил к репетициям. Несмотря на всю личную борьбу с внутренними демонами, на то, насколько смешанные чувства он испытывал к тому, чтобы стать знаменитостью, вплоть до отвращения, как артист Курт был подготовлен просто сверхъестественно хорошо и всегда видел на несколько ходов вперед.

Придумав, как совершенно уникальным образом преодолеть различия в радиоформатах, Курт затем решил разрушить шаблоны, созданные рок-журналистами. «Люди считают, что я капризный, а я считаю, что очень глупо, что существует только два типа вокалистов-мужчин, – жаловался он. – Нужно быть либо капризным визионером типа Майкла Стайпа, либо бездумным металлистом – королем вечеринок типа Сэмми Хагара». Курт, поняв, что становится знаменитым, был твердо намерен играть сразу обе роли.

Силва и группа считали важным, что первые концерты на каждом крупном рынке Nirvana должна дать в маленьких клубах, где уже выступала до этого. На жаргоне музыкального бизнеса это называлось «игрой на понижение» (underplay), и она помогла группе сохранить связь с сердцем своей аудитории. Поскольку реакция на Smells Like Teen Spirit оказалась такой быстрой, все билеты на концерты тут же раскупили, хотя гастроли начинались еще в середине сентября, за неделю до выхода Nevermind. Монтгомери вспоминает:

– Это было безумие какое-то. На каждом концерте снаружи собиралось больше народу, которому не досталось билетов, чем внутри.

Тем, кто все-таки сумел достать билеты, невероятный взлет альбома дал ощущение причастности к истории рок-н-ролла, и зрители нередко доходили до исступления.

В Сент-Луисе охранники жестко обошлись с какими-то ребятами, которые пытались вылезти на сцену. Попытавшись успокоить охрану (что всегда сложно во время исполнения громкой музыки), Курт затем остановил концерт и пригласил нескольких ребят постоять на сцене, а Крист очень серьезным тоном объяснил зрителям, что «анархия работает только в том случае, если мы все берем на себя ответственность».

В Лос-Анджелесе, где располагалась штаб-квартира Geffen и базировалось большинство прессы, мы хотели привлечь как можно больше зрителей, так что играть «на понижение» смысла не было. 27 октября, через месяц после выхода Nevermind, Nirvana выступила в «Пэлэс-Театре», вмещавшем 2200 зрителей; на тот момент это было самое большое помещение, где им доводилось играть хедлайнерами, и билеты быстро распродали. Группа выступала великолепно, и этот раз не стал исключением. После концерта за кулисами Эдди Розенблатт сказал мне, что пришел с Акслом Роузом, и спросил, можно ли ему зайти в гримерку и поздороваться с Куртом. Когда я передал тому просьбу, Курт скорчил гримасу и сказал, что очень не хочет встречаться с певцом Guns N’ Roses. Я не хотел ставить президента Geffen в неловкое положение, так что предложил такой вариант: мы с Куртом сбежим из гримерки, а потом я дам Розенблатту пару пропусков. Все будет выглядеть не так, словно мы их не пустили, а что Курта просто не удалось найти. Он кивнул. Я вышел, отдал пропуска Розенблатту и спросил, не могут ли они с Роузом подождать пять минут, пока Nirvana «переодевается». Потом я вернулся в гримерку, схватил Курта, и мы выскользнули через заднюю дверь. Розенблатт после этого ничего плохого мне не сказал, так что, судя по всему, наша затея сработала, но, полагаю, Роуз вряд ли остался доволен.

Мы с Куртом стояли в темном уголке за кулисами; мимо нас ходили какие-то прихлебатели из музыкального бизнеса, даже не подозревая, что худой парень в тени – тот самый певец, который только что дал мощнейший концерт, и у него еще даже пот не высох. Курт, улучив момент, сказал мне, что его весьма беспокоит одна вещь: в последнее время во многих статьях о Nirvana делали акцент на его антиженоненавистнических текстах, причем до такой степени, что он боится, что его выставят слишком серьезным человеком, вообще не имеющим чувства юмора. Он, конечно, восхищался открыто политическими панк-группами вроде Fugazi и Dead Kennedys, но не хотел, чтобы на Nirvana смотрели так же узко.

Я всегда боялся разговоров с артистами, которые недовольны тем, как их описывают в прессе, потому что с этим было очень трудно сделать хоть что-то, кроме как ограничить круг журналистов, с которыми они будут общаться в будущем. Я начал как раз объяснять что-то подобное, о том, что мы не слишком сильно можем на это повлиять.

Ответ Курта навсегда мне запомнился, потому что только тогда я осознал, на каком уровне он все просчитывает в голове. Он посмотрел на меня тем же терпеливым взглядом, что я видел в офисе, и тихо сказал:

– Знаю, и я раздумывал, почему так вообще может быть, мне кажется, все потому, что в пресс-китах, которые лейбл выдает журналистам, есть какие-то политические штуки.

Он оказался на шаг впереди меня даже в моей собственной работе. Поскольку официальная «биография» группы в основном была вымышленной пародией, Geffen приложили к ней несколько ранних статей, и некоторые из них были посвящены Polly, песне о сексуальном насилии. Я почувствовал себя идиотом из-за того, что не подумал об этом раньше.

– То есть ты хочешь, чтобы я попросил лейбл убрать эти статьи? – спросил я. Он одобрительно кивнул.

– Да, было бы здорово.

Такие поправки были делом простым. Куда сложнее оказалось столкнуться с другим фактом: недели две тому назад в жизни Курта появилась новая персона, и ее присутствие ощущали все, кто знал его, до самого конца его жизни.