Борьба продолжается

Быть бесстрашным бойцом за нашу страну — это счастье.

3. Космодемьянская

6 января 1944 года. День немецкого наступления одиннадцатый.

Лес: «Противник с утра группами численностью по сто-двести человек обыскивает лес. На Колан-Баире устанавливает артиллерию. Активных действий не предпринимает. 1-я и 5-я бригады на Яман-Таше, 6-я на Тирке».

Большая земля: «Ежедневно первым радиосеансом сообщайте ваши координаты для сброски грузопарашютов, а также объекты для бомбежки. Авиация, выделенная для вас, дежурит каждый день».

Лес: «Продолжаются мелкие стычки с противником. Парашютов больше не обнаруживаем. Вторично собрали около полуторы тысячи человек населения. Поиск затруднен наличием в лесу войск противника».

7 января 1944 года. День немецкого наступления двенадцатый.

Лес: «Противник продолжает оперировать группами сто-сто пятьдесят человек. Бомбите противника на Колан-Баире. Грузы бросайте южнее границы горы Яман-Таш…»

Лес: «Молния. Булатову. 7 января в 14.00 противник подтянул силы, снова предпринял наступление. Сегодня самолеты не присылайте…»

8 января 1944 года. День немецкого наступления тринадцатый.

Большая земля: «Почему не доносите итоги операции? Ждем сегодня. Командарм Петров, Москва ежедневно интересуются обстановкой у вас. При всех условиях регулярно докладывайте».

Лес: «Операция не закончена. Можем сообщить лишь предварительные итоги. Наши потери — восемьдесят восемь человек убитыми, триста тридцать человек ранеными. Много без вести пропавших. Цифры назвать не можем. Отбились целые группы. Потерялся 24-й отряд. Многие возвращаются. Потери противника (тоже предварительные) с 27 декабря 1943 года по 8 января 1944 года. Только убитыми более тысячи двухсот солдат и офицеров. Истрачено противником две недели времени, много сил и средств армейского корпуса».

Большая земля: «Что известно о дальнейших намерениях противника? 24-й отряд в Карасубазарских лесах, в бригаде Котельникова. Сообщите, когда и куда ему возвращаться?».

Лес: «Сегодня, 8 января, с утра противник пытался овладеть горой Яман-Таш, но его попытка успеха не имела».

Большая земля: «Сообщите: что известно о дальнейших планах противника?».

Лес: «Планы противопартизанских действий остаются неизменными. Послали связных Македонскому, Котельникову, Кузнецову с предупреждением о грозящей им опасности. Просим предупредить их и по радио».

Большая земля: «Имеются ли новые данные об итогах операции?».

Ответ на этот вопрос Большая земля требует настоятельно. Нужен он и населению. Об этом напоминает и гонец из Симферополя — от Андрея. Он по-пластунски прополз между отрядами карателей. Это «Павлик». Он принес записку от Козлова с просьбой передать результаты последних лесных боев. «Ваша информация нужна дозарезу, — писал Козлов. — Немцы глушат население шумихой о разгроме партизан. В подтверждение устроили показ жителей, пойманных в лесу — около трехсот человек. Посылаем вам последние номера „Голоса Крыма“. В одном из них вы прочтете оперативную сводку штаба главного немецкого командования, где говорится, что „очищен район зуйских лесов, который по справедливости может быть назван центром бандитского движения“. Этой пропаганде мы должны противопоставить правду о делах партизанского леса».

Доложив о главном, «Павлик» достает из своего тайника тоненький листок.

— Вот еще записка вам… Чуть было не съел ее в дороге, когда фрицы беспокоили.

Мы с Петром Романовичем переглянулись. В такой сложной обстановке он пронес записки! Надо бы расцеловать «Павлика» за отвагу, но «для порядка» мы журим его: озорство, излишний риск!

Записка от «Хрена», руководителя симферопольских подпольщиков Ефремова. Он требует «достаточное количество мин». Или «буду ругаться», — грозится «Хрен».

Поручаем Григорию Саркисьяну лично самому проверить все базы боепитания, забрать остатки мин и срочно отправить с нарочным в Симферополь. Пусть сильнее грянут удары ефремовцев и других подпольщиков по врагу!

С «Павликом», которого сопровождают Костюк и Клемент Медо, в Симферополь идет ответ:

«Дорогой Андрей!

С 27 декабря мы вели непрерывные бои. Враг сконцентрировал большие силы и много техники. Бои были жестокие и упорные. Но уничтожить партизан оказалось невозможным — народ дрался с ожесточением, геройски…»

В письме называем цифры потерь обеих сторон, а кроме того «Павлик» должен рассказать подпольщикам, чем живет партизанский лес, что слышно с Большой земли.

С письмом и приказами начальника ЦОГ идут связные штаба центра к тем партизанам, что действуют в соседних районах. Посылаем им и письмо Политотдела.

«Дорогие товарищи!

Из письма П. Р. вы увидите итоги, сделаете выводы. Что надо знать бойцам и командирам? Противник открыто признал, что партизаны представляют третий фронт, очень серьезную угрозу для оккупантов. Несмотря на тяжелое для него положение на фронтах, враг оказался вынужденным бросить против партизан столь крупные силы (три дивизии плюс части и средства усиления). Большая заслуга партизан заключается прежде всего в том, что они оттянули на себя такие большие силы в такой важный для фронта момент и оказали серьезную помощь Красной Армии. Враг задался нелепой целью: уничтожить партизан и освободить себя от угрозы ударов с тыла. Конечно, он этой задачи не выполнил и на этот раз… Он нанес нам потери силами авиации, артиллерии, минометов. Но ни одного метра наших рубежей обороны силами своей пехоты не взял. Лишь когда по своим тактическим соображениям мы оставляли тот или иной рубеж обороны, враг забирал его пустым… Партизаны, в том числе и новые, дрались поистине героически. Таких бойцов оккупантам не победить… Мы вышли из-под ударов врага, сохранив основные боевые силы. Что касается противника, то он очень дорого заплатил за свою глупую затею. Мы определяем его потери — более полутора тысяч человек. Сами же враги болтают, что потеряли более двух тысяч. Может быть, им виднее… Не без шишек мы вышли из этих боев. Но дух — боевой и наступательный — не только не поколеблен, но даже стал сильнее, закаленнее. Ненависть к врагу еще крепче клокочет в сердцах партизан. Пока есть у наших людей такой дух, они остаются непобедимыми.

Передайте это всем вашим бойцам и командирам вместе с нашим горячим партизанским приветом.

Ваш Луговой».

Лес в снегу. Белый-белый. Много солнца. Гора Яман-Таш вся искрится. Звенят топоры. В стройную пирамиду встают свежесрубленные деревца. Ствол к стволу — шалаш; шалаш к шалашу — лагерь. Рядом — другой лагерь… третий… десятый… Все, как было до боев. Нет, не так, как было, — лучше, деловитее. Жизнь и борьба партизанского леса продолжается.

В землянке штаба Центральной оперативной группы те же самые обкомовцы, командиры: Петр Ямпольский и Василий Савченко, Федор Федоренко и Евгений Степанов, Георгий Свиридов с Иваном Бабичевым, Филипп Соловей… И в то же время они уже не те. Ведь сколько дум передумано за эти дни минувшего сражения! Сколько мук и радостей пережито. За эти дни пройдена суровая школа, приобретен огромный боевой опыт.

Начштаба Савченко называет итоговые цифры. Но не вмещается партизанская борьба ни в какие строчки. Какой цифрой выразишь стойкость людей леса? Цифрой восьмидесяти восьми жизней, отданных за Родину? Какой мерой измеришь душу советского человека? Разве это поддается математике? Шепот мальца, который носил в своем сердце севастопольский комиссар Подскребов, разве можно вместить в колонку таблиц учета? И никому никогда не подсчитать: сколько любви к Родине и ненависти к врагам передала своему дитяти та мать, которая упала мертвой на снег, не выпуская его из рук. И та, что кормила грудью под заснеженным кустом… И тысячи, тысячи других матерей, которые ходят с детьми по огненному лесу, страдают, но не сдаются, не падают духом.

А какой мерой измерить глубину и прочность боевой дружбы побратимов?! И какие чудесные всходы даст эта дружба в сердцах их детей и внуков, в сердцах всех, кто узнает об этом побратимстве!

Не обошлось и у нас без ошибок. В ноябре и декабре советское командование присылало нам огромное количество оружия и боеприпасов. Его хватило на вооружение всех партизан. Скопились снаряды и патроны и на наших лесных базах. Но размах партизанской войны на полуострове опрокинул все наши расчеты… Массу снарядов, мин, гранат и патронов поглотили наши наступательные операции — Эски-Сарайская и Шумхайско-Ангарская, Зуйская, Ново-Бурульчинская. И поэтому стоило зимней непогоде преградить путь нашим летчикам, и наш просчет обернулся катастрофическим патронным голодом.

Не всегда правильной была и тактика обороны. Ошибка, повидимому, была и в том, что боевой организацией гражданского населения, разбивкой его на десятки и сотни с подчинением старшим в этих десятках мы занялись уже в ходе рейда. Не все от нас зависящее предпринято и для спасения раненых в Васильковской балке после ухода оттуда 5-й бригады.

Коммунисты и комсомольцы собрались на собрания в отрядах. Идет разбор боев, воздается должное героям, вскрываются недостатки и ошибки. Борьба продолжается.

Шестнадцатого января Иван Щербина на санях в лагерь привез комиссара Мирона Егорова, Алексея Ваднева и Веру Кудряшову. Несколькими днями раньше из укрытий выбрались раненые Федор Мазурец, Николай Клемпарский, Александр Пухер, Наташа Гришанкова. Каждый день приносит радостную новость: появляются те, кого мы считали погибшими или пропавшими без вести. Но нередко наши ожидания оканчиваются печально. Не вернется Николай Шаров: когда на него, раненого, наткнулись немцы, он вступил в схватку, сбил четырех, потом пустил себе в висок пулю. Еще тяжелее весть из Васильковской балки. Там фашисты расстреляли тридцать шесть раненых партизан.

Двадцатого января, через восемнадцать суток после ранения, нашелся Василий Савопуло. Раненный тремя разрывными пулями в обе ноги, он упал на поле боя и потерял сознание. Очнулся Василий ночью, выполз на склон и скатился к Бурульче. С тех пор и ползал по лесу, пока не добрался до своей бригады.

Да, борьба продолжается.

…21 января 1944 года. Приходят вести из Старо-Крымских лесов, от Владимира Кузнецова. Против них действуют части 1-й горнострелковой румынской дивизии, немецкие войска и полицейские батальоны. Последнее наступление противника продолжается уже четверо суток. Ведутся упорные бои. Партизаны маневрируют.

… 23 января. Люди из Заповедника приносят нам вести: 14 января две дивизии противника, поддерживаемые танками, бронемашинами, артиллерией и авиацией, начали наступление на все отряды южных лесов… Идут упорные бои. За первые пять дней (по 20 января) убито 146, ранено 196 вражеских солдат и офицеров. Тяжелые бои продолжаются и сейчас. В течение последнего месяца в лес прибыло тысяча сто шестьдесят восемь человек местных жителей.

…29 января. Рукой бригадного летописца в дневнике боевых действий в этот день записано:

«Противник силами до 1500 солдат и офицеров, 11 танков, 4 бронемашин, 3 артбатарей и штурмовой авиации предпринял наступление на рубеж обороны 1-й бригады…».

«7.00. Противник окружил леса и начал артминометную подготовку, которая длилась около двух часов. После этого он начал наступление при поддержке артиллерии, минометов и авиации».

«Начался новый прочес Зуйских лесов теми же силами карателей…».

Это происходит в том же «очищенном районе Зуйских лесов». Очень похоже на то, что карательный корпус увяз тут надолго, возможно, навсегда. Это и есть партизанская служба. Гражданский долг патриотов.

Родина знает. Ценит.

«Бои соединения т. Ямпольского с крупными частями противника… войдут в страницы истории борьбы за Крым, как яркий пример беззаветного мужества и героизма партизан»[96],— так сказано в приказе начальника Крымского штаба партизанского движения.

Передаем эту высокую оценку бойцам и командирам, лесному населению, всем собравшимся на Яман-Ташской поляне, благодарим их от имени Крымского и подпольного обкомов.

— Земной поклон вам! Горячая благодарность!

— Служим Советскому Союзу! — выдыхает партизанский круг.

— Вечная память и слава героям, павшим в боях за Советскую Родину!

Т-р-р-р! Т-р-р-р! Т-р-р-р! — троекратно рвет лесную тишину салют, будто ставя многоточие в новой странице сказания о борьбе за Крым.