10. План
Подделать рекорд скорости совсем не то же самое, что сфальсифицировать целое кругосветное плавание. До четверга 12 декабря нет свидетельств, обстоятельно подтверждающих, что Кроухерст уже замахнулся на мошенничество в более крупных масштабах. Однако в этот день произошло событие, позволяющее нам с еще большей уверенностью говорить о наличии определенного плана, уже зревшего в голове яхтсмена. 12 декабря он взял вторую тетрадь в синей обложке и начал вести новый журнал. Мотив прост. Для навигации необходимо ежедневно фиксировать происходящие в действительности события. Такие фактические записи Кроухерст решил заносить в новую тетрадь – судовой Журнал № 2. Журнал № 1 между тем был отложен в сторону, но Кроухерст намеревался вернуться к нему позже и продолжать заносить туда выдуманные данные о прохождении мыса Доброй Надежды, Австралии, мыса Горн и возвращении в Атлантический океан, конечно, при условии, что он, несмотря на угрызения совести, все же решится продолжать подделывать записи и дальше.
Важно сделать одну оговорку. Все указывает на то, что Кроухерст приступил к реализации своего плана с тяжелым сердцем. Он, возможно, еще не продумал детали, но отдавал себе отчет, что выполнение даже самой простой задачи – сочинение правдоподобного письменного отчета о путешествии – будет непростым делом. Составление всего лишь одной страницы с поддельными записями, подтверждающими его «рекорд скорости», стоило ему многих часов кропотливого труда. Можно было облегчить подделывание навигационных данных, если не привязывать их к точно пройденным расстояниям по лагу, однако в процессе наверняка возникнет множество других ловушек и затруднений. Что, если судьи начнут проверять сводки погоды? Как он собирается описывать условия плавания в тех местах, где никогда не бывал? Не заметят ли в записях подражание стилю других мореходов – Чичестера, Роуза, Слокума и Дюма? И если уж на то пошло, что, если яхту заметят в другом месте и сообщат об истинном местонахождении моряка или же он попадет в трудную ситуацию и ему понадобится помощь? Раскрытие обмана навлечет на него несмываемый позор. А по возвращении еще предстоит выдержать самое трудное испытание: будут торжественная встреча героя в порту, пресс-конференция и интервью на телевидении, встречи с другими моряками, торжественные ужины с вручением наград и призов, подобные тем, что устраивались в честь Чичестера…
Смог бы Кроухерст, даже с его актерским талантом, выдержать подобную проверку и убедительно сыграть свою роль до конца? Сам факт, что яхтсмен считал это возможным, говорит о том, что, находясь в безнадежной ситуации, причиняющей ему огромные душевные страдания, он начинал воспринимать происходящее в искаженном свете.
Начав новый журнал, Кроухерст тем не менее на протяжении какого-то времени все еще медлил с окончательным решением и не знал, как именно ему следует вести себя в дальнейшем. Было абсолютно необходимо, чтобы его радиограммы продолжали содержать данные, сообразные с кругосветным путешествием. Все выглядело так, как будто Кроухерст хотел сохранить за собой возможность сфальсифицировать путешествие, но не желал делать окончательный выбор в пользу того или иного варианта, не оставляя себе путей к отступлению. Однако нельзя было оттягивать принятие решения до бесконечности: даже его скрытные и двусмысленные радиограммы должны были содержать хоть какую-то информацию, подтверждающую продвижение тримарана вперед. Время шло, и с каждым днем возможность просто пристать в первом попавшемся порту и с честью выйти из гонки становилась все менее осуществимой. В конечном счете время решило за Кроухерста.
У нас есть все основания допускать, что Журнал № 2 представляет собой абсолютно честный отчет о фактическом путешествии. Во-первых, потому что у яхтсмена не было причин вносить туда поддельные данные (несомненно, он собирался уничтожить его перед возвращением), а во-вторых, все проверяемые детали полностью соответствуют истине. Содержащиеся в Журнале № 2 исчерпывающие навигационные записи очень похожи на последние из Журнала № 1, но при их изучении не возникает впечатления, будто они были переписаны начисто с черновика. Поясняющие комментарии, однако, встречаются редко, а потом и вовсе исчезают. Похоже, Кроухерст делал их преимущественно для себя, ограничиваясь краткими заметками и обходясь без литературных изысков. В конце концов Журнал № 2 не предназначался для посторонних глаз.
Как бы то ни было, собрав вместе данные из журнала радиосообщений, заметки самого Кроухерста (в дальнейшем их будет очень много), найденную на яхте документацию, магнитофонные записи пленок «ВВС» и информацию, полученную в ходе расследования, проведенного нами уже после путешествия, мы можем продолжить восстанавливать цепь событий во всех подробностях.
Утро 12 декабря (четверг) Кроухерст встретил на дрейфующей яхте при полном штиле в 7 градусах к северу от экватора и 3300 милях от мыса Лизард. Район северо-восточных пассатов остался позади, а судя по маршрутной карте Южной Атлантики из альбома Адмиралтейства, которую он начал изучать, впереди лежали «конские» широты с их штилями, перемежающимися ливневыми дождями с грозами, и район юго-восточных пассатов. В таких условиях, насколько он знал, тримаран не покажет хороших результатов. И все же Кроухерсту нужно было поднажать. Он не осмеливался допустить, чтобы траектория его воображаемого маршрута существенно отклонилась от фактического курса – слишком велик был риск оказаться замеченным. Он застрял именно в том районе, где меньше всего хотел находиться, – в оживленных водах международных судоходных путей. Судя по адмиралтейской маршрутной карте, он оказался прямо в центре той области Атлантического океана, которую можно смело назвать морским Clapham Junction: здесь пересекались маршруты судов, идущих из Северной Америки в Кейптаун, из Южной Америки в Европу и из Западной Африки к Панамскому каналу. На время Кроухерст решил воздержаться от заявлений о новых рекордах скорости.
По мере того как день разгорался, с востока прилетел шквал силой в 20 узлов, принеся с собой свежесть и прохладу. Однако буря привела к новым поломкам и очередной задержке. Кроухерст кратко записал в журнале:
«Отвалилась боковая панель рулевого Хаслера. Привязал румпель, чтобы идти на запад».
На следующий день ветровой автопилот Хаслера по-прежнему не работал, а шквалы усилились, поэтому Кроухерст не мог идти быстрее 2 узлов под одним стакселем, а некоторое время и вовсе провел в дрейфе. Однако его новый план требовал демонстрации оптимистического настроя для публики. В ту ночь он послал Холворту радиограмму следующего содержания:
«ВЧЕРА ШКВАЛ 45 УЗЛОВ СОРВАЛ ФЛЮГЕР И СЕРВОПРИВОД РУЛЕВОГО ХАСЛЕРА ДУМАЮ РЕМОНТ ВОЗМОЖЕН».
В субботу в течение четырех часов Кроухерст увидел три парохода, и вызванное этими событиями волнение заставило моряка отклониться от традиционного сухого стиля изложения при ведении записей. Так появился цветистый литературный пассаж, рассчитанный на публику, единственный в Журнале № 2.
«22.05 Заметил пароход. Идет по корме курсом зюйд-вест. Передал сигнал MZUW MIK. Ответа не получил. Отправил · – · – · – и · – · – · – Сомнительная перспектива.
01.30 (воскресенье) Прошли два парохода один за другим в полутора милях по корме! Оба шли противоположными курсами: один на восток, другой – на запад. Получается, что на тысячу миль водного пространства, когда в пределах видимости нет земли, приходится один пароход. Впрочем, рискну предположить, что у мыса Горн движение не такое оживленное».
Упоминание о подаче знаков сигнальным фонарем представляет определенный интерес. «MZUW» – это позывной тримарана «Teignmouth Electron» азбукой Морзе, после которого следовал другой сигнал – «MIK», т. е. «сообщите о моем местоположении в компанию «Lloyd», Лондон». Если Кроухерст на самом деле подавал эти сигналы, то можно почти с абсолютной уверенностью сказать, что это было в последний раз за все путешествие. На протяжении всего плавания его местоположение фиксировалось и сообщалось в «Lloyd» только один раз: в ноябре, всего через несколько дней после отправления из Тинмута. Шесть комплектов сигнальных флажков «MIK» (этого достаточно, чтобы постоянно держать один поднятым на мачте), которые Кроухерст взял с собой для подачи сигналов в дневное время, практически не использовались. После плавания пять комплектов оставались нетронутыми, а на ткани флагов шестого до сих пор были видны складки, хотя едва заметные следы ржавчины на металлических зажимах свидетельствуют о кратковременном пребывании на морском воздухе. С этого момента Кроухерст засунет флажки в дальний угол и будет избегать пароходов, насколько это возможно.
На следующем отрезке маршрута – тримаран двигался в юго-восточном направлении к экватору и оттуда к побережью Бразилии – яхтсмена поджидала опасность быть замеченным с судов, идущих из Южной Америки. Кроухерст пошел на этот просчитанный риск, чтобы побыстрее проложить поддельный курс. На первых порах ему нужно было всего лишь немного приукрасить ситуацию.
Кроухерст принялся набрасывать план своего фальшивого плавания на маршрутных картах Адмиралтейства. Яхтсмен начал с того, что произвел кое-какие расчеты слева на полях: если в течение суток двигаться со скоростью 4 узла, то можно проходить по 96 миль в день, а 96 миль в день – это 672 мили в неделю. Очевидно, достаточно реалистичные цифры показались ему не очень впечатляющими, и он стал намечать вымышленные положения яхты, судя по которым продвижение вперед было куда более быстрым.
В начале путешествия: Кроухерст поднимает паруса в неспокойном море. (Devon News/Sunday Times)
Поддельные цифры он передал поздно вечером 17 декабря в своей первой намеренно сфальсифицированной радиограмме Родни Холворту:
«ИДУ ЧЕРЕЗ КОНСКИЕ ШИРОТЫ ПЕРЕСЕК ЭКВАТОР СНОВА ДВИГАЮСЬ БЫСТРО».
В сообщении было три ложных утверждения. Кроухерст по-прежнему находился примерно в 180 милях к северу от экватора. За четыре дня он продвинулся всего на 150 миль к югу. И похоже, он заявлял о новом рекорде скорости в «конских» широтах. Впрочем, после всех предыдущих радиограмм о рекордных достижениях Родни Холворту и остальному миру едва ли приходилось ожидать от капитана «Teignmouth Electron» чего-то меньшего. Между тем сообщение едва удостоили внимания в прессе.
20 декабря Кроухерст передал следующую радиограмму с еще более впечатляющими цифрами. Перед тем как отправить ее, он переписал в журнал регистрации радиосообщений широту и долготу на 22 декабря из своей поддельной маршрутной карты. Таким образом, в радиограмме сообщалось о еще более значительном продвижении вперед, чем было запланировано им изначально.
«МИМО БРАЗИЛИИ ПРОХОЖУ В СРЕДНЕМ 170 МИЛЬ В ДЕНЬ С СИЛЬНЫМ ПОПУТНЫМ С ЮГО-ЗАПАДА ТЧК ПОЗДРАВЛЯЮ ТИНМУТЦЕВ С НОВЫМ ГОДОМ И РОЖДЕСТВОМ».
Из всех депеш с поддельными данными, высланных Кроухерстом для публикации в прессе, лишь в этой содержалась неточность, выдававшая ее недостоверность. Кроухерст назвал юго-восточные пассаты, дующие со стороны побережья Бразилии, юго-западными. Он вряд ли сделал бы такую ошибку, если бы действительно проходил через указанный район. Неточность, однако, прошла незамеченной. В любом случае восхищенные фанаты яхтсмена из Тинмута посчитали бы ее не стоящей внимания. К настоящему моменту у них было лишь смутное представление о местонахождении тримарана. Фраза «Мимо Бразилии» представляла собой классический пример двусмысленности. Судя по ней, яхта Кроухерста могла находиться практически в любом месте Центральной или Южной Атлантики.
Что касается заявленных 170 миль в сутки, по злой иронии судьбы, в эти дни Кроухерст начал демонстрировать самые медленные показатели скорости за все путешествие. Он проходил всего 13 миль от полудня до полудня. (Возможно, яхтсмен пытался починить ветровой автопилот Хаслера. Он об этом ничего не сообщает.) Впоследствии береговая радиостанция «Портисхед» провела плановую проверку: «Подтвердите переход 170 миль ежедневно». «Подтверждаю, – ответил Кроухерст морзянкой, – 170 миль».
Но несмотря на показную самоуверенность, Кроухерста по-прежнему терзали сомнения. Перед ним стояла все та же дилемма: честно продолжать гонку или же с честью выйти из нее. Есть два момента, подкрепляющих данное предположение.
Первый свидетельствует о том, что даже на этом этапе путешествия яхтсмен не полностью отказался от мысли привести свою яхту в нормальное состояние, чтобы иметь возможность продолжить кругосветную гонку. Хотя умом он понимал, что это невозможно. В конце Журнала № 1 приведен список задач, которые необходимо было выполнить. Под ним не стоит даты, но, похоже, он был составлен между 12 и 21 декабря[17]. Список выглядит следующим образом:
1. Проверить прокладки люков. Подсоединить погружные пластины.
2. Сделать изоляцию наружной антенны.
3. Подготовить аварийный комплект первой необходимости и составить список немедленных действий при крушении.
4. Организовать откачку морской воды.
5. Закрепить поплавок безопасности. Подсоединить зеленый огонь на топе мачты. Присоединить шланг к поплавку.
6. Найти провода, идущие к погружным пластинам.
7. Сделать маркированную панель управления.
8. Модифицировать радиотелефон Шеннона.
9. Уложить инвентарь в каюте.
10. Починить стаксель-гик.
11. Настроить механизм отдачи шкотов.
12. Настроить механизм наполнения поплавка воздухом.
13. Перебрать генератор.
14. Переделать блок управления генератором.
15. Переделать проводку бизань-шкота.
16. Починить авторулевой Хаслера.
Как можно видеть, в список включены все задачи, входившие в первоначальный план модификации яхты. Кроухерст задумывается о налаживании системы самоспрямления судна, по его мнению, жизненно необходимой при прохождении через Антарктический океан. Сюда же относятся подсоединение погружных пластин, сборка панели управления (в лучшие времена он называл ее «компьютером»), налаживание механизма наполнения поплавка безопасности углекислым газом, шланга для него и фиксирующих элементов. В довершение всего Кроухерст пишет о починке автоматического механизма отдачи шкотов, регулирующего настройку парусов в случае, если яхте грозит опрокидывание. Другие пункты, такие как устройство дополнительной изоляции наружной антенны (для защиты от брызг в открытом море) и подготовка аварийного комплекта первой необходимости (в случае крушения яхты), свидетельствуют о том, что Кроухерст всерьез подумывал о плавании в районе с суровыми погодными условиями. 21 декабря, вскоре после составления списка, Кроухерст сделал краткую запись о новой проблеме в Журнале № 2: «Обнаружил отслоение обшивки на корпусе правого поплавка. Нахожусь в дрейфе». Это открытие взбудоражило его разум необычайно. Возможно, именно из-за отслоения обшивки в душе яхтсмена угасла всякая надежда на совершение подлинного путешествия вокруг света. В любом случае он едва приступил к выполнению работ, обозначенных в списке. Последующий осмотр тримарана показал, что на судне производился грубый ремонт авторулевого Хаслера, перебирался генератор, была значительно модифицирована конструкция радиотелефона «Shannon». Но до всех остальных задач из списка у яхтсмена руки так и не дошли.
Еще одна улика – аккуратно свернутый обрывок коричневой упаковочной бумаги, найденный в чемодане, где Кроухерст хранил все документы. На нем содержатся заметки, формулы с вычислениями и электрическая схема нового переключающего механизма для радиопередатчика. Дату этих записей можно определить точно по нескольким сообщениям азбукой Морзе, которые яхтсмен записывал здесь же. Большей частью это поздравительные телеграммы с Рождеством, полученные другими судами, находившимися в непосредственной близости к яхте Кроухерста.
На этом обрывке Кроухерст решил подвести итоги гонки. Он написал имена Кинга, Риджуэя, Блайта и Фужерона, после чего перечеркнул их. Напротив имени Тетли он поставил вопросительный знак, а имена Муатесье и Нокс-Джонстона – лидеров регаты – заключил в квадраты. Затем он начертил таблицу с колонками «Австралия» и «Продолжительность до мыса Горн и обратно», куда были внесены данные предыдущих путешествий вокруг света, совершенных Дюма, Чичестером и Роузом. Потом, оставив эту работу, нарисовал рядом с таблицей лоцманскую карту захода в порт Рио-де-Жанейро, как уже делал шестью неделями раньше на подходе к Фуншалу, Мадейра. На рисунке содержалась вся информация из маршрутных карт и лоций с указанием маяков, расстояний, ориентиров и основных опасностей на подходе к порту.
Пристать в таком большом порту, как Рио-де-Жанейро, означало немедленно раскрыть себя, что влекло за собой автоматическое выбывание из гонки. Есть единственное предположение, объясняющее, для чего Кроухерст мог начертить эту карту: за два дня до Рождества яхтсмен всерьез задумывался о выходе из соревнования.
Поразмыслив над решением и прикинув, какое из зол было наименьшим – неудача и банкротство, обман и возможное раскрытие или же продолжение гонки с риском для жизни, – Кроухерст снова нашел утешение в высоком слоге и морской романтике.
Он начал с того, что выслал Родни Холворту еще одну восторженную радиограмму. На этот раз путешественник намекнул о своем местоположении, назвав местом назначения остров Тринидад, расположенный в 350 милях к югу от точки, которую он нанес на маршрутные карты 24 декабря. К несчастью, к тому времени, когда телеграмма была получена агентством «Devon News», из названия острова исчезла последняя буква, потерявшаяся во время передачи[18].
«ПОЛУЧИЛ НАСЛАЖДЕНИЕ ПРЯМО У МЫСА ГОРН ИДУ К ТРИНИДАД ПОСЛЕДНИЕ ЮГО-ВОСТОЧНЫЕ ПАССАТЫ И БРАЗИЛЬСКОЕ ТЕЧЕНИЕ НЕСУТ ВПЕРЕД».
Холворт тут же сообразил, что слова «прямо у мыса Горн» означают «прямо как возле мыса Горн», и решил, что Кроухерст не мог иметь в виду, что направляется к острову Тринидад, расположенному в Вест-Индии. Почему-то в объяснениях, появлявшихся в различных газетах на протяжении последующей недели, говорилось, что Кроухерст приближается (а вскоре и будто прошел) к архипелагу Тристан-да-Кунья. Но яхтсмен никогда не упоминал эти острова в своих радиограммах, так что можно предположить, что из-за нахлынувшей эйфории, чувства оптимизма и простодушной неосведомленности Холворт выбрал наиболее правдоподобный, с его точки зрения, вариант корректировки слова «Тринидад».
Нужно объяснить, что архипелаг Тристан-да-Кунья лежал на маршрутах чайных клиперов, но от острова Тринидад, который подразумевал Кроухерст в своем сообщении, его отделяли 1800 миль. В свою очередь, Тринидад находился в 350 милях севернее точки, отмеченной Кроухерстом на поддельной маршрутной карте, а она, соответственно, отстояла на 550 миль от фактического положения тримарана.
Начиная с этого момента освещение путешествия в прессе стало носить абсурдный характер. Единственный журналист, который выступил хоть с каким-то предположением, был Фрэнк Пэйдж, специалист по яхтингу. Он, очевидно, сбитый с толку противоречивыми сообщениями в прессе, предположил, что Кроухерст, должно быть, находится где-то в Южной Атлантике. (Тут он был прав: всего пять дней назад тримаран «Teignmouth Electron» пересек экватор и действительно вошел в южный район Атлантического океана.)
А в сочельник Кроухерст достал магнитофон, выданный корпорацией «ВВС», как делал это ранее в моменты кризиса, и стал наговаривать в микрофон свои мысли.