Глава тридцать третья Обещание будущего

Неотразимо эффектная в своем черном платье Вирджиния Джонсон вошла в бальную залу элегантного отеля, опираясь на руку Билла Мастерса. Она купалась в восхищенных взглядах четырехсот гостей, которые, стоя, аплодировали им. По всей стране Мастерса и Джонсон прославляли и воздавали им почести, но нигде их не принимали так, как сейчас, в родном городе – Сент-Луисе. Даже Билл, с его каменным выражением лица и сдержанными манерами, не мог сдержать довольную ухмылку.

Празднование 25-й годовщины с начала исследований человеческой сексуальности было прежде всего бенефисом Вирджинии. Она предусмотрела каждую деталь – от огромных хрустальных ваз с розами и белыми гардениями до толпы фотокорреспондентов. Наряду с работой клиники она теперь занималась публичным имиджем их обоих. Ей удалось добиться, чтобы трое самых важных мужчин в ее жизни – доктор Мастерс, судья Ной Вайнштейн и бывший муж Джордж Джонсон – отлично ладили между собой в этот вечер.

Чувство запоздалого признания пронизывало этот ноябрьский вечер 1984 года. Все скверные воспоминания, связанные с Сент-Луисом, исчезли. Забыты были оскорбительные анонимные звонки, пренебрежение профессионалов, подчеркнутое дистанцирование Вашингтонского университета от их клиники, слухи об омерзительной деятельности, происходящей за закрытыми дверями клиники.

Речь Мастерса прозвучала как прощальное слово. По мере приближения к семидесятилетию взгляд его становился все более пустым и отстраненным, плечи ссутулились и сгорбились. Галстук-бабочка теперь свисал с его воротничка, точно поникший цветок. «Тинктура времени берет свое, – тихо говорил Мастерс в микрофон. – Я жил достаточно долго. Мои противники нейтрализованы – а некоторые даже похоронены». По толпе гостей пронесся легкий смешок. «Пора передать дела молодым, – продолжал Билл. – Я сделаю это без особой охоты, но время пришло».

Джонсон же в свои 59 лет наслаждалась самой чудесной порой жизни, пожиная плоды признания и личной удачи. Может быть, ее муж и собрался уйти на покой, но она сама, как всегда, полная жизни и энергии, была не готова сдавать позиции. Для все более одержимых сексом американских СМИ Вирджиния Джонсон оставалась предметом восхищения – зрелой и знающей жизнь женщиной, которая понимала глубокие тайны жизни.

Писатель Гэй Талис, готовя к печати свою книгу «Жена ближнего твоего» – рассказ очевидца о сексуальной революции в Америке, несколькими годами ранее пытался уговорить Мастерса и Джонсон раскрыть тайны их брака.

– Как часто вы занимаетесь любовью? – спросил Талис на съезде Американского общества редакторов газет.

– Да кто же считает? – ответила Джонсон с притворной застенчивостью. Несколько сотен восхищенных газетчиков разразились аплодисментами.

Мастерс и Джонсон отказывались от приглашений на ночную программу-варьете Джонни Карсона («Мы не хотим оказаться между Джеки Мейсоном и каким-нибудь чечеточником», – объясняла Вирджиния) или каверзных вопросов в прайм-таймовой программе Майка Уоллеса «60 минут». Вместо этого они появлялись в утренней передаче Фила Донахью, транслировавшейся из Чикаго, и радио-ток-шоу Майка Дугласа в Филадельфии. Хотя дневное телевещание было все еще «сдержанным» – особенно в сравнении со стандартами таблоидов – Донахью признавал, что Мастерс и Джонсон поднимали рейтинги. В то время как Мастерс вел себя с телерепортерами отстраненно и настороженно, Джонсон нравилось играть роль дивы. Она упивалась широким общественным признанием и его финансовым выражением.

Однако слава так и не трансформировалась в крупное состояние. К началу 1960-х годов Институт Мастерса и Джонсон стал терять деньги, и партнеры не могли решить эту проблему. В 1984 году им едва удалось собрать достаточную сумму, чтобы оплачивать сотрудников и платить за помещение. Число клиник секс-терапии по всей стране росло, и пациенты уже не нуждались в эксклюзивном дорогостоящем лечении в Сент-Луисе. Лист ожидания, некогда растянутый на несколько месяцев, сократился до пары недель. Почти 85 процентов тех, кто обращался в институт впервые, до этого пытались лечиться в других местах. Люди, страдающие от фригидности и преждевременной эякуляции, теперь говорили о своих проблемах гораздо откровеннее, чем предшествующее поколение. Они научились исцеляться самостоятельно, читая пособия-руководства или обращаясь к местному терапевту.

Хотя банкет в честь 25-й годовщины должен был напомнить миру о революционном научном вкладе Мастерса и Джонсон, главной его целью был сбор 5 миллионов долларов вначале в Сент-Луисе, а затем в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и других крупных городах. Правительство по-прежнему почти не финансировало связанные с сексом исследования в институте. Как сообщила гостям Джонсон, пожертвования позволили бы им продолжать «работу в том виде, в каком мы ее знаем, – работу, которую не могут сделать другие».

Финансовые проблемы усугублялись отсутствием деловой хватки у Билла и Джини. Оба исследователя «не любили просить деньги» и часто противились предложениям о деловых предприятиях – как тогда, когда Колодны предложил продавать франшизу их клиники.

В 1983 году совет института наконец одобрил организационные усилия по сбору средств. «Если они уйдут на пенсию, мы хотим, чтобы институт продолжил свое существование», – говорил Дэниел Салливэн, первый директор клиники по развитию. Но было трудно найти щедрые источники финансирования помимо горстки благодарных бывших пациентов.

В 1980-х годах, с наступлением эпохи домашнего видео, студия «Тайм-Лайф» предложила Мастерсу и Джонсон 1,5 миллиона долларов за записи, иллюстрирующие их прославленные методы. Но супруги решили, что это недостаточная цена. Хотя клиника не вылезала из дефицита, они опасались продать себя слишком дешево.

Мастерс и Джонсон всегда опасались тех, кто хотел делать деньги на их именах. Хотя уровень жульничества в индустрии секс-терапии действительно требовал осторожности, их недоверчивость порой обижала коллег, которые пытались законным путем строить свою карьеру. Например, в 1970-х годах Маршалл и Пегги Ширер сообщили Мастерсу о выходе в свет их книги «Разговоры о сексе», основанной на публичных дискуссиях со студентами колледжа. На обороте обложки они хотели упомянуть совместную работу с клиникой Мастерса и Джонсон, но Билл не согласился. «Он решил, что мы используем их имена ради собственной выгоды», – вспоминала Пегги.

Колодны ничего не выигрывал от предложения студии «Тайм-Лайф» о съемке видеофильмов, кроме того, что оно гарантировало безбедное будущее институту, в котором он проработал больше десяти лет. Он стал помощником директора, и в его ведении была подготовка кадров для клиники. Он также был супервизором отдела эндокринных исследований, изучавшего воздействие законных и нелегальных сильнодействующих средств на сексуальную функцию и влияние хронических заболеваний на сексуальное благополучие. Помимо врачебного таланта Колодны обладал способностями к бизнесу и литературе. Он был составителем книги по материалам проведенного в 1977 году Мастерсом и Джонсон семинара по этическим проблемам в секс-терапии и сотрудничал с ними в работе над другими книгами, включая выпущенный в 1982 году учебник «Человеческая сексуальность».

Долгие годы Мастерс указывал, что Колодны будет его преемником, «бесспорным наследником», как назвал его журнал «Тайм». Но Джонсон испытывала дискомфорт при мысли о надвигающейся перемене. Не имея университетского диплома, она нуждалась в опоре на лицензированного врача, чтобы руководить клиникой, если ее муж выйдет на пенсию. Колодны пользовался среди профессионалов репутацией, которая едва ли не соперничала с репутацией Джонсон, особенно после того как удостоился престижной национальной награды за профессиональные медицинские услуги. Джини эта ситуация настораживала.

Колодны гордился тем, что проходил подготовку у лучших из лучших – как в Гарварде, так и под руководством Мастерса. Ему трудно было скрывать презрение к посредственности в среде сотрудников или к непрофессиональным качествам Джонсон. По поводу нескольких книг, на обложках которых их имена стояли рядом, он впоследствии говорил: «Сомневаюсь, чтобы Джини их хотя бы читала».

Но вскоре у Колодны появился соперник. В середине 1970-х годов в штат пришел новый сотрудник – Марк Шварц – уверенный в себе длинноволосый блондин. Превосходные навыки терапевта и докторский диплом по психологии, полученный в университете Джонса Хопкинса, сделали его яркой альтернативой серьезному, но флегматичному Колодны. У Шварца были основания считать, что именно он станет наследником Мастерса.

Колодны как доверенное лицо Мастерса в свое время получил от него распоряжение делать мэтру замечания, если время повредит его умственным или физическим способностям. В 1972 году Мастерс метафорически заговорил о стареющих футболистах, которые не понимают, когда пора повесить на гвоздик бутсы. В долгом философском пассаже Билл упомянул и хирургов, которые держали скальпель в руках дольше, чем следовало. Потом схватил Колодны за руку и взглянул ему прямо в глаза. «Я собираюсь попросить вас, чтобы вы кое-что для меня сделали, – сказал он торжественно. – Нам предстоит работать вместе долгое время. Если вы увидите, что я начинаю выживать из ума, я хочу, чтобы вы усадили меня за стол и сказали, что пришла пора выпустить меня пастись на лужок. Вы должны сделать это, чтобы я не опозорился».

Хотя этот монолог показался ему мелодраматическим, Колодны сознавал, что аура превосходства, которую Билл пронес через всю карьеру, не позволяет ему понизить планку. Но когда Мастерс постарел и перестал быть таким уж проницательным, особенно на публике, где некогда ослепительно блистал, у Колодны все же не хватило духу одергивать своего наставника. Он оказался в сложном положении – будучи преемником, он не мог настаивать, чтобы Мастерс отошел от дел, так, чтобы это не выглядело заботой о собственных интересах.

В то же время Колодны видел, что самые важные его советы, которые могли бы повлиять на будущее института, игнорировались. Так случилось, когда он уговаривал Мастерса и Джонсон перевести свой институт в Нью-Йорк. В столице американских СМИ, говорил он, их репутация упрочится, их новаторские способы терапии будут приняты медицинским сообществом, а число пациентов вырастет. Но Джонсон и слышать не хотела о Нью-Йорке, где они, скорее всего, столкнутся с острой критикой, особенно со стороны упертых фрейдистов. Ни она, ни Мастерс не хотели начинать все сначала, особенно в эту пору жизни.

Оставалось еще одно невысказанное соображение. Хотя они сильно зависели от Колодны, Джонсон все еще ему не доверяла. «Он был очень умен и стремился доминировать», – вспоминала она годы спустя.

В конце концов Колодны распрощался с клиникой. В подробной докладной записке он перечислил все задачи, которые выполнял и контролировал, и все требования к своему преемнику. Он переехал в Коннектикут со своей тогдашней женой Нэнси и детьми, открыв собственную клинику бихевиоральной медицины. Колодны согласился остаться в совете института и периодически прилетать в Сент-Луис на встречи. Он также собирался продолжить работу над готовившейся к изданию книгой под названием «Мастерс и Джонсон о сексе и человеческой любви», которая оказалась весьма успешной.

Но к тому времени как Билл и Джини праздновали свою годовщину в 1984 году, доктор Роберт Колодны уже ушел из их жизни.