НАЛЕТ

В июле 1943 года по всему фронту успешно развивались наступательные операции нашей славной Красной Армии. Правда, гитлеровская армия еще была сильна, борьба с ней трудна, но она уже не могла остановить свою гибель, которая приближалась с каждым новым ударом наших войск.

Линия фронта передвигалась на запад.

Партизаны действовали еще в тылу врага в Приднепровье, но ясно видели, что дух в гитлеровской армии уже не тот. Обозленные неудачами на фронте, фашисты зверели. Начался повальный грабеж населения. Спешно вывозилось награбленное добро, поглубже в тыл перебрасывались лагери военнопленных.

Партизаны усилили свои действия. В их задачу входило помогать Красной Армии, не выпускать отступающего врага живым с нашей земли. Стычки с немцами происходили все чаще и чаще. «Группа малых» во главе с Ильком и Михаилом шныряла по окрестным селам Приднепровья, вела разведку.

Однажды разведчики донесли, что по золотоношскому шоссе к селу Хоцкому под конвоем сотни немцев движется большая группа советских военнопленных. Вслед за ними идет колонна из двадцати доверху нагруженных машин.

Выслушав донесение юных разведчиков, командир Примак и комиссар Ломако приказали Болатову разведать место остановки колонны на ночлег.

Для этого снова были посланы Илько и Михаил.

Часам к семи вечера они сообщили, что колонна расположилась на ночлег в Хоцком, а военнопленные заперты в колхозной конюшне.

У обеих дверей конюшни стоят по три немца с автоматами. Машины поставлены в два ряда вдоль конюшни и не охраняются. Остальные немцы разместились в колхозной клуне. Кроме автоматов немцы вооружены еще четырьмя пулеметами. Подступы к конюшне и к клуне удобны для предстоящей операции. А по количеству выставленной охраны можно полагать, что немцы не ожидают нападения.

— Очень хорошо, ребята, — довольный разведкой, сказал Болатов. — Собираемся!

— Я готов, товарищ командир! — отрапортовал Илько.

Но Болатов заметил усталый взгляд юного разведчика. Мальчик сутки не спал. Командир спросил:

— А не следует ли тебе отдохнуть, Илько? Ты ведь устал за эти дни.

— Что вы! Разве можно? — горячо возразил он. — Только мы с Михаилом обследовали подступы к конюшне и к клуне. Мы и должны вести отряд на операцию.

— Ну, хорошо, пусть будет так, — Болатов улыбнулся, внутренне одобряя стойкость и выносливость юного бойца.

Для выполнения предстоящей операции командование соединения выделило сто двадцать партизан с двумя пулеметами. Этот боевой отряд и направился к селу Хоцкому.

Ночь была темная. Дул слабый ветерок, и шелест листвы на деревьях заглушал осторожные шаги партизан.

У села Болатов разбил отряд на две группы: часть отряда, которую сопровождал Михаил, он направил к конюшне с военнопленными, а сам с другой пошел к клуне.

Командиру группы, направившейся к конюшне, он приказал залечь вокруг помещения и ждать его распоряжений.

В селе было тихо и темно, ни огонька. Лишь из дверей клуни яркие лучи света вырывались в ночь.

Действительно, как оказалось, охраны у дверей клуни не было. Это говорило о полной беспечности немцев.

Партизаны оцепили клуню. Болатов с пулеметом расположился прямо против дверей. Неслышно, как кошка, подкрался к дверной щели Илько, чтобы узнать, что делают немцы. В щель он увидел, что враги сидят за двумя большими столами и пьют водку. Ждать, когда немцы перепьются, Болатов не стал. Он решил поджечь стены клуни с трех сторон. Когда немцы кинутся к выходной двери, спасаясь от огня, их встретит пулеметная очередь. А кто прорвется — попадет под автоматный огонь бойцов.

Илька Болатов послал к конюшне передать бойцам, чтобы сразу, как только застрочит пулемет, бросились на охрану конюшни.

Своим бойцам он отдал приказание одновременно с трех сторон поджечь клуню. Партизаны поползли к немцам.

Огонь медленно разгорался. Не подозревая опасности, немцы громко разговаривали и смеялись в клуне.

Болатов лежал у пулемета и ждал.

Серый дымок нехотя окутывал стены клуни, но пламя не показывалось. Туго увязанная солома сначала не горела, а тлела.

Неожиданно налетел ветер, и пламя огненными языками пробилось внутрь клуни.

До партизан вдруг донесся галдеж, затем послышались испуганные крики, звон разбитой посуды, и немцы, как стадо баранов, ринулись к выходу.

Широкая дверь клуни не пропустила всех бросившихся в нее.

Вот тут их и встретил пулемет. Подкошенные пулеметной очередью немцы валились, как снопы. На убитых падали живые.

Автоматчики не дали уйти никому.

Иное положение создалось у бойцов, окруживших конюшню.

Как только застрочил пулемет, немцы, охранявшие конюшню, кинулись врассыпную и скрылись в темноте.

Не теряя драгоценного времени, партизаны выломали обе двери и выпустили на свободу пленных. Их оказалось около двух тысяч, изможденных, худых, одетых в рубища. Пленные плакали, смеялись, благодарили за спасение.

А Михаил тем временем, осмотрев автомашины и груз, побежал с донесением к Болатову.

— Товарищ командир! Автомашины все в исправности. Груз на них — награбленный фашистами скарб. В некоторых есть винтовки и патроны.

— Хорошо, Михаил. Сейчас распорядимся, — ответил Болатов.

Не успел отойти от командира Михаил, как подошел Илько:

— Товарищ командир! В клуне все имущество немцев сгорело. Два ручных пулемета достали из-под трупов, остальное оружие пришло в негодность.

— Спасибо, Илько! Молодчина! — сказал Болатов.

Но Илько не дослушал похвалы командира, — он уже был в гуще военнопленных и громко взывал:

— Товарищи красноармейцы, кто умеет водить машины — ко мне!

Из огромной толпы к нему подошла большая группа людей.

— По два человека в машины! — распорядился Илько, как заправский воин и командир.

Болатов не мог нарадоваться расторопности своих юных друзей и помощников.

А Илько и Михаил быстро готовились к отъезду. Вскоре партизаны отправились на свою базу.