БЕЗ СВЯЗИ

Сложившаяся обстановка настоятельно требовала во что бы то ни стало связаться с «Большой землей». Но связаться можно было только по рации, а ее у нас не было. В отряде Сапелькова, правда, имелись радист и рация, но не было питания. Оставалось связаться с членами подпольной организации села Гута и взять у них приготовленную для нас рацию венгерской системы с надежным питанием. Это задание командир соединения поручил выполнить мне и радисту Аркаше.

Из лагеря мы вышли рано утром и ночью того же дня благополучно добрались до села Гута. Там мы нашли конспиративную квартиру деда Миколы и тут же, ночью, тщательно проверили исправность рации, пригодность ее питания. Из села вышли незадолго до рассвета в сопровождении четырех коммунистов подпольной организации. Они проводили нас далеко за село и, попрощавшись, пожелали доброго пути.

Идти после бессонной ночи было тяжело, и скоро Аркаша, посмотрев на меня сонными глазами, предложил немного отдохнуть. В самом деле, всю ночь без сна, и сейчас за спиной тяжелая рация, он изрядно устал, конечно. Я согласился.

На небольшой полянке Аркаша лег на густую траву. Он настолько измучен, что снял сапог только с правой ноги и сразу заснул. Некоторое время я полежал с открытыми глазами, а затем тоже уснул.

Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко и наступила невыносимая жара. Не поднимая головы, я прислушался. До меня донеслись чьи-то шаги. Осторожно подняв голову и посмотрев в ту сторону, откуда мы пришли, я увидел немецких солдат. Не поднимая шума, я легким толчком руки разбудил Аркашу.

— Что случилось? — спросонья испугался он.

— Тихо. Мы в окружении.

Солдаты стояли на опушке леса и, казалось, смотрели в нашу сторону. Единственное, что можно было предпринять, — это сделать стремительный бросок и скрыться в лесу. Пока Аркаша обувался, я закинул рацию за плечо и приготовился бежать.

Видимо, немцы не видели нас, так как продолжали стоять и осматриваться.

— Медлить больше нельзя, пошли, — сказал я Аркаше, и он, пригнувшись, побежал вперед. За ним я. Тут немцы, увидев нас, открыли огонь. Когда до леса оставалось метров десять-пятнадцать, Аркаша с криком упал. Спасаясь от огня, недалеко от него упал и я.

— Ранен! Я ранен! — крикнул Аркаша.

Немцы уже не видели нас в густой и высокой траве и стреляли наугад. Мы с трудом доползли до леса. Я подтащил раненого товарища к толстой сосне и прислонил к стволу.

— Немного потерпи. Черт возьми, сами виноваты! Разве можно было спать обоим? — сказал я.

Немцы перестали нас обстреливать. Кругом опять стало тихо. Но надо было немедленно уходить подальше от этого места и замести свои следы, пока не организована погоня. Рацию и все снаряжение раненого я взвалил себе на спину и, осторожно обхватив Аркадия рукой, направился на северо-восток.

Так удалось пройти всего несколько сотен метров. Дальше товарищ мой идти не мог. Пришлось и его нести на себе. Через несколько километров я окончательно выбился из сил и вместе с ношей упал. Аркадий потерял много крови и тоже был совсем без сил. В таком состоянии нести его дальше на себе было нельзя. Я осмотрел его рану. Разрывная пуля угодила в правую ягодицу. Перевязать трудно, но кое-как я сделал это. Кровь скоро остановилась.

В это время слева от нас, в глубоком овраге, послышались винтовочные выстрелы. Мы повернули вправо и решили выйти к лагерю с юго-востока.

Нам не удалось уйти от преследования. Скоро противник напал на наши следы.

— Вася! Оставь меня, а рацию неси. Если враги разыщут меня, постараюсь живым не сдаться, а если не найдут, разыщу лагерь сам и приду, — просил меня Аркаша.

— Молчи лучше! — бормотал я, изнемогая под тяжестью ноши.

— Вася, оба погибнем зря, а отряд останется без рации. Александр Васильевич надеялся на нас…

— Нет, брат. Будем вместе. Я тебя не оставлю, — заявил я категорически.

Аркаша больше не упорствовал. Мы прошли еще несколько сотен метров, с трудом поднялись на небольшую сопку, а там, надежно замаскировав в густом ельнике рацию, решили встретить противника. Я рассчитывал, что наш лагерь уже недалеко, и наши обязательно услышат стрельбу.

Немцы показались через час. К счастью, они вышли левее нас и прошли мимо по направлению к лагерю. Мы, затаив дыхание, следили за ними, боялись, как бы они не направились в нашу сторону. Но собак с ними не было. Мы теперь остались позади. Я быстро спустился вниз и по следам установил, что прошел большой отряд.

Возвратившись к Аркаше, рассказал ему все, а затем, осторожно поднял его, не спеша направился к лагерю.

Мы были уже совсем близко от своих, когда услышали частую ружейную стрельбу и взрывы ручных гранат. Немецкий отряд, прочесывая лес, случайно наскочил на наш лагерь. Сейчас там шел бой.

Через полчаса немцы, понеся большие потери, стали отступать. Мы на всякий случай забрались на невысокую скалу и, укрывшись за толстой сосной, приготовились к обороне.

Одна небольшая группа противника направилась было в нашу сторону. Но мы с Аркашей открыли огонь, и фашисты, не сделав ни единого выстрела, повернули назад и скрылись в густом лесу.

Тем временем наступил вечер. Мы решили не трогаться с места и заночевать под той же сосной, откуда вели стрельбу по немецким солдатам.

Рано утром, оставив Аркашу, я направился в лагерь. Скоро я увидел страшную картину: повсюду валялись трупы немецких солдат. Видимо, здесь был жаркий бой. Утешало то, что среди убитых не было никого из наших товарищей. Видно, наши больших потерь не понесли и отступили организованно. Я нашел место, где еще вчера размещались партизаны моего отряда. Здесь валялись лишь стреляные гильзы и обоймы.

Я надеялся разыскать на старой стоянке какое-нибудь сообщение, куда нам явиться, где искать друзей, но ничего не было.

Я вернулся к своему товарищу и обо всем ему рассказал.

— Появляться в старом лагере нам больше нельзя, — сказал Аркаша.

— Конечно, там делать нечего. Но как нам побыстрее разыскать своих? — спросил я. — Ты сможешь идти?

— Едва ли. Придется тебе самому разыскивать их.

Мне было трудно оставлять друга, но выхода не было. Я поднял его выше по склону и замаскировал у старого завала.

— Вот тебе и убежище, — сказал я как можно бодрее.

Но Аркадий понимал все.

— Постарайся разыскать отряд, — сказал он, печально посмотрев на меня.

— Разыщу. Каких-нибудь два-три часа — и я вернусь обратно. Ты только особенно не переживай, лежи спокойно.

Мы расцеловались, и я отправился.

Недалеко от старого лагеря мне удалось разыскать следы отряда. Они вели на северо-восток. Судя по следам, отряд прошел здесь совсем недавно. Я поспешил в том же направлении и вскоре догнал его. Доложил обстановку Александру Васильевичу, а он рассказал мне о том, что произошло у них.

— Убитых у нас нет. Ну, а у немцев небось сам видел там, в старом нашем лагере.

Взяв из отряда людей, я уехал за раненым Аркадием. Вскоре и он был в лагере.

Как только мы перевязали Аркадию рану, сразу же взялись за рацию. Тут нас ждало большое разочарование. Оказалось, что рация была основательно повреждена во время обстрела. Все усилия наших радистов восстановить ее ни к чему не привели. Снова возник вопрос, как связаться с «Большой землей». Командир соединения собрал специальное совещание с командирами партизанских отрядов. Мнения разделились. Одни говорили, что рацию можно достать, совершив внезапное нападение на крупный немецкий отряд или на любой вражеский гарнизон; другие же склонялись к тому, чтобы послать специального человека в одну из подпольных организаций Чехословакии и попросить рацию у них; третьи советовали переправить связного через линию фронта в Центральный штаб партизанского движения. После детального обсуждения всех выдвинутых вариантов решили послать связных через линию фронта. Отправились минер Леня и радистка Нина. Во время боя с венгерскими пограничниками на старой советско-венгерской границе они погибли.

Как и прежде, наш отряд, лишенный связи с «Большой землей», переживал тяжелые дни.