ДВОРА ШМАГИНА

                                                Беер-Шева

    Так же, как с нетерпением ожидала я выхода очередного отрывка из книги Лии «Словарь отца» в еврейском камертоне «Новостей недели», также мечтаю взять в руки свежую, еще пахнущую краской книгу о Феликсе Шапиро. И знаю наверняка — она будет прочитана мной на одном дыхании так же, как ее книга «Друзья, семья и я». И не только потому, что история жизни и творчества Феликса Шапиро интересна и неординарна (хотя и это немаловажно), а потому, что книга, написанная Лией, дочерью героя повествования, не может оставить равнодушным никого, а особенно нас, получивших азы сионизма, еврейства в Москве, в доме на ул. Кропоткинской, в семье Лии.

    Сила влияния на нас этого дома была так велика, что мы забывали о страхе, который должен был преследовать нас, идущих к своему дому с очередной партией «запрещенной литературы».

    Здесь узнали мы, что такое «отказники», «узники Сиона», «активисты алии», «Самиздат» и др. Как оказалось, многое было для нас открытием. Здесь началось наше национальное созревание.

    На Кропоткинской в маленькой кухне всегда на плите кипел чайник, так же, как кипела жизнь в этом доме. Люди приходили, приходили, приходили...

    Знакомство с Лией Феликсовной произошло на Центральном телеграфе где-то во второй половине 70-х. В те годы говорить с Израилем по телефону можно было только оттуда. Заказ принимали на каждый час — один.

    Так днем мы заказали на 8 часов вечера разговор со знакомыми. К назначенному времени подходим к окошку заказов и видим, что служащая показывает какой-то женщине на нас, объясняя, что 8 часов вечера — время наше. Это и было нашим знакомством с Лией.

    Лия попросила уступить ей нашу очередь на 8 часов, а нам говорить в 9 часов, после нее. Объяснение было простым. У дочери в Израиле нет телефона, она подойдет к друзьям и в ровно в 8 часов будет ждать звонка из Москвы, от мамы.

    В ожидании разговорились... Боже! Какой информацией она располагала. Нам казалось, что она знает все об Израиле и о репатриации.

    Карта Израиля — наше первое приобретение, далее — «Эксодус», «Элеф милим», статьи Самиздата.

    Многих мы проводили из этого дома в Израиль, завидовали белой завистью.

    И еще событие произошло в этот начальный период нашего созревания, просвещения.

    Еду как-то в метро, сидит рядом симпатичный молодой человек, читает толстую книгу в синем переплете. Заглядываю. Словарь. И какой?! Феликса Шапиро! Тот, о приобретении которого мечтал тогда каждый прозревший еврей. Проезжаю свою остановку и выскакиваю вслед за человеком с заветной книгой. Набираюсь смелости и спрашиваю незнакомца:

    — Где можно достать словарь?

    Спокойный ответ:

    — У отъезжающих.

    — А где их найти?

    — У синагоги на Архипова. Могу помочь, я там многих знаю. Приходите в субботу.

    — Где там найти Вас? Кто Вы?

    — Я Павел Абрамович — учитель иврита.

    Потом выясняется, что он близкий родственник Лии Феликсовны и, как сын ее Володя, находится в отказе.

    Для меня этот диалог с гордым иудеем, не боящимся в метро читать на иврите, был хорошим вспрыскиванием бальзама.

    Вскоре и я демонстрировала свою национальную гордость, читая в общественном транспорте недозволенное на иврите (спасибо словарю Ф. Шапиро). В дни Песах приносила на работу мацу.

    А в дни ожидания разрешения на выезд ответила переписчику (в эти дни была Всесоюзная перепись населения СССР), что мой родной язык — иврит.

    Мы приехали в Израиль в январе 1979 года. Лия с мужем продолжали сидеть в отказе.

    Позже я ближе познакомилась со словарем Шапиро и поняла, что это не только словарь, но школа иудаизма, школа любви к Израилю.