ПОБЕДА ДУХА

                              Лена Кешман, Иерусалим

    Впервые учить иврит я попыталась в 1975 году. Знающие люди сразу посоветовали: «Найди словарь Шапиро». В магазине на меня посмотрели, как на душевнобольную, в университетской библиотеке он оказался в спецохране, и только в домах нескольких друзей словарь был в «открытом доступе». Однако «навынос» его никто не давал. Словарь был раритетом[47], наравне с прижизненными изданиями Мандельштама...

 В иврит-русском словаре, составленном Михаэлем Дрором при участии Иосифа Гури и Иехезкеля Кереиа, выпущенном Тель-Авивским издательством «Ам-Овед» в 1992 году, сказано: «Излишне говорить здесь о том, как сложилась судьба иврита в России со времени революции в октябре 1917 года, поэтому понятно то всеобщее удивление, которым был встречен выпуск в свет в 1963 году советским государственным издательством иврит-русского словаря Феликса Шапиро под редакцией Б. Гранде».

 Феликс Львович Шапиро (1879—1961) действительно осуществил нечто непредставимое и невозможное. В Советском Союзе иврит-русский словарь если и можно было представить себе изданным, то лишь «для служебного пользования»... Да и то — нельзя.

Как будто все просто: вышел очередной словарь... Почти одновременно с ним вышел, например, «Тамильско-русский словарь» Пятигорского...

И все же, и все же. Не рядоположены эти книги. За словарем Пятигорского — труд, подвижничество и великое знание. Победа разума.

За словарем Шапиро — нечто большее. Победа духа.

В СССР много чего «не было» — не было оппозиции, не было коррупции, не было несогласных с линией партии и правительства... Не было того, чего не должно было быть. Иврит — язык, которого «не было» в Советском Союзе. В еврейском самиздате ходило официальное (для суда данное) заключение известных советских ученых о том, что преподавать язык иврит невозможно, поскольку языка такого не существует. Иврит не только не признавали. Более того — «несуществующий» язык был запрещен. Иврит-русские словари изымали при обысках, равно как и все другие книги, написанные на иврите или об иврите. «Образованная публика» знала, конечно, что есть (был?) некий древнееврейский язык, «мертвый» язык... Древнееврейский казался «гораздо более умершим», нежели латынь и древнегреческий. Учили «древнееврейский» в Духовной православной академии, не называя его ивритом (хотя приглашали неоднократно старых

московских мудрецов, таких, например, как Лев Григорьевич Гурвич, преподавать этот «давно умерший» язык будущим православным священникам...). Учили иврит в иешиве при Московской хоральной синагоге те, кому предстояло стать раввинами...

Учили иврит те, кому положено было по чину и званию — будущие дипломаты и разведчики, военные переводчики и политологи — специалисты по Ближнему Востоку. Чтобы заниматься ивритом, нужен был допуск, как к важному государственному секрету или оружию сверх-сокрушительной силы...

В этих условиях издание открытым тиражом иврит-русского словаря казалось столь же невероятным, как опубликование секретных документов Генерального штаба.

Более того, мы же знаем, как долго, по каким бесконечным коридорам, бесчисленным кабинетам, по какому неисчислимому множеству чиновничьих папок, в ожидании скольких печатей, грифов, разрешений, согласований, уточнений, включения в планы — двадцатилетние и пятилетние, перспективные и оперативные, планы издательств, планы министерств, планы главков и планы отделов — проходила предназначенная к печати рукопись практически каждой книги... И зная это, невозможно понять, каким же все-таки образом словарь Феликса Шапиро этот путь преодолел.

На любом этапе книгу можно было «зарезать»...

Дочка Феликса Львовича рассказывает сегодня, что в «какой-то очередной раз» позвонили из издательства с сообщением об исключении словаря из плана — «ненужная, неактуальная и сомнительная книга...» И то верно, столько нужных, требуемых книг нужно печатать, например — выступления Никиты Сергеевича по вопросам культуры и искусства... Что тут с «древнееврейским» словарем возиться. Феликс Львович совершил чудо. Как? «Не мытьем, так катаньем»... Восьмидесятилетний составитель словаря помчался в издательство... Убеждал, что политически недальновидно было бы не издавать словарь этот — что плохую услугу мы окажем своим арабским братьям, не дав им в руки ивритского словаря, что палестинский народ ждет-не дождется словаря этого самого, что именно передовым демократическим силам арабского мира следует иметь этот словарь всегда под рукой. Убедил. Оставили в плане...

    Чудо, что вышел словарь до 1967 года,  до шестидневной войны. Потом — ничто бы уже не спасло. Потом нужно было бы ждать десятилетия.

    Феликс Львович не дождался выхода словаря в свет. Умер в 1961г. Но —умер, запустив, раскрутив машину, добившись «непотопляемости» корабля.

    Чудо, сотворенное Феликсом Шапиро — действительно и неотменяемо. Ивритский словарь в Союзе издать было нельзя. Но он его издал...

    Но не только выход словаря — заслуга автора. Словарь уникален и другим. Вернемся к отзыву издательства «Ам-Овед», датированному 1992 годом: «Словарь довольно объемен (28 000 слов), в него включены многочисленные идиомы и немало новых израильских словообразований...

    Поразительна и достойна высокого уважения работа, проделанная редакторами этого словаря в условиях отсутствия всяких контактов с живым разговорным ивритом, однако не может быть двух мнений относительно того, что такой словарь не может удовлетворять нужды людей, проживающих в Израиле...»

    Вероятно, работники издательства «Ам-Овед» по-своему правы. В иврит-русском словаре, составленном Авраамом Соломоником и М.Клайнбартом во вступительной статье говорится прямо: «...если лексикографы утверждают, что словари следует обновлять каждые 10—15 лет, то в отношении таких языков как русский и иврит, это утверждение звучит особенно актуально...»

    Но со словарем Феликса Львовича Шапиро происходят вещи нетривиальные и для многих неожиданные: русскоязычные студенты израильских университетов, имеющие в своем распоряжении весь богатый спектр иврит-русских словарей, выходящих ежегодно в самых разных вариантах и под редакцией очень уважаемых и высокопрофессиональных ученых, все же не расстаются со словарем Шапиро, утверждая, что он — лучший...

    Страсть Феликса Шапиро к просветительской деятельности — неутомимому труду на ниве просвещения, привела его через Петербург и Баку в Москву, до конца дней своих занимался он преподаванием. Ученики ходили к нему домой, в небольшой дом на Кропоткинской. В Московском университете, в Институте восточных языков (ИВЯ) писал он свой словарь, и кроме того учебник иврита. Словарь дописал. Учебник — нет...

    Рассказывает внук Феликса Львовича Владимир Престин: «Дед сохранял ивритские книги всю свою жизнь. Я жил с ним в одной комнате, в которой в шкафу хранились ивритские книги, дореволюционные издания — российские. Там были, например, такие книги, как «Великие еврейские имена» или «Выдающиеся евреи», и среди них было несколько книг на русском языке – лежал трехтомник Дубнова, например...

    Когда я узнал, что, кроме словаря, дед писал учебник иврита, то стал искать концы этого учебника, и выяснилось, что рукопись учебника передана после смерти деда в Институт восточных языков, туда, где дед преподавал. Какое-то время дед вел переговоры об издании и словаря, и учебника. Словарь каким-то чудом вышел.

    Я пришел в Институт восточных языков, это было в начале лета 1969 года. Довольно быстро нашел кафедру, на которой дед работал, и спросил, где может быть рукопись учебника. Мне сказали: «Посмотри там, в шкафу». Я открыл шкаф, и в том шкафу, внизу, среди груды всяких толстых папок лежал учебник деда — как бы на помойке. Мне не надо было делать никаких усилий — они мне с такой легкостью его отдали... Те люди не видели в учебнике деда никакой ценности. Им никто не пользовался. Но когда я раскрыл учебник, я был абсолютно ошарашен...

    К тому времени я уже учил иврит в «подпольном ульпане» и получил отрывочные сведения о грамматике, о структуре языка — нам преподносили этот материал

вполне в академическом стиле. У деда все это оказалось ненужным. Он объяснял грамматику как некую азбуку. Он просто говорил, что иврит — это алгебраический язык. С ивритом нет никаких проблем. Надо понять, как он устроен.

    Дед тут, в иврите чувствовал себя двумя ногами на земле. Он не писал академический учебник, он не писал букварь для детей. С одной стороны, он писал для взрослых людей, умеющих думать, интересующихся ивритом, задающих вопросы, а с другой стороны — достаточно подробно и просто. Кроме того — он писал не вообще учебник, а учебник для русскоязычного читателя. Это был учебник иврита на русском языке. Например, в одном из первых уроков было рассказано о том, как в иврите передаются падежи. Это возможно объяснить только русскоязычному читателю. И после этого вхождение в иврит становится очень простым.

    Короче, я оказался обладателем бесценного сокровища ~ ведь ни у кого тогда не было учебников!»

    Однако и словарь Феликса Шапиро учил русских евреев ивриту. Рассказывает Алексей Лоринсон:

    «Я взял в нашей издательской библиотеке словарь Шапиро, в формуляре которого не было ни одной записи — естественно. И по нему за одну ночь я научился писать и читать на иврите. Я изучил всю грамматику, которая там есть.

    Я не очень способен к языкам. Английский я учу всю жизнь, я с него перевожу, но так и не научился на нем говорить. Нет — вся моя способность к языкам выразилась в одном только иврите. Это был эмоциональный взрыв. Я выучил все, что было в словаре Феликса Шапиро, в грамматическом очерке Б. Гранде, кстати, блестяще составленном! Я по сей день считаю, что это лучшее пособие по грамматике иврита на русском языке.»

    Сегодня иврит-русских словарей насчитывается около двух десятков. История их создания уходит в прошлый век — к 1859 году.

Дореволюционные и послереволюционные, изданные совсем недавно и почти забытые. Словари Элиэзера Бен-Иегуды и И. Штейнберга, Ш.И. Финаи И. Гразовского, Авраама Кагана, И. Керена, М. Дрора, И. Левин-ского... Множество.

    И среди них один — несравненный. Непревзойденный.

    25 мая 1994 года, через тридцать с лишним лет после выхода в свет словаря, составленного Феликсом Шапиро, в Иерусалиме открылась научная конференция «Иврит-русские словари», посвященная памяти московского лексикографа. Сама эта конференция была знаком признательности и благодарности ученому, учителю, подвижнику Феликсу Львовичу Шапиро.

    В Иерусалиме, в Еврейском университете, в его южном кампусе Гиват-Рам, в круглом конференц-зале «Бельгийского дома» собралось несколько сот человек, свободно говорящих на иврите и русском. В президиуме, за длинным столом — цвет израильской лексикографии: профессора Аарон Долгопольский и Михаэль Дрор, Иосиф Гури и Барух Подольский, Авраам Соломоник и Исраэль Палхан, Эдна Лауден и Михаэль Холмянчкий. Все они — авторы очень разных иврит-русских словарей, так же непохожих один на другой, как не похожи друг на друга их составители... Блестящая плеяда израильских лексикографов работает в трудной и увлекательной области — кропотливо и неустанно они возводят мост между двумя культурами, между двумя языками — русским и ивритом. Один за другим сменяли они друг друга на трибуне. Жесток был регламент. Но даже сокращая свои доклады, никто из них не отказал себе в возможности сказать несколько слов о Феликсе Львовиче — отдать дань уважения и восхищения человеку, чей вклад в их общее дело, в возведение моста между израильской и русской культурой, не теряет своей ценности, несмотря на быстро проходящее время.