53. Синие паруса

53. Синие паруса

С участком территории военного училища ВВС, закрепленной для ежедневной уборки, за нашим 45-м классным отделением нам явно и несказанно повезло. Нам достался самый лакомый и перспективный кусок непосредственно у КПП — контрольно пропускного пункта, причем с внешней стороны забора.

А это, в свою очередь давало нам гарантированную возможность назначать внеплановые свидания со своими знакомыми девушками, независимо от наличия или всеобщего запрета увольнений в город, так как приводить училищную территорию в порядок — подметать ее летом, убирать опавшие листья осенью и вычищать снег, обильно выпадающий каждую суровую уральскую зиму, требовалось ежедневно. И это было очень удобно.

Даже, если у кого-то из ребят на данный момент не было знакомой дамы сердца, все равно на уборку территории ходили все курсанты нашего дружного 45-го отделения и всегда с нескрываемым удовольствием, так как появлялась реальная возможность выйти за пределы официально охраняемой границы военного училища, подышать пьянящим воздухом относительной свободы.

Вроде, чего тут особенного? Вот забор, вот воздух?! Ан, нет, с внешней стороны колючей проволоки, воздух всегда чище и приятней. И чего скрывать, конечно же, ходили поглазеть на симпатичных девчонок, которые пришли на свидание пусть не к тебе, а к твоим товарищам. Но каждый курсант лелеял в душе смутную надежду познакомиться с самой красивой девушкой на свете, которая чисто случайно пришла к училищу со своей подругой — просто за компанию или из любопытства и сейчас скучает в сторонке, пока ее подруга шепчется и украдкой целуется со своим пылким возлюбленным. Вы нечаянно пересекаетесь с ней глазами, густо краснеете и понимаете, что это и есть ваша судьба. Наивно и трогательно?! Не спорю, но все в этой жизни возможно и такое тоже бывало. Поверьте на слово.

Рядом со зданием КПП на красивом бетонном пьедестале торчал устремленный в небо настоящий, но списанный с военной службы удивительно красивый самолет МиГ-21, что придавало определенный ареал романтизма и не побоюсь этого слова — героизма, к портрету юного защитника Родины в глазах изящной красавицы на коротком, но жарком свидании. Согласитесь, вдвойне приятно, провести время с красивой девушкой, пока твои сослуживцы убираются на территории, давая тебе возможность поворковать с желанной и такой соблазнительной подругой, уединившись на ближайшей лавочке под густой ниспадающей кроной плакучей ивы. А ребята в это время активно шуршали на территории, временами бросая в вашу сторону понимающие и откровенно завистливые взгляды.

Стоит обязательно отметить, что роскошные ивы росли по берегам небольшого, но очень живописного пруда, который тоже входил в зону ответственности нашего 45-го классного отделения. Следовательно, за порядок на поверхности данного водоема мы тоже несли самую полную ответственность.

Скажем честно — два года пруд не доставлял нам вообще никаких хлопот. Он образцово замерзал глубокой осенью и всегда самостоятельно оттаивал весной в положенное время, давая необходимое количество живительной влаги для произрастания на его пологих берегах большого количества красивейших плакучих ив.

Кстати, была даже такая курсантская легенда, что эти ивы — есть ни что иное, как души красивых девушек, которые не дождались своих женихов, выпустившихся из нашего авиационного училища в грозные годы Великой отечественной войны и сложивших свои героические головы на полях жестоких сражений.

Если быть откровенным, то среди ребят гуляла еще одна легенда. Но уже связанная с грозным красавцем МиГ-21, безмолвно стоящем на пьедестале. Она была достаточно современная и совсем не такая романтичная как легенда о роскошных старых ивах. Суть курсантской байки была такова, что если линию КПП пересечет хотя бы одна девственница, то двигатель самолета самопроизвольно запустится, выйдет на форсаж, самолет сорвется со своего пьедестала и унесется в бескрайнюю синеву неба, оставляя за собой белый пушистый инверсионный след, который самопроизвольно сложится в имя этой феноменальной героини.

Так как на территорию военного училища девушек вообще никогда не пускали, то проверить на взлетающем МиГе их целомудренность не представлялось возможным по определению. Поэтому приходилось полагаться на несколько другие способы, но это уже личное дело каждого и согласитесь — нас это не касается.

Итак, немного отвлеклись и сейчас речь абсолютно не об этом. Мы авиаторы, а не гинекологи там какие, прости господи и не обязаны вывешивать на воротах КПП простыню с постели любимой девушки после лямур-тужур-абажур и все такое. Каменный век и времена мракобесия давно закончились.

В бытность нашей учебы, на суровом и капризном на погоду Урале неожиданно случилось аномально затяжное и фантастически жаркое лето. Асфальт бессовестно плавился, а все люди поголовно потели — это само собой разумеющееся но, обалдев от такой непривычной жары и феноменально благоприятных условий, разная всевозможная живность и всякая там растительность стали плодиться безмерно, без малейшего стыда и оглядки на совесть. В том числе размножилась и немногочисленная некогда «ряска» — маленькое плавающее растение, на поверхности нашего пруда, заполонив его полностью и покрыв всю площадь воды в несколько толстых слоев — от берега до берега.

Не прошло и пары недель жаркой погоды, как наш некогда уютный прудик постепенно и незаметно превратился в противное зеленое зловонное болото. Для полного завершения гармоничной картины не хватало только кваканья лягушек.

Видя такую неэстетичную картину, проезжающий мимо пруда на своей служебной «Волге» начальник училища приказал остановиться. Брезгливо посмотрев на густое месиво из ряски, он вызвал к себе командира нашего 1-го батальона полковника Серова и дал ему категорическое указание: «Срочно привести училищный пруд в надлежащий вид».

Пиночет старательно втянул живот, образцово вытянулся, и подобострастно выпучив глаза, бодро ответил: «Есть!» Прибыв в свой кабинет, комбат незамедлительно вызвал к себе командира 4-й роты капитана Хорошевского и передал ему категорический приказ генерала. Нахрен лениво скривился, но пронзенный насквозь испепеляющим взглядом Пиночета молодцевато вытянулся, услужливо прогнув спину и сексуально оттопырив зад, громко рявкнул: «Есть!» Добравшись до своей канцелярии, Нахрен вызвал лейтенанта Зайчика и озадачил уже его в свою очередь, не откладывая в долгий ящик решить проблему по срочной и качественной очистке пруда. Удрученный Зайчик построил наше отделение и свалил проблему по борьбе с обнаглевшей ряской на наши курсантские головы. Сержант Гнедовский почесал свою черепушку, приказал брать лопаты, грабли и прочий шанцевый инструментарий и выдвигаться в район пруда.

Осмотрев на месте необъятный фронт работ, мы растянулись на берегу в редкую цепочку по периметру пруда и начали граблями и лопатами вытягивать ряску на берег. Работа спорилась не шатко, не валко и через некоторое время поверхность воды, «до куда» хватало длины черенков лопат и граблей, была худо-бедно очищена от плавающей растительности.

Тем не менее, в центре пруда красовалось недосягаемое для нас смачное пятно ряски, которое лениво колыхалось плотным зеленым ковром. Стоим, отдыхаем, попутно — думу думаем, различные мысли размышляем. Задача поставлена — надо делать. Как? Это уже наши проблемы. Посовещавшись, решили смастерить плот. Ребята побродили по окрестностям пруда и вдоль забора училища в поисках материалов более-менее пригодных для постройки плавательного средства. В течение получаса парни приволокли на берег пруда кто — полусгнившие бревна, кто — обрезки досок.

Приложив к найденным материалам пару десятков ржавых гвоздей и сноровку, мы сколотили плот. Плот получился кривой и убогий, но мы спустили его на воду с торжествами и помпезностью не хуже, чем у роскошного круизного лайнера. Плот тяжело ухнул в воду, полностью погрузился в зеленую воду, затем нехотя всплыл и остался покачиваться на поверхности, что уже радовало.

Среди нашей курсантской братии быстро нашлись добровольцы, которые, не задумываясь, скинули с себя всю одежду, за исключением казенных трусов синего цвета и, взяв в руки лопаты вместо весел, полезли на плот проводить ходовые испытания. В результате небольшой серии проведенных опытов, выяснилось, что 4-х ребят плот держит на поверхности воды достаточно сносно, а на большее мы и не рассчитывали.

Определив экипаж корабля, главным среди которого вызвался быть Лелик на правах действующего к.м.с. (кандидат в мастера спорта) по гребле на каноэ, остальные ребята столпились на берегу, наблюдая как, загребая штыковыми и совковыми лопатами, команда галеры уверенно выплывает в самый центр пруда.

В то время, пока наш бравый экипаж плота мужественно бороздил просторы училищного пруда, и безуспешно гонял ряску по поверхности воды, пытаясь прибить ее к берегу, к зданию КПП со стороны города приближалась стайка симпатичных и загорелых девчонок в легоньких и модных одеяниях. Все такие аппетитные, красивые, смешливые, смуглые, в открытых маечках и коротких юбочках. Поймите правильно, ну не могли мы пропустить мимо себя такой соблазн на стройных ножках, не могли. Короче, зацепились с ними языком, стоим, треплемся. Вопрос о борьбе с обнаглевшей и безмерно расплодившейся ряской мгновенно отошел на десятый план и далекие заоблачные перспективы.

Пока мы интенсивно блистали своим красноречием и «казарменным» остроумием, ребята на плоту заметно занервничали. Больше всех взвился Витя Копыто. Еще бы, на берегу девчонки, а он в открытом море. Кошмар! Все лучшее разберут, а он — весь такой красивый и остродефицитный останется у разбитого корыта. Это недопустимо, лучше тогда сразу утопиться в пруду. Ибо, жизнь теряет всякий смысл.

Короче, видя такое развитие событий, Виктора обуяла острая зависть и он начал активно агитировать команду плота немедленно «забить» на ряску в частности и на весь пруд в целом, а так же — на всех парусах срочно лететь к берегу на встречу самой главной любви всей его бестолковой жизни. Ну, или, по крайней мере, чтобы тоже поучаствовать в процессе знакомства с таким перспективным количеством благосклонных красавиц. Парней долго уговаривать не пришлось, они сразу сменили курс и направились к берегу.

А теперь представьте живописную картину — по воде плывет гнилая кособокая хрень, на которой трое крепких парней — а-ля-Аргонавты, дружно и мощно гребут своими веслами-лопатами, создавая приличную волну. Четвертый член экипажа или просто — «член», кому как нравиться, худосочный Витя Копыто важно стоит посреди плота в своих огромных синих труселях, как будто капитан дальнего плавания и громко командует: «И раз, и два!» Лично по мне, Витя Копыто больше походил на длинную и сутулую мачту с жалко трепещущим на слабом попутном ветерке полуспущенным парусом в виде синих армейских трусов необъятного размера.

Неказистый плот постепенно набирает скорость, исключительно из-за мастерства и стараний Лелика который, мощно загребая большой совковой лопатой с неестественно длинным черенком, умудрялся еще удерживать это плавающее недоразумение на относительно ровном курсе. Плот, поднимая приличную волну с гребешками пены, красиво и неудержимо стремился к берегу, до которого оставалось уже совсем немного. Девчонки с любопытством и нескрываемым интересом посматривали на неумолимо приближающуюся водоплавающую лоханку с живописным экипажем на борту.

И тут случилось неожиданное — Лелик как будто прочитал мои мысли про мачту и парус, решил немного покуражиться. Ловким и почти неуловимым движением лопаты, киевлянин Лелик эффектно поворачивает плот на 90 градусов и ведет его вдоль берега, мимо нас и девчонок, стоящих на дороге. Поравнявшись с нами, Лелик дает команду: «Копыто, поднять паруса!» Витя Копыто, приученный за время учебы в военном училище к беспрекословному выполнению полученных указаний и распоряжений инстинктивно схватил себя за трусы и максимально растянул их в разные стороны.

Картина маслом — по заросшей ряской водной глади пруда двигается шикарная яхта под синими парусами. Девчонки в нескрываемом восторге. Они задорно визжат и хлопают в ладоши. Зрелище стоит того. Не «алые паруса» конечно, скажем прямо, но тоже очень живописно и романтично.

Солидно продефилировав вдоль берега, Лелик как искусный лоцман, опять эффектным маневром развернул плот и красиво пришвартовал его к берегу в промежутке между плакучих ив. Девчонки с нескрываемым интересом во все глаза смотрели на загорелых и улыбающихся ребят с хорошо развитой мускулатурой и загорелой кожей. Лелик вообще был бесподобен. Гигант киевлянин отличался мощной спиной, иссиня черными волосами, красивым и мужественным лицом.

Витя Копыто, желая переключить внимание юных красавиц на себя, комично шлепая босыми ластами по асфальту, вышел на передний план.

— Уважаемые дамы и господа, леди и джельтмены, медам и месью, мистеры и миски, сэры и сэруньи, я имею честь пригласить вас совершить незабываемую «морскую прогулку» на борту комфортабельной яхты. Капитан корабля Виктор Копыто и экипаж приветствует вас…

Витя не успел закончить свою зажигательно соблазнительную речь, а жаль. Тем более, честно говоря, совсем неизвестно чем бы все это закончилось, потому что Витя был красноречив и убедителен, а девушки благосклонно и с юмором воспринимали данную ситуацию. И вполне возможно, что неравная борьба с распоясавшейся ряской, незаметно превратилась бы в веселые покатушки, в компании приятных девчонок на гнилом плоту по училищному пруду. Кто знает?! Все может быть.

Но, за увлекательным процессом охмурения девчонок, мы совсем потеряли осторожность и военную бдительность и поэтому не заметили приближение главного «врага» всех без исключения курсантов — коменданта училища подполковника Голдурова.

Описывать этого человека действительно нет никакого смысла, ибо все коменданты абсолютно одинаковы, будто бы у них были одни родители на всех или их всех — комендантов тоесть, поголовно копировали на одном сломанном ксероксе. А возможно даже, что все коменданты — это ничто иное, как результат «суперсекретных» опытов армейских медиков по клонированию особей мужского пола военного образца с одним неизбежным побочным эффектом — частичное уничтожение интеллекта и полная деградация личности, с колоссальным обеднением словарного запаса.

Итак. Появившийся буквально из «ниоткуда» — как черт из коробочки, вечно разраженный и недовольный жизнью красномордый комендант визгливо разорался как абсолютно законченный долбо*б. Девчонки изумленно округлили глаза, улыбки моментально слетели с их очаровательных лиц. Такого объемного потока отборных ругательств во всем великолепии убогого разнообразия нецензурных выражений на них еще никогда не выливали.

Покрасневшие и смущенные дамы, обиженно цокая каблучками, поспешили скоропостижно покинуть негостеприимную территорию. А им в след еще долго летели мерзкие и похотливые высказывания ублюдочного коменданта.

Когда пунцовые от стыда и праведного возмущения девушки скрылись за пределами границ досягаемости грязных ругательств убогого подполковника, его внимание переключилось на курсантов. Ребята скованные воинской дисциплиной, были вынуждены стоять вытянувшись в струнку и, скрипя зубами, сдерживать себя из последних сил, чтобы не поддаться справедливому искушению и не врубить хороший удар справа, желательно с ноги, по обрюзгшей противной харе пропитого армейского хама с погонами подполковника на плечах. А руки чесались, мама не горюй, аж суставы на пальцах захрустели, и сухожилия сладко заныли от напряжения в крепкосжатых кулаках.

Заступиться за честь дамы — благородно, слов нет, но в нашем случае — это прямой путь на гауптвахту, педсовет, отчисление из училища и возможно — срок заключения в дисциплинарном батальоне. Парадокс, но подобные моральные уроды, как Голдуров, в армии защищены гораздо лучше, чем вежливые и воспитанные военнослужащие но, к сожалению не наделенные властью, высокими должностями и званиями. Справедливость в данном случае даже не числится и в проекте. Маразм.

Тем временем, комендант Голдуров набросился с упреками и нападками на экипаж плота, покрыв всех и каждого толстым слоем отборного площадного мата. Такое впечатление, что это комендантское ЧМО все свои годы своей безупречной службы провел не иначе, как в тюремной камере в районе параши.

Ребята сразу пожалели, что у них не подводная лодка и нет возможности скрыться на дне пруда от этого бесноватого подполковника. Пока комендант орал на ребят, временами пытаясь дергать их за обвисшие трусы, упрекая в дискредитации внешнего вида военнослужащего, наземная часть команды постепенно и методично испарялась из поля зрения невоспитанного офицера и старалась затеряться в густых зарослях прибрежных растений на другой стороне пруда.

Комендант еще долго компостировал нам мозги, брызгая слюной в разные стороны, как кобель перед случкой, обещая сгноить всех на училищной гауптвахте, но тут мимо нас проезжал начальник училища. Остановив машину, генерал оценил ситуацию, внимательно осмотрел плот, увидел горы ряски, лежащей на берегу. Мудрый старик похвалил нас за усердие и смекалку, а багровому и вспотевшему от усердия Голдурову посоветовал заняться чем-нибудь более полезным, чем групповое порево курсантов с применением матерных выражений.

Короче, все это лирика. Обидно другое, что этот, мягко говоря, некультурный комендант с явными признаками ярковыраженной и прогрессирующей импотенции (здоровый и счастливый в интимной жизни мужчина, не стал бы с такой неприкрытой злобой набрасываться на очаровательных девушек), обломал нам все далекоидущие планы, на перспективное и приятное, во всех отношениях, знакомство.

Вечером, после команды: «Отбой», мы собрались на филиал военного минисовета, на котором единогласно проголосовали заслуженно и справедливо наказать долбонутого коменданта. Мы решили, по факту нашего выпуска из родного училища, отловить подполковника Голдурова с целью — искупать его в училищном пруду, причем прямо в военной форме.

Но, к сожалению, нашим планам не суждено было сбыться. Комендант Голдуров, будучи по своей натуре патологически трусливым человеком и зная истинное к себе отношение всей без исключения курсантской братии, всегда из года в год брал свой плановый отпуск еще до выпуска молодых лейтенантов из нашего училища. Он позорно прятался, скрываясь от заслуженных знаков внимания «благодарных» вчерашних курсантов. Почти все ребята, получив новый статус, страстно желали встретиться с горячо «любимым» и искренне «уважаемым» комендантом.

Но, увы, такой встречи не суждено было состоятся. Справедливо опасаясь за целостность своего организма и остатков чувства собственного достоинства, комендант Голдуров заблаговременно исчезал из города. Пусть это останется на его совести. А в нашей жизни все же были «алые….», прошу прощения — «синие паруса».