75. Глубокий вдох

75. Глубокий вдох

— Леха, тебе хреново?!

— Все нормально ребята…

— Да какой же нормально, когда ты весь посинел, и глаза мутные… Ты, чего обкурился?!

— Не курю я, вы же знаете… плохо мне… дышать тяжко…

— Давай в санчасть! Сейчас проводим… Хочешь, на руках отнесем?! Или лучше, дежурную медсестру в роту вызовем! А чего?! Вариант! Заодно и на женщину посмотрим, а то с этим добанным Пиночетом (любимый командир батальона) уже и забыли, как нормальная деваха выглядит и откуда у нее ноги растут…

Стоит особо заметить, что в нашем училище ВВС дежурными медсестрами подрабатывали весьма симпатичные девчонки-старшекурсницы из местного медицинского института — копейка, какая-никакая и медицинский стаж типа, шел в зачет чего-то там, точно не знаю… Ну и молодые, перспективные парни на любой вкус и выбор, все здоровые и красивые. Опять же, реальная возможность познакомиться, связать судьбу и выйти замуж. И выходили…

После очередного выпуска молодых лейтенантов, отдел кадров массово вешался и переходил на круглосуточный режим работы, т. к. в училище приходилось заново набирать почти весь гражданский персонал, женского пола естественно — в медсанчасть, библиотеку, секретку, телефонисток и машинисток в штаб, лаборанток и методисток на кафедры и т. д. и т. п.

Молодые лейтенанты, дорвавшись до вседозволенности и пьянящей свободы, вычищали «закрома альма-матер» под чистую! Хотя, честно говоря, зачем спешить? Смысл?! Вот она — свобода! Впереди всего такого, что только ух… но, тем не менее — «выпускники» вычищали училище в ноль! Такова «селява», куда деваться?!

Алексей вяло вскинул руку и на всеобщее удивление весьма слабым голосом отчаянно взмолился, почти зашептал.

— Стойте! Мне нельзя в санчасть… отчислят… сразу…

— Да ладно?! За что тебя отчислять?! Пьяный что ли?! Когда успел?! Почему с товарищами не поделился?! В одну харю все залил и зачавкал, а теперь муторно?! Все жадность, Леша…

Но курсанту Чернухину было совсем не до шуток. Его мучила тяжелая отдышка. Чернухин с заметным трудом втягивал воздух, и цвет его лица постепенно принимал все более выраженный синюшно-землистый оттенок. Причем, буквально на наших глазах. Было отчетливо видно, как при очередном вдохе Алексея, судорожно напрягаются его плечи, шея и мощная спина. Каждый вдох и выдох давались ему совсем не просто! Совсем не просто…

Курсант Чернухин, в обиходе — Чернуха был родом из Одессы и в его атлетической фигуре всегда угадывался приличный пловец с хорошо развитыми и выносливыми мышцами. Явных проблем со здоровьем за ним никогда не замечалось, Лешка был еще тот «лосяра» — крепкий и выносливый парень, отличник по физ. подготовке. Но, сегодня с ним творилось что-то неладное. Он очень медленно и натужно вдыхал и выдыхал воздух, как будто плотность этого самого воздуха была неестественно запредельной. Как будто по своим свойствам «текучести» обычный воздух приблизился к воде или к тягучему сладкому сиропу. На наших глазах происходило что-то непонятное — Алексей старательно втягивал «жидкий воздух» с непомерным напряжением всех своих сил.

Густой воздух как бы нехотя просачивался сквозь приоткрытые и уже пересохшие губы курсанта Чернухина и выходил из его легких с характерным натужным свистом. Складывалось впечатление, что Лешка, ежесекундно прикладывает массу запредельных усилий, чтобы загнать непослушный воздух в свои легкие, а потом затрачивает еще больше усилий, чтобы вытолкать его наружу.

Чернуха глазами побитой собаки жалобно посмотрел на ребят, обступивших его плотным кольцом, и сделал над собой очередное усилие. Его открытое и красивое лицо с «вечно загорелой» кожей исказилось от страшного напряжения, вена идущая от ключицы по внешней стороне шеи заметно вздулась.

— Астма… у меня бронхиальная астма… с рождения…

— Чего?! Какая в жопу астма?! А как же ты в военное училище поступил? С астмой нельзя… Не годен…

— Знаю! Мед. книжку выбросил… в военкомате папа договорился… а комиссию в училище с ингалятором проходил… и два года с ингалятором учился… из отпуска всегда привозил… с избытком… чтобы до следующего хватило… а позавчера на марш-броске последний посеял… больше нету… сессия вот-вот кончится… должен был протянуть… дома в Одессе… много… в субботу в увольнении… куплю…

— Ётить… вот засада?! И что же делать?! В самоволку до аптеки метнуться уже поздно, все закрыто! Ты до завтра дотянешь? Лешка, потерпи до завтра, а?! Прямо с утреца сгоняем в аптеку и все достанем! Напиши, что надо… Весь город перевернем!

— Потерплю сколько смогу, но ночь слишком длинная… не вытяну, наверное… хана мне, парни …если по «Скорой» в госпиталь заберут, комиссуют… зря… все зря…

Неожиданно, по щеке курсанта Чернухина пробежала слезинка. Оп-па?!

— Не надо, Леша, не плачь! Что-нибудь придумаем! Как ингалятор называется? Или таблетки, какие подходящие есть? Чего же ты молчал, бляха-муха, марш-бросок позавчера был?! За два дня мы бы все аптеки в городе перетряхнули! Или по маршруту пробежались бы! Нашли бы! Леха, Леха, ты нам не доверяешь, да?! Два года молчал, партизан хренов…

— Астма, парни… отчислят ведь… мечта… зря все…

— Не плачь, все будет хорошо! Что надо из лекарств?

— «Астмопент» — ингалятор или «фликсотид» …и что-нибудь от спазмов… таблетки «преднизолон» …и любое …все что есть…

Курсант Петровский метнулся к своей кровати. Скрипнули пружины и откуда-то «из неоткуда», он вытащил маленький бумажный конвертик, свернутый из обычного тетрадного листа в клеточку.

— «Но-шпа»! Подойдет?

Витя Копыто, громыхая тяжелыми сапогами (шесть подковок на каждом), побежал в умывальник за водой. Курсант Чернухин протянул раскрытую ладонь.

— Давай попробую… сколько там…

— Десять или двенадцать! Держал на всякий пожарный — если живот закрутит или голова заболит… Мама с собой сунула. Еще есть две таблетки «баралгина».

— Давай все!

— Не много?!

— Хуже уже не будет…

Алексей тщательно разжевал противные таблетки и запил водой.

Пока Чернуха с характерным хрустом жевал таблетки «но-шпа», всех аж перекосило от такой отвратной сцены. Еще бы?!

Получив «но-шпу» из рук смазливой фельдшерицы в медсанчасти училища, мы всегда старались мгновенно проглотить эти маленькие желтенькие таблеточки и поскорей запить водой. Ведь стоило ненароком раскусить «но-шпу», как во рту надолго оставался препротивный привкус и неприятное онемение языка. Фу, бяка! Как он может «это» жевать, да еще так старательно?! Бэеее! Хотя, если приспичит, то и дерьмо, наверное, с аппетитом зажуешь и зачавкаешь, лишь бы помогло…

Все парни из 45-го классного отделения озаботились и встревожились не на шутку. На наших глазах загибается наш друг, но врача вызывать нельзя! Вот засада! И что делать?!

До окончания сессии чуть меньше месяца и в отпуск! Потерпеть всего ничего, а нет такой возможности. Помочь бы ему?! Чем? Как? Аптеки в городе до 20.00. работают. Уже давно закрылись, твою дивизию… В самоволку слетать и весь город перевернуть — не проблема! Даже если и залетишь, за друга пострадать — святое дело! Но аптеки закрыты! ЗА-КРЫ-ТЫ! До утра! Что же делать?!

А если у Лешки ночью начнется лавинообразный приступ с «отеком Квинки» (где-то слышал данное словосочетание, где, не помню)?! И до утра он не дотянет?! Все равно придется «Скорую помощь» вызывать, только уже в авральном режиме! А если бригада реаниматоров не успеет?! Что тогда?!

Что-что?! Ну и толстый хрен с прибором на эти «золотые погоны», если ты уже на два метра под землей и под холмиком?! Тьфу-тьфу-тьфу!

— Копыто, подойди сюда, пожалуйста!

— Зачем?!

— Возникла потребность по дереву постучать, а под рукой нет ничего подходящего! Голову свою неси…

— Ага, сейчас, только упор лежа приму! Парни, а давайте в медсанчасть сходим и тупо попросим нужное лекарство у дежурной медсестры. Чай не звери же, войдет в положение…

— Войдет! Обязательно войдет в положение! На целых девять месяцев войдет в положение! И сразу же даст! Даже не спросив «для кого» и «для чего»?!

— Бля, Лешке совсем хреново, а вы тут всякую муйню несете! Думайте лучше, что можно сделать?!

Сержант Валера Гнедовский склонился к Чернухину и, промокнув своим платком мелкий бисер блестящей испарины с Лешкиного лба, озабоченно спросил.

— Леша, как «но-шпа» с «баралгином»?! Полегчало?!

— Если только самую малость… чуть-чуть…

— Лешенька, ты только пойми меня правильно! Сейчас мы сходим в медсанчасть и попытаемся достать лекарство. Если не получится, то извини, я докладываю старшине и дежурному по училищу. Пойми, жизнь дороже лейтенантских погон и офицерской карьеры. Но, твердо тебе обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы этого не произошло. «Скорая помощь» — будет как самый крайний вариант! Надеюсь, до этого не дойдет. Верь мне!

Валера Гнедовский ободряюще похлопал по плечу Алексею и, не теряя времени, направился к выходу из казармы. По пути он махнул ладонью Лелику Пономареву, мне и Сереге Филину. Следом за нами как обычно увязался вездесущий Витя Копыто.

Остальные ребята из 45-го к/о находились рядом с Чернухой и были готовы мгновенно исполнить любую его просьбу и малейшее пожелание.

Стараясь не оборачиваться, чтобы не смотреть в откровенно тоскливые глаза курсанта Чернухина, мы быстро вышли на улицу.

Медсанчасть училища представляла собой двухэтажное здание из силикатного кирпича и находилась не очень далеко от нашей казармы, буквально каких-то 100 метров. По пути, не теряя времени, мы стали обсуждать непростую ситуацию и вырабатывать примерный план наших действий.

Т.к. мы не знали даже приблизительно, как может выглядеть необходимое лекарство-ингалятор, то сержант Гнедовский, взяв с собой Филина (общепризнанного мастера переговоров и убеждения) и Витю Копыто (для массовки, не иначе), решил пойти в лоб — подойти к дежурной медсестре и, вкратце обрисовав ситуацию, открыто попросить ингалятор или таблетки.

Мы с Леликом остались у входа в санчасть «на всякий случай». Просемафорить, если вдруг некстати появится Пиночет (он всегда появлялся некстати и не во время) или его закадычный дружок — комендант училища (такое же чудо «генной инженерии») и в случае чего «героически» принять на себя первую ударную волну их немотивированного желчного гнева. Отвлечь, так сказать «огонь на себя».

«Переговорщиков» не было минут 15-20-т, парни вышли откровенно расстроенные.

— Ну?!

— Есть похожее лекарство из той же серии, но не дала! Уперлась однозначно, как китайская стена, не сдвинешь! И так ее ломали и эдак?! Ни к какую! «На это я пойтиТЬ не могу! А вдруг он умрет!!?! Давайте, я пойду с Вами, осмотрю его и по состоянию больного на месте квалифицированно определимся в необходимости госпитализации или с вызовом бригады «Скорой помощи»! Всяко ей объясняли — и в лоб и по лбу и раком и сверху каком! Мол, отчислят парня по здоровью! Ни в какую! Говорит, что жизнь дороже! Права, конечно, но Лехе от этого не легче…

— Само лекарство хоть увидели?!

— Увидели! Мы с Серегой все вокруг да около, мол спазмы снять надо, а Копыто взял про астму ляпнул. Она как услышала слово: «астма», сразу же к стеклянному шкафчику подлетела. Там на полочках разложены «экстренные» и «реанимационные» препараты… Кстати, предложила, Лешке укол сделать, говорит, чуть ли не мгновенно поможет проклятый приступ снять! Что же делать?!

— Что-что?! Не дает по-хорошему, возьмем по-плохому! Нельзя парня светить! Докторам только отдайся, с живого не слезут, пока до смерти не залечат! Чернуха — слоняра здоровенный и громила офигенный, а его спишут как писюневича малахольного и вся жизнь в унитаз…

— Мде, не пруха… Медичка, как только наши фамилии и номер подразделения стала выяснять, мы мило улыбнулись, сославшись на неудачный повод познакомиться и деру оттуда. Вот, что за упертая попалась?! Кстати, Светой зовут! Вроде, красивая, сиськи чуть ли не наружу, должна быть дурочкой восторженной, а ничего не прокатило. Копыто ей улыбался своей фирменной лошадиной улыбкой, Серега мозги квалифицированно сушил. Я, подключив все свое обаяние, уговаривал ее с надрывом в голосе и с подкупающим отчаянием — бесполезно! Кремень! «Или давайте мне больного или не дам лекарство! Может Вам для чего дурного, а потом реальному страждущему не достанется. Препарат «учетный», каждое применение строго под запись в журнале: время, доза, фамилия, подразделение и все такое…» Бюрократка! …хотя конечно, стройная и смазливая… ножки там, грудь третий номер…

Услышав про грудь, Витя Копыто оживился и протиснулся в центр «мини-военного совета». Заглушая сержанта, он восторженно забубнил в развитие темы.

— Да, третий, не меньше! Аргумент в ее пользу! Хороша, девка! Парни, а по-плохому, это как?! Ограбим да?! Наденем противогазы, чтобы не узнала! Попросим у дневальных штык-ножи… Эх, жаль старшина «оружейку» не откроет! А так, представляете, с автоматами?! Всем стоять! Это ограбление!

Все ребята одновременно и однозначно многозначительно «зыркнули» на Копыто, как на законченного умалишенного и он, сразу же осознав, что предлагает далеко «не самый оптимальный вариант», скромно потупил глаза и поспешил затеряться за спиной могучего Лелика.

Комсорг 45-го классного отделения Серега Филин не зря носит эту фамилию! Филин — муж совы, а сова — талисман клуба «Что? Где? Когда?» (клуб знатоков). Серега окинул скользящим, но проницательным взглядом фасад здания медсанчасти и заговорщицки прошептал.

— Ребята, смотрите, все форточки открыты! Лето, жара — нам на руку! Сейчас берем Полимона (курсант Сашка Полимонов) и как самого маленького и шустрого быстро запихиваем в форточку. Предварительно подробно объяснив, где этот шкафчик, и на какой полке что искать!

— Дело! А как медсестру Свету из кабинета выманим?!

— Ну…?! Она же обычный человек, в конце концов! В туалет ей надо будет пойти когда-нибудь… Будем ждать сколько надо! Лишь бы Чернуха вытерпел…

Быстро вернувшись в казарму, мы неожиданно поняли, что для осуществления нашего «гениального» плана очень мешает «вечерняя поверка» (ежедневная обязательная процедура, предусмотренная Уставом).

Делать нечего, сержант Гнедовский подошел к старшине нашей 4-й роты и долго с ним шептался. Судя по всему, Игорь Мерзлов все понял правильно и вошел в положение. Старшина сходил в спальное помещение 45-го к/о, посмотрел на курсанта Чернухина и попросил ребят помочь Лешке раздеться и уложить его в койку.

Ну, а мы, прихватив Полимона, скрытно потрусили в сторону медсанчасти. На улице заметно стемнело, в училище включились фонари. Наша …мммм… шайка, банда, группа, отряд, стая…. кому как нравится, старалась держаться неосвещенных участков территории, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Мы вышли на «дело» (благородное, естественно), но любая реклама была бы излишней.

Осторожно подкравшись к зданию медсанчасти и тщательно замаскировавшись в густом кустарнике, стали украдкой посматривать в освещенное окошко на первом этаже, за которым сидела дежурная медсестра. Девушка была не одна, что в принципе нас нисколько не удивило.

У любой симпатичной мордашки приемлемой возрастной категории, обладающей аппетитной фигуркой и стройными ножками, однажды пересекшей линию КПП нашего военного училища, обязательно заводился страстный поклонник или тайный воздыхатель, причем мгновенно — то есть, сразу же по факту первичного пересечения периметра военного училища ВВС. Но, на этот раз, ситуация была несколько неожиданней и пикантней.

В комнате дежурной медсестры Светы находился помощник дежурного по училищу — молодой старлей Мартынов, в должностные обязанности которого входил традиционный обход всех «злачных» мест училища, где было организовано суточное дежурство. «Пом. деж. по училищу» обязан посетить все подобные места не менее двух раз за ночь. Обычно ходили один раз или, честно говоря, вообще зачастую довольствовались устным докладом по телефону. Но, медсанчасть посещали всегда, причем, с большим удовольствием.

Еще бы?! Такие красотки! Опять же, ослепительно белые халаты на пару размеров меньше чем нужно, стройные ножки в чулочках и в модных элегантных туфельках на шпильке, трепетная грудь, рвущаяся наружу, непослушная прядь волос, ниспадающая… мде, что-то меня понесло, не находите… но ведь, правда волнительно, разве нет?!

Блин, уже полчаса в кустах прячемся, а старлей «ни туда и ни сюда»! Решайся уже! Или страстно целуй обаяшку Свету, крепко сжимая ее в своих объятиях, или вали отсюда, сколько ж можно?! Вон, у нее румянец уже давно на всю щеку, зарделась девочка, хоть прикуривай! Верхнюю пуговичку на халатике украдкой расстегнула. Кончай тупить, Мартынов, вперед, в атаку! Ну, что за нерешительные офицеры пошли?! Если бы не лекарство для товарища, на твоем месте, товарищ бездарный старлей, мог бы быть любой из нас, сидящих в колючих кустах, включая того же Витю Копыто, например! А что, ловелас еще тот?! И неутомимый любовник — мечта любой девушки (правда, по его личному утверждению).

Ну вот, старлей на часы мельком поглядывает — надо остальные места суточной службы посетить и строго проверить, а уходить не хочется, да?! Ну, так оставайся, дежурному по училищу потом убедительно наплетешь, что за неизвестным самовольщиком бегал полночи как собака Баскервиллей, но …не поймал! Но бегал! Долго бегал, старательно… Эх, всему учить надо…

Фу ты, наконец-то, девчонка взяла инициативу на себя — уломала таки его девица красная, чайку похлебать, твою то мать, старлей?! С таким то ухажером до самой пенсии в девках так и останешься?! Эх, старлей, старлей — позорище, одним словом! Вот Света — молодец и умничка, сначала чайку для продолжения приятного разговора и незаметного перевода зарождающихся отношений в более интимное русло! Учись, зелень!

Ага! В другой кабинет переходят, где чайничек на плитке стоит и печеньице в вазочке, это нам на руку. Правильно, сестричка, корми его с руки, и пока он горячим чаем давится, пару слов ласковых ему в уши, да еще и с глубоким взглядом и низким тембром голоса, как будто кошечка ласково-убаюкивающе мурлыкает! А когда офицерик попривыкнет и перестанет нервно вздрагивать от каждого стука чашки об блюдце, стремительную серию ошеломительно-страстных поцелуев в диафрагму и тащи его в ЗАГС, пока тепленький! Браво, Света! Уважаем достойных противников! Молодец девочка, так его!

Серега Филин для осуществления тотального контроля за «вероятным противником» незамедлительно переместился под окно помещения, где развернулось многообещающее чаепитие… Хотя, уже достаточно скоро по его довольному «уханью» (точно ночная птица филин) и восторженным возгласам «ёксель-моксель», можно было с большой долей вероятности предположить, что в комнате для «перекусов» развернулась не только процедура полуночного чаепития. Неужели, старлей наконец-то очнулся, вышел из «творческого ступора» и вспомнил, что он потомок славных гусаров?! Хотелось бы верить…

Ладно, целуйтесь пока! Милуйтесь на здоровье, давно пора! Серега за вами пока понаблюдает, уж простите, а мы в это время важным делом займемся — друга от приступа бронхиальной астмы надо спасать.

Лелик и я, как самые рослые, взяли тело Полимона как бревно для тарана вражеской крепости и, легко подняв на вытянутые руки, аккуратно вставили в открытую форточку (благо первый этаж медсанчасти не очень высокий). Гнедовский и Копыто старательно подстраховывали «драгоценное тело» начинающего «форточника» с двух боков, дабы наш дилетант-воришка Полимоша попал исключительно в нужное отверстие, аккуратно и без лишнего шума.

Санька Полимонов, оказавшись в комнате с лекарствами, быстро нашел нужный стеклянный шкаф, но не смог найти ключи от замка. То есть, ингалятор был фактически под носом (его было видно сквозь стекло дверцы шкафчика), но взять в руки было невозможно.

Пометавшись, некоторое время по комнате в поисках ключей курсант Полимонов, недоуменно развел руки в разные стороны, мол, не знаю, что делать дальше. А Филин тем временем прилип к окну, аж нос расплющился, и стекло запотело…

Сержант Гнедовский, поколебавшись пару мгновений, принимает решение.

— Полимон, выдави стекло! Только тихо.

Курсант Полимонов снял полотенце с вешалки над рукомойником и, плотно приложив к стеклу медицинского шкафа, начал осторожно давить. Дзинь! Стекло жалобно всхлипнуло и украсилось веером многочисленных трещин.

Валера Гнедовский посмотрел на Филина. Тот не отлипал от окна, обильно пускал слюну и не проявлял ни малейших признаков беспокойства. Наоборот, похоже, церемония чаепития за стеклом становилась все интересней и интересней. Комсорг даже расстегнул пару верхних пуговиц на гимнастерке и задвинул пилотку на затылок.

Видя такой неподдельный интерес к «обычному чаепитию», Витя Копыто со словами: «Я только одним глазком…», тоже прилип к стеклу своим носом рядом с комсоргом 45-го к/о курсантом Филиным. Судя, по тому, как азартно загорелись его глазенки, за окном действительно происходило что-то весьма захватывающее и многообещающее.

В это время, курсант Полимонов осторожно вытащил из медицинского шкафа большой осколок стекла треугольной формы и в образовавшееся отверстие просунул свою изящную ручку. Извлекая ингалятор с нужным лекарством, Санька показал его нам.

— Этот?

Гнедовский утвердительно кивнул. Саня Полимонов сунул баллончик в карман галифе и аккуратно вставил осколок стекла на место в дверцу шкафа. Завершив нехитрые манипуляции, «форточник-любитель» залез на подоконник, но впопыхах наступил сапогом на штору, которая сразу же оборвалась, причем вместе с карнизом. Вешать все это на свои законные места, у коротышки Полимончика не было ни времени, ни подходящего роста, поэтому он панически округлив глаза, скоропостижно юркнул в форточку и тут уж его приняли наши заботливые руки.

Приложив общее усилие 4-х человек, мы с величайшим трудом оторвали курсантов Филина и Копыто от «интересного» окошка. Причем, Копыто отрывали уже впятером, включая присоединившегося к нам Серегу Филина. Что характерно, Витю Копыто оторвали от окна чуть ли не с металлическим отливом, который «намертво» приколотили строители медсанчасти снаружи оконного проема, в момент постройки самого здания.

Пока мы бежали в сторону родной казармы, Витя Копыто все порывался вернуться к окну медсанчасти, «буквально на одну секундочку»…

Самое любопытное и смешное, что церемонию «вечернего чаепития» не смогли потревожить ни звон разбитого стекла, ни треск рвущихся штор, ни грохот падающего карниза. Очевидно, чай неблагоприятно действует на слух, уши закладывает, не иначе…

У входа в расположение роты, возле тумбочки дневального, нас встретил внешне спокойный старшина Игорь Мерзлов, но было понятно, что его нервы тоже «на взводе» и он искренне переживает за курсанта Чернухина.

— Все в порядке?!

— Ага, почти… наследили самую малость…

— Слушайте сюда все! Если начнется шум, крики, опознание, дамочка из медсанчасти естественно Валерку Гнедовского узнает! Сержант и все такое. Может еще Филина и Копыто с перепугу подтянуть?! Полимон, Симон и Лелик, вообще не засветились! Их никак не зацепишь. Ничего, в любом случае отобьемся. И вообще, все это неважно, главное лекарство добыли! Если что, всем идти в глухую несознанку: «Я — не я! Лошадь не моя!», а я подтвержу, что после вечерней поверки никто никуда из казармы не выходил. Все, вопрос закрыт, пошли к Чернухину!

Личный состав 4-й роты уже отбился и крепко спал, за исключением 45-го классного отделения. Все парни встревожено кучковались возле кровати Алексея Чернухина, которому было совсем «кисло». Парень дышал очень натужно и с громким свистом. Даже в полумраке спального помещения, с тусклым фонарем дежурного освещения было отчетливо видно, что каждый вдох и выдох дается ему с огромным трудом.

Санька Полимонов протянул Чернухе баллончик ингалятора и тут же испуганно ойкнул. Оказывается, он сильно порезал руку стеклом, но в горячке «операции» даже не заметил своей раны. Увидев кровь, текущую тонюсенькой струйкой из под манжета рукава гимнастерки, Полимон заметно побледнел, у него предательски подкосились ножки. Старательно отвернувшись от своей кровоточащей ранки, Полимончик сразу же рухнул на ближайшую табуретку (курсант Полимонов патологически не переносил вида крови см. «Экстрасенсы»).

Лешка схватился за ингалятор и, жадно сделав несколько длинных «пыхов», через некоторое время откинулся на подушку и блаженно прошептал с отчетливой дрожью в голосе.

— Живу! Отпускает! Спасибо ребята!

Старшина Мерзлов, присев на краешек кровати курсанта Чернухина, тихо сказал.

— В первое же увольнение пойдешь в город, купишь целый ящик этой дряни и передашь её мне на хранение. Запру в каптерке, и буду самолично выдавать тебе по мере надобности. Только возьми много, чтобы до самого выпуска из училища хватило!

Леша Чернухин блаженно улыбался, но старшину нашей роты уже не слышал. Он крепко спал.

— Спи-спи, дружище! Намучался, бедолага. Спи, набирайся сил.

Игорь Мерзлов заботливо поправив одеяло на кровати Чернухина, осторожно вытащил ингалятор из его руки и положил рядом — на прикроватную тумбочку. При этом он обратился к сержанту Гнедовскому.

— Валера, завтра не поднимай его на зарядку, пусть лишний часик подремлет. Сколько ж силенок за эти два дня растерял, дурачок…

Затем, старшина, посмотрел на «истекающего» кровью и почти бездыханного Полимошу, который тонко балансировал на грани обморока и ускользающего сознания лишь на остатках своей силы воли, и с улыбкой промолвил.

— Тащите зеленку и бинт из аптечки, реанимация 4-й роты продолжает свою работу… Давай сюда руку, герой!

p. s. Справедливости ради, стоит особо заметить, что дежурная медсестра Света, обнаружив исчезновение ингалятора (после окончания чаепития, естественно) не подняла истеричный шум и не поставила в известность руководство медсанчасти в частности и командование училища ВВС в целом о выявленном факте хищения дефицитных мед. препаратов, несмотря на разбитый медицинский шкафчик, наличие четких следов курсантских сапог на белоснежном подоконнике, оборванные шторы и свежие капли крови на полу и оконном стекле…

Спасибо тебе девочка! И старлею Мартынову — помощнику дежурного по училищу ВВС тоже отдельное и персональное спасибо!

p. s. На выпуске из училища ВВС, будучи молодыми лейтенантами, мы (Чернуха особенно) хотели преподнести этой медсестричке букет цветов и попросить извинения, но не успели этого сделать, т. к. молодой врач Светлана Мартынова — жена капитана Мартынова (того самого бывшего старлея), как и положено верной и любящей жене уехала со своим мужем к новому месту службы.