32. Экстрасенсы

32. Экстрасенсы

Первая половина самоподготовки закончилась. Основные задания по урокам и учебные материалы были проработаны. Личный состав 45-го классного отделения плавно переходил к решению личных, но не менее важных и неотложных дел, а именно — письма на родину, чтение художественной литературы, карты, домино и сон. Кому чего, по необходимости. Те ребята, кому было лень заниматься всеми вышеперечисленными делами, вяло обсуждали недавние события, оставившие в их памяти неизгладимые и яркие впечатления. Киевлянин Лелик сложил зимнюю шапку вдвое и пытался принять удобное положение, пристраивая получившуюся конструкцию под свою голову. Попутно, он упражнялся в остроумии на Викторе Копыто.

— Витек! Тебя на витамин «Це» не тянет? А то у меня в планшетке гарная цибуля завалялась.

Копыто моментально перестал дремать, завелся с пол-оборота и начал эмоционально оправдываться.

— Ну, писец! Теперь, до конца моих дней не будет покоя. Лелик, я прошу тебя слезно! Не надо хватать меня за «невры»!

— Может, за «нервы»?! Чего ты заводишься?! Все видели, не отвертишься. Зачавкал цибулю. Сам зачмокал, лично, один, без ансамбля, в одно лицо. Это вежливый вариант. А попроще — в одну харю, аж причмокивал от удовольствия! Нет, чтобы друзьям и товарищам предложить. Поделиться апельсинчиком, спасти, так сказать, от возможной цинги и авитаминоза, нет! Схомячил прямо с шелухой! Жадина жлобская! Все, ненавижу тебя, а ну отсядь от меня немедленно и койку в казарме передвинь, противный.

В разговор вклинился, разгадывающий кроссворд, комсорг Филин.

— Кто знает? Ценный пушной зверек, обладающим носким и практичным мехом, живет в норах у воды, питается рыбой, семейство грызунов, 7-мь букв.

Все, кто еще не заснул, задумались. Первым отозвался Копыто.

— Мандатра.

Курсанты отвлеклись от своих насущных дел и дружно заржали, некоторые, даже взахлеб. Филин, делая запись в кроссворде, невозмутимо прокомментировал.

— Мандатра — это в другом месте пушной зверек. У твоей очередной подруги под юбкой, например. Неверно, тем более что в «мандатре» 8-мь букв. Правильный вариант — ондатра.

Тем временем, приняв удобную позу, Лелик продолжал глумиться над курсантом Копыто.

— Витек, а ты вообще, чего-нибудь помнишь из того, что на сцене с тобой Чебурашка тот вытворял?

— Смутно, а что?!

— А ты помнишь, как собачкой был, за апортом бегал, ногу задирал, когда на стойку микрофона мочился и Пиночету сапоги лизал?

— Врешь!!! Не может быть!

— А ты откуда знаешь, что не может?! Ты же не помнишь ни хрена! А как Зайчику в любви признавался и пытался его изнасиловать прямо в зале, тоже не помнишь?! Тысяча человек офигела от происходящего и помнит, а ты не помнишь?! Лейтенант Зайчик, до сих пор от тебя шарахается, в роту боится зайти. Уж очень активно ты его домогался, ели оттащили! Впятером держали, пока ты ширинку на себе рвал.

Лелик незаметно для Виктора, подмигнул ребятам, призывая подыграть. Копыто был в ужасе. Все утвердительно загалдели, Витя густо покраснел.

— Охренеть!!! Ну, попал?!! Блин, этот «экстра-секс» сраный всю жизнь испоганил. Позору, до самого выпуска. Встречу в городе, в увольнении, вот отыграюсь. Сука!!!

Лелик не унимался, продолжая подтрунивать и травить Виктора.

— И как же, ты отыграешься, милый? Ботинки ему языком почистишь, что ли?! Или в кино бесплатно сводишь, а потом верхом на шею свою посадишь и до «помидорного» училища домчишь быстрее ветра?! Дурень, чтобы с таким Чебурашкой справиться, самому надо экстрасенсом быть, магом и чародеем. Не хухры-мухры, понимать надо. Иначе, он об тебя ноги вытрет, а ты еще ему спасибо скажешь!

— Да я, его! Я, чтобы все знали, тоже был «экстра-сексом», только давно, раньше, в школе.

Все ребята с нескрываемой жалостью посмотрели на Витю. Спасая свою посрамленную репутацию, Копыто ударился в неприкрытую ложь. А такое, в мужском коллективе не приветствуется. Витя, сознавая пагубность выбранного пути, не сдавался.

— Не верите? Да я, раньше, любого мог усыпить! Да! Любого! Мы так в пионерском лагере делали! По ночам, когда вожатые бухали!

Тут не выдержал сержант Валера Гнедовский, он резко повернулся к Виктору и пренебрежительно спросил.

— Ну, и как?

— Я сейчас точно не помню…

Гнедовский пожал плечами, презрительно окинул взглядом заюлившего Виктора и продолжил.

— Что и требовалось доказать. Мандатра ты, Виктор, язык у тебя без костей и голова мягкая. Трепло!

Такого пренебрежения от своего кумира, Копыто просто бы не пережил, он истошно завопил.

— Вспомнил!!! Кто-нибудь должен встать в полный рост и сделать вперед десять наклонов. При этом он должен очень глубоко дышать. На десятом разгибе, надо подойти сзади и обхватив его двумя руками, сильно сдавить под нижними ребрами. Вспомнил!!! Там диафрагма есть, ее и надо сильно давить. Очень сильно! Человек сразу засыпает. Вот!

— Врешь, только что придумал.

— Точно говорю, давай проверим?!

— Давай, но если не уснешь, челюсть сломаю.

— А, почему мне?!

— Потому, что тебе!

Такая перепалка продолжалась бы еще долго, и неизвестно во что бы переросла и чем бы закончилась. В спор вмешались остальные ребята. Все загалдели. Кто-то что-то на эту тему слышал, кто-то даже, якобы принимал участие. В результате, решили немедленно провести опыт по практическому гипнозу — такой небольшой экстрасенсорный сеанс. Исключительно, с научной точки зрения. Где был наш разум, непонятно?!

Для чистоты эксперимента и получения правдоподобного результата, независимого от заинтересованных сторон, распределили обязанности и разграничили степень участия каждого курсанта.

В итоге, Витьке Копыто досталась роль главного консультанта проекта. Гнедовский, не веря Виктору, настоял, чтобы роль усыпляемого подопытного кролика исполнил именно он. Все проголосовали и утвердили единогласно. Имеет право. На должность главного сжимателя Валеркиных ребер, после проведения им дыхательных упражнений, назначили мощного Лелика.

Долгожданный момент перехода от теории к практике наступил и эксперимент начался. Сержант Гнедовский выходит на свободное место в учебной аудитории, расставляет свои ноги на ширину плеч и старательно глубоко дыша, начинает совершать энергичные наклоны вперед своим тренированным телом. Комсорг Филин громко отсчитывает число повторений. Все видят, что Витя Копыто заметно нервничает. На кону стоит его репутация.

— … Девять! Десять! Лелик!

Киевлянин Лелик, который все это время находился позади Гнедовского в состоянии полной боевой готовности, в нужный момент, обхватывает его своими могучими руками поперек живота. Он сцепляет свои мощные руки в замок и, отрывая Валеру от земли, с чудовищной силой давит в подреберное пространство. Все присутствующие явно услышали хруст ребер несчастного Валерки. Гнедовский, поднятый под потолок и зависший в крепких объятьях здоровенного киевлянина, начинает отчаянно вырываться.

— Все, не получилось! Поставь скорее! Пусти, чертяка здоровенная, ребра сломаешь! Опусти на землю, Геросракл киевский!

Лелик мягко ставит Валерку на пол и осторожно разжимает нежные и могучие объятья. Все разочарованы. Копыто разочарован больше других, он уже приготовился начать оправдываться, как происходит следующее.

Внезапно, у Гнедовского подкашиваются ноги, закатываются глаза, и он бесформенным мешком валится на пол, попутно ударяясь головой о кромку стола. При этом его голова от удара об стол неестественно дернулась и, Валерка бездыханным телом распластался под соседним столом.

Все ребята, на время оставляют удрученного неудачей Витьку Копыто в покое и поворачиваются к неожиданно упавшему Гнедовскому. Лелик, посчитав, что Валерка решил по каким-то причинам подыграть Виктору Копыто, подходит к неподвижно лежащему под столом Гнедовскому и, толкая его в зад кончиком сапога произносит следующее.

— Ладно, проехали, кончай придуриваться, вставай.

Видя, что Гнедовский увлекся процедурой подыгрывания, и его тело желеобразно покачивается под воздействием сапога, киевлянин наклонился, чтобы помочь Валере подняться с пола. Вдруг Лелик резко отшатнулся, он побледнел и молча вытянул руку с оттопыренным указательным пальцем.

Я быстро присел на корточки возле лежащего под столом Валеры Гнедовского и сразу увидел лужицу черно-багровой крови, которая очень медленно расползалась по полу.

— Аааааааах!

Позади меня раздался грохот падающего тела. Я обернулся и увидел лежащего на полу в бессознательном состоянии курсанта Полимонова. «Замечательно! До окончания самоподготовки полчаса, а в активе имеем два трупа, один из них — сержант Гнедовский!», — пронеслось у меня в голове.

— Ребята, шевелись, чего замерли! Кто-нибудь, заприте дверь. Не хватало еще, чтобы зашел дежурный преподаватель. А у нас тут действующий филиал городского морга.

Все забегали и засуетились. Надо отметить, что благодаря военному училищу мы научились мгновенно мобилизовываться в самых непредвиденных ситуациях, быстро соображать, а еще — быстро и качественно работать.

Кто-то из ребят зафиксировал входную дверь, просунув ножку стула в дверную ручку. Серега Филин открыл окно и сгреб в руку снег, который лежал на отливе. Выдвинули стол и положили на него курсанта Полимонова, расстегнули ему воротник гимнастерки и засунули во внутрь хорошую порцию снега. Также снегом обильно посыпали на лицо, растерли виски и уши.

Вторая импровизированная бригада трудилась над реанимацией Валеры Гнедовского. Его осторожно вытащили из-под стола и аккуратно протирали рану на голове, промакивая кровь носовыми платками, чтобы оценить степень повреждения и реально оценить ситуацию для разработки правильного алгоритма наших дальнейших действий.

Курсант Полимонов пришел в себя, немного порозовел и слабо промямлил.

— Вида крови не переношу с детства, поймите правильно.

Он повернул свою голову в сторону Гнедовского и, увидев багровую лужицу крови на полу, под столом на котором лежал Валера, жалобно охнув, Полимонов закатил помутневшие глаза и опять выключил свое сознание. Так, с одним уже понятно, жить будет! Сачок! Симулянт! Дизертир!

— Андрюха! Яровой, будь ласка, возьми ведро и замой кровь, а то Полимона регулярно теряем!

Даже в такой далеко непростой ситуации находилось место для шуток. Курсант Яровой пулей полетел в туалет за ведром и тряпкой. Оставив Филина с запасом снега приводить в чувство Полимонова, все обступили безнадежного Гнедовского, который вообще не реагировал ни на что. Зрачки его глаз закатывались, но на свет реагировали однозначно, сердце билось ровно и ритмично, дыхание было устойчивым. Ранка на голове была неопасная, просто при падении и сильном ударе о кромку стола Валера рассек кожу в районе виска на участке полутора сантиметров. Кровь на ране уже свернулась и сама рана, по всей видимости, опасности не представляла.

Лицо Гнедовского старательно обтерли влажными носовыми платками, и он выглядел просто образцово. За исключением одной маленькой закавыки — Валера был без сознания. Но если честно складывалось такое впечатление, что парень просто крепко спит. Спит, хоть из пушки стреляй!

Все замолчали и задумались. В наступившей тишине было слышно, как стучат зубы у курсанта Копыто. Виктор отбивал азбуку Морзе.

— Витя, перестань клацать компостером! Колдун сраный, экстрасенс пионерский!

— В-ам хо-ро-шо, а ме-ня то-ч-но по-са-дят!

— За что?

— За у-би-йст-во. Э-то же я в-се при-ду-мал!

Тут неожиданно подключился молчавший Лелик. Он бережно поддерживал голову Гнедовского в максимально удобном положении.

— Меня тоже посадят.

— А тебя за что?

— Копыто придумал, как Валерку убить, а я тупо выполнил.

— Тогда и Филина посадят, он команды давал, как душить.

— Так, стоп! Тогда, нас всех посадят. Мы все тут при чем. Кто-то кровь замывал, кто-то орал громче всех, кто-то подначивал и провоцировал, кто-то голосовал. Хорошая компашка получается, господа экстрасенсы. Сержанта Красной армии укокошили, причем вступив в предварительный сговор всем личным составом отделения, да еще с привлечением «черной магии» и потусторонних сил. Приехали! Это срок. Прямо к Чебурашке и пойдем под его охрану, заодно и квалификацию подтянем. Усыплять мы уже научились, а вот с пробуждением пока хреновато. Недоработочка вышла. Да плюс еще и довесочки незапланированные получаются — в виде трупа Полимона. Как он там кстати, дышит?!

— Дышит. Андрей, вот еще пятно на полу, замой пожалуйста. А то Полимон из комы никогда не выйдет!

И тут заговорил Валера Гнедовский, но заговорил еле слышно, не открывая глаз, прямо во сне.

— Вода. Почему у меня в ухе вода?!

Все обступили Гнедовского, даже Филин бросил Полимона и метнулся к окну за новой порцией снега.

— Валерочка, дорогой, открой глазки. Это не вода, это кровь у тебя в ушке. Натекла туда. Ты головушкой ударился, помнишь?

Гнедовский продолжая спать, понемногу все активнее включался в разговор. Похоже, он находился в каком-то пограничном психическом состоянии, которое по-умному называется — транс.

— Не помню. Если бы я ударился, было бы больно, а мне не больно. Мне очень хорошо. Мое тело легкое и послушное. У меня ничего не болит. Впервые, ничего не болит. Так приятно.

Тут неожиданно активизировался Виктор Копыто, он растолкал всех курсантов и приблизился к Гнедовскому. Витька принял гордую позу и выдал следующую тираду.

— Ага! Заработало! Я говорил! А вы не верили?! Нате! Вот получите. Его сейчас можно о чем угодно спрашивать. Он только правду скажет. Я по телеку видел. Он же сейчас, как зомби из африканской Замумбы, прости господи. Давайте, что-нибудь заветное и секретное спросим? А?! Все расскажет как миленький.

— Витя, исчезни придурок! Если такой умный, давай разбуди его. Он нам вменяемым нужен. Какой прок если он таким овощем останется. Достаточно в отделении одного дебила.

— Кого?

— Тебя, олигофрен-самоучка!

Копыто обиженно надул мясистые губы и отошел на второй план. Беседы со спящим Гнедовским продолжились. Испробовали всё и все, от ласковых уговоров, до строгих команд.

— Валерик, ты глазки открывай, хватит нас пугать, поспал и ладушки, в роту пора идти, скоро на ужин. Ну, давай, солнышко, давай маленький, откроем глазки. Сержант Гнедовский встать! Рота подъем, 45-ть секунд, время пошло!

Валера Гнедовский немного оживился но, тем не менее, глаза так и не открывал.

— Хочу сесть.

— Давай сядем, сейчас сядем, обязательно сядем, тьфу, чур, меня, чур! Давай «присядем», садиться нам нельзя Валерик, нельзя нам в тюрьму, ты только глазки открой. А?!

Сержант Гнедовский с нашей помощью сел, и понемногу начал открывать глаза — сначала чуть-чуть, потом больше. Его сознание медленно, но прояснялось. К нам постепенно возвращался наш привычный Валера Гнедовский, все вздохнули с облегчением. Минут через десять, сержант полностью пришел в себя.

В сопровождении Лелика и заботливо суетящегося Копыто, Гнедовский сходил в медсанчасть, где наплел историю о том, как поскользнулся на лестнице и ударился головой о перила. Дежурный врач сделала вид, что поверила в эту сказку и поставила ему две металлические скобки, стянув рассеченную кожу. Завершив процедуру, она попросила быть впредь осторожней и настоятельно рекомендовала держаться от подобных неприятностей подальше. Валера клятвенно пообещал и сразу максимально отодвинулся от Виктора Копыто, который нежно поддерживал своего кумира под руку.

Мы, тем временем, приведя учебную аудиторию в относительный порядок после серии наших научно-шарлатанских изысканий, выходили в коридор. Так получилось, что я выходил последним. Передо мной на подгибающихся от слабости ногах шел недавно очнувшийся, но еще до конца не пришедший в себя, курсант Полимонов, который был белее мела. Остановившись в дверном проеме, он обернулся в аудиторию. Его мутный взгляд бессмысленно скользнул по классу и остановился на столе, о кромку которого ударился Валера Гнедовский. На торце этой кромке запеклась маленькая капелька крови. Наводя чистоту и приводя помещение в порядок, мы не заметили эту капельку и не замыли ее.

Полимон тяжело и обреченно вздохнул, закатил глаза «под образа» и, хаотично хватаясь руками за воздух, в очередной раз загремел в глубокий обморок. Реанимационные мероприятия продолжились.