Глава 243.
Глава 243.
"…Если желаешь жить мало-мальски человеческой жизнью и желаешь расширять, углублять, возвышать ее и делать все напряженнее и напряженнее,– не говорим во имя общего, а даже своего собственного счастья,– знакомься с книгами, с возможно большим числом их, приобретай знания…" – писал великий знаток книги Н. А. Рубакин (Рубакин Н. А. Среди книг. М" Наука, 1911, т. 1. С. 1, 6, 7, 12).
Даже если книги художественно совершенны, для меня они не существуют, если… Я не могу принимать полуправду, треть правды, всю эту условную правду.
На мой взгляд, настоящее чтение – это суд над собой, его не все выдерживают. Книги такого рода мучительно медленно и остро проходят через меня – и не проходят, а проникают в глубины "я".
Жестко, бессердечно ровно они выводят мне мой истинный портрет, мои истинные чувства, картину времени и общества.
Я откладываю книгу после каких-то нескольких страниц – они заполняют весь объем мыслей и чувств, больше разум и плоть принять не в состоянии. Иногда возможен прием всего нескольких строк в несколько дней.
И снова читаю – не читаю, а приколачиваю себя к доске.
Для меня чтение –это всегда суд над собой…
Книгу может прочесть каждый, но прочтет ли?
Книга открывается не каждому. Прочитать и подняться на уровень заложенных в ней идей и чувств – совсем разные вещи. К чтению следует быть подготовленным. Следует быть подготовленным к этому воспитанием, образованием и культурой.
В отношении Рубакина к книге и слову вообще есть все то, что я испытываю. И прежде всего – любовь к творимости книгой новой действительности, книгой и через книгу. Всю жизнь я живу среди книг, обязан им всем и хочу сказать им слово нежности и благодарности.
Когда мне дают интересную книгу, о которой я прежде не знал, а она оказывается выше меня, я испытываю мощный и светлый прилив чувств.
И впрямь, неужели эта книга – моя?! Неужели она всегда будет раскрыта передо мной?!
"…"История тоже делается людьми, и деятельная личность не может не иметь в ней значения" (Рубакин цитирует Г. В. Плеханова.-Ю. В.). Книжные богатства тоже созданы людьми, существуют для людей, оцениваются людьми. И каждая отдельная книга, и все они вместе взятые, все книжные богатства человечества, вся литература, в самом широком смысле этого слова. Исходя из этого, мы прежде всего должны понять и помнить, что как суббота существует для человека, а не обратно, так и книга тоже существует для человека… Любовь к книге ради книги не должна существовать. Можно любить книгу, лишь поскольку любишь человека – отдельную человеческую личность и человечество, совокупность их. Жалости достойны те любители книг, книголюбы, книгоеды, которые, забывая человека, любят книгу ради ее самой, забывая, что живая сила человеческой мысли и чувства, в ней кристаллизованная, только тогда проявляется как сила, когда вселяется в человека снова…
…Я, личность,– судья всякой книги, и только я могу решить, что ты мне даешь или можешь дать, и в рай или в ад кромешный ты стремишься превращать те условия, в которых я живу в настоящее время. От твоего, книга, ответа, который я сам же себе прочитаю, то на строках, а то и между строк, зависит всецело,– я друг или враг твой. Отсюда следует: критерием всякой книги, пробным камнем ее всегда была, есть и будет личность человеческая…"
Именно так: не стоит забывать, что человек может чувствовать гораздо больше всех десятков, сотен тысяч страниц. Книги нужны не только чтобы учить и образовывать нас или доставлять радость, но и для того, чтобы оттачивать, обнажать в нас то, чем наделила природа и что томится, просится в жизнь. Люди истинны, а не книга. Не ты, книга, а ты, человек, выше и лучше книги; пусть не всегда, но ты несешь в себе способность к преобразованию; ты всегда можешь стать новым смыслом, взлетом новых чувств…
Н. А. Рубакин в 1887 году окончил с золотой медалью физико-математический факультет Петербургского университета. Продолжая дело своей матери – заведование библиотекой, предоставленной в общественное пользование,– он посвящает жизнь книгам. В библиотеке Рубакиных работают Г. В. Плеханов, В. И. Ленин, Н. К. Крупская, Л. Мартов… Это не та библиотека, где .господствуют чиновники, заперты книги, недоверие, волокита с документами, разрешающими доступ к книге, где над всем око власти.
Это чиновничество, вечно знающее, что нужно и не нужно подданным царя, с их идеалом и практикой, иссушающими любое живое дело. Это подлинное равенство всех в рабстве… Вряд ли сыщется характеристика похлеще для чиновничьей бюрократии и в то же время доказательно-убедительнее, чем Герцена из романа "Былое и думы": "…какое-то гражданское духовенство… сосущее кровь народа тысячами ртов, жадных и нечистых. Это грязное подземелье, в котором куются судьбы русского народа".
Разве терпимы для царя и вольная библиотека, и вольные книги, и свободные речи? Разве не дерзость – иметь свое мнение? Разве понятие "патриотизм" не превращено здесь в пугало для свободы и не служит для узаконения бесконтрольной власти казней над любой независимостью и любым независимым?..
Против Рубакина "принимают меры". В 1907 году он эмигрирует в Швейцарию. Он живет долгую, исключительно плодотворную жизнь – 85 лет. Правда, в стороне от бурь, которые потрясают Родину. В 1946 году, после смерти, его библиотека – восемьдесят тысяч томов (отборные тома – сгусток национальной и мировой мысли),-согласно завещанию, была передана из Швейцарии в Государственную библиотеку СССР имени В. И. Ленина (Волей случая я познакомился с сыном Н. А. Рубакина – в ту пору уже глубоким стариком. Сын прожил пеструю, временами буквально каторжную жизнь, о которой оставил воспоминания (Рубакин А. В водовороте событий. М., Изд-во социально-экономической литературы, 1960).
"…Если истина действительно страшная сила, так именно благодаря своему соответствию с фактами жизни и с интересами большинства, то есть трудящихся классов. Сравнительно с книгой, сеющей ложь, книга, сеющая истину, действительно представляет собой страшную силу… Еще многие тысячи лет назад книга в руках лучших представителей человечества сделалась одним из главных орудий их борьбы за истину и справедливость, и именно это орудие придало этим людям страшную силу…"
Что такое страх перед книгой, гонения и запреты книги, как не публичное признание запрещающими своей неправоты, преступности всего дела?..
Я всегда искал книги, которые не только насыщают потребности в знаниях, чувствах, понимании жизни, но наделяют желанием быть сильным. Нет, не силой мускулов. Быть сильным знанием, а самое главное – силой справедливости, неразмываемостью в этой силе.
Знать и выдерживать закон своей жизни.