Глава 20.

Глава 20.

На банкете Эшмэн нашел меня, пил водку и твердил, что здесь, в Варшаве, "прима – Власов, но Рим – Власов ноу прима".

Большим пальцем он показал, где встанут американцы на пьедестале почета и где – я. Подошел Хоффман, чокнулся и в своей обычной манере, не меняя выражения лица, отбубнил:

– В Риме у нас будут четыре золотые медали. Сколько я ни подсчитывал, мне не выпадала ни одна. Хоффман сказал:

– Ты хороший парень, но в Риме разберемся,– оглядел зал и длинно зашагал к столу президента Международной федерации финна Нюберга. Там же стояли польские должностные лица, Джонсон и вице-президент Международной федерации француз Жан Дам. Последний говорил темпераментно – глаза крупные, выпуклые, в прожилках, жесты несколько бесцеремонные.

– Вот это дело,– ухмыльнулся Эшмэн и вдвинул между тарелками непочатую бутылку водки.

– Голова гудит, скорее бы закруглялись,– сказал Богдасаров.

Я не подошел к Брэдфорду, а он к нам.

Радости – большой радости победы – не было. Чем дотошливей старался разобраться в себе, тем явственнее приходило понимание того, что для всех я всего лишь победитель чемпионата. Но первенство в силе за мной не признается. И я уже догадывался почему: между мной и победой – Эндерсон. У Эндерсона – сила, Эндерсои и внешне несокрушим. Лишь за такими будущее, уже доказано. А я?..

Богдасаров по обыкновению пил минеральную воду. Глаза ввалились, тени по щекам. Отсоревновались вместе.

Зачитывают итоги.

Золотые медали чемпионов мира: легчайший вес– Владимир Стогов (СССР), полулегкий вес-Исаак Бергер (США), легкий вес-Виктор Бушуев (СССР), полусредний вес-Томас Коно (США), средний вес– Рудольф Плюкфельдер (СССР), полутяжелый вес– Луис Мартин (Великобритания), тяжелый вес-Юрий Власов (СССР).

Серебряные медали у наших Евгения Минаева (полулегкий вес), Федора Богдановского (полусредний вес) и Аркадия Воробьева (полутяжелый вес).

В Варшаве Коно закончил счет своим золотым медалям, навечно став восьмикратным победителем чемпионатов мира (с учетом олимпийских побед).

Командное первенство за сборной СССР – 43 очка. Второе место у сборной Польши – 29 очков. Сборная США с 22 очками впервые после второй мировой войны отвалилась на третье место.

Назвали мое имя. Вернулся с двумя хрустальными вазами – призы за победу на мировом и европейском турнирах. Первенство мира являлось (и является) таким соединенным турниром.

Эшмэн кивает на полуведерную вазу – приз за победу на чемпионате мира: "Лей водку, емкая посуда".

Звучат новые имена. Памятные подарки, грамоты, жетоны – руководители спорта награждали друг друга.

Свет в зале притушен. Все держатся тесными национальными кучками. Многие улетали в ночь – и торжество катилось на скоростях…

Эшмэн трепанул меня за шею и двинул к своим.

А я вдруг вымерил себя глазами соперников. Они не чувствовали себя слабее. Я дал им несомненное превосходство. Я дрогнул. Отыгрыш явился актом отчаяния. По их разумению, при более плотной конкуренции я не выстою. Да и не видели они во мне мускульного колосса. Откуда взяться новой силе, где запас? И как же щупл я в сравнении с любым из "медальных" атлетов! Не люди – кряжи! Даже Шемански – выкованный, энергично определенный в движениях, напористый. Но главное – я ненадежен. Спасся лишь удачными попытками в толчке.

Не набрал, а сляпал эти самые 500 кг, будучи начинен силой, готовый утяжелить всесоюзный рекорд Медведева в сумме. Чувствительно отозвалась эта неудача на ярости столкновения за золотую медаль в Риме, через год.

Побаливали набитые мышцы. Жестокость схватки потрясала. Победа не принесла веры. Но я таил и другое.

Я знал способность своих мышц к изменению, отходчивости от нагрузок. Знал: у меня сильные ноги. Только Эндерсон мог посрамить меня в силе ног. А ведь я в отличие от всех атлетов еще не работал над силой. До сих пор учился – окончил одну из славнейших академий страны. Учение не увязывалось с тренировками, не щадило силу. И потом, постоянные перерывы на месяцы для прохождения практики по будущей специальности. И при всем том я завершил инженерное образование и стал чемпионом мира. И это без послаблений в занятиях. Следовательно, запасы силы порядочны, если я победил, даже не приступив толком к их разработке.

Характерная черта подобных приемов – стремление побыстрее сплавить гостей. Насколько горячи и ожесточенны спортивные схватки, настолько черство-пусты эти банкетные торжества.

Служебным автобусом мы вернулись в гостиницу. Я отнес вазы и грамоты в номер и вернулся на улицу. Почти до утра бродил. Новые улицы, новые дома, остовы домов. Места, где могли рухнуть, ограждали заборы. И ни фонарей, ни огней. Уже в десятке метров над головой в дождливом мраке растворялись дома. К утру посвежело. Тепловатый, угольно пахучий воздух полегоньку смывал балтийский ветерок.

После выступления не сплю.

Я очень возбудим. Немало спортсменов возбуждают себя искусственно: кто сверхкрепким кофе, кто еще чем, а мне понадобилось несколько лет выступлений на большом помосте, прежде чем научился превращать возбуждение в расчетливую ярость