1971

1971

1 января Москва

Давно не делал никаких записей. Все настроение какое-то неудобное для мозговых упражнений. Был в Ровно у Феди Рыкалова. Прожил неделю. Провел ее как-то бессмысленно.

Съемки мы начнем, наверное, не раньше середины февраля, и до этого времени много придется бездельничать. Нам надо с Юсовым поговорить о будущих съемках Зала заседаний.

Наумов говорил, что он будто бы разговаривал с Демичевым насчет «Рублева» и его выхода на экраны. Тот его успокоил. После съезда, видимо, фильм выйдет.

Если будет разговор все-таки с итальянцами насчет «Иосифа», я буду себя чувствовать несколько неуверенно. Как ставить Манна? Это невозможно, очевидно.

2 января

Очень хочется, наконец, начать съемки.

6 января

Читаю стенограммы обсуждения материала по «Рублеву» в связи с подготовкой выхода «Рублева» на экраны. Тут много занятного. Вот первая папка. Дата 19 января 1966 г. Кое-что есть смысл выписать. Кребс В. М.: «… Из того нового, что предлагается, есть ряд новых сцен, которые мне очень понравились, и по-моему, они улучшают картину, и стоит за счет того, чтобы сжать что-то, вставить сцену убийства кота» (!?).

8 января

Сегодня меня вызвал растерянный Романов. Посол в Париже прислал телеграмму с тем, чтобы Романов переговорил со мной и чтобы я в результате этих переговоров отказался (официально) от премии, которую присудили мне французские критики (только что). Дело в том, что председатель этой организации м-м Вульман, по словам посла и Романова, сионистка и ведет пропаганду против СССР (?!). Я ему порекомендовал просто отмежеваться молча. Не реагировать на премию. Козырев — (зам. министра ин. дел) того же мнения. Но беда в том, что Романов хочет поговорить с Демичевым на эту тему. Надо будет в случае чего иметь в виду, что премию дает не Вульман, а французская критика.

31 января

В пятницу впервые был у нового директора — некоего Сизова Николая Трофимовича. Пока ничего не понял. Он хочет на этой неделе поговорить со мной насчет «Соляриса». О чем бы это?

Прочитал «Одиссея 2001» Кларка. С отрубленным концом. В заключение И. Ефремов объясняет причины, по которым «отсечен», как он пишет, конец. Я возмутился и написал письмо в редакцию. Результатов, конечно, не будет никаких. М. б., только неприятные.

11 февраля

Вчера вернулся из Ялты, которую всю занесло снегом. Ветер страшный. Очень холодно. Трудно ездить на выбор натуры в такую погоду. Особенно по крымским дорогам. Ничего подходящего не нашли. А из-за сегодняшнего худсовета по 1-му варианту «Ариэля» я вынужден был оставить в Ялте Юсова и Гаврилова и вернулся в Москву.

Есть идея пригласить на роль Хари одну финскую актрису.

17 февраля

Очень соскучился без Ларочки — поехала в деревню хлопотать насчет материала для восстановления дома. Застряла она там из-за нашей российской безалаберности. Все ей обещают помочь, но болтуны страшные. Время — что им! Трепачи.

А когда Ларочки нет, у меня всегда неприятности. Пошел в Дом кино — напился и подрался с В. Ливановым. Ни он, ни я не можем выйти из дома — друг друга поласкали. На другой день звонил он мне — извинялся. Видно, сам начал. Я-то ничего не помню. Вот что бывает, когда нет долго Ларочки.

Андрюшка — ангел.

Соскучился о Сеньке. Ира обманула — не ответила мне на письмо, как обещала по телефону. Был у нас разговор насчет меня и Сеньки. Вернее, письмо мое, а потом разговор.

Кончили сценарий для экспериментального объединения. Он оказался для меня пригодным только. Сценарий — отличный. Не получается халтура. Начали мы с Фридрихом писать для денег, а кончили по большому счету. Так много не заработаешь. А писали так:

1. Составляли жесткий план. (На первом плане — я.)

2. Фридрих писал. Сразу. (Получилось не очень. Диалоги и прочие мелочи.)

3. Перед режиссерским вариантом я сам пропишу диалоги и все. (Фридриху не дам.)

При чем тут Беляев?

Скорее бы Ларочка возвращалась…

18 февраля

«Боязнь эстетики — первый признак бессилия».

(Записн[ая] книжка Достоевского по поводу «Преступления и наказания», с. 560)

«Главная мысль социализма — это механизм. Там человек делается человеком механикой. На всё правила. Сам (чем) человек устраняется. Душу живую отняли. Понятно, что можно быть спокойным — настоящая китайщина, и эти-то господа говорят, что они прогрессисты! Господи! Если это прогресс, то что же значит китайщина!»

«Социализм — это отчаяние когда-нибудь устроить человека. Он устраивает его деспотизм и говорит, что это самая-то и есть свобода!»

(Там же. О Свидригайлове, с. 556)

Как действуют на меня всякие дневники, архивы, «лаборатории». Удивительный стимул к работе.

Итак — «Ариэль» получился очень хорошо. Только, конечно, никому не рассказывать, о чем сценарий. А он:

1. О претензиях бездарных на творчество.

2. О величии простых дел (в нравственном смысле).

3. О конфликте внутри религии. Идеал рухнул. Без идеала жить нельзя, выдумать новый никто не в силах, а старый — рухнул (церковь).

4. О рождении прагматизма. Прагматизм не может быть осуждаем — ибо он стадия в состоянии общества. И стадия неизбежная. Возникшая в конце XIX — начале XX века. Нельзя осуждать жизнь. Ее надо принимать. Дело не в цинизме. Война 1914 года — последняя война с романтическим отблеском. Аналогия «Ариэля» с концом XX — началом XXI века. Суперпрагматизм в государственном масштабе, понятый обывательски. Потребительство.

5. Человек — игрушка истории. «Безумие личности» и покой социалистического порядка.

Давал «Ариэля» Климову — тот сказал, что ему понравилось. Дать Юсову обязательно. Пусть будет готов.