1628 год

1628 год

Пакетт Леклерк восхищенно смотрела на двух маленьких существ, лежавших около нее на широкой деревянной кровати, и говорила мужу:

— Смотри, Пьер, какие голубые глазки у Франсуа, какой аккуратный носик, а улыбка-то, улыбка какая добрая…

— Франсуа, Франсуа… — шутливо поворчал муж, — только о нем и говоришь. А все потому, что он старше.

— Тоже скажешь, старше! — смутилась жена. — Оба в один день родились!

— Нет уж, Пакетт, не отказывайся, ты смотришь только на Франсуа, ласкаешь первым Франсуа, кормишь первым Франсуа, а бедный Шарль терпеливо ждет, когда его братец насытится. А разве он хуже? Смотри, какой ум читается на его лобике… Наверно, он будет если и не адвокатом, то, по крайней мере, судьей!

Женщина с мягкой и доброй улыбкой поправила одеяльца на обоих новорожденных.

— Не знаю, Пьер, что тебе взбрело в голову. Мне кажется, я люблю их обоих.

Их разговор продолжался бы и дольше, если бы у Шарля не раскрылись шелковые пеленки. Франсуа, словно почувствовав это, залился горьким плачем.

Мать любовно запеленала Шарля, успокоила Франсуа и, вызвав служанку, передала ей детей, а сама легла спать. Отец вышел из ее спальни и тихо закрыл дверь.

Так начался еще один день двух братьев-близнецов, появившихся на свет в Париже 12 января 1628 года. Одному из них суждено было уйти в иной мир, прожив всего несколько месяцев. Зато другому судьба уготовила долгую жизнь, полную тревог, радостей, потерь, достижений, взлетов, падений и наконец бессмертия.

* * *

Как дают имена? Говорят, что имя человека во многом определяет его характер, склонности и привычки и даже его судьбу.

Появление близнецов было чрезвычайным событием в семье Перро, и имена поэтому нужны были особые.

Давно замечено, что имена, которые дают близнецам, чаще всего дополняют друг друга или по крайней мере очень близки. Например, Одиль и Сесиль, Эдмон и Раймон, Роза и Маргарита, Пьер и Поль.

Биограф Шарля Перро профессор Парижского университета Марк Сориано долго не мог понять, что же объединило имена Франсуа и Шарль. Наконец ему открылась логика отца, Пьера Перро, крупного буржуа, который боготворил своих детей. Он дал сыновьям имена двух французских королей, которые наследовали друг другу: за Франсуа (Франциском) II (1559–1560) правил Шарль (Карл) IX (1560–1574). Не говорит ли это о том, что Пьер Перро ждал от своих близнецов великого будущего?

Обряд крещения проходил очень торжественно. Старший брат близнецов Пьер и двое его друзей заткнули за воротник длинные белые полотенца и, придерживая их за концы, растянули перед собой во всю длину: одним полотенцем полагалось накрыть купель со святой водой, другим — купель пустую, третьим — чашу с солью. Повитуха, принимавшая Шарля во время родов, держала крестильный чепчик, который следовало надеть на младенца после крещения. Новорожденные, лежащие у матери на руках, были закутаны в теплые одеяльца. Процессия двинулась к часовне. Впереди шли двое друзей семьи с горящими свечами. Ветра почти не было, и пламя свечей слабо колебалось.

Вся часовня была затянута тканями, пол вокруг купели застлан алым шелком. Сбоку стоял стол, на котором расстелили беличье одеяло, прикрыв его тонкой простыней. Сверху положили шелковые подушечки. С полдюжины жаровен едва прогревали холодное помещение.

Пакетт принялась распеленывать Франсуа. Уже в пятый раз участвовала она в этой церемонии, но каждый раз волновалась. И ей было очень приятно услышать чей-то мужской голос: «Какой красивый мальчик!» И женский: «Ах, просто прелесть!» Она на всю жизнь запомнила эти слова, тем более что потом, когда она протянула священнику другого младенца, те же голоса произнесли совсем другие фразы: «А этот похуже!» — «Да он весь в сыпи!»

Она бы не придала никакого значения сказанному, однако через несколько месяцев один из близнецов умер. Так и остались в ее памяти впечатления посторонних людей, глядевших на ее малышей: Франсуа — изящный, беленький, красивый, а Шарль — едва ли не урод…

От купели близнецов принимал Пьер — их старший брат. А кто еще участвовал в церемонии? И кто вообще мог позаботиться об этих двух маленьких и беззащитных существах? Таких людей было немало.

Семья Перро к тому времени состояла из шести человек. Отец, Пьер Перро, родился в городе Турне и происходил из семьи буржуа. Двумя поколениями раньше его предки были торговцами. Пьер Перро уже отошел от этой профессии. Он получил хорошее образование и стал преуспевающим адвокатом парижского парламента. Мать — урожденная Пакетт Леклерк — происходила из дворянского сословия и была весьма богата. Уроженка провинции Иль-де-Франс, она любила повторять, что родилась на острове: ведь Иль-де-Франс в переводе — остров Франции. Пять речек окружают земли провинции: Сена, Марна, Уаза, Эн и Урк. «И заметьте, — добавляла она, — столица провинции Иль-де-Франс — не какой-нибудь городишко, а Париж!»

Пакетт Леклерк была прихожанкой той же церкви Сент-Этьен дю Монт, куда ходил и Пьер Перро, и их взоры впервые встретились здесь. Была ли любовь? Возможно. Но главной причиной их брака, несомненно, стал материальный расчет: Пакетт Леклерк принесла мужу большое приданое и укрепила состояние будущей семьи.

Через год после свадьбы, в 1609 году, родился первенец Жан, будущий адвокат.

2 апреля 1611 года родился Пьер Перро, будущий генеральный сборщик финансов Парижа.

25 сентября 1613 года родился Клод Перро, будущий медик и архитектор, автор проекта всемирно известной галереи Лувра.

7 июня 1624 года родился Николя Перро, будущий доктор Сорбонны.

Этой семье предстояло сыграть значительную роль в жизни Франции. Славу ей принес Шарль.

Франсуа же не суждено было принять эстафету у старших братьев. В июле 1628 года он умер.

Когда гробик с тельцем Франсуа выносили из дома, маленький Шарль вдруг зарыдал во весь голос. В этой суматохе, вызванной смертью одного из близнецов, его плач был так некстати: он отвлекал и раздражал. Кормилица Розалина расскажет потом, что мальчик еще долго после ухода взрослых не мог успокоиться и плакал так горько, будто понимал, что потерял брата.

* * *

Надо полагать, все так и было. Современная наука подтверждает, что разделение близнецов всегда жестоко влияет на них. В отрочестве это, как правило, менее болезненно, в детстве — почти смертельно. Смерть же одного из близнецов ощущается другим как невосполнимая утрата. Профессор Марк Сориано приводит примеры, когда оставшиеся в живых близняшки слабели и едва не умирали от горя. И лишь появление младшей сестры или младшего брата — маленького живого существа, о котором нужно было заботиться и которого нужно было опекать, — могло исцелить их.

Семьдесят лет спустя Шарль Перро начнет свои «Мемуары» словами: «Я родился 12 января 1628 года вместе с братом-близнецом, который родился за несколько часов до меня и умер спустя шесть месяцев». Всю жизнь он нес в себе это трагическое воспоминание и считал смерть брата важным событием своей жизни, именно с нее начав свои воспоминания…

Быть может, это чужие воспоминания — воспоминания родителей и братьев, которые часто рассказывали Шарлю о его брате? Возможно. Однако психоаналитическая практика иногда регистрирует поразительные случаи воспоминаний — особенно при эмоциональных потрясениях, когда вспоминается даже первый год жизни. Быть может, в «Мемуарах» Перро приводит те самые воспоминания, которые отложились у него с необычайной точностью?

Ему просто-напросто не хватало брата, словно у него осталась одна нога, или одна рука, или один глаз.

Те, у кого были близнецы, знают, что малыши, просыпаясь в разных кроватках, смотрят первым делом не на мать и не на кормилицу, а друг на друга. Если брат еще спит — малыш тихо играет. А если тот выпростал ножки из-под одеяла и болтает ими — тоже начинает баловаться.

Те, у кого были близнецы, знают, что братья или сестры не хотят ничем отличаться друг от друга, ибо они — нерасторжимое целое. Они одинаково одеваются, у них одни и те же вкусы: очень часто парни любят одну девушку, а сестры-близнецы влюбляются в одного юношу.

Из истории медицины известно, что у близнецов одинаковая температура тела и абсолютно идентичный состав крови. Часто (не всегда, но часто), если приходится удалять аппендикс одному, то буквально через несколько часов аналогичная операция требуется другому.

Встречаются и вовсе поразительные случаи. Когда братья-близнецы, вынужденные расстаться, встретились через 39 лет, оказалось, что у обоих во время обучения были трудности с грамматикой и математикой, что в одном возрасте они прибавили в весе и на одинаковое число килограммов, что оба женаты во второй раз, оба в одном и том же месяце сломали правую ногу, у обоих по трое детей — два мальчика и одна девочка. И когда они, наконец, встретились, то почувствовали необыкновенный прилив сил и хорошего настроения.

У Шарля все было труднее: оставшись в одиночестве, он испытывал неуверенность, словно остался без опоры, и потому, наверное, начал разговаривать и ходить значительно позже своих сверстников. Отец и мать думали даже, что он не вполне нормален, и, может быть, еще и от этого постоянно вспоминали Франсуа, который, по их мнению, вырос бы не в пример удачливее младшего брата-близнеца. Они считали, что малыш еще ничего не понимает, и потому повторяли то и дело имя Франсуа, а Шарль все слышал, все понимал, и его крохотное сердце сжималось от неизбывной тоски по любимому брату, а еще больше — от собственной неуклюжести, особенно из-за постоянных — и, увы, не в его пользу — сравнений с умершим братом.

Впоследствии слуги часто говорили «мадам», что Шарль плачет, забившись в уголок, или вздыхает, как взрослый, и Пакетт Леклерк призывала к себе сына и успокаивала его. Прижавшись к ее груди, он затихал, но ненадолго — стоило ей отстранить его, как она снова видела глаза, полные слез. Может быть, чуткий мальчик чувствовал, что, когда мама прикасалась к нему своими мягкими нежными руками, она видела перед собой не его, а умершего Франсуа? Ведь у них у обоих черты и линии лица были те же, что у нее: густые брови, добрые глаза, широкий лоб, темные пышные волосы, маленький сжатый рот, волевой подбородок! Иногда мать выдавала себя, когда, отчаявшись успокоить Шарля, говорила:

— Как тебе не стыдно плакать! Ты вон живой и здоровый, а мой маленький Франсуа… — и теперь уже она заливалась слезами, а он, прижавшись к ней, пытался ее успокоить, и душа его наполнялась страданием и болью утраты.

А отец в этом случае выражался определеннее:

— Конечно, Франсуа не был бы таким плаксой, как ты!

Пройдет много лет, и Шарль Перро почти в каждой своей сказке поселит близнецов, и всегда страдать будет младший, а старший окажется в более выигрышном положении.

Не от этого ли Шарль Перро вспоминал свое детство как постоянную муку?