1695 год
1695 год
В 1695 году из печати выходит первое издание стихотворных сказок Шарля Перро с его предисловием — сборник «Сказки матушки Гусыни».
Сборник вызвал большой интерес. Достаточно сказать, что всего за год он выдержал четыре издания!
Вдохновленный успехом, Шарль перечитывает тетрадь Пьера и подумывает об издании его прозаических сказок.
В литературе до сих пор бытует мнение, что Пьер Перро вообще не писал никаких сказок. Их автором якобы был отец, академик Шарль Перро, которому, как считают скептики, попросту показалось неудобным под своим именем издавать прозаические сказки, почему он и решил издать их под именем Пьера.
Мнение это, однако, едва ли состоятельно. Во-первых, непонятно, почему Шарлю удобно было издавать под своим именем стихотворные сказки, но показалось неудобным издавать весь сборник, в который вошли и стихотворные, и прозаические произведения.
Во-вторых, как отметил профессор Марк Сориано, в вышедших в 1695 году «Избранных произведениях» мадемуазель Леритье де Виллодон, племянницы Шарля Перро, содержится множество ссылок на тетрадь сказок Пьера Перро.
Так что тетрадь эта — вовсе не мистификация. Она была. Записывались в нее народные сказки. Другое дело, что в таком виде их издавать было нельзя. И отец решает доработать сказки сына. И при этом издать их под его именем. Может быть, это поможет Пьеру в его дальнейшей жизни? И даже — кто знает — поспособствует его возможному успеху при дворе?
* * *
Мы не знаем, сколько всего сказок было в тетрадке Пьера. Шарль отобрал всего восемь. Почему именно их? Потому что он решил издать тематический сборник. Каждая сказка, которую он отобрал, несла в себе мораль. А чтобы усилить ее воздействие на читателя, Шарль решил каждую прозаическую сказку сопроводить стихотворной моралью.
Но главная задача, которая стояла перед Перро, — это сделать из черновой записи народной сказки подлинный литературный шедевр.
Работу он начал со сказки «Спящая красавица».
Почему именно с этой сказки? Кто знает? Быть может, он вспоминал о своей любимой Мари — такой веселой, живой, красивой — и так рано умершей…
Шарль тщательно работал над сказкой. Он ее сделал изящной, внес в нее тонкий аромат дворцового этикета. Но что-то мучило его. Какое-то воспоминание, которое нужно было обязательно вставить в сказку. А если не вставить, то хотя бы упомянуть о нем…
И, наконец, он вспомнил.
Воспоминание было связано с замком, который зарос густым лесом. Он когда-то видел такой замок!
Это было в те времена, когда Шарль работал в Интендантстве королевских построек. По его делам он оказался на реке Луаре. Его удивили белые башни, которые возвышались над дремучим лесом, и он спросил у местных рыбаков: кто живет в этом замке?
— Привидения, — ответили ему.
Шарль запомнил название замка — Юссэ.
И ему стало легче писать сказку: если писатель хорошо представляет место действия и героев — изложение становится правдивее.
…Напомню читателю, что замок Юссэ на реке Луаре стоит и сегодня. Его отремонтировали, и любители сказок Шарля и Пьера Перро приезжают сюда, чтобы увидеть место, где жила принцесса, и подняться в ту башню, где сидела старушка, нарушившая запрет. Она вязала, а принцесса попросила у нее спицу, укололась и заснула на сто лет.
Во дворе замка и в его фойе посетители могут купить сказки Перро и сувениры: вязальную спицу из замка Юссэ, вылепленные из глины фигуры героев, любимые духи принцессы и т. д.
Один раз в неделю во дворе замка показывается представление по мотивам сказки Перро «Спящая красавица».
* * *
Весь 1695 год Шарль работает с тетрадкой Пьера. Это была кропотливая работа. Шарль не ограничивался одной лишь литературной правкой. Он поднимал книги великих сказочников прошлого, прежде всего Джанфранчески Страпаролы и Джамбаттисты Базиле.
Как уже говорилось, Перро старался находить в своей памяти аналоги речкам, лесам, замкам и героям, живущим в его сказках. Так, в сказке «Красная Шапочка» (и во всех других, где действие происходит в сельской местности) оживает его родное село Вири. Шарлю казалось, что Красная Шапочка со своей мамой живут в селе Вири, а бабушка — в селе Савиньи: к ней нужно было идти не только лесом, но и через речку Орш. А в образе самой Красной Шапочки оживала в памяти Шарля его маленькая Франсуаза, такая же чистая и невинная, как и героиня сказки.
Текст самой сказки «Красная Шапочка», как отмечает профессор Марк Сориано, «взят целиком из устной литературы. До 1695 года он никогда не был записан».
И запись эту сделал Пьер Перро. Умом ребенка или юноши он сохранил сказку такой чистой и наивной, что править текст отцу показалось бессмысленным. Как писал другой современный французский исследователь Валькенер, «наивность детских фраз юного Пьера показалась отцу подходящей для этого вида сочинений».
Но нужно помнить, что Шарль Перро сам записывал народные сказки и хорошо помнил те, которые ему рассказывали в детстве. Поэтому, имея перед собой текст сына, он пользовался и собственным «багажом».
Одной из загадок сказки является образ Волка. Дело в том, что во времена Перро волки не были воображаемой опасностью. Каждый год они загрызали большое число и взрослых, и детей, особенно в отдаленных районах. Однако в сказке Перро Волк совсем не похож на настоящих волков. Ни мама, ни бабушка не предупреждают девочку о том, что в лесу водятся волки, и Красная Шапочка, встретив Волка, вроде бы даже и не узнает его. Иначе не было бы и сказки.
Девочка как будто вообще не знает, чем отличается Волк от ее бабушки. И когда Красная Шапочка раздевается и идет к кровати, она очень удивлена внешним обликом бабушки.
Шарль Перро тонко чувствует эту игру сказки и сохраняет ее. Но сохраняет не все. Профессор Марк Сориано отмечает, что в одной из народных версий сказки Красная Шапочка после каждой снятой вещицы спрашивает Волка, куда ее положить. И не слышит угрозу в словах Волка: «В огонь, дитя мое! Это тебе больше не понадобится!»
Может быть, следовало оставить в сказке эти фразы?
Но тогда Шарлю Перро можно было бы оставить и такой вариант: в народных сказках, узнав, где живет бабушка и куда отправляется девочка, Волк спрашивает ее:
— По какой ты пойдешь дороге? По иголочной или по булавочной?
Девочка идет по одной дороге, Волк — по другой.
Французский исследователь Деляру уточняет, что есть несколько вариантов названий дорог, но сам выбор их настолько характерен, что народные сказочники всегда оставляли его. Эти бессмысленные названия, удивляющие взрослых, интригующие исследователей, восхищают детей, которые находят их существование совершенно естественным в стране чудес. Они напоминают им игру, которая заключается в том, чтобы спросить: что кому больше нравится — веревочка или кнопочка? Если кнопка — ребенку нажимают на носик, если веревочка — его слегка треплют за ушко. Выбор, предлагаемый Волком, — тоже игра: в обоих случаях речь идет о колющихся предметах.
Марк Сориано пишет: «Эта замечательная деталь не сохранилась, и вот почему: эти удивительные дороги позабавили бы детей, но показались бы непонятными для других читателей. Поэтому автор с сожалением — что несомненно — убирает их».
Вот и ответ: Шарль Перро, имея перед собой краткий, ясный по-детски вариант Пьера, не хочет его перегружать и тем самым сохраняет тот шедевр, который мы и сегодня перечитываем с восхищением.
«Эта сказка, — пишет М. Сориано, — несомненно, лишь переложение, но это одна из парадоксальных удач в нашей литературе. Строгая и непринужденная одновременно, близкая к устной версии, восстановившая ее новыми техническими средствами, детская, но иногда граничащая с неприличием, эта сказка вызывает сильное волнение и пронизывается время от времени ярким бурлеском.
Да, можно сожалеть о булавочной и иголочной дорогах. Но если рассмотреть вопрос поближе, понимаешь в конце концов, что автор был прав, убрав их из текста. Так как сохранив эти таинственные названия, он, может быть даже в силу этой таинственности, разрушил бы волшебное равновесие этой классической сказки, этого светлого произведения, ставшего в конечном итоге непостижимым».
Поль Деляру считает, что при доработке сказки Пьера отец сделал удивительную находку. А именно — он нашел… Красную Шапочку. «Речь идет об аксессуаре, свойственном версии Перро, аксессуаре, который появляется еще раз только в версиях, написанных под его непосредственным влиянием. Деталь эта художественно очень продумана. Внешность девочки не описывается, но само выражение „Красная Шапочка“, выбранный цвет создают впечатление чего-то целого, дают ощущение реальности. В ходе рассказа автор пользуется этим термином очень часто, если не постоянно, подобно тому как Вагнер использует лейтмотив для введения Зигфрида или Изольды. Но литературное выражение отличается от музыкального, и была опасность монотонности. Опасность эта была реальной, так как выражение „Красная Шапочка“ встречается одиннадцать раз плюс еще название, значит, двенадцать раз на трех-четырех страницах. Но у читателя, однако, никогда не было ощущения нудной повторяемости».
Но самым дерзким вторжением в текст народной сказки, которое позволил себе Шарль, было ее сокращение. В народной сказке, записанной Пьером, конец счастливый: злому Волку все же приходит конец. Его убивает охотник. Шарль решил отказаться от идиллии. Ведь в каждой из отобранных сказок главной для него была мораль. Девочка, которая идет одна в лес и разговаривает с волками, должна понести наказание!
И сказка, как и другие сказки сборника, кончается стихотворной моралью:
Детишкам маленьким не без причин
(А уж особенно девицам,
Красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать —
Иначе волк их может скушать.
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные.
Что, сладко источая лесть,
Девичью охраняют честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по темным закоулкам…
Но волк, увы, чем кажется стройней,
Тем он всегда лукавей и страшней!
…Отец работал с тетрадкой сына. И можно предполагать, что Пьеру было не безразлично, что собирается сделать он с его тетрадкой. И, развивая это предположение, можно думать, что отец и сын вели разговоры о фольклоре, о сказках. Тем более что Шарлю всегда, с самого детства, нравилось сотрудничество с близкими, родными людьми.
* * *
Обращает на себя внимание одна особенность отобранных Шарлем сказок. Лейтмотивом каждой из них проходит… гнусность родителей.
Давайте вспомним:
В «Спящей красавице» отец и мать оставляют заснувшую дочь одну во дворце на целых сто лет!
В «Красной Шапочке» мать не предупреждает дочку о том, что в лесу бродят волки, и отправляет ее одну в опасный путь.
В «Синей Бороде» родители за мешок золота продают людоеду свою любимую дочь.
В сказке «Господин Кот, или Кот в сапогах» отец так несправедливо делит наследство, что младшему достается только кот.
В сказке «Волшебницы» мать ненавидит младшую дочь и превращает ее в рабыню, так же как и мачеха в сказке «Золушка».
В сказке «Мальчик с пальчик» родители вообще решают отделаться от детей, и отец уводит их в дремучий лес и оставляет там одних.
В сказке «Ослиная Шкура» отец после смерти королевы решает жениться на собственной дочери. «Юная принцесса, добродетельная и стыдливая, чуть не упала в обморок от этого ужасного предложения. Она бросилась к ногам короля и со всею силою убеждения, на какую была способна, заклинала отца не принуждать ее к такому преступлению». Но отец был непреклонен.
Через всю жизнь Шарль пронес ужас перед родительской несправедливостью по отношению к нему. Он был лишен родительской ласки, и потому в его сердце постоянно жила неуверенность.
Оттого мир сказок Перро наполнен глубокой тревогой. Ни один из героев не защищен, каждый чувствует близкую или дальнюю опасность и не находит защитников. И если в конце концов сказки заканчиваются хорошо, то это просто дань законам литературного жанра.
* * *
Когда Шарль Перро начинал работать над сказкой «Синяя Борода», помимо записи сына жила еще и устная сказка и Шарль ее хорошо помнил с детства. А потом случилась удивительная вещь. Литературная сказка победила и вытеснила народную. Профессор Марк Сориано с сожалением говорит, что восстановить устную версию такой, какой услышали ее сын и отец Перро между 1694 и 1695 годами, уже невозможно.
Сказка «Синяя Борода» из сборника «Сказки матушки Гусыни» имела оглушительный успех. Сопровождаемая гравюрами Эпиналя, книжка продавалась вразнос, и ее читали во всех уголках Франции.
И если сегодня мы возьмем книгу «Французские народные сказки» и прочитаем сказку «Синяя Борода», то почти не отличим ее от сказки Перро. И это ли не настоящее чудо литературы?
Между прочим, за образом кровожадного людоеда и женоненавистника из этой сказки скрывается вполне реальное лицо — маршал Жиль де Ре, казненный в 1440 году в городе Нанте. Шарль Перро наверняка знал это имя.
Аббат Эжен Буассар в прошлом веке написал прекрасную книгу «Жиль де Ре, французский маршал, прозванный Синей Бородой», в которой рассказал историю жизни этого несчастного человека, оклеветанного королевскими судейскими.
Очень много Шарль работал над языком сказок. Он писал, перечеркивал, записывал новые варианты и опять черкал. Не оттого ли сказки Перро поражают чистотой стиля?
Профессор Марк Сориано нашел манускрипт, написанный рукой Шарля Перро в 1695 году, и сравнил его с текстом книги 1697 года. Интересно проследить правку сказки.
Иногда автор развивает деталь, которая была недостаточно ясной и которая из-за этого могла помешать драматизму событий.
Например:
1695 год «…видны были тела многих мертвых женщин, привязанных вдоль стен. Она подумала…»
1697 год «…видны были бесчисленные тела мертвых женщин, привязанных вдоль стен. (Это были женщины, на которых Синяя Борода женился и которых по очереди убил.) Она подумала…»
Иногда, напротив, он уплотняет текст и устраняет лишние детали, которые в устной версии могут пройти незамеченными, но в письменном тексте неизбежно приводят к «затянутости»:
1695 год «Вошли два кавалера, которые, держа шпагу в руке, подбежали прямо к Синей Бороде, крича изо всех сил: „Остановись, несчастный, остановись!“ Синяя Борода, который узнал…»
1697 год «Вошли два кавалера, которые со шпагами в руках подбежали прямо к Синей Бороде. Он узнал…»
* * *
Одновременно со сказками Шарль работает над книгой «Знаменитые люди Франции», которую готовит в сотрудничестве с Мишелем Бетоном.
Они уже определили будущих героев книги. Первые имена назвал Шарль — они давно уже отложились в его голове: философы Рене Декарт, Пьер Гассенди, Блез Паскаль; комедиограф и актер Жан Батист Мольер; архитектор Франсуа Мансар; композитор Жан Батист Люлли; живописец Николя Пуссен; кардинал Арман Жан дю Плесси Ришелье, глава королевского совета, фактический правитель Франции; принц Конде.
В ответном письме Мишель Бегон добавил еще несколько фигур, причем приложил к письму уже собранные им материалы: генеральный контролер финансов Жан Батист Кольбер; драматург Пьер Корнель; адвокат, советник парижского парламента Жерар Биньон; поэт и драматург Жан Демаре де Сен-Сорлен.
Так они и переписывались все время. Прежде чем включить в список известного человека, Перро консультировался с Мишелем Бегоном.
А вскоре Шарль получил из Рошфора несколько гравюр для книги, исполненных Любэном. Он был в восхищении. В таком сопровождении книга будет солидной!
Бегон подключил к работе еще трех граверов: Эделинка, Симоно и Шюпена.
Переписку между соавторами вел Вилермон. Он собирал и передавал Мишелю Бегону вопросы, которые вызывали затруднения у Перро; передавал ответы Бегона, вел переговоры с иезуитами, которые, узнав о намерении Перро и Бегона, потребовали убрать из книги имена Арно и Паскаля. А еще успокаивал вспыльчивого книгопродавца Дезайе, который хотел взять продажу этой книги только в свои руки.
Шарль работает с энтузиазмом. Методы его работы и отдыха такие же, как у Кольбера: чувствуя, что голова устает при работе над книгой сказок, Перро переключается на «Знаменитых людей», а затем плавно переходит к «Параллелям между древними и новыми». Его не тяготит, что он одновременно работает над несколькими книгами. Наоборот, это помогает ему.
* * *
Над сказкой «Золушка» Шарлю Перро также пришлось немало поработать. Он знал и любил похожую сказку из книги Базиле «Пентамерон». Он всегда восхищался ею и потому, когда прочитал вариант, записанный Пьером, сразу решил использовать французскую версию «Золушки», в которой отразились народные традиции Франции.
В целом, как считает Марк Сориано, сказка, записанная Пьером, не испытала существенных исправлений, и Шарль лишь слегка переделал ее. Но это «слегка» означало искусство большого мастера.
Автор заботливо сохранил сюжетную линию, сохранил и туфельки, и бал, и сам ритм рассказа. Но при ближайшем рассмотрении, оказывается, что простота и безыскусность рассказа достигаются очень искусно. Перед нами либо необычайный «художественный инстинкт» автора, либо очень большой опыт писательского мастерства, а наиболее вероятно — и то и другое.
Самый захватывающий момент сказки, без сомнения, касается бала. По всем народным версиям, героиня три раза едет на бал к принцу. Автор сохраняет традиционный ритм, но в то же время стремится избежать монотонности повторения одной и той же сцены. И достигает этого исключительно умело. Он убирает третий бал, что заставляет Золушку терять туфельку на втором. Но сцена первого бала представлена два раза. Первый раз — глазами Золушки, второй — злых сестер.
В действительности же рассказано только об одном бале, но с ловким зеркальным эффектом: рассказ дан в три или четыре приема, так что читателю представляется, что и другие балы описаны очень подробно.
Шарль Перро критически относится к фольклору. Он смело убирает из народной сказки те эпизоды, которые ее не украшают. Так, например, он исключил сцену, в которой героиня бросает соль в огонь, когда вычесывает из головы вшей (эта деталь народной сказки должна была ему быть известна). Оказались исключены некоторые волшебные вещи, например, два плода, которые в различных версиях содержат чудесные платья для феи, или три «странных жителя» — метла, тряпка и совок. Зато автор добавил в сказку волшебство: мыши у него чудесным образом превращаются в лошадей, крыса — в кучера, ящерицы — в лакеев и т. д.
Перро вводит в сказку легкий юмор. Очаровательная фея действует по определенным правилам, которые так просты, ясны и очевидны, что Золушка их легко угадывает и подыгрывает крестной матери:
«Так как она задумалась, из чего бы сделать кучера, Золушка сказала: „Пойду посмотрю, нет ли в ловушке крысы?“ — Ты права, пойди посмотри, — сказала крестная мать».
Современные французские фольклористы Бальзак и Летрэ пришли к выводу, что хрустальная туфелька Золушки, которая слетает с ее ножки еще в первом издании «Сказок», является результатом случайной ошибки автора или опечатки. Хрустальная туфелька, упав с ножки на каменную лестницу, неминуемо бы разбилась. Следовательно, считают названные авторы, Золушка носила не хрустальные туфельки, а туфельки, окаймленные беличьим мехом. «Во Франции, как и в других королевствах, — писал Бальзак, — королевские указы предписывали ношение мехов только благородному сословию. В особенности это касалось некоторых редких мехов, например беличьего. При этом различали мех крупный и мелкий. Названия этих мехов давно уже вышли из употребления, и в бесконечном числе изданий сказок Перро знаменитая туфелька Золушки — несомненно, из мелкого беличьего меха — представлена хрустальной».
Но с этим мнением можно поспорить.
Марк Сориано пишет: «В волшебном мире вполне могут существовать хрустальные туфельки. В оригинальном издании была именно хрустальная туфелька, и с трудом можно допустить, что ошибка повторилась три раза в тексте и один раз в названии… В самом деле, эта хрустальная туфелька, идея которой, видимо, принадлежит именно Шарлю Перро, — очень тонкое, изящное изобретение. Она позволяет во всей сказке ощущать атмосферу легкой иронии».
Марк Сориано очень тонко сумел найти те места в сказке, где ощущается присутствие обоих авторов — и сына, и отца.
«Тон сказки „Золушка“ особенный, — пишет он. — Большей частью он единый, плотный, быстрый, прямой. Можно представить себе, что это рассказ одаренного ребенка, который идет прямо за фактами и находит самые характерные черты, которые берут его за душу. Например: „Она спала на чердаке, на старом соломенном тюфяке, в то время как сестры спали в красивых комнатах“.
Иногда же тон изменяется: можно сказать, что это другой голос, голос взрослого человека, у которого большой опыт и который не пренебрегает, например, тем, чтобы пустить особую стрелу против женщин: „Все дамы очень внимательно рассматривали прическу и платье Золушки, чтобы назавтра сделать себе такие же“. Это голос уже того, кто написал эти нравоучительные истории».
* * *
Почти весь 1695 год Шарль Перро работал над сказками сына. Поздней зимой он снова пригласил Пьера в свой кабинет. Шарль снял со стола увесистый том, упакованный в тяжелый сафьяновый переплет красного цвета. Пьер перевернул тяжелую обложку и прочитал на титульном листе выведенный золотой краской заголовок:
«Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями».
Заголовок был написан рукой Шарля и обведен красивыми цветными виньетками. Внутри тома были нарисованы такие же красивые виньетки, собственноручно раскрашенные им. К каждой сказке он нарисовал фронтиспис и соответствующий подзаголовок золотой краской.
Сегодня мы знаем, что заголовок тома, придуманный Шарлем, — в самом деле находка. Тем более что сборник сам по себе не содержит истории королевы с гусиной лапкой — «матушки Гусыни» из французских сказок. Речь идет, стало быть, о заглавии с двойным содержанием, как бывают ящики стола с секретом. «Гусыня» — это простонародный жаргон, который, по мнению Буало, калечит маленьких мальчиков в первые детские годы. Применив простонародный заголовок, Перро наносил новый удар Буало и Расину. Без сомнения, в книжке сына он заметил не только гусыню, но и другие простонародные словечки. Но разве рассказчик не имеет права применять простонародные выражения?
Пьер бережно перевернул титульный лист и снова увидел золотую краску: виньетка из роз, нарисованная рукой отца, окружала первую заглавную букву страницы, а дальше витиеватым ровным почерком шло посвящение юной принцессе Орлеанской — любимой племяннице Людовика XIV:
«Ваше королевское высочество!
Никто не сочтет странным, что ребенку приятно было сочинять сказки, составившие это собрание, но удивление вызовет то, что он возымел дерзость преподнести их вам. Однако, ваше королевское высочество, какова бы ни была несоразмерность между простотой этих рассказов и просвещенностью вашего ума, если со вниманием рассмотреть эти сказки, то станет видно, что я не столь достоин порицания, как это может показаться поначалу. Все они полны смысла весьма разумного и раскрывающегося в степени большей или меньшей, смотря по тому, насколько в него вникают читающие. К тому же, поскольку ничто так не отличает истинную широту ума, как его способность подыматься до предметов наиболее великих и в то же время снисходить до самых малых, никого не поразит, что та же принцесса, которой и по характеру своему, и по воспитанию столь близко и привычно все самое возвышенное, соблаговолит развлечься подобными безделками. Правда, что сказки эти дают понятие о том, что творится в семьях наискромнейших, где похвальное нетерпение, с которым родители спешат просветить своих детей, заставляет их придумывать истории вовсе не разумные, дабы приноровиться к этим самым детям, у коих разума еще нет; но кому же лучше подобает знать, как живут народы, как не тем особам, которым небо предназначило ими руководить! Стремление узнать это приводило доблестных мужей, притом и мужей, принадлежавших к вашему роду, в бедные хижины и лачуги, дабы вблизи и собственными глазами увидеть то примечательное, что делается там, ибо такое знание казалось им необходимым для полноты их просвещения. Итак, всемилостивейшая государыня,
Не правда ль, в этом есть известная приятность —
В бесспорность превращать невероятность?
Навряд ли фея в оны времена
Могла бы юное так одарить созданье,
Чтоб тьму даров затмить, которая дана
Самой природой вам, всем смертным в назиданье.
Остаюсь с глубочайшим почтением Вашего королевского высочества смиреннейшим и покорнейшим слугой Перро д’Арманкуром»
— Перро д’Арманкур? — с удивлением спросил Пьер.
— Да, сынок, твои сказки мы подарим племяннице короля, и она поможет тебе получить дворянский титул. Принцесса только-только начинает собирать свое окружение, и ты должен попасть в него. Если я не напрасно провел во дворце двадцать лет — так и будет!
Пьер был молод, изящен, недурен собой, глаза его — как у отца с поволокой — уже привлекали взоры девушек, костюм ему справили у лучшего портного Парижа, и он нашел в себе силы предстать перед молоденькой принцессой, вручить ей дорогой фолиант и сказать несколько возвышенных слов.
Отец оказался прав. Пьер был включен в окружение принцессы.
Таким удачным был этот год для отца и сына Перро.
И не только для них. В феврале 1695 года журнал «Галантный Меркурий» публикует поэму Леритье де Виллодон «История маркизы Банневиль», и племянница Шарля Перро получает премию Тулузских лантернистов — писательского общества, созданного для прославления короля.
Поэма «История маркизы Банневиль» была уже отчасти знакома читателям.
Она вышла в 1694 году в Париже у издателя Мануэля под названием «Триумф мадам Дезульер», но эта публикация вызвала у Леритье настоящий шок. Ее друг Ленобль на самом деле оказался интриганом, лишенным совести. Он опубликовал поэму о мадам Дезульер, но добавил туда такое большое число комментариев и грубостей, что значительно исказил ее смысл.
Уязвленная мадемуазель Леритье распространила опровержение. Она пишет мадемуазель Скюдери, Шарлю Перро и академику Шарпантье. И наконец в 1695 году публикует подлинный текст поэмы уже под названием «История маркизы Банневиль». Поэма вышла в свет в ее «Избранных произведениях», которые, как отмечает Марк Сориано, тем для нас особенно интересны, что содержат множество ссылок на тетрадь сказок Пьера Перро де Арманкура.