СНОВА ШЕЛЛЕНБЕРГ

СНОВА ШЕЛЛЕНБЕРГ

В марте 1943 года в Швейцарии опять появился Вальтер Шелленберг. (Разумеется, в то время мы об этом не знали и не могли знать.) Шеф политической разведки рейха решил продолжить игру с руководителем швейцарских секретных служб, начатую им в 1942 году.

Состоялось несколько свиданий бригаденфюрера СС с полковником Массоном. Первое — 3 марта в деревне Биглен, неподалеку от Берна, в отеле «Бёрен». На этой встрече присутствовал, по настоянию Шелленберга, командующий швейцарской армией генерал Гизан, а также его адъютант полковник Барбей.

Шелленберг вел игру расчетливо, и швейцарцы попались в умело расставленную им ловушку. Он сразу же заявил, что Гитлер знает о его поездке, более того — он выполняет поручение фюрера. Именно поэтому Шелленберг и просил о свидании с генералом Гизаном. Фюрер опасается, заявил гость, что Швейцария при определенных обстоятельствах не станет защищать свой нейтралитет так же решительно, как сейчас. По сведениям германской разведки, ожидается высадка англо-американских войск в Италии. Фюрер обеспокоен, что швейцарское правительство позволит войскам союзников пройти через территорию страны для удара по Германии с юга. Гитлер хочет иметь гарантию, что конфедерация ни в коем случае этого не допустит, что она по-прежнему будет блюсти нейтралитет в войне.

Отвечая гостю, командующий швейцарской армией подтвердил позицию нейтралитета при любой ситуации. Наши войска, сказал генерал Гизан, будут защищать страну против любых посягательств на ее суверенитет. Однако Шелленберг потребовал письменной гарантии. Несмотря на то что Гизан был возмущен наглым требованием и заявил, что он не может дать подобного обязательства без разрешения правительства, ему все же пришлось пойти на компромисс. Он вручил уполномоченному Гитлера копию газетного интервью, которое накануне дал одной шведской журналистке, задавшей генералу тот же вопрос о нейтралитете. Копию этой статьи Гизан подписал. Шелленберг остался удовлетворенным.

Затем бригаденфюрер СС предложил полковнику Массону назначить очередное свидание только с ним одним, и как можно скорее. Они встретились спустя девять дней, 12 марта, в гостинице «Бур О’Лак» на Тальштрассе. И там шеф политической разведки рейха изложил начальнику швейцарских секретных служб главную цель своей тайной миссии. Этого разговора с глазу на глаз никто не слышал и не записывал. Но если верить некоторым поздним источникам и отрывочным устным и печатным признаниям самих собеседников, нетрудно понять, о чем шла речь.

Надо полагать, что к тому времени германская контрразведка, имея мой шифр, уже прочла часть нашей информации, скопившейся в службе радиоперехвата. Ознакомившись с содержанием некоторых дешифрованных радиограмм, Шелленберг установил, что группа советской разведки в Женеве имеет связь с какими-то лицами из швейцарской разведки и получает от них сведения по Германии. Для руководителя одной из служб имперской безопасности это было неприятным сюрпризом.

Затем специалисты абвера ознакомили его с информацией берлинских источников Люци. И Шелленберг понял: происходит утечка секретных сведений на самом высшем уровне, из мозговых центров вермахта — ОКВ и ОКХ. Шелленберг мог предположить, что за кличками Вертер, Ольга, Тедди скрываются высокопоставленные офицеры, имеющие доступ к любым штабным документам. Но кто они, эти люди? Кто такой Люци? Каким путем сносятся они между собой?

И вот бригаденфюрер пытается выведать у своего швейцарского коллеги все, что он знает о заговорщиках в Германии.

На процессе по его делу в 1949 году, на котором, кстати сказать, начальник гиммлеровской разведки получил лишь всего четыре года тюрьмы, Шелленберг на вопрос об этой встрече с Массоном дал весьма уклончивое показание: «Я имел намерение, — говорил он, — организовать вместе с Массоном систему регулярного обмена разведывательными сведениями. Однако сразу же пришлось отказаться от этой идеи. Массон не согласился…»

Очевидно, гораздо яснее Шелленберг объяснял цель своих свиданий с Массоном англичанам, оказавшись у них в плену в 1945 году. Он находился в Лондоне три года — до судебного процесса, его якобы там лечили. Вероятно, в течение этих лет шеф разведки СС посвящал специалистов «Интеллидженс сервис» в тайны гитлеровского рейха. Потом он подробно описал в мемуарах свои встречи с полковником Массоном, и в частности встречу 12 марта в Цюрихе.

На основе воспоминаний Шелленберга Аккос и Кё излагают в своей книге такую версию беседы, состоявшейся в Цюрихе. Как опытный мастер шантажа, немец сначала выдал Массону крупный аванс. Уверяя коллегу в том, что Гитлер сторонник захвата Швейцарии, начальник политической разведки рейха заявил, что он лично считает это ошибкой и постарается переубедить фюрера. Шелленберг хочет спасти Швейцарию от вторжения, так как, по его мнению, ее нейтралитет имеет и для Германии огромную ценность. Пусть полковник не сомневается в его искренности — Шелленберг уже дал немало доказательств, выполнив не одну просьбу Массона. Теперь он готов сделать для Швейцарии гораздо большее — ведь речь идет о ее судьбе.

Подготовив Массона к дальнейшему разговору такими посулами, Шелленберг раскрыл наконец свои карты. Начальник гиммлеровской разведки говорит: «Безопасность фюрера вызывает у меня серьезные опасения». Эту фразу швейцарец уже неоднократно слышал от него на предыдущих встречах. Она повторялась вскользь, как бы между прочим.

Но 12 марта в Цюрихе, по словам французских журналистов, Шелленберг высказался наконец открыто: ему известно, что в ОКВ несколько генералов готовят заговор против Гитлера. Дни заговорщиков сочтены, заявляет далее немецкий гость. Начальник гестапо Мюллер собирает сейчас необходимые доказательства, и вскоре эти люди будут арестованы. Однако судьба их не безразлична Шелленбергу, он хочет им помочь, хотя по долгу службы не должен этого себе позволять. Однако он решил следовать чувству совести. Если бы он знал имена этих генералов и офицеров, то смог бы, пока еще не поздно, вмешаться в дело и спасти людей, используя свое влияние и высокопоставленных друзей. Помогая им, сказал Шелленберг, он таким путем делает еще одну услугу Швейцарии, так как знает, что полковник использует заговорщиков из ОКВ в разведывательных целях. Поэтому, если Массон тоже хочет спасти их, он должен назвать имена этих офицеров, и как можно скорее.

Конечно, эсэсовец нагло провоцировал начальника швейцарских секретных служб. Причем эта провокация выглядит наивной, если поверить, что Шелленберг именно с такой просьбой обратился к Массону. Но при внимательном сопоставлении известных фактов ход Шелленберга в затеянной игре не покажется столь уж нерасчетливым. Наоборот, за внешней нелепостью просьбы и аргументов обнаружится хитрая тактическая уловка.

Кстати, весной 1943 года о назревавшем «генеральском заговоре» была осведомлена и наша группа. Об этом сообщил один из источников Пакбо, который получал информацию из ОКВ через Герделера, бывшего лейпцигского обер-бургомистра. В нашей радиограмме, посланной в Центр 20 апреля 1943 года, в частности, говорилось, что «группа генералов, которая еще в январе хотела устранить Гитлера, теперь исполнена решимости ликвидировать не только Гитлера, но и поддерживающие его круги».

О «заговоре генералов» есть обширная литература, поэтому нет смысла пересказывать уже известные подробности.

Спрашивая Массона, знает ли он имена заговорщиков против фюрера, начальник политической разведки рейха, судя по всему, рассчитывал на доверительную откровенность швейцарца — в обмен на гарантию неприкосновенности конфедерации. Это была самая крупная козырная карта в руках Шелленберга.

Каждому из них не было известно то, что знал другой. Полковник Массон не мог знать, что германская контрразведка уже контролирует сообщения берлинских источников Люци по радиосвязи нашей группы. Однако и Шелленберг, разумеется, не догадывался, кто такой Люци и что он состоит на службе у швейцарской разведки.

Сначала Шелленберг предполагал, что люди, пересылающие военную информацию в Швейцарию, принадлежат к оппозиционерам, о существовании которых в ведомстве Гиммлера было известно. Если Массон знает что-либо о заговоре против Гитлера, рассуждал Шелленберг, значит, его осведомители в Берлине — из этого круга лиц, значит, не исключено, что они передают швейцарцам важные государственные тайны. Шеф разведки СС уже имел доказательства, что полковник черпает сведения из высших инстанций вермахта. Ведь не случайно Массон на предыдущей встрече 3 марта с тревогой спросил Шелленберга — правда ли, что войска генерала Дитла готовятся к нападению на Швейцарию? (Это была верная информация, хотя передвижение немецких дивизий у границ конфедерации не преследовало целей вторжения, а было лишь средством шантажа.) Шелленберг, продолжая свою игру, поспешил тогда же, 3 марта, заверить Массона, что он употребит все свое влияние и влияние своих высокопоставленных друзей, чтобы убедить фюрера отказаться от плана оккупации Швейцарии.

То, что такой разговор на самом деле был, подтверждает личный адъютант Гизана полковник Бернар Барбей. Как читатель помнит, он вместе с генералом Гизаном участвовал в одной из встреч с Шелленбергом. Барбей выпустил книгу своих мемуаров под названием «Командный пункт генерала». Вот что полковник записал в своем дневнике 23 марта 1943 года, то есть одиннадцать дней спустя после встречи Шелленберга с Массоном в Цюрихе: «Встретил взволнованного от счастья Массона. Он получил от Эггена (адъютанта Шелленберга. — Ш. Р.) донесение: Шелленберг просил передать, что мы можем быть «довольны им». Угроза вторжения отпала: Швейцария больше не находится на скамье подсудимых у обер-коммандо вермахта. Швейцарский план якобы оставлен в покое».

Если это свидетельство адъютанта Гизана верно, то руководитель швейцарской разведки действительно допустил большую ошибку, обмолвившись, что ему известно о планах вторжения. А информация эта была получена Массоном от берлинских друзей Рудольфа Рёсслера. Но, несмотря на шантаж со стороны Шелленберга, сопровождаемый угрозой оккупации Швейцарии, планируемой якобы фюрером, Роже Массон не сообщил эсэсовцу никаких сведений об источниках Рёсслера.

Таким образом, уловка Шелленберга не удалась: он не получил от Массона прямых данных по интересующему его вопросу. Принадлежат ли берлинские информаторы полковника к кругу антигитлеровских заговорщиков или же они представляют отдельную, строго законспирированную организацию — это оставалось загадкой.

И все-таки разговор 12 марта в Цюрихе оказался для начальника гиммлеровской разведки не бесполезным. Сопоставляя факты, Шелленберг мог прийти к мысли, что источник, предупредивший Массона о подготовке войск генерала Дитла к вторжению в Швейцарию, возможно, является одним из тех людей, которые связаны с русской разведкой в Женеве, — Вертер, Ольга, Тедди, поскольку эти лица черпали свои сведения непосредственно из ОКВ. А приказ о передислокации дивизий Дитла к швейцарской границе был, конечно, секретный, и знать о нем могли лишь немногие генералы и офицеры этой высшей инстанции вермахта. Однако устраивать чистку штабов на одном только подозрении, не имея настоящих имен и улик, было неразумно. Вряд ли такая операция принесла бы какую-нибудь пользу.

Загадкой для шефа эсэсовской разведки была и личность Люци. В нашей радиопереписке с Центром ни слова не говорилось о том, что он имеет какое-либо отношение к швейцарской разведке, да нам это и не было известно. Мог ли Шелленберг предположить, что Люци работает не только на нашу группу, а также и на ведомство Массона? Несомненно. Особенно если связать это с предположением, что наши Вертер, Ольга, Тедди и берлинские информаторы Массона — одни и те же люди.

Безусловно, такой матерый разведчик, как Шелленберг, мог, на основании всестороннего анализа, прийти к подобному заключению. Вполне возможно, что на встрече с Массоном в Цюрихе немец прямо сказал, что у него есть сведения о русских разведчиках в Швейцарии, и потребовал от коллеги помощи в их раскрытии. Мы не знаем, что ответил полковник Массон, если речь об этом действительно шла. На этот счет нет никаких подтверждений. Между тем Шелленберг, как свидетельствует в своих мемуарах полковник Барбей, оказал Массону неоценимую услугу, заверив последнего в том, что оккупация Швейцарии отменяется. Конечно, задаром эсэсовец ничего не стал бы предпринимать. И Массон обязан был оплатить свой долг.

Шелленберг так крепко привязал к себе начальника швейцарских секретных служб, поставив его в зависимое положение разными уступками и обещаниями, что в течение всей войны Массон считал себя ему обязанным. Он будет еще не раз встречаться с Шелленбергом. В июне 1943 года узнавший про это швейцарский федеральный совет будет грозить Массону санкциями, чтобы помешать тому поехать в Берлин по приглашению гитлеровцев. Но полковника не смутит угроза высших правительственных чиновников. В октябре того же года он опять примет Шелленберга в швейцарском замке Вольфсберг, возле Эрматингена, и проведет с ним воскресный день. Вплоть до 1945 года Массон откроет границу конфедерации для нациста Ганса Эггена — личного помощника Шелленберга. А после войны приютит выпущенного по болезни из тюрьмы бывшего бригаденфюрера СС и окажет ему лечебную помощь.

Таковы факты. Они подтверждены Шелленбергом в его книге мемуаров «Лабиринт», самим Массоном, а также различными материалами западной прессы.

Теперь можно считать установленным, что Шелленберг, как руководитель разведывательной службы рейха, оказывал непрерывное давление на Массона, с тем чтобы заставить его заняться поисками советской разведывательной группы в Швейцарии. Трудно сказать, когда между ними было достигнуто соглашение. Скорее всего, это произошло при встрече в цюрихской гостинице в марте 1943 года, а может быть, и немного позднее. Но то, что начальник швейцарской контрразведки в конце концов дал такое обязательство и выполнил его, не вызывает сомнения. Из дальнейшего хода событий будет видно, что дело обстояло именно так.

Конечно, Массон никак не мог лишать швейцарский генштаб прекрасных источников в Берлине. Эта жертва была бы чрезмерной. Поэтому, намереваясь сохранить одновременно и доброе расположение Шелленберга, и свои источники в ОКВ, Массон избрал тактику проволочек в выполнении обещания, данного бригаденфюреру. Он всегда мог сослаться на то, что у него еще нет никаких данных о советских разведчиках в Швейцарии. Стараясь выиграть время для себя, полковник Массон пока не мешал нашей работе. А теперь, в 1943 году, время работало уже против гитлеровского рейха. Красная Армия наступала, тесня гитлеровские дивизии на широком фронте, и каждый день существования нашей группы, пересылающей ценные сведения Люци в Москву, стоил многого.

Шелленберг наверняка догадывался, что швейцарец хитрит, играя с ним в кошки-мышки. По сведениям, регулярно поступавшим из центра радиоперехвата, он знал, что русская группа в Швейцарии по-прежнему действует. Меж тем время торопило. И тогда Шелленберг решил бросить на поиски нашей группы всю свою агентуру в Швейцарии. Он рассчитывал этой подпольной возней подтолкнуть Массона к практическим мерам, дав ему в руки нити, ведущие к нашим людям в Женеве и Лозанне.

Итак, весной 1943 года по приказу Шелленберга нацистская агентура предприняла против нас прямые действия. Для этих целей у гитлеровцев вполне хватало своих людей в Швейцарии.

Шпионов готовила разведшкола СД в Штутгарте, прикрывавшаяся безобидной вывеской фирмы «Немецкий кружок труда». Эту организацию, подчиненную Шелленбергу, возглавлял штурмбанфюрер СС Хюгель. У него была картотека на 20 тысяч швейцарских граждан, часть из которых можно было использовать для поиска нашей группы. В разведшколе каждый учебный семестр проходили специальную подготовку 300 человек. Затем они отправлялись в Швейцарию, где вербовали для себя агентов-осведомителей, прежде всего из немцев, постоянно живущих в конфедерации. Кроме того, в Берне существовало так называемое бюро «Ф» — тайная резидентура СД в Швейцарии. Подрывная работа этого очага нацизма в нейтральной стране прикрывалась дипломатическим статусом: начальником бюро «Ф» числился германский генеральный консул Ганс Мейснер, имевший прямую радиосвязь с управлением безопасности в Берлине.

Таким образом, люди Шелленберга могли вести поиски на территории нейтральной страны не хуже, чем в самой Германии, если бы не противодействие швейцарского правительства. Его жесткий контроль принуждал вражескую агентуру работать с медлительной осторожностью. К арестованным нацистским шпионам федеральные власти относились довольно сурово.

Несмотря на это, весной и летом 1943 года активность нацистской агентуры в Швейцарии резко возросла.